Блондинка я натуральная, но нетипичная. Если честно, вообще не понимаю, откуда появился этот штамп — пресловутая героиня анекдотов, — удивляется Светлана Ходченкова.
Почему люди придумали, что блондинка — это некое, прямо скажем, странное существо, которое спать ложится исключительно в пижаме в розовый цветочек и не снимая туфель на высокой шпильке? У моей мамы, к примеру, от природы волосы тоже светлые. При этом она умнейший человек, с прозой жизни вполне знакомый, практичный... Из «блондинистых» черт характера в нас обеих есть разве что мягкость, да и то давно дозированная. А так мы обе вполне приспособленные к жизни и в облаках не витаем.
Изменить цвет волос я не хотела никогда, ведь для роли сейчас можно подобрать практически любой парик, а какого-то внутреннего порыва ни разу не было. В детстве так часто слышала фразу: «Какая шикарная у тебя коса! Не вздумай отрезать!» — что поверила и до сих пор одним из главных своих достоинств считаю именно волосы. Так вот, возможно, люди со стороны и воспринимают меня этакой блондинкой-блондинкой, но это ведь не важно. Гораздо существеннее отношение близких, друзей — тех, кто знает меня настоящую...
— А правда, что у вас больше друзей мужчин?
— Наверное. Если говорить о друзьях-актерах, то лучше общаться получается да, с мужчинами. Вероятно, потому что я с ними чаще сталкиваюсь на площадке. Съемок с девочками совсем мало. Даже если зовут в комедию, наверняка там будет присутствовать какая-нибудь романтическая история.
Друзей у меня вообще не так много. Вот с Максимом Матвеевым дружу! У нас уже такое количество совместных работ, что не подружиться было бы сложно. Познакомились, когда вместе снимались в короткометражке у общей знакомой, если правильно помню, она называлась «Одноклассники». С Лизой Боярской тоже хорошо общаюсь, но редко, вместе мы снимались только однажды.
Больше всего друзей среди врачей. Не знаю почему... Наверное, пытаюсь добрать той жизни, которую когда-то хотела для себя, — я мечтала стать хирургом. Все детство, кажется, профантазировала на эту тему. Нравилось записывать диагнозы, вести медицинские карты — я делала их из тетрадок на каждую свою куклу. Не сложилось, увы...
Сейчас уже мало кто в это верит, но я действительно никогда не думала о том, чтобы стать актрисой. Все как-то само вышло. Но мне нравится то, чем занимаюсь. Покопаться в психике персонажа, оправдать какие-то его поступки, примерить на себя чужую жизнь — это же ужасно увлекательно!
Если вернуться к разговору о блондинках, то и к профессии, боюсь, у меня совсем нетипичный подход... Я задаю очень много вопросов режиссерам относительно роли, персонажа, даже, наверное, порой мешаю своей пытливостью им работать. Я дико любопытная сама по себе, а уж если дело касается чего-то нового... Даже друзья, бывает, одергивают: «Все расспросы потом. Сейчас просто делай!» На площадку я обычно приношу сценарий с кучей пометок, причем мне важно, чтобы все было написано самой и от руки. Пока пишешь, очень удобно анализировать!
Какие-то черты героинь, конечно, ко мне «прилипают». Но блондинку в широко распространенном понимании я ни разу еще не сыграла. Не используют пока цвет моих волос в этом смысле режиссеры...
— Самое большое количество «блондинистых» черт, наверное, было в Вере из картины Станислава Говорухина «Благословите женщину»?
— Эта роль всегда будет значить для меня много, потому что открыла двери в кинематограф, подарила бесценный опыт. Вера мне вполне понятна, но, скажем так, не близка. Она намного мягче меня, уступчивее, сговорчивее. Играла я ее двенадцать лет назад, даже страшно, как давно это было... Тогда, думаю, была на нее похожа больше, сейчас же мы совершенно разные. Хотя и общее, безусловно, есть — в конце концов мы обе женщины и обе русские. Она любит очень по-русски. Есть что-то такое в нашем менталитете, наверное. Мы готовы многим пожертвовать ради любви. Готовы слушаться. Кажется, это самое правильное слово. Не доверять, не восхищаться, а именно слушаться. Во мне еще осталось послушание, но немного...
А вся противоречивость Веры проявилась уже после премьеры. Кто бы мог подумать, что образ доброй и преданной красавицы может загнать тебя в самый настоящий угол! Предложений было немало, но все героини как сестры походили на Веру! А самое ужасное, на мой взгляд, что может произойти в карьере актрисы, — это когда начинают повторяться персонажи. Это потолок, рамки, из которых очень сложно выбраться, в них невозможно развиваться. Я решила не сниматься и довольно долго не появлялась на съемочных площадках. Переживала, думала, что никто теперь не разглядит во мне никого кроме уступчивой блондинки Веры. Хотя сегодня, оглядываясь, уже понимаю, что, может быть, Вера и ни при чем. Я просто не была достаточно известна, чтобы режиссеры поверили в то, что могу что-то сделать за рамками того женского образа, что мастерски выстроил в своем фильме Станислав Сергеевич Говорухин.
Так вот, сначала я просто отказывалась, а потом решила действовать. Мне присылали сценарии, в которых предлагали определенную героиню, а я уговаривала попробовать меня на другую... И сработало! Сейчас с гордостью могу сказать: у меня нет амплуа! А значит, нет и рамок!
— Другие героини были более близки, чем Вера?
— Многих своих персонажей я так и не поняла до конца. Но чем непонятнее героиня и дальше от меня настоящей, тем интереснее работа! Разве можно понять, к примеру, кровавую графиню Батори? Нет, конечно. Но почувствовать ее сумасшествие, покопаться в ее странной голове (там же диагноз, как говорится, налицо) — это очень интересно. Путешествовать по эпохам, примеряя на себя разные судьбы, — что может быть увлекательнее? Сегодня ты — кровавая графиня, а завтра — героиня русской драмы, как в «Воине».
Мне кажется, эта картина станет важным этапом в моей фильмографии. Присутствовало все: и телесное обнажение, и душевное. Честно сказать, не знаю, что сложнее. Не в каждой работе удается так пощекотать себе нервы. А я еще и стриптиз танцевать научилась! Открытием было, что этому, оказывается, учат... Больше скажу: мне понравилось учиться. До сих пор дружу с тренером, которая помогала готовиться к фильму. Хотя танцы на пилоне — это ужасно тяжело физически. Невероятно сильные руки надо иметь! Снова противоречие: смотришь со стороны — легкая девочка, крутится на шесте, развеваются светлые волосы...
Пришла, помню, с настроением: «Где наша не пропадала!» Волновалась в основном по поводу степени одетости-раздетости впоследствии в кадре. И в первые же пять минут первой же репетиции стерла в кровь руки! Пришлось надеть перчатки. Поначалу болело все! Но руки — вообще что-то страшное. Когда пришла на второй урок, несмотря на перчатки, было полное ощущение, что хватаешься за раскаленное железо... Приходилось делать перерывы между тренировками, чтобы немного унять боль в руках.
— А вы легко раздеваетесь в кадре?
— Когда понятна необходимость определенных сцен, если я доверяю режиссеру, оператору — проблем нет. Главное, чтобы это было оправданно, красиво снято и без пошлости. В обнажении ради обнажения я не участвую. Раздеться в кадре все-таки непросто, и я должна понимать, ради чего буду себя преодолевать.
— Мама по-прежнему главный цензор ваших работ?
— О, да. К счастью, ей нравится все, что со мной происходит. Мама посещает все мои премьеры. Постоянно интересуется: «Когда у тебя спектакль? Давно не была в театре! Давай уже пригласи меня на что-то новенькое!»
В общем, мне есть в кого быть неугомонной. И для меня по-прежнему важно, чтобы маме нравилось то, что я делаю. Она очень хороший мой друг и замечательный психолог. Конечно, мама относится ко мне прежде всего как к своему ребенку, но фильмы и спектакли оценивает объективно. Единственное, что на моей памяти ей не понравилось категорически, — это съемка для Playboy. Из-за той маминой реакции, признаться, несколько опасалась показывать ей фильм Валерии Гай Германики. А однажды она просто сказала: «Света, я посмотрела «Краткий курс счастливой жизни». Очень понравилось, как ты сыграла, и картина, на мой взгляд, удачная, современная». Я выдохнула!..
Мы давно живем отдельно, но первое, что обычно слышу, когда встречаемся: «Какая же ты худенькая!» Без этих слов мама, наверное, будет уже не мама. Потом меня стараются накормить, что тоже в общем-то для мам типично. А после того как гастрономический вопрос решен (мама делает такую кабачковую икру, что ешь и понимаешь — я дома!), начинаются расспросы про творческие новости. Многолетняя традиция.
— Как вы относитесь к тому, что в фильмах порой откровенно эксплуатируют эффектную внешность актрисы, а сыграть что-то глубинное не дают?
— Я не считаю, что есть роли, в которых можно просто «играть внешность», это не так. Всегда стараюсь найти что-то сложное в персонаже, потому что любой человек — существо противоречивое и непростое вне зависимости от внешних данных.
При этом думаю, что в женщине должно быть все прекрасно и гармонично. Я сейчас являюсь посланницей красоты косметического бренда L’Oreal Paris. Играть ничего не надо: в рамках этого сотрудничества я — просто Света Ходченкова. Но насколько лестно оказаться в компании таких невероятных женщин, как Наоми Уоттс, Джулианна Мур, Ева Лонгория! Нельзя же сказать, что они просто обладательницы правильных черт лица. В этих женщинах удивительное сочетание красоты и гармонии. Поэтому предложение представлять гамму средств Elseve от L’Oreal Paris по уходу за волосами «Полное восстановление 5» стало для меня честью, и если такая «эксплуатация» поможет сделать мир красивым, я только за!
— Рекламные кампании, фотосессии, роли в кино и театре... А мама не спрашивает, когда же она станет бабушкой?
— Мама не задает таких вопросов, она человек тонкий. Как любая нормальная женщина, я хочу детей, готовить обеды и ужины. Словом, семью в широком понимании этого слова. Но вряд ли смогу отказаться от кино и, если честно, не совсем понимаю, зачем ставить себя перед таким радикальным выбором, ведь сегодня вполне можно все совместить без ущерба для себя и ребенка. Если и представляю себя матерью, то с каким-то модным гаджетом, в котором видно, как сладко посапывает младенец, пока мама слушает объяснение сцены за кулисами. Или мой ребенок будет ползать по детской комнате салона красоты… Слышала, есть специальные детские рюкзаки, в которых мама может взять малыша с собой на велопрогулку.
Несмотря на все эти рассуждения, я не люблю планировать и загадывать даже в том, что касается мелочей и деталей. Не знаю, что будет завтра, что вечером будет — не знаю! Больше скажу, когда много съемок и гастролей, бывает, просыпаюсь в отеле и думаю: «А где я? Кого сегодня играю?» Мне кажется, это неплохо. Пока есть интерес к работе, жизни и когда это взаимно, разве нет?
Благодарим Галерею Интерьера Charles.Cameron за помощь в организации съемки
Подпишись на наш канал в Telegram