Как-то вечером в моей однокомнатной квартирке в Сан-Франциско раздался звонок приятеля: «Наташ, тут Савелий приехал. Выйдешь к нам? Пойдем куда-нибудь...» Мы втроем сидели в кафе и ели мороженое. Никакого особенного интереса к себе со стороны Савелия я не чувствовала. Помню, как мы с приятелем смеялись его шуткам — Савелий «включил Крамарова» по полной программе. Словом, провели приятный вечер, только и всего...
А первая наша встреча была мимолетной. Как-то в канун Нового, 93-го года я сидела в гостях у того самого приятеля Игоря. Вдруг он объявляет: «Сейчас к нам Савелий зайдет на чашку чая». Я даже не поняла, о ком шла речь. Но когда в комнату вошел Крамаров, очень элегантный, в красивом костюме, у меня челюсть от удивления отвисла. Один из любимейших артистов миллионов зрителей СССР собственной персоной! И где? В далеком Сан-Франциско.
Нас представили друг другу. «Откуда вы будете?» — любезно поинтересовался Савелий. Я ответила, что недавно приехала из Грузии. «А-а, значит, грузинка?» — уточнил он. На этом наше пятиминутное общение закончилось. Савелий спешил, он приехал из Лос-Анджелеса по делам: искал дом в пригороде, а Игорь по дружбе ему помогал...
С той нашей первой встречи прошло восемь месяцев. Савелий успел отсняться с Уорреном Битти в фильме «Любовный роман», где он блистательно сыграл телефониста, и снова приехал в Сан-Франциско. Он получил за съемки приличный гонорар и окончательно решил обзавестись собственным жильем. Савелий знал только одно — он непременно хочет купить дом в лесу. У него была ностальгия по подмосковным березкам. Оказывается, в детстве он, коренной москвич, часто выезжал на дачу. А еще он добавлял: «Люблю лес, ничего не могу поделать. Ведь недаром же я учился в Лесотехническом институте!»
В тот июньский день они с Игорем долго колесили по округе, пока Савелий не нашел на лесистом холме Форест-Ноулса, что в 30 минутах езды от Сан-Франциско, «дом своей мечты». Он буквально влюбился в это место, в этот дом: «Я только вошел и сразу понял — мое! Все, покупаю!»
А на обратной дороге вдруг поинтересовался у Игоря: «А можно позвонить той грузиночке, которая была у тебя в гостях...» — «Наташе? Конечно, можно! Только она не грузиночка, а еврейка». Друзья заехали за мной, и мы втроем отправились в кафе. Помню, меня поразило, что Савелий съел всего одну ложку мороженого и больше к нему не притронулся.
— Вам что, не нравится?
— Очень вкусно! Но... это вредно для здоровья, — вздохнул он с сожалением и отодвинул почти полную креманку.
Вдруг я заметила на его мизинце необычное кольцо — позолоченная цепь, украшенная камнем.
— Ой, Савелий, какое интересное у вас кольцо!
Он с довольным видом покрутил кольцо на пальце...
Друзья подвезли меня домой. По дороге Игорь стал расспрашивать: «Наташ, что вы решили? Остаетесь или вернетесь домой?» — «Я даже не знаю. В Грузии сейчас война с Абхазией... Ну куда мы поедем?» Савелий тоже вежливо поддерживал беседу, что-то советовал. А потом вдруг радостно закричал: «Я должен Наташе дать грин-карту!»
На прощание Савелий попросил у меня номер телефона, он уезжал обратно в Лос-Анджелес. Этому факту я не придала особого значения. Разве могла я подумать, что это начало нашего телефонного романа...
Да и некогда мне было думать! Я переживала очень сложный период: мы с сыном-школьником жили в чужой стране на чемоданах, можно сказать, между небом и землей. Ситуация ужасная. Я надеялась: вот-вот в Грузии все успокоится и мы вернемся домой. Друзья помогли нам снять однокомнатную квартиру, я подрабатывала нянечкой, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
И так получилось, что неожиданная встреча с Савелием внесла в мою тревожную жизнь какую-то радостную нотку. Мы созванивались каждый день, болтали по 3—4 часа обо всем на свете. Я сейчас вспоминаю об этом и думаю: «О чем же мы так долго с ним говорили?»
Помню, первое, что он у меня спросил, позвонив в ночи, было: «Когда у тебя день рождения? Ты кто по знаку Зодиака?» — «Весы». — «Ой, как замечательно! Весы с Весами прекрасно совпадают». Конечно, он, как всегда, шутил. Во всяком случае, все, что он говорил, я так воспринимала. Он же комик! А с другой стороны, получается, уже с первой нашей встречи он прикидывал: получится у нас что-нибудь или нет?
А вот я, если честно, ни о чем таком даже не думала. Мне было с Савелием интересно, и этого достаточно...
— Может, вас смущала большая разница в возрасте?
— Да нет... вернее, я долго не могла определить его возраст — так молодо он выглядел. Думала, ему лет 50. Мы с подружкой гадали, пытались подсчитать, сколько же ему лет. Спрашивать об этом было неудобно, а он сам не говорил. Мало того, даже прятал от меня свои водительские права, чтобы я вдруг не увидела там дату его рождения. Пришлось лезть в Интернет. Оказалось, что Крамарову — 59, он на 21 год старше меня.
Дня через три Савелий вернулся, чтобы оформить покупку. Позвонил и попросил меня поехать с ним посмотреть дом. Мне очень понравилась эта небольшая деревянная постройка с крутой лестницей, ведущей на второй этаж и в мансарду. Вокруг был дивный вековой лес: пышные ели, березки, пахло грибами.
— А зимой здесь даже снег выпадает! — с явной гордостью сказал будущий домовладелец.
Вид с балкона был фантастический. «Гляди, какая роскошная елка!» — Савелий с восхищением кивнул в сторону раскидистой ели. А потом вдруг надел на мой мизинец точно такое же колечко, как у него. Я обомлела: «Надо же, запомнил!»
— Ну смотри, Наташа, теперь ты обручена!
Сказал и сказал! Ну что я буду гадать: серьезно это сказано или, как всегда, в шутку? У нас все общение было построено на «ха-ха» и «хи-хи». Да и виделись до этого мы всего пару раз. Глупо было думать о каких-то серьезных намерениях с его стороны. Это был чисто символический подарок, не более того.
А вечером он пригласил нас всех — Игоря с женой и меня — в ресторан. Смешно: мы оба сидим рядом, как жених и невеста, с одинаковыми колечками. Вдруг грянул рок-н-ролл. Савелий вскочил с места и, вытащив меня на середину зала, закружил в танце. Он вытворял просто чудеса: то швырял меня под потолок, то кружил, то ронял и ловко подхватывал у самого пола. У него было столько энергии, что остановить его было невозможно.
Утром позвонил Игорь и лукаво предупредил: «Имей в виду, если Савелий потратил на девушку 150 долларов, значит, это все серьезно!»
Как близкий друг Савелия, Игорь знал, что тот очень бережно относится к деньгам и никогда ими не швыряется. А тут — прямо-таки неслыханная, по мнению Игоря, щедрость.
Я знала, что Савелий жил довольно скромно, и не потому, что получал маленькие гонорары (они были как раз неплохие), просто ему надо было думать о завтрашнем дне и откладывать деньги на покупку дома. В 47 лет надеяться сделать карьеру в Голливуде без английского языка было с его стороны очень самонадеянно. Он рассказывал, как его от эмиграции в Штаты отговаривал режиссер Александр Митта: «Савелий, ты любимый дурак этой страны и не сможешь стать любимым дураком всего мира. Ты там не приживешься!», но Крамаров уверенно ответил: «Дураки везде нужны!» И он оказался прав. Конечно, Луи де Фюнесом он так и не стал, но в кино активно снимался. И все это время мечтал о доме.
И вот через 12 лет его мечта осуществилась — Савелий внес задаток, ему дали время на обдумывание. Помню, как он мне звонил и жаловался: «Уже три дня не сплю, волнуюсь, все думаю: покупать или отказаться?»
Конечно, для него это был поступок: переехать в совершенно незнакомое место из Лос-Анджелеса, где работа, друзья... Никто вообще не мог понять, почему он это делает. Мне кажется, он хотел полностью изменить свою жизнь. И был готов к этим переменам. Тем более что к тому времени он развелся с женой и был абсолютно свободен...
— Вы имеете в виду его третью жену Марину, от которой у Крамарова родилась дочь?
— Как человек глубоко религиозный, Савелий, приехав в Америку, решил жениться по всем религиозным канонам. Пришел к раввину, и тот познакомил его с Мариной. Жених и невеста виделись всего раз, даже не пообщались как следует, а уже через месяц поженились. Савелий слепо доверился раввину: раз он их познакомил, значит, это на всю жизнь Но, к сожалению, ничего хорошего из такого брака не получилось. Они с женой оказались совершенно разными людьми: Савелий был человеком замкнутым, любил тишину и покой в доме, а жена и теща — обе темпераментные не в меру. Когда я пыталась расспросить о его бывшей жене, он морщился, как от боли: «Пожалуйста, не спрашивай...» Но от его друзей я слышала, что теща все время пилила его, искренне не понимая, почему бы зятю в период простоя не подработать таксистом? При этом она с гордостью представлялась всем: «Я — теща Савелия Крамарова!»
Несмотря на рождение долгожданной дочки, они с Мариной разошлись. Его бывшая жена переехала жить в Лас-Вегас, когда девочке исполнился годик. Она даже не посоветовалась с Савелием, просто взяла ребенка и уехала. Только одно его огорчало — это разлука с единственной дочкой Басей. Он очень тяжело пережил развод и потом комментировал этот неудавшийся брак с горьким юмором: «Раввины тоже ошибаются!»
Конечно, после развода у него были романы и встречи с женщинами. Савелий умел произвести впечатление. Как бы угадывая мой вопрос, однажды сказал: «Имей в виду, я тебе никогда не расскажу, сколько у меня было женщин!» «И не надо, — пожала я плечами. — Пусть это останется секретом».
Но неудачный брак не сделал Савелия менее религиозным, просто он понял, что в отношениях с женщинами лучше доверять сердцу, а не раввину.
К нашему будущему браку он подошел уже основательно. Если они с Мариной были знакомы всего месяц до свадьбы, то мы встречались год.
У нас долго не было близких отношений, мы просто перезванивались. Савелий уезжал на съемки, потом приезжал. Помню, как он в первый раз пригласил меня в Лос-Анджелес, где продолжал снимать квартиру.
Для меня приглашение в гости было неожиданностью. Савелий торжественно встречал меня в аэропорту. Элегантно одетый, чисто выбритый, вкусно пахнущий парфюмом, с цветами. Жених, одним словом! Именно тогда я почувствовала, что он волнуется, как мальчик на первом свидании.
Можно сказать, это была наша первая ночь, проведенная под одной крышей. Просыпаемся утром. Савелий выходит из ванной в какой-то замасленной рубашке и... с зеленой маской на лице. Я обомлела! Выйти так к женщине, за которой ухаживаешь! Я-то ожидала его увидеть (при любви Крамарова к роскоши!) в шелковом до пят халате. «Ничего себе расслабился!» — подумала я. А Савелий все никак не мог взять в толк: почему меня это шокирует? Он считал, что должен нравиться любимой женщине в любом виде. Мы даже поспорили на эту тему.
— Ты понимаешь, что мне за лицо деньги платят?!
Наши дебаты закончились тем, что я сказала: «А ну-ка давай иди в ванную и заканчивай косметические процедуры над своим драгоценным лицом за закрытой дверью».
— А Крамаров признался вам, что делал пластическую операцию?
— Это была одна из его тайн. Однажды я увидела за его ушами небольшие шрамы и спросила: «Что это?»
— Я попал в аварию и мне оторвало ухо — докторам пришлось его пришивать.
Авария действительно была задолго до нашей встречи. Однажды они с друзьями пришли в гости к общему знакомому. А у него возле дома стоит новенькая гоночная машина. Хозяин «Феррари» предложил гостям: «Кто хочет прокатиться?» Савелий закричал: «Я первый!» Машина резко рванула с места. Через несколько минут у хозяина машины зазвонил телефон:
— Это полиция. Ваша машина попала в аварию!
Слава богу, все пассажиры «Феррари» остались живы. И ухо, по рассказам друзей, ему пришивали. «Правда, — по секрету добавляли они, — пластическая операция все же была...»
Кто-то из друзей даже подшучивал над Савелием по этому поводу: «Ты стал похож на сперматозоид!» А он не обижался. Савелий и свое знаменитое косоглазие исправил, хотя именно оно принесло ему бешеную популярность. Мне кажется, он всю жизнь мечтал исправить свой недостаток, может быть, потому что в детстве его дразнили Косым...
Словом, Савелий предпринимал титанические усилия, чтобы выглядеть моложе своих лет. К собственной внешности он относился не просто трепетно, а фанатично. Доходило до смешного. Один знакомый посоветовал ему «проверенный способ» обрести густую шевелюру — регулярно мазать голову смесью лука и чеснока. Это была катастрофа! Савелий втирал эту вонючую гадость день и ночь. Для пущего эффекта даже сбрил волосы. Олег Видов, с которым они дружили еще со съемок «Джентльменов удачи», рассказывал, что рядом с Савелием было невозможно находиться. Однажды они вместе пошли на просмотр какого-то фильма. В зале было негде яблоку упасть, но вокруг Крамарова образовалось пустое пространство — никто не хотел сидеть с ним.
Как-то он рискнул сделать себе луковую маску при мне, но я взбунтовалась: «Если ты еще раз этой дрянью намажешься, ноги моей здесь не будет!»
Но это совсем не значит, что мне позволялось ходить дома в бигуди и в халате. Что позволено Юпитеру, не позволено быку! Он любил, чтобы я была всегда накрашена, ухожена и причесана. А еще, как ни странно, ему нравилось, чтобы я носила мини-юбки. Помню, как мы отправились покупать мне платье на его грядущий юбилей. В магазине Савелий сам выбрал мне наряд с короткой юбкой.
— Такие ножки надо показывать!
13 октября Савелий праздновал в Лос-Анджелесе день своего 60-летия. Чтобы подготовиться к банкету, он отправился туда на несколько дней раньше. Перед отъездом Сава вдруг спросил: «А какой размер твоего пальца?»
На банкете собралось сто гостей. За столом мы сидели рядом. Вдруг он тихо достал из кармана пиджака кольцо с бриллиантом и надел мне его на палец. Это была уже серьезная помолвка.
Через неделю мы решили пожениться. Это было его решение, не мое — мы и так жили вместе и по большому счету могли бы жить, не расписываясь. Все время проводили вместе. Савелий часто уезжал на съемки, когда возвращался, я оставалась у него ночевать. Все и так было понятно — мы одно целое. Зачем эти бумажки?
— Послушай, Сава, у нас все хорошо складывается, может, не стоит...
— Вот ты увидишь, мы поженимся — и на нас что-то свыше опустится...
Я не понимала, что еще к лучшему может измениться в наших отношениях? Мы приняли друг друга, живем душа в душу. Куда еще ближе? Но почему-то Савелий был убежден, что это необходимо. Он жил по правилам и хотел жениться по правилам. Он действительно верил, что как только мы распишемся, на нас сойдет благодать. Помню, все повторял с гордостью: «Вот увидишь! Ты будешь купаться в лучах моей славы!»
Наша свадебная церемония прошла довольно обыденно. Гости приехали в мэрию с шариками и цветами. Савелий купил мне белые розы в тон перчаток. Он был в модном клетчатом пиджачке — считал, что тот его необычайно молодит. Гости пили шампанское и кричали нам: «Горько!» Только сейчас, разглядывая наши свадебные фотографии, я вдруг заметила, что на мне было надето черное платье... Дурной знак?
— Вы стали четвертой официальной женой Крамарова. А он что-нибудь рассказывал вам о своих других браках в Советском Союзе?
— В первый раз он женился очень рано, лет в 18, на однокурснице по Московскому лесотехническому институту. Когда я его как-то спросила о первой жене, он ответил: «Мы поженились по глупости и через 3 года разошлись как в море корабли». Она, как я поняла, никакого следа в его жизни не оставила. А вот со своей второй, гражданской женой Машей он прожил долгих 13 лет. Это была очень интеллигентная женщина, архитектор, она очень его любила. Красивая блондинка, статная, на голову выше Савелия. Он, между прочим, этим обстоятельством страшно гордился. И мне, помню, говорил: «Что ты такая маленькая? Мне никогда такие женщины не нравились. У меня всегда высокие были!»
Говорят, Маша многое ему прощала, он ведь мог неделями, а то и месяцами не видеться с ней. Кстати, она долгое время не знала, что Савелий все время находится в каких-то отношениях с другими женщинами. Он искренне любил Машу, но это не мешало ему искать новых ощущений на стороне... Савелий так на Маше и не женился. Помню, на мой вопрос: почему же они все-таки разошлись, вздыхал: «Дурак был молодой. Слава в голову ударила. Все время был в поиске. А лучшее — враг хорошего. Вот в поисках этого «лучшего» я Машу и потерял»...
Помню, как он любил напевать песенку его героя из фильма «Веселая планета»: «А мне всегда чего-то не хватает: зимою — лета, осенью — весны...» Это точно о нем! Вечное его состояние. Только недавно от его друзей я узнала, что, оказывается, у них с Машей произошла трагедия: в младенчестве умерла их дочка... Может быть, это их и развело...
Думаю, что он очень переживал потерю Маши. Помню, как он расстроился, узнав, что один его друг расстался со своей подружкой. Савелий все время ему звонил и пытался образумить: «Она тебе так предана, ну как можно этим бросаться? Помни, что лучшее — враг хорошего! Я это на своем примере знаю...»
Со мною он уже успокоился. Считал, что нашел то, что искал всю жизнь...
— А как ваш сын и его дочь восприняли известие о свадьбе?
— Миша знал, что мы с Савелием встречаемся. Крамаров приезжал в Сан-Франциско, мы заходили к Мише и бабушке в гости. Когда мы отремонтировали первый этаж дома, сделав там однокомнатную квартиру, предложили Мише к нам переехать. Мой 15-летний сын учился в Сан-Франциско и наотрез отказался жить с нами: «Я в вашу деревню ни за что не поеду». Миша — самый дорогой человек в моей жизни. Именно поэтому я и не стала менять фамилию и осталась Сирадзе.
Савелий это знал и не ревновал меня к Мише. Он тепло относился к моему сыну, очень деликатно к нему подбирался, осторожно, издалека. Не форсировал события, общался по-дружески, на равных. Конфетами тинейджера не задобришь! Конечно, Миша в детстве пересмотрел почти все комедии с участием Крамарова и очень любил его как актера. Наверное, сын немножко ревновал меня к Савелию, мы щадили его чувства и старались не проявлять при нем нежность друг к другу. Но когда поженились, Савелий сказал Мише: «А ты знаешь, кто твоя мама? Теперь она моя жена!» С гордостью «застолбил» свое право быть рядом со мной...
Мы поженились в октябре и сразу же поехали знакомиться к его дочке Басе. Получилось, что мы провели в Лас-Вегасе свадебное путешествие. Утром Савелий забирал дочку, а вечером отвозил к матери. Мы ходили с ней по ресторанам, побывали на всех шоу, даже на свадьбе подруги Савелия погуляли. Сава подарил мне фотоаппарат, и я без конца с удовольствием щелкала папу с дочкой. Я радовалась, глядя, как Савелий нежно относится к Басе. Когда она родилась, он был на седьмом небе от счастья! Всегда носил ее фотографию в бумажнике и если заговаривал о дочке, то расплывался в улыбке. Очаровательная девочка была удивительно похожа на отца.
Поскольку у Савелия не было постоянной работы, они с бывшей женой Мариной договорились о некой сумме алиментов. И он аккуратно каждый месяц посылал Басе деньги. Они жили в разных городах, и это было препятствием для их общения. На лето Савелий привозил Басю к себе в Лос-Анджелес. Дочка говорила с папой только по-русски, а если переходила на английский, он ее просил: «Я не понимаю, говори по-русски». Савелий мне со смехом рассказывал, что Бася листала глянцевые журналы и все время искала папе жену.
— Папа, смотри, какая красивая тетя! Тебе нравится? А эта?
И они с удовольствием играли в эту игру — выбирали по картинке Савелию будущую жену. Наверное, поэтому он, как только нас познакомил, сразу же спросил у дочки: «Басенька, а тебе нравится моя жена?» Она ответила: «Да». Он был счастлив, что она одобрила его выбор. Я часто ловила на себе его взгляд. Казалось, он так и не может поверить, что это в его жизни произошло. Он без конца говорил: «Эта женщина осчастливила Савелия Крамарова!»
— Долго ли вам пришлось притираться друг к другу?
— У нас было довольно много времени для этого. Савелий очень старался, чтобы у нас сложилась семья, считая, что наконец-то нашел подругу жизни. И поэтому был необыкновенно гибким в отношениях. Помню, говорил, что будь он таким терпеливым в прошлом — возможно, брак с матерью его ребенка сохранился бы.
Он учился на своих ошибках и понимал, что надо иногда идти на компромисс. К этому прийти ему было непросто. При его-то заносчивости! Слава навсегда оставила отпечаток на его характере, и это все время бросалось в глаза. Он, конечно, знал себе цену и не смущался, когда его превозносили поклонники, воспринимал это как должное. Помню, как однажды возмутился: «Да ты знаешь, с кем живешь?!» — « Знаю. С Савелием Крамаровым». Он тут же меня поправил: «С великим Савелием Крамаровым!» Я соглашалась с этим и не возражала. И так с тех пор его и называла: великий Савелий Крамаров. Он был доволен.
О своем недостатке он как-то сказал: «Самым большим испытанием было для меня пережить славу». Ведь еще в Советском Союзе он в киношной среде слыл «звездным мальчиком». Сам, помню, рассказывал: «Я мог на съемочной площадке, если мне что-то вдруг не понравилось, развернуться и уйти. Стукнуло что-то в голову, и все! За мной бегут, уговаривают, а мне плевать на всех!» Наверное, только став религиозным человеком, он постепенно все переосмыслил. Не зря прожил жизнь, потому что все время над собой работал, менялся к лучшему...
В его жизни было очень много испытаний. Он рано потерял мать и очень переживал ее уход. Она воспитывала его в одиночку. Когда отца, известного юриста, арестовали, мама сказала Савелию, что отец на фронте. И мальчик долгие годы ждал его возвращения. Они с матерью очень трудно жили, а в 16 лет он остался совсем один. Отец после лагерей в семью не вернулся, связал свою жизнь с другой женщиной, а мама умерла лет в сорок от рака. Савелий панически боялся заболеть именно этой болезнью и делал все, чтобы от нее уберечься.
Тетка (его единственная родня) не смогла справиться с непослушным и строптивым Савелием, он жил отдельно в своей квартире, приходил к родственникам только поесть. Уже в 17 лет он стал зарабатывать, снявшись в каком-то фильме. Сава всегда был очень независимым человеком, всего добился сам, начинал с нуля. Думаю, родне с ним было очень сложно.
— Наверное, и вам было трудно бороться с его вредными привычками?
— Смешно, но все его «вредные» привычки были связаны со здоровым образом жизни. Все зависело от конкретного увлечения, которому он отдавался всей душой. Например, он запоем пил травяные чаи. Это невозможно было выдержать! Везде — на диване, на столике, на кухне и в спальне — стояли чашки с недопитым чаем. Все заварочные чайники были забиты разнообразными комбинациями лечебных трав. Это «безумное» чаепитие продолжалось с утра до ночи. Я не успевала мыть чашки, высыпать старую заварку и снова заваривать новую порцию чая.
Интересно, что все рецепты он подбирал сам. Мало того, заваривал чай только в особой, отфильтрованной воде. Савелий всегда с собой возил кипятильник. Это же смешно! Во всех гостиницах стояли кофеварки, электрические чайники. Но он кипятил привезенную с собой воду, опустив в специальную стеклянную посуду кипятильник. А еще его верным спутником в поездках был термос, в котором он заваривал овсянку на ночь.
Он очень трепетно относился к своему питанию. Никого не подпускал к готовке. И никаких поблажек! В морозильнике всегда лежало его любимое мороженое — с шоколадом и орешками. Но Савелий, несмотря на огромный соблазн, позволял себе в день маленький кусочек.
Он следил не только за своим питанием, но и за режимом. В Лос-Анджелесе его день начинался с заплыва в океане, а еще он часами гулял по пляжу. Этот ежевечерний моцион заменял ему хороший ужин.
Мы даже спали в разных комнатах и, как дворяне, стучались в дверь спальни друг к дружке. Савелий отключал телефон, когда ложился спать (причем в одно и то же время!), и никакая сила не могла заставить его взять трубку. Будить его нельзя было категорически!
— Сава, а вдруг что случится?
— Сон — святое дело!
Утром он вставал в отличном настроении: «Выспался, как слон!» По утрам медитировал, стоял на голове час, делал зарядку, играл в теннис.
У него абсолютно не было дурных привычек, и это вызывало оторопь. Он никогда не пил и не курил. Поэтому было смешно, когда о нем рассказывали небылицы: мол, мы с Крамаровым однажды напились и валялись, пьяные, под забором.
Как я уже рассказывала, Савелий очень любил танцевать. А тут как раз неподалеку от дома открылись курсы бразильского танца. Он с удовольствием туда записался и ходил два раза в неделю. Вдруг однажды вечером на автоответчике слышу игривый женский голосок: «Савелий, как весело мы провели время на занятиях... С нетерпением жду новой встречи!» «Ничего себе, запела пташка, — думаю. — Только пару раз сходил — и уже звоночки пошли».
— Если ты будешь так «танцевать», то я тоже запишусь!
Словом, посмеялись и забыли. У нас было полное доверие во всем. Я никогда не препятствовала его желаниям: хочешь пофлиртовать с женщинами — пожалуйста! Я не ревнивая, мне было радостно за него, что он нравится женщинам, он же актер все-таки... Единственное условие: только не при мне!
Как-то к нам в гости пришли знакомые молодые девочки. Савелий устроил им экскурсию по дому — водил по комнатам, с удовольствием все показывал. И вдруг я замечаю, что с не меньшим удовольствием он флиртует с одной из девушек. А мы уже женаты, между прочим. И я тихонько «уплыла» из этой комнаты, чтобы ничего не видеть и не слышать. Когда гости ушли, он подошел ко мне и попросил прощения: «Наташ, не обижайся. Я никогда так больше делать не буду...»
Сава был настолько тонкий человек, что, несмотря на то что я не сказала ему ни слова, почувствовал, как мне это неприятно. И при мне больше ничего подобного себе не позволял. Может, он делал над собой усилие, не знаю. Во всяком случае, с тех пор он меня оберегал.
А вот водить экскурсии по дому он продолжал с большим удовольствием. Своим домом он восхищался, как маленький ребенок, получивший желанную игрушку. С гордостью говорил: «Смотришь снаружи — избушка в лесу, заходишь в дом — и будто в Лувр попадаешь!» И действительно, обстановка впечатляла гостей: картины в тяжелых золоченых рамах, мебель в стиле ампир, бронзовые фигурки, часы, люстры. В прихожей у лестницы стоял бронзовый «джентльмен» в полный рост, по-моему, Шекспир — в шляпе. Савелий все эти годы что-то покупал, хранил в гараже у друзей, а потом перевозил это все из Лос-Анджелеса. Картины русских художников каким-то чудом вывез из России. Ничего на самом деле дорогого не было, но выглядело очень богато.
Он с энтузиазмом по 30 раз перевешивал картины, продырявив сверлом все стены, пришлось потом заштукатуривать многочисленные дырки. Любовно переставлял мебель, сам выбирал шторы. Он был горд, что у него наконец-то появился свой дом, и наслаждался ролью хозяина. Когда звонил телефон, Крамаров поднимал трубку и важно говорил: «Алло! Помещик Крамаров слушает!»
Среди всего этого «богатства» особенно трогательно выглядела одна дорогая его сердцу вещь: потрепанная, вся в дырочках, кепочка. Это был его талисман со времен съемок в первом фильме «Друг мой, Колька!» Фильм принес когда-то начинающему актеру большой успех, потом его стали снимать без остановки. Савелий никогда не расставался с любимой кепкой, брал с собой во все поездки и даже в путешествия. Она у него лежала между дорогими пиджаками в крупную клетку.
А путешествовал он много и денег на это не жалел. И при том, что очень аккуратно относился к тратам, никогда не знал, сколько у него денег.
— Ну почему ты не записываешь свои расходы?
— Наташ, ну что я буду этим голову забивать?
Никогда не проверял меня, не спрашивал отчета в покупках. Он мне полностью доверял.
В СССР он зарабатывал очень много. Говорил, что под кроватью у него лежали мешки с деньгами. Он приехал в Америку с большой суммой денег и мог сразу купить себе дом, просто боялся так рисковать. Он же не знал, как сложится его актерская судьба, и решил вначале пообжиться, выбрать место.
Мне кажется, он нашел себе такое по душе. Ему очень нравилось, что в Сан-Франциско не так жарко, как в Лос-Анджелесе, вечная весна. Он гулял по городу, знакомился с прохожими, они узнавали его и просили автограф. Но, конечно, эта слава была несопоставима с той, что была у него в СССР.
В этом он убедился, приехав на родину после 10-летнего отсутствия. Савелий очень боялся в первый раз ехать в Москву, думал, что не выпустят обратно. Когда он выезжал из СССР, ему поставили условие, что никаких работников КГБ он играть не будет. А тут, как назло, первая большая роль подвернулась в фильме «Москва на Гудзоне» — именно гэбэшника. Он боялся слежки, обзванивал всех друзей и спрашивал: «Опасно у вас или нет? Голодно ли в России?» В Москву он взял чемодан, набив его продуктами: яблоки, орехи, изюм и мед...
На «Кинотавре» в Сочи зрители устроили ему овацию, приняв как самого дорогого и любимого артиста. Для Савелия было приятным сюрпризом, что его не забыли. Ведь он пропал внезапно, вокруг его имени ходило много слухов: говорили, что он в Америке сосиски продает или не то джинсами торгует, не то таксистом подрабатывает — словом, бедствует.
Для всех его коллег так и осталось загадкой: почему он, обласканный славой, решил уехать из страны? Были разные версии: кто-то считал, что ему захотелось голливудской славы, а кто-то — что мечтал свободно ходить в синагогу. И то и другое, мне кажется, верно...
Однажды Савелий поехал в турпоездку в Египет. На рынке купил сувенир: маленький медальончик, на котором на иврите были написаны молитва и десять заповедей. В Москве он решил показать медальон в синагоге. Ему перевели текст, подарили Тору, и с тех пор он стал изучать религиозную литературу.
О том, что Савелий ортодокс, никто особо не знал. Как-то произошел один забавный случай, о котором рассказал Александр Ширвиндт. Однажды артисты поехали в какую-то Жмеринку с концертами. На беду, выступление было запланировано на субботу. Крамаров наотрез отказался выходить в Шаббат на публику. Администратор в панике объездил всю округу в поисках раввина. И каким-то чудом тот убедил артиста, что именно в это число евреям можно работать в субботу. Только после этого Савелий вышел на сцену. А в Америке он этому правилу никогда не изменял.
Когда Крамаров подал бумаги в ОВИР на выезд из страны, ему отказали. Ну как положить на полку 42 фильма с его участием? Взамен ему предлагали звание народного, любую страну на выбор для турпоездки. Он от всего отказался. По негласному приказу его перестали снимать в кино, брали измором в надежде, что он передумает эмигрировать. И тогда Крамаров решил устроить «театр отказников» в своей квартире. Собрал труппу из артистов, которых тоже не выпускали из страны. Однажды Наталья Фатеева встретила Саву на улице:
— Как ты живешь?
— Продаю фарфор и не жалею об этом...
Кто-то из друзей посоветовал ему написать президенту США, но он испугался: «Нет-нет, это уже Сибирь!» Но потом, отчаявшись, написал письмо Рейгану, что, мол, вы как актер актера меня поймете и поможете сниматься в Голливуде. По «Голосу Америки» письмо Крамарова зачитывали шесть раз. После этого ему очень быстро подписали документы на выезд.
В Америке Сава сразу стал сниматься и свободно мог ходить в синагогу. Единственное, он не стал носить бороду, кипу надевал, когда молился. А молился он каждый день — утром и вечером. Уходил к себе в комнату, закрывал двери и оставался наедине с богом.
Мы строили, естественно, планы на будущее. Помню, как он мечтательно говорил: «Наташа, я тебя повезу в кругосветное путешествие!» Я ведь была совсем «свежая эмигрантка» и ничего не видела. Он хотел мне показать весь мир. А еще он мечтал, чтобы у нас была настоящая еврейская свадьба. Он уже обо всем договорился. Мы летали на крыльях от счастья, все замечательно, все прекрасно. Казалось, он пришел к гармонии в своей жизни. И вдруг...
Ничего не предвещало беды. Ни-че-го! Здоровый, веселый, полный энергии человек. Мы справили Новый год. В конце января у него вдруг закололо в левом боку, пошли к врачам — и они вынесли страшный приговор. Савелий, кстати, был уверен, что его кто-то сглазил. Ну сами посудите — здоровый физически человек, никогда не болел, таблетки в жизни не пил, и вдруг услышать такое! Он планировал прожить сто лет. Так всем и говорил: «Я все для этого делаю!» Как такое могло случиться, это просто мистика!
Помню, как мы вышли из больницы и сели в машину, оба были в шоке. Савелий матерился как извозчик, а я рыдала так, что не могла остановиться. Прошло два часа в полной растерянности. Мы не знали, за что браться, с чего начинать. Мир мгновенно рухнул. Как жить, когда тебе выносят смертный приговор? Я уехала на работу. Вдруг звонит Савелий:
— Котя, начинаем прожигать жизнь!
Он мгновенно проанализировал ситуацию и собрался с духом быстрее меня.
Но, к сожалению, времени прожигать жизнь у нас совсем, увы, не оставалось...
И все же я верила, что все будет хорошо! Но с ужасом видела, что, несмотря на операцию и лечение, ситуация стремительно ухудшается. Это лечение оказалось убийственным для него, он буквально с каждым днем терял силы.
Сава не был весельчаком в жизни, на самом деле в нем жили два разных человека — трагический и веселый. Кто-то его назвал «грустным клоуном». Наедине с собой он был в своей комнате, где запирался от всех и просил бога об исцелении. Мне кажется, он чувствовал, что близится его конец. Однажды он мне признался, что слышит какой-то голос.
— Савик, а что тебе говорит твой голос?
— Ты понимаешь... я прожил такую хорошую жизнь, Коть. Познал славу, у меня были и трудности, и радости. Я любил и был любимым. Я встретил тебя. У меня прекрасная дочь. И дом, который я люблю...
Я слушала его и ждала, когда он наконец скажет: «Не волнуйся, все будет хорошо, Наташа. Я скоро поправлюсь. Голос мне это обещал...» Но он этого так и не сказал...
Однажды нам позвонила его старая знакомая из Лос-Анджелеса, которая обладала провидческим даром, и передала Савелию совет: «Пусть он выберет дерево, обнимет его и постоит так сколько сможет: оно передаст ему свои жизненные силы...» Я не знала, как к нему с этим советом подступиться. Он не любил гадалок, избегал предсказаний. А тут за любую соломинку был готов уцепиться. Помню, мы стояли на балконе и смотрели на лес вокруг.
— Савик, какое ты дерево выберешь?
После минутного колебания он показал на большую красивую ель. Ту самую, которой мы любовались в свой первый приезд в этот дом. «Помнишь, я тебе еще колечко подарил?» Я видела, как он долго обнимал эту ель, разговаривал с ней. И что вы думаете? Когда Савелий ушел из жизни, это мощное дерево очень скоро засохло. Мистика!
В последний свой приезд в Москву Савелий совершил невероятный поступок: он тайно вывез из страны прах матери. Она была самой любимой женщиной в его жизни. Он и Басю назвал в честь Бенедикты Соломоновны. На каждой премьере вздыхал: «Как жаль, что этого не видит мама...», и по его щеке катилась слеза. Мне кажется, что для него главным критерием при выборе жены было — понравилась бы она маме?
Ему жилось без мамы очень одиноко. Идея забрать прах мамы с собой родилась еще в первый его приезд в Москву. Но для перезахоронения нужно было собрать уйму бумаг. И тогда он решился на «преступление»: отправился на Донское кладбище с двумя верными друзьями и выкрал урну с прахом из колумбария. Чтобы его не поймали в аэропорту, провез урну в простой авоське. Но и здесь не обошлось без мистики. Недаром же говорят: не тревожьте прах умерших. Через три года Савелия не стало...
Никто до сих пор не знает, где в Америке он похоронил мать. Это была самая большая тайна, он унес ее с собой в могилу. Мне кажется, я только теперь догадываюсь, где это место...
Когда мы бывали в Лос-Анджелесе, он меня почему-то всегда водил на небольшую поляночку с пальмой у самого океана. Он обожал это место и даже ходил туда учить роли. Мы стелили под пальмой одеяло и часами лежали в тенечке. «Ты знаешь, я здесь бываю каждый день... — говорил он. — Мне здесь необыкновенно хорошо, спокойно...»
Если бы Савик мне сказал, где могила его матери, я бы сделала все, чтобы сейчас они были рядом. И еще безумно жаль, что мы не успели пожить вместе подольше. Всего два года — это же так мало! Когда Савелий представлял меня друзьям, то говорил: «Познакомьтесь, это моя последняя жена» Так и случилось...
Я до сих пор не могу принять то, что его так стремительно унесло от меня. Все желания исполнились в его жизни: дом купил, в кино снимался, любимую женщину встретил, ребенка родил. Больше желать было нечего.
Он всю жизнь искал свою любовь, но так получилось, что нашел ее слишком поздно. Вот на вершине счастья его жизнь резко и оборвалась... Я часто вспоминаю его мудрые слова: «Все суетимся, бежим куда-то... А надо жить по-другому. Проснулся, увидел солнце — и радуйся. Как бы плохо ни было здесь, это все равно лучше, чем там».
Я стараюсь жить, как меня учил Савелий. Радуюсь, как могу...
Подпишись на наш канал в Telegram