Небылиц вокруг нашего брака роилось много. Сначала таблоиды утверждали, что я стюардесса. Потом где-то написали, что Николай Добрынин осыпает постель жены розами и купает ее в ванне с шампанским. А больше всего меня развеселила такая фраза: «Они познакомились в чаду театрального угара...»
В первый раз я увидела Николая на сцене театра «Сатирикон» в 1996 году. В этот театр я попала случайно. Мы с подружкой еще школьницами были готовы на любую работу, лишь бы бесплатно смотреть спектакли: накрывали чехлами кресла в зале, помогали гардеробщикам, были на подхвате у билетерш.
При этом я совершенно не мечтала стать актрисой, мне просто нравилось ходить в театр. Жизнь была тяжелая, лихие девяностые. Мои сверстники проводили время в дворовых компаниях, баловались алкоголем, пробовали наркотики. Я же была домашней девочкой, обожала читать книги. А вечерами на перекладных добиралась до своего любимого «Сатирикона».
Однажды прихожу в театр, а мне девчонки-билетерши говорят: «Сегодня премьера, Роман Виктюк арендовал зал для своего спектакля «Философия в будуаре, или Имморальные наставники» по сочинениям маркиза де Сада. Я дождалась третьего звонка, тихонько прошмыгнула на свободное место в первом ряду. Занавес открылся, и на сцене — прямо передо мной — появился Николай Добрынин! Маркиз в ботфортах, плащ завитом парике был неотразим. Метнув в зал бешеный взгляд, он произнес своим бархатным низким баритоном, глядя прямо мне в глаза: «Когда наклевывается счастье видеть вас, мадам, всегда опережаешь время». У меня аж мурашки по телу побежали...
С того вечера я начала искать любую информацию об этом артисте. Подойти к кумиру после спектакля, попросить автограф или, боже упаси, заговорить — на это мне духу, конечно, не хватало. Девятнадцать лет всего, в этом возрасте с девочками часто случается подобное, и я не стала исключением. В общем, начались мои страдания...
Не пропускала ни одного спектакля с Добрыниным. Все вокруг уже знали, что я им брежу. Стою однажды у служебного входа в театр, вдруг знакомый осветитель как заорет: «Кать, вон твой Добрынин идет!» Я чуть от стыда не сгорела. Николай выходил с кем-то из артистов, равнодушно скользнул по мне взглядом и удалился. В упор не замечал.
Вскоре в продаже появились видеокассеты боевика с участием Добрынина «Все то, о чем мы так долго мечтали». Я купила ее и помчалась домой показывать Колю родителям.
— Вот смотрите, мне нравится этот человек...
— Кто же влюбляется в артиста? Ты подумай: где он и где ты?!
Но я упрямо продолжала любить его на расстоянии. Уже знала, что он женат на Ане Тереховой. Прекрасно отдавала себе отчет, что женатый мужчина — это табу. Но мечтать-то о нем мне никто не мог запретить! Так вот два года и жила в ожидании встречи. Любила платонически, на расстоянии, без особой надежды. Глупо, конечно. Я ведь не знала Колю как человека, придумала себе образ, в него и влюбилась. У меня были и увлечения, и романы — но Добрынин всегда оставался Мужчиной моей мечты.
Наступил 1998 год. По городу расклеены афиши премьеры спектакля «Саломея». И звонит подружка, которая у Виктюка реквизитором работает:
— Ты знаешь, кто будет у нас играть премьеру?
— Нет.
— Коля Добрынин! Доставай билет, я тебя проведу за кулисы и с ним познакомлю.
Два года я ждала этой встречи. Перед премьерой долго репетировала, как к нему подойду, что скажу, а он, приняв цветы, улыбнется, возьмет меня за руку и скажет: «Катя, вы та, которую я искал всю жизнь!»
Накануне ночь не спала — от предчувствия счастья захватывало дух, да и бигуди мешали. А вставать надо рано — я тогда работала в аэропорту Шереметьево за стойкой регистрации. Еле отстояла смену, отпросилась пораньше, купила по дороге огромный букет белых хризантем и вот так — в форменных беленькой блузочке и синей юбчонке — помчалась на премьеру. После спектакля подружка провела меня за кулисы: «Подожди у двери, сейчас у него Терехова».
Я не знала, что Коля с Аней уже жили отдельно, были, как говорится, в процессе развода. Вначале вышла она, потом подруга с Добрыниным. Я стою, тереблю букет.
— Знакомься, это Николай Добрынин.
— Меня зовут Катя, это вам, с премьерой, большое спасибо...
Лепечу заготовленный текст и вдруг замечаю его холодный оценивающий взгляд — сверху вниз. Он небрежно берет цветы.
— Это все? — спрашивает.
Я в растерянности хлопаю глазами:
— Ну да...
— Ну если все, тогда до свидания!
Разворачивается и уходит в гримерку, помахивая букетом как веником. А я не могу пошевелиться, словно на меня вылили ведро холодной воды. Разве о таком мечталось? До сих пор не знаю, что тогда сыграло роль: напряжение после трудного спектакля или встреча с уже бывшей женой?
Подруга сочувственно говорит: «Комиссарова, сейчас у них банкет. Не переживай, прорвемся!»
В ресторан мы приехали последними. Все актеры во главе с Романом Виктюком сидели за накрытым столом. Едят, пьют, произносят по очереди тосты: «За Романа Григорьевича!», «За нашего великого!», «За прекрасную игру актеров!»
Заходим в зал, Николай демонстративно разворачивается к нам, опять окидывает меня тем же оценивающим взглядом. И тут же отворачивается. «Значит, не судьба...» — промелькнуло в моей голове. Подружка, заметив, что я снова загрустила, шепнула: «Не расстраивайся». А как тут не расстраиваться? Сажусь в уголок. Вдруг подходит Николай:
— Вы что пьете, девушка?
— Белое вино.
Он принес бокал вина, подсел, стали мы разговаривать. Проходящий мимо гример театра шутливо поинтересовался:
— И кто это тут нашего Колюшку клеит?
— Никто меня не клеит, не переживай.
Не помню, о чем говорили, только в конце Добрынин неожиданно спросил:
— А у вас никто из знакомых квартиру не сдает?
— Ой, у меня есть квартира, но месяц назад сама в нее въехала. Если бы чуть-чуть пораньше, вам бы с удовольствием сдала.
— Я сейчас у мамы живу, — объяснил Николай. — Мне там не очень удобно.
Надо ли говорить, что в глубине души я очень обрадовалась этой новости. Значит, у мамы. Значит, с женой они вместе уже не живут.
Потом Николай пригласил на танец и тут же привел в замешательство новым вопросом:
— А можно у вас переночевать?
У меня от волнения аж ноги подкосились. Что ответить-то? Согласиться? Что он обо мне подумает?
Коля заметил мой растерянный вид.
— Вы что, боитесь, что я у вас что-нибудь украду?
— Нет...
— У меня же фамилия Добрынин, добрый, не бойтесь.
Стало смешно:
— Я не боюсь, что вы что-то украдете. Просто мне рано утром на работу. Как вы двери закроете? И вообще...
Конечно, дело было не в двери, я лихорадочно тянула время с ответом.
— Даю вам, Катя, на раздумье десять минут.
Ох, чего только я за эти десять минут не передумала! Всех же замучила своей любовью к Добрынину. Ну вот как сейчас повернуться и уйти? Ведь потом никогда себе не прощу, что упустила единственный шанс. Десяти минут не прошло, когда подошла к нему и сказала: «Николай, я готова, поехали».
Вышли на улицу. Чувствовала себя на седьмом небе от счастья — рядом идет мой кумир. Коля был невероятным франтом: в черном плаще от Gucci, волосы до плеч, черная бородка. От него вкусно пахло духами от Jean Paul Gaultier. До сих пор это мой самый любимый аромат. А я семеню в своей синенькой юбочке.
Взяли такси, поехали ко мне в Медведково. Коля периодически поглядывал в окно: «Где ты живешь, не понимаю. Это Москва или уже нет?» В машине повисло неловкое молчание. Мне казалось, в тишине было слышно, как от страха стучит мое сердце. Коля попросил водителя тормознуть у магазинчика, вернулся с бутылкой красного вина и коробкой конфет.
— Я красное не пью...
— Да? Извини.
Квартиру в Медведково мне подарили родители на совершеннолетие. Крошечная, однокомнатная, но очень уютная. Заходим.
— Ничего, что у меня диван один?
— Да нет, ничего...
Сели на ковер, я включила Шаде, зажгла свечи. Очень было романтично. Мы пили вино и болтали до четырех утра: о жизни, родителях, о нашем театре... Конечно, Добрынин сразу заметил, что я влюблена в него, и специально решил меня помучить. Держал дистанцию.
Потом разложили диван. Я свернула одеяло и проложила его между нами. Стыдно сказать, но в ту ночь мы даже не поцеловались ни разу.
Утром я убежала на работу. Накануне объяснила, как захлопнуть за собой дверь, не оставила никакой записки, ни номера телефона. Просто вышла и все. Еду в Шереметьево на автобусе, гляжу в окно и думаю: «Дура ты дура, Катенька, свой шанс упустила. Теперь уже, видно, точно не судьба...»
С одной стороны, я была расстроена, а с другой — мы же познакомились.
Возвращаюсь вечером с работы. Открываю дверь, в прихожей лежит записка: «В холодильнике было только два йогурта, я съел один. Он был очень холодный. Вот мой номер телефона, если что — звони».
Почти месяц я провела в размышлениях, что означает это «если что»? Повода позвонить все не возникало. И тут Виктюк решил возобновить свой нашумевший спектакль «Служанки», в котором был занят Коля. Вот и нашелся повод ему позвонить: подружка попросила достать контрамарку.
А звонить-то страшно. Вдруг он меня не помнит? Как представиться, с чего начать? Мол, помните, это та самая Катя, у которой вы месяц назад переночевали и йогурт холодный съели? Для храбрости выпив рюмку «Бейлиса», набрала номер:
— Здравствуйте, Николай, это Катя...
Он вдруг сразу:
— Что ж ты так долго не звонила?
— Вы вроде на гастролях были... Можно мне контрамарку?
— У администратора будут два билета на мое имя.
На «Служанок» в те годы народ ломился страшно. Коля рассказывал, какое творилось сумасшествие: «Мы с Аней Тереховой убегали, за нами толпа поклонниц. Мы в троллейбус — они за троллейбусом бегут, мы в метро — они за нами». Телефон обрывали, в подъезде сторожили.
Это было действительно феерическое зрелище, актеры с выбеленными лицами и обнаженными торсами в длинных шуршащих юбках. Коля играл Клер, Володя Зайцев — его сестру Соланж. Все было необыкновенно, дьявольски красиво: грим, пластика движений.
Наверное, именно «Служанки» стали переломным моментом в наших отношениях. После спектакля был банкет, потом — такси до Медведково. Снова ковер, снова вино в бокалах, музыка Шаде...
Помню, утром я его спросила:
— А ты меня помнишь? Я ведь тебя у служебного входа караулила.
— Да разве вас всех красивых упомнишь?
— А когда все-таки заметил?
— Когда ты на банкет приехала. Еще подумал: «Вроде ничего так девочка... Ноги от ушей, и глаза огромные».
У меня не было далекоидущих планов. Наши отношения кумира и поклонницы как начались, так и должны были закончиться. Законы жанра...
Я была счастлива, что мы вместе, а что будет завтра — ну какая разница?
Через месяц сама предложила Коле: «Если хочешь, можешь пожить у меня». Признаться, я была поражена: думала, сейчас подъедет грузовик с мебелью и рабочие начнут заносить коробки, чемоданы, баулы. А Коля стоял в дверях с единственным полиэтиленовым пакетом, где лежали пара рубашек и тот самый плащ от Gucci.
Как и все, мы прошли свой конфетно-букетный период. Конечно, нам помогало, что у Коли постоянно были гастроли — вынужденная разлука нас сближала. Мы звонили друг другу, писали длинные письма на пейджеры, потом появились первые мобильные телефоны. Каждый раз куда-то уезжая, Коля уже по традиции оставлял мне в прихожей записку. Недавно нашла одну: «Я знаю, что у меня есть ты, мой ребенок, мои глаза. Что ты — это мое. И я знаю, что я кому-то нужен. Твой».
Он, кстати, безумно любил сгущенку. И я на пластмассовой крышке фломастером писала ему нежные послания. Залезет в холодильник, откроет баночку — а там от меня письмо. Мы эти крышечки собирали, они у нас лежали на полке стопочкой.
Денег особых не было, но Коля умудрялся делать мне подарки. Как-то стою на кухне, глажу белье у окна (а мы на первом этаже жили), вдруг слышу: «Катя!» Выглядываю, а там Коля сидит на дорожной сумке, под мышками две огромные коробки роз. Минут двадцать меня сторожил, ждал: вдруг я сама окно открою — а тут такой сюрприз!
Еще ему не очень нравились мои наряды. Ну а как я одевалась? На Тушинском рынке, как все. Маечки, джинсики, юбочки — все такое «польско-турецкое». Однажды Коля предложил: «Давай, Катенька, вместе в магазин сходим? Помогу тебе вещи выбрать». Одел меня в длинное черное платье от модельера Лены Макашовой. Привозил вещи из Финляндии, приучил носить кольца, браслеты.
Мне едва исполнился двадцать один год, а ему было уже тридцать четыре. За плечами у Коли два брака, у меня ни одного. Мы постепенно друг к другу привыкали. Оба — огненные знаки, все такие нервные, взрывные. Колю, конечно, сначала надо хорошенько зажечь, но делать это я умею. Тарелки у нас летали во все стороны со свистом. Впрочем, он и остывает быстро. Пар выпустит и успокаивается.
Формально Добрынин был еще женат, они с Тереховой развелись только через полгода. О причинах развода я деликатно не спрашивала. Как говорил Коля, их профессия развела. Двум актерам трудно ужиться под одной крышей.
Я знаю, что они очень тяжело расходились. Творческие же люди, все на эмоциях. Восемь лет ведь прожили вместе. Терехова была второй женой Коли. Аня училась в ГИТИСе, а Коля преподавал студентам сценическое движение. Анечка его покорила ярко-красными обтягивающими лосинами, в которых приходила на занятия. Ее сынишке было два года. Когда они поженились, Коля усыновил Мишу, дал ему свои отчество и фамилию. Коля очень любил и любит Мишу до сих пор — он и разводиться-то не хотел, чтобы ребенка не травмировать. Слава богу, Аня оказалась мудрой женщиной и не стала запрещать им видеться.
Я была еще очень молода, неопытна и не знала, как все будет. Это на всю жизнь или нет? Конечно, отдавала себе отчет, что актеры — люди непростые, эмоциональные и меня наверняка ждет много испытаний. На всякий случай сразу же дала себе зарок: ни в коем случае не ревновать Колю ни к его прошлой жизни, ни к поклонницам. Если любишь человека, то принимаешь его таким, каков он есть.
Кстати, его поклонницы сразу же заметили, что рядом с кумиром появилась девушка. Мне повезло, что у него интеллигентные фанатки, слава богу, хоть зеленкой не облили. Однажды я видела, как одна девочка из Колиной «группы поддержки» сидела на ступеньках театра и горько плакала. Ее надежды рухнули. не подозревала, что своим появлением сделаю кого-то несчастной.
А что касается его бывшей жены, то я к ней Колю тоже не ревновала. Поначалу он из поездок привозил нам с Аней одинаковые вещи. Достает из чемодана два свитера. «Вот, — говорит, — Ане и тебе купил...» Это, конечно, казалось странным, но я быстро поняла: если Коля уходил, то уходил навсегда, и такие знаки внимания, по сути, ничего не меняли.
Аня уже знала, что мы с Колей живем вместе. Мало того, мы с ней виделись несколько раз. Я на спектакль ее ходила, а когда Коля и Аня одновременно уехали на гастроли, меня попросили остаться с Мишей. Мы с ним жили в Аниной квартире: я спала в Мишкиной комнате, он — в маминой спальне. Я кормила его завтраком, провожала в школу. Потом ездила с ним по разным занятиям, помогала. Миша часто бывал у нас.
Сейчас Коля с Аней практически не общаются. Если и созваниваются иногда, то только по поводу Миши. Коля вообще не поддерживает отношения с прежними женами. Такая же история была и с его первым браком.
Коля женился очень рано — еще на первом курсе ГИТИСа. Это был типичный студенческий брак. Воспитанная москвичка из интеллигентной семьи и провинциал из Таганрога. Как только они поженились и Коля переехал в их квартиру у Новодевичьего монастыря, тесть ему сказал: «Коленька, раз вы вошли в нашу семью, будьте любезны, содержите свою жену сами».
И Коленька ночами подрабатывал в метро. Вначале полотером, потом дренажником. Ток в метро на ночь отключали, и он после смены с фонариком пару станций топал по шпалам домой. Потом к девяти утра, не выспавшись, бежал на лекции. От хронической усталости его лицо стало серо-зеленого цвета. Коля говорил, что это был очень важный опыт в его жизни: он научился отвечать за семью. Увы, через пять лет они с первой женой все равно разбежались...
Николай плавно перетекал от одной женщины к другой. Он никогда не жил холостяком: женился — развелся — снова женился. От первой жены Добрынин ушел к Ане Тереховой, а от Ани уже ко мне.
Все так совпало тогда — сначала развод, потом у него тяжело заболела мама, за ней нужно было ухаживать. Коля загружал себя работой, чтобы ни о чем не думать. Я помогала как могла — ушла со службы, возила маме лекарства, кормила ее, ухаживала, мне пришлось и институт оставить. В день ее похорон Коля в театре играл комедию. Представляете, что он испытал?! У человека горе, а ему надо публику смешить...
Кстати, незадолго до моего увольнения произошел один забавный случай. Коля должен был прилететь с гастролей, мы долго не виделись, и я жутко соскучилась. Слышу, объявляют посадку его рейса. Взяла свой служебный пропуск и рванула на летное поле. Подбегаю к трапу самолета, Коля спускается, мы бросаемся друг к другу и застываем в долгом поцелуе. Вдруг за спиной раздается строгий голос начальника: «Комиссарова, вы что это себе позволяете на работе? Что за поведение?» Мне объявили строгий выговор, а спустя какое-то время я написала заявление об уходе.
Да, в общем, я ни о чем не жалею. Когда меня спрашивают о профессии, всем так и говорю: «Работаю женой Николая Добрынина». И мне нравится эта работа. Я стала его помощником, веду все дела.
Раньше, когда получалось, ездила с Колей на гастроли, когда нет — оставалась дома. Потом он потихоньку ввел меня в театр. Шла репетиция какого-то спектакля, я, как обычно, сидела в зале. Коля попросил: «Запиши все замечания, чтобы я не забыл». Роман Григорьевич Виктюк это дело просек, видит, девушка старается: «Катька, а ты для всех можешь писать?» Так я стала помощником режиссера. Прошла, так сказать, школу Романа Виктюка. Он человек импульсивный, увлекающийся — сегодня говорит одно, завтра другое. у доказываю, что совсем не то записывала, он кричит: «Врешь! Я такого не говорил!» Я — в слезы, уйду, отревусь и снова возвращаюсь. «На тебе печеньку, пиши дальше», — сменяет гнев на милость Роман Григорьевич. Так я с ним выпустила три спектакля, а потом мы с Колей ушли из театра. Виктюк был недоволен:
— Коля, ты в очередной раз погнался за рублем!
— Роман Григорьевич, у меня семья, дети, мне надо как-то их кормить...
В кино Коля сыграл огромное количество ролей. Одного мне жаль, что запомнился он почему-то своим Митяем из сериала «Сваты». А ведь за его плечами около ста двадцати киноработ! Как сказал о нем Виктюк: «Ты, Коля, не двужильный, а семижильный!»
Он привык работать с детства. Собирал на каникулах помидоры, огурцы, шил мешки для картошки, сколачивал почтовые ящики. Все заработанные деньги Коля отдавал маме. Его семья была простой, как в фильме «Маленькая Вера». Коля рассказывал, что даже стеснялся приглашать домой товарищей, так бедно они жили. Мама сорок пять лет проработала буфетчицей в ДК завода «Красный котельщик», папа был вначале участковым, потом следователем, взяток не брал. Ценностей — золота, ковров и хрусталя — у них не было. Таганрог — город южный, на Азовском море. Икру черную ели ложками, а вот хлеба порой не на что было купить.
Кстати, колино упорство и сила воли — это тоже из детства. Маленьким он был очень толстым. Ему даже кличку дали Пакет, потому что фигура была абсолютно квадратной — плечи совпадали с талией. «Коленька, — сказал ему старший брат, — так дальше продолжаться не может. Давай-ка пойдем на танцы» — и записал Колю в кружок бальных танцев. Но с Пакетом никто из девочек не хотел танцевать. Тогда брат заставил его заниматься спортом. И Коля, надев пояс со свинцовыми вставками, бегал по Петровской улице вверх-вниз. Ему удалось сбросить двадцать килограммов, и на занятиях появилась первая партнерша, с которой они стали даже какие-то конкурсы выигрывать.
Если бы не его брат, не знаю, кем бы стал Коля. Наверное, как и все его друзья, пошел бы учиться в мореходку или на завод «Красный котельщик». Но Саша поступил в консерваторию и стал настойчиво звать брата в Москву в театральный.
С первого раза Колю, конечно, никуда не взяли, он чудовищно гэ-кал.
— Юноша, вы откуда? — поинтересовались в приемной комиссии.
— Из Таханроха!
В общем, вернулся домой ни с чем и учился целый год в Ростовском театральном училище. Ездил каждый день на электричке из Таганрога в Ростов и обратно по два с половиной часа. Но у него были такая сила воли и желание, что в конце концов Коля своего добился. Весь первый курс в ГИТИСе, куда его приняли с третьей попытки, Коля проходил в отцовской шинели, срезав с нее погоны.
После института Колю пригласили сразу в семь театров, но он выбрал «Сатирикон» (тогда — Театр миниатюр). Костя Райкин активно набирал молодых актеров. В лучшей массовке Москвы танцевали Марина Голуб, Сережа Урсуляк, Миша Ширвиндт, Костя Лавроненко и Николай Добрынин. Аркадий Райкин каждый раз, видя новое лицо в театре, спрашивал сына:
— Костя, а кто это?
— Пап, ты что, не помнишь? Ты же сам его на работу принимал!
В спектакле «Мир дому твоему», где играл Аркадий Исаакович, Коле поручили роль санитара. Он был страшно горд и очень старался выделиться: в нужный момент крепко хватал мэтра за руку и выкрикивал свой текст прямо над его ухом. В конце концов после очередного занавеса Райкин спросил у сына: «Костенька, а что это за мальчик, почему он так кричит? А можно этот санитар больше не будет играть?» Костя провел с Колей воспитательную беседу. Объяснил, что с папой нужно работать бережно и трепетно.
А потом на одном из капустников его заметил Роман Виктюк. Вот со спектаклей Виктюка уже и началась наша история...
Я не ставила перед собой цель — женить на себе Добрынина. Да и ему в третий раз расписываться, думаю, тоже было неохота. Меня устраивало то, что мы живем в гражданском браке: «Может, он не хочет, ну что я буду настаивать?»
И все-таки мы поженились — в основном благодаря моей бабушке. С момента нашей встречи прошло четыре года. Семнадцатого августа, в день рождения Коли, сидим на даче, пьем утренний кофе. Вдруг бабушка выходит из своей комнаты с большой амбарной книгой.
— Колюньк, я вот что думаю... что мне на свадебный стол приготовить, как ты считаешь? Я тут выписала, — она открывает свой «талмуд», — салат оливье, сациви, холодец...
Мы с Колей молча переглянулись.
— Раиса Васильевна, какая свадьба-то? — спросил удивленно Коля.
— Как какая? Ваша. А то вдруг умру, а свадьбы и не увижу. Месяца хватит на подготовку, как полагаешь?
Ровно через месяц, семнадцатого сентября, и состоялась наша свадьба. До этого мы поехали на гастроли в Израиль.
— Коленька, а ведь ты мне даже кольца на помолвку не подарил, — вдруг намекаю я.
— Ладно, пойдем купим тебе кольцо.
Зашли в магазин, купили колечко с бриллиантиком. Он сует мне в руки коробку.
— Нет, так не пойдет!
— А мне что, надо на колени становиться?
Труппа садится в автобус, Коля обращается к артистам: «Ну что, все собрались? Смотрите шоу!» Встает передо мной на колено, протягивает коробочку. Так с шутками и прибаутками я стала его официальной невестой.
Праздновать свадьбу мы решили у моих родителей. Вынесли всю мебель к соседям, поставили столы, табуретки, на них уложили доски, чтобы больше гостей уместилось. Звездные гости Роман Виктюк и Елена Образцова сидели напротив молодых.
О чем думал Коля, когда на мне женился? Может — будь что будет, может — еще о чем-то. Мне лишь сказал: «Имей в виду, разводиться больше не буду. Сбегать уже некуда».
В этом году вот уже семнадцать лет исполнилось, как мы вместе. Конечно, не все эти годы прошли безоблачно. Был период, когда даже разъехались на какое-то время. Умерла мама и как-то в его жизни стало пусто. Десять лет мечтали о ребенке, но безуспешно, не получалось. Постоянные выматывающие гастроли. Острота чувств уже пропала. Ругались, обвиняли друг друга, что как-то все у нас расклеилось...
Однажды Коля собрал вещи: «Хочу пожить отдельно». Снял квартиру и месяц жил один. Я переживала, конечно. Винила во всем себя, гадала: сойдемся снова или это уже насовсем? Мы созванивались каждый день. Я просила:
— Коленька, возвращайся, как ты там один будешь?
Он отвечал:
— Я подумаю.
Ездила к нему, уговаривала. О разводе у нас никогда речь не шла. Через месяц он вернулся ко мне.
А тут Колю пригласили ведущим на передачу «Планета православия». Он со съемочной группой ездил по святым местам. Заехал и в Сирию в монастырь Святой Феклы. Туда приезжают бездетные пары с просьбой подарить им детей. Коля разговаривал там с матушкой Пелагеей: вот, мол, никак не можем с женой ребенка родить. Она передала для меня поясок и велела носить его не снимая. Проходит месяц.
— Коль, я его сниму, все равно же не действует.
— Ну снимай. Значит, не судьба нам.
Чуть позже возвращается с гастролей, я его встречаю в аэропорту:
— Коля, у меня две новости: одна хорошая, другая плохая.
— Давай уж с плохой.
— Машину разбила и я еще... беременна!
Муж впал в столбняк, я даже обиделась:
— Ты что, не рад?
— Да не пойму никак еще.
Все-таки сорок пять лет — и первый ребенок.
Мы писали разные имена на бумажке и вешали на холодильник, каждый потом зачеркивал то, которое не нравилось. Крутили-вертели, но имя Нина победило.
— А вдруг будет мальчик?
— Нет, будет девочка!
Пока ходила беременная, у Коли работы было невпроворот, прямо какая-то сериальная волна. Проводила мужа на очередные съемки и чувствую — начинается! «Ну что буду звонить, пугать его в поезде среди ночи, еще не выспится, — решила я. — Позвоню потом, когда рожу». Вызывать «скорую» времени не было, попросила знакомого довезти до роддома. В семь утра набираю Коле:
— Я родила...
— Как родила? — не понимает он спросонья.
— Как ты и заказывал — дочку.
Добрынин потом рассказывал, что вскочил с полки и стал стучаться во все купе и кричать: «У меня дочь родилась!» Его Борис Клюев даже в сердцах послал: «Да угомонись ты! Всех перебудил». Поясок-то помог, получается...
С рождением Нины я уже не могла ездить с Колей по гастролям. Изо всех поездок муж привозит чемоданами вещи для дочки. Нина — колина любимица, папа ее балует. Мише уже двадцать семь, приходит к нам часто. Сестренка обожает старшего брата, да и он ее очень любит.
У меня ни разу не было сомнений, что зря тогда подошла с цветами к Коле. Ни о чем не жалею. Мы сейчас говорим и думаем практически одинаково.
Я так хочу, чтобы Коля вернулся в театр, хочу испытать снова тот восторг, который меня охватывал, когда я смотрела на него из зрительного зала, хочу, чтобы Нина увидела отца на сцене.
Мы давно уже поменяли квартиру. На широком подоконнике в гостиной удобные подушки. Коля часто лежит на них и часами наблюдает за жизнью за окном. Я знаю, что в такие моменты он хочет побыть один, и мы с Ниной стараемся не мешать...
Я выстрадала свое счастье. Мы как плющ и дерево — уже не можем жить друг без друга. Их нельзя разделить, от этого и плющ погибнет, и ствол зачахнет. Так и мы с Колей...
Подпишись на наш канал в Telegram