К Виталине Армен долго привыкал. То приблизит к себе, то отдалит. Решиться на последний шаг никак не мог. Но недавно сказал мне: «Я нашел свою женщину, а мне уже восемьдесят. Ну почему так поздно?!»
— Брата я впервые увидела, когда он был уже студентом, — у нас с ним разница в возрасте почти двадцать лет. В нашей семье была традиция: первого января мы обязательно поздравляли бабушку Марию, папину маму. Она жила в старом районе Еревана в маленьком деревянном домике. Армен тоже приходил, бабушка и ее сестра Анна обожали внука. Я перед старшим братом робела: красивый, недоступный, да и отношений между нами не было никаких. Так, погладит только по голове, спросит снисходительно, как дела. Я ведь была совсем клоп.
— Армен Борисович никогда не рассказывает, что все-таки произошло между его родителями.
— У нас в семье об этом много не говорили, поэтому я что-то, наверное, слышала краем уха, а о чем-то потом догадалась. Я понимаю так: отец был молод и по молодости все это произошло. Как только Армен родился, отец уехал из Еревана в Пятигорск учиться в строительном институте. Там он получил профессию инженера-проектировщика. С Пятигорском связана родословная Джигарханянов. Дед и прадед были мануфактурщиками, имели большое предприятие. Мама наша училась в Новочеркасске, ее пути с отцом пересеклись, у них начался роман. Она была моложе отца на восемь лет. Бабушка Мария и ее сестра Анна новую жену Бориса встретили прохладно, когда он после учебы вернулся домой.
Эти весьма сдержанные отношения сохранялись между ними всю жизнь. Во-первых, бывшая жена Бориса Елена, мама Армена, была армянкой, а наша мама Любовь — русская (правда, с примесью польской крови по отцу и немецко-финской по матери), родом из Ленинграда. Но она со временем стала совершеннейшей армянкой: выучила язык, умела на рынке торговаться, приняла условия жизни в чужой республике. Но главное: Борис ведь сына оставил. Для армян сын, мальчик — святое, поэтому это стало настоящей трагедией. Мы, дети, конечно с бабушкой Марией и ее сестрой общались, но, надо сказать, особой теплоты в отношениях не было. Нас трое было у родителей: Гаянэ, Наринэ и Маринэ, то есть я, Марина. У меня разница с сестрами семь и шесть лет.
— Армен приходил к вам домой повидаться с отцом?
— Нет, никогда. Виделись они только первого января в гостях у бабушки, но и там почти не общались. Наверное, кто-то должен был сделать первый шаг, но папа по натуре был очень необщительным. Наша мама как-то пыталась исправить ситуацию, наладить отношения хотя бы ради детей, однажды где-то пересеклась с мамой Армена, но разговора не получилось. Елена Васильевна сказала, что ее сыну ничего не нужно, он сам рос, ему никто не помогал.
— А дочек отец баловал?
— У меня о папе сложные воспоминания, особой близости между нами не было. Но поскольку я в семье младшая, мне все-таки внимания доставалось больше, чем сестрам. У мамы отношения с отцом тоже были непростыми. Любовь у них была страстная, но папа был безумно ревнив. Впрочем, мама тоже ревновала, он ведь был красавец. Словом, страсти кипели, друг друга они вечно подозревали.
— На родине Армен рано стал известным. Вы ходили на его спектакли?
— К сожалению, нас некому было водить в театр, у родителей просто на это времени не хватало. Папе заказывали разработку различных инженерных проектов, он часто брал чертежи домой и все ночи напролет работал. Помню: стол, лампа горит. Мы все жили в одной комнате. Отец очень любил читать, и несмотря на тесноту, у нас от пола до потолка стояли полки с книгами. Мама работала на кафедре животноводства в зооветеринарном институте. Но ей тоже приходилось подрабатывать: она по вечерам ходила убирать квартиры. Нужно было помогать старшей дочери Гаяне, которая училась в Москве в балетном училище Большого театра. Денег не хватало, и я вечно донашивала одежду сестер. Кроме школьной формы у меня ничего другого и не было. Бывало, в зимние каникулы мама убегала с работы (отпрашиваться в то время было очень сложно), чтобы отвести меня на елку или в цирк. Но брата мы видели по телевизору и гордились им.
— У Армена Борисовича в Ереване родилась дочь от актрисы Русского драматического театра Аллы Ванновской. Они были женаты?
— Не помню, чтобы была свадьба, но знаю, что отношения длились долго. Ванновская была примой, старше Армена, опытнее, поэтому многие считали, что она совратила молодого человека. Я никогда ее не видела, только на афишах театра. Мама мне рассказывала, что Алла была красивой, статной. От бабушки я знала, что женщины проявляли к Армену большое внимание, прямо-таки льнули, и Алла безумно его ревновала. Постепенно ревность ее стала маниакальной. А позже выяснилось, что у нее проблемы психического характера. Но поначалу это не было заметно. Брат уже стал сниматься на студии «Арменфильм» и получил известность. И чтобы его удержать, Алла родила дочь, хотя врачи запрещали ей из-за диагноза. Елена Васильевна страшно переживала за внучку. Жили они отдельно на съемной квартире, и когда Армен вдруг уехал в Москву (дочке был год-полтора), Елена Васильевна была в шоке. К тому же он улетел не один, а с новой избранницей.
До его отъезда никто из нас о Тане Власовой ничего не слышал. Трагедия в семье повторилась. Насколько известно мне, у Армена только начался роман с Татьяной, как пришла телеграмма от режиссера Анатолия Эфроса, которую Армен ждал. Тот вызывал его в Москву в Театр имени Ленинского комсомола. Жизнь с Аллой была для Армена уже тяжким бременем. Думаю, у брата сложилась безвыходная ситуация и предложение Эфроса приехать и попробовать себя в «Ленкоме» было огромным шансом для него как для артиста и спасением для них обоих с Татьяной. В театре — Ванновская, которая преследует ревностью, а Таня работала там же завлитом да еще была гражданской женой главного режиссера. Скорее всего их роман ставил крест на работе Армена в ереванском театре.
— У Тани ведь тоже был ребенок — годовалый сын от главного режиссера, который рос в Красноярске у бабушки.
— Мы об этом узнали позже, когда Армен с Татьяной расписались. Степу Армен сразу усыновил, потому что родной отец ребенком не интересовался вообще, хотя мальчик был на него очень похож.
— Есть версия, что Ванновская покончила с собой. Будто бы Алла не раз грозила Джигарханяну: если он ее бросит, она наложит на себя руки.
— Грозила, но не сделала этого. Она просто деградировала как личность, опустилась, стала пить. Мама однажды подошла к ней на улице, попыталась поговорить: «У вас на руках ребенок. Как так можно?» Алла из театра уволилась, выходила на люди неухоженная, жила в грязи, бедствовала. Конечно, сыграли свою роль проблемы психического характера: объект ее маниакальной любви исчез из поля зрения, это обострило болезнь и привело к трагическому финалу... Пару раз мама приходила к ней, пыталась помочь по дому. Елена Васильевна тоже навещала.
Когда Ванновская через несколько лет умерла, Армен забрал Леночку к себе. Но это было позже, когда он получил трехкомнатную квартиру на Малой Грузинской. А поначалу они с Таней жили в подвале при театре, потом снимали жилье, и забрать ребенка будучи неустроенным он не мог. В Москве Армена ждали большие испытания. Только год он проработал с Анатолием Эфросом. Опального режиссера из «Ленкома» убрали и перевели в Театр на Малой Бронной вторым режиссером, разрешив взять с собой десять человек «своих» артистов. Армен, поскольку был новичком в театре, в число избранных не попал и остался в «Ленкоме». А через два года его пригласил Андрей Гончаров, и Армен стал ведущим артистом Театра имени Маяковского. Как только брат получил квартиру, Таня первым делом вызвала маму Анну Степановну с сыном из Красноярска. И взвалила на нее все обязанности по дому.
— Елена Васильевна тоже переехала в Москву?
— Нет, она бывала у сына наездами, поскольку еще работала. Кроме того, Таню она недолюбливала. Да и сватья не пришлась ей по вкусу. Анна Степановна была женщиной простой, с крутым сибирским нравом. Леночка в семью отца вписывалась трудно. Она была колючим ребенком, с очень непростым характером. Скучала по бабушке и часто сбегала в Ереван. Армянский язык Лена знала, имела там много друзей. Армен обожал дочь и позволял ей все. Но поскольку часто бывал то на съемках, то на гастролях или в театре пропадал с утра до вечера, видел Лену урывками и старался компенсировать свое постоянное отсутствие тем, что очень ее баловал. Может, в каких-то случаях и нужно было бы поругать, но он этого никогда не делал. Все, чего хотела Лена, отец старался ей дать. Бабушка Елена тоже обожала внучку и ни в чем ей не отказывала.
— А Таня? Не ревновала, что ее сыну стало меньше доставаться отцовского внимания?
— Армен не разделял детей и относился к обоим на равных. Но у Степки была своя бабушка, которая в нем души не чаяла. А Таня к Лене теплых чувств не питала. И Армен оказался между двух огней: с одной стороны — любимая жена и любимая дочь, между которыми нет каких-либо отношений, с другой — мама, которую он боготворил и которая тоже требовала к себе внимания, и теща. Каждая из женщин тянула Армена в свою сторону.
Таня любила Армена, но у нее свое понимание любви: холодное, я бы сказала — потребительское. Елена Васильевна временами бывала слишком навязчива в своем повышенном внимании к внучке-сиротке. Например, Лена приходила домой, Елена Васильевна (она часто к ним приезжала) сразу кидалась к холодильнику, чтобы девочку накормить. Татьяну эта опека выводила из себя.
— С отцом они так и не преодолели стену отчуждения?
— Папа умер в 1972 году. Я как раз заканчивала школу. Он рано начал стареть, сразу поседел, сгорбился. Образ мафиози, сыгранный Арменом в фильме «Место встречи изменить нельзя», точь-в-точь наш папа. У него обнаружили рак крови, тогда это заболевание лечить не умели. Он стал очень скучать, просил маму найти сына. Мама написала брату в Москву на адрес Театра имени Маяковского. Письмо, видимо, дошло, потому что Армен позвонил. Помню, как он с мамой разговаривал, спрашивал, что с отцом, не нужна ли помощь. Мама говорила, что отец скучает, хочет увидеть сына, попросить прощения. Но он не приехал. Вскоре папа умер...
— А когда вы и сестры стали наконец общаться с братом?
— Спустя еще некоторое время. Старшая сестра Гаяна, завершив карьеру балерины, окончила ГИТИС и работала балетмейстером в Театре Наталии Сац. Однажды она решила познакомиться с Арменом, ведь в детстве они практически не знали друг друга. Пошла к нему в театр. Первая встреча и дала толчок. Он сразу ее принял, привел домой. И Елена Васильевна, и дети были там. С того дня они и стали общаться.
...Я тоже решила познакомиться с братом, когда Театр имени Маяковского в очередной раз приехал в Ленинград, его труппа часто приезжала туда на гастроли. Я к тому времени уже окончила Академию художеств, искусствоведческое отделение. Помню, поджидала брата у служебного входа и, когда он появился, спросила:
— Можно ли, Армен Борисович, с вами поговорить?
Но так при этом нервничала, что он, очевидно, подумал «Одна из поклонниц» и сказал:
— Очень тороплюсь, давайте после.
Я попросила у администратора контрамарку и пошла на спектакль. Но после не подошла, не решилась. Так он и не узнал, что это была я, и потом не вспомнил этот эпизод.
Мы стали общаться через год. С тех пор Армен всякий раз, как приезжал в Ленинград, звонил, и мы обязательно встречались. Правда, мне долго мешала зажатость, брат же — известный актер... Но с его стороны шла такая теплота, такая душевность, что казалось, и не было тех лет, которые нас когда-то разлучали. Армен очень любил большие компании с разговорами, весельем. Я познакомила его с известным в Ленинграде скульптором Левоном Лазаревым, и тот вылепил его портрет. Бронзовую отливку взяли в Государственную галерею в Ереване, а гипсовый раскрашенный вариант хранится в коллекции музея искусств ХХ—ХХI веков в Санкт-Петербурге, который я теперь возглавляю.
— С дочкой и женой он вас познакомил?
— Как-то приехала в Москву, и мы с Гаяной пошли в гости к Армену. Моя сестра долго выстраивала отношения с Таней. У той характер непростой, поэтому Гаяне пришлось потратить много душевных сил, чтобы завоевать ее расположение. В результате они стали почти подругами. А Лену я увидела уже повзрослевшей. Однажды мы с Еленой Васильевной сидели на кухне, сплетничали. Армен и Таня были где-то в гостях. Анна Степановна тоже была в отъезде. Пришла Лена. Я сразу почувствовала нервные флюиды, которые исходили от девочки, как только мы заговорили о Татьяне. Гаяна рассказывала: когда Лена была еще маленькой, чувствовалось, что ей не хватает родительского тепла и ласки, что девочка какая-то закомплексованная. Леночка, конечно, оттягивалась, знала, что можно настаивать на своем, когда папа и бабушка рядом. К тому же ореол знаменитого отца играл свою роль, поэтому все дозволено.
Характер был сложный, порой создавалось ощущение, что девочка ходит по острию ножа. Средняя сестра Нара, которая жила в Ереване, ладила с Леной лучше всех — девочка лето всегда проводила там. С Таней же никакого человеческого контакта у нее не получалось. Армен, конечно, видел это и чувствовал, ему порой приходилось невыносимо трудно, но что он мог изменить? Старался все трения сгладить своей любовью, исполнять любые желания домашних и в результате избаловал всех: и маму, и дочку, и жену, и тещу, и пасынка. Помню, Тане сделали операцию. Я была в это время в Москве, а у Армена гостила мама. Тещи не было, она уехала в Сибирь, и Армен уговаривал мать остаться, чтобы помочь по дому. Помню, как Елена Васильевна сопротивлялась: «Мне тяжело, отправь меня домой. Хочу жить у себя!» Ей было очень неуютно в их доме. И тогда я предложила: «Пусть мама уезжает. Пока я в Москве, буду приходить помогать». Много позже в какую-то очередную поездку Армена на гастроли в Ленинград я почувствовала, что у него в отношениях с женой наметились трещины, стали возникать взаимные претензии. Он сам признавался: «Я их всех избаловал. Из-за границы вез всегда все, даже еду. Подъезжала машина. Они все высыпали на балкон и смотрели, как я, нагруженный подарками, иду к подъезду. И никому в голову не приходило выйти и встретить меня, помочь».
Таня рассорилась с Гаяной из-за ерунды, когда в очередной раз у сына гостила Елена Васильевна. Лены уже не было в живых. Жили они теперь на Арбате. Армен Борисович поехал провожать маму на вокзал, Гаяна вышла вместе с ними. А Таня, поскольку отношения у нее со свекровью были натянутые, восприняла это как предательство. Попытки Гаяны объяснить потом, что не ездила на вокзал, оказались бесполезны. И Таня с Гаяной порвала, в результате сестра больше не смогла бывать у них в доме. Когда через год Гаяна случайно пересеклась с братом в центре города, он, естественно, спросил: «Куда пропала? Почему не приходишь?» Но Гаяна не решилась сказать Армену о ссоре, понимала, что хоть он и знал о недостатках жены, все равно ее любил... Однажды, когда Гаяна заболела, она позвонила Тане, чтобы та передала Армену, что ей нужна помощь врачей: мол, никогда ничего не прошу, но сейчас очень нужно. Таня ее обрезала: «У нас нет знакомых врачей». Армен узнал об этом, когда сестра уже поправилась. У меня же относительно Татьяны никогда иллюзий не было. И когда я приезжала, а Таня открывала дверь с непроницаемым лицом, понимала: здесь ничего личного, просто такой характер. Потом она пыталась сгладить ситуацию, очевидно сознавая, что есть формы элементарного приличия и гостеприимства. Но прием запоминался.
— Как погибла Лена и как вы узнали об этом?
— От общих знакомых. Даже не от Армена, он, наверное, был не в состоянии всех родственников оповещать. Я позвонила Елене Васильевне и поехала за ней в Ереван. Это случилось под Новый 1988 год. У Армена на тридцатое декабря была назначена премьера «Заката» по Бабелю. Он играл Менделя Крика. Лена участвовала в третьей сцене, появляясь в трактире с группой девушек, и делала украдкой приветственный жест отцу. К двадцати трем годам она уже приобрела профессию актрисы и начинала работать в Театре Маяковского. Трагедия произошла за три дня до премьеры. Что именно там было, почему Лена ночевала не дома, а в гараже, не знаю. Может, поругалась с Анной Степановной в очередной раз. Во всяком случае, ее с молодым человеком нашли утром в машине. Они отравились угарным газом.
Татьяны в Москве не было, она уехала на Рождество в Америку. Армен после премьеры должен был лететь к ней. Когда он позвонил жене и сообщил о трагедии, Таня сказала: «Попроси у Лены прощения и за меня тоже». В день похорон Армен сказал теще, чтобы не приходила прощаться, ведь Лена ее не любила. С кладбища его увели под руки. Премьеру в театре перенесли на восьмое января и даже не знали, сможет ли Джигарханян играть. Но он вышел на сцену, премьера состоялась. И сразу после нее с армянскими друзьями, среди которых был Эдмонд Кеосаян, улетел в Америку. Друзья окружили его вниманием и заботой, всячески старались поддержать в горе. Кто-то посоветовал: «Вам с Таней надо завести ребенка». Армен никогда не говорит со мной о дочери, держит это глубоко внутри.
— А откуда появились слухи, что Армен Борисович якобы бросил мать и даже не приехал на ее похороны?
— Действительно, слухи такие ходили, поскольку его не было на похоронах, а для восточных людей такое поведение непонятно. Но Армен в тот момент был за границей на съемках. Отношения с матерью у него не портились никогда. Он ее обожал и всегда помогал материально. Поскольку Нара жила в Ереване, она сдружилась с Еленой Васильевной, ухаживала за ней, когда та начала болеть. Не раз сопровождала Елену Васильевну в Москву, когда одну ее уже было боязно отпускать. Когда положение ухудшилось, Армен в помощь Наре нанял сиделку. Нара звонила мне и просила, чтобы я передала Армену, что мама совсем плоха, уже никого не узнает. Танину нелюбезность Нара плохо переносила, поэтому я звонила, передавала. Армен очень переживал, что не может быть рядом с матерью, когда ее провожали в последний путь. Хоронили Елену Васильевну Нара и Грачик, сын второго мужа Елены Васильевны, сводный брат Армена.
— Почему Армен и Таня так и не завели общего ребенка?
— Гаяна говорила, что однажды Таня обмолвилась: дескать, это ее ошибка, надо было родить. Но сначала, видимо из-за бытовых проблем, было не до того. А когда Лены не стало и Таня заикнулась матери, что они с Арменом хотят ребенка, Анна Степановна сразу опустила их на землю: «С ума сошли? Забыли, сколько вам лет уже?» Может, она испугалась, зная свою дочь, что еще и третьего ребенка ей придется растить. Таня была недомовита. Анна Степановна вела хозяйство, занималась внуком и даже клеила обои, когда затеяли ремонт. Бывали у Тани иногда порывы, например красиво стол накрыть, свечи зажечь, но только под настроение. Гостей Таня не любила, предпочитала сама в гости ходить и, по-моему, никогда не отдавала себе отчета в том, что ее с мужем хорошо принимают, потому что это Джигарханян, и что за границей ей оказывают гостеприимство из уважения к нему, а не к ней. Она все принимала как должное.
В молодости Таня была очень привлекательна, но, на мой взгляд, к сожалению, не следила за собой, располнела, плюс еще и характер... С годами у нее развилось чувство какой-то неудовлетворенности, она стала укорять Армена, что если бы работала, добилась бы как актриса большего успеха, чем он. Но это был ее выбор, Армен ей таких условий не ставил. Наоборот, никогда ни в чем ей не отказывал. Не хочешь работать — не работай. Она ведь бросила карьеру актрисы еще до встречи с ним. После окончания студии при Рижском драматическом театре совсем недолго работала по специальности, играла в периферийных театрах, потом актерство оставила и приехала в ереванский Русский драматический театр, став заведующей литературной частью. Но за что бы ни бралась, по-моему, ничего не доводила до конца. Взялась пьесы переводить с английского — бросила. Когда уехала в Америку, пыталась волонтером в музее работать, просила меня переслать ей какие-то книжки, и я с удовольствием помогала. Но из этой затеи тоже ничего не вышло. Армен, кстати, во всех начинаниях ее поддерживал. Когда открыл курс во ВГИКе, пригласил жену, чтобы подменяла его на преподавательской работе, если сам занят. Когда же они создали театр на базе своего курса, Тане снова был дан полный карт-бланш. Она стала заместителем художественного руководителя, то есть Джигарханяна. Но руководство обернулось конфликтами дома. Татьяна во всем шла мужу наперекор. Армен приезжал ко мне, делился семейными проблемами и очень переживал, что нет с женой понимания, нет с ее стороны поддержки. В какой-то момент Таня положила ему на стол заявление: «Больше не буду руководить театром!» А вскоре уехала в Америку.
— Чья была идея приобрести дом в Америке и почему Татьяна уехала туда одна?
— Изначально Америка была мечтой Армена. С молодости. Поэтому он и купил за океаном дом. Бесконечные разговоры про Америку велись постоянно и, очевидно, повлияли на Степу. Он будучи еще школьником перебежал однажды границу американского консульства в Москве. Армену сразу же позвонили из соответствующих органов, они с Татьяной примчались. Степка там стоит, они — за воротами консульства, уговаривают мальчишку вернуться, перейти обратно через «границу». Слава богу, все обошлось. А потом Таня уехала в Америку, не понимая, что оставлять мужа одного надолго чревато. Она всегда была в нем абсолютно уверена и даже слухи, которые до нее временами доходили, всерьез не воспринимала. Вот только последние шесть лет, когда в прессе стали писать о нем и Виталине, до нее начало что-то доходить.
— На кого же Татьяна оставила девяностолетнюю мать?
— Когда они с Арменом переехали на Арбат, брат купил этажом выше однокомнатную квартиру Степе и еще одну теще, но в другом районе. Таня уехала, оставив мать на Степу. От Гаяны знаю, что Анну Степановну сдали в дом престарелых. Отношения с отчимом у Степы разладились еще до отъезда Татьяны. Окончив МГУ, Степан журналистом не стал, пробовал заниматься рекламой, съездил в Штаты, но и там себя не нашел. Когда вернулся, не знал, чем заняться. Армен взял его в театр. Но актера из Степана не вышло. Это тяжелый труд, а Армен пасынку поблажек не делал. В итоге выгнал его.
— Татьяна так и живет в Америке, а недавно они с Арменом развелись после сорока лет брака.
— Таня никогда не предвидела ситуацию и не понимала, что у Армена была последняя, наверное, попытка сохранить семью, а заодно на склоне лет осуществить свою мечту. В Техасе брат хотел организовать совместный театральный проект, вел переговоры с театром. Танина помощь ему была нужна, она же знает английский. Он провел переговоры успешно, и Таня должна была поддерживать связи. А она все провалила. Проект заглох. Между тем Тане понравилось в Америке. Она по-прежнему не работала, Армен ее содержал и по грин-карте два раза в год летал к жене. Гаяна давно живет в Америке, только в другом штате, и сразу, едва Таня приехала, ей позвонила: «Ты тут одна. Мы с тобой единственные родственники». Таня пригласила Гаяну к себе в Техас. Сестра потом мне рассказывала: радуясь, что выстроили заново отношения, они несколько часов проговорили «обо всем». Но это опять оказались всего лишь иллюзии.
Гаяна вернулась домой, и снова — никаких отношений. Армен тем временем продолжал летать к жене зимой и летом. Но в 2002 году у него случился микроинсульт, когда возвращался с другом из Одессы с важной встречи. В аэропорту перед посадкой к нему подошли за автографом. Разговаривая с поклонниками, Армен вдруг почувствовал, что язык не слушается. Тем не менее они благополучно долетели, друг отвез его домой и отправился восвояси. Армен чудом не умер ночью. Утром к нему приехала Нара (она тогда работала у него в театре завтруппой) и, видя его беспомощное состояние, вызвала «скорую». Позже Армен позвонил Тане, и наверняка она по его замедленной речи могла понять, что с мужем что-то не то. Брат не просил ее приехать, сказал лишь, что болен. Другая бы тут же сорвалась и прилетела, а Таня — нет. За братом ухаживала Нара, жила у него, потом ее сменила Виталина, а Нара отправилась в Ростов к детям. Армен сначала не хотел, чтобы Виталина приезжала, стеснялся. Но когда почувствовал себя лучше, сам ее позвал. Виталина прилетела из Киева.
— А вы что-то знали про Виталину?
— Нет. Первой о ней узнала Нара еще до болезни брата. А я познакомилась с ней только в 2010 году — они с Арменом приехали в Петербург на концерт Гергиева. Я не сразу поняла, что между ними близкие отношения, уж очень Виталина молода. Раньше я нередко видела Армена в обществе то одной, то другой женщины. Он обычно меня знакомил, но ничего не объяснял. Я догадывалась потом сама. А от Виталины я узнала, что роман у них с Арменом начался, когда он приехал в Киев на гастроли. Он — кумир ее юности. Виталина в те годы училась в консерватории по классу фортепиано. Музыка их с Арменом и сблизила. Он хорошо разбирается в классической музыке. Потом Виталина приехала учиться в Москву, и, очевидно, они стали встречаться. А в 2008 году она окончательно перебралась в столицу, и брат пригласил ее работать в свой театр заведующей музыкальной частью. После микроинсульта Армен остался художественным руководителем театра, но на сцене уже не играл. Он продолжал летать к жене, хотя врачи рекомендовали не совершать столь длительные перелеты.
В этот период тяжело заболела Нара. Армен помог ей в Ростове с врачами и уходом, она лежала в отдельной палате. Доктора каждый день отчитывались ему по телефону о состоянии сестры. В 2009 году Нары не стало. В этом же году у Армена случился инсульт. Он жил один, питался в театральном буфете как попало и однажды забыл купить важный препарат, который нужно было обязательно принимать. Это чуть не стоило ему жизни. Армена госпитализировали. Виталина навещала его в больнице каждый день, общалась с врачами и все взяла под свой контроль. Армен, как только ему полегчало, позвонил Татьяне. На сей раз она прилетела, но у супруга в палате не появилась, а почему-то пошла в театр и попыталась там найти Виталину. Но разговора не получилось, Виталины в театре не было, она уехала к Армену в больницу. Татьяна мужа так и не навестила, улетела в Америку.
А Виталина выхаживала Армена как мать. Благодаря ее заботам, любви и, конечно же, врачам болезнь отступила. Армен вернулся к жизни и работе в театре. После длительного перерыва снова вышел на сцену в премьерном спектакле «Театр времен Нерона и Сенеки» в роли Сенеки. Вот в этот счастливый период я и познакомилась с Виталиной. Я ей очень благодарна за брата. Откуда у этой молоденькой женщины столько мудрости и терпения, ума не приложу. Армен ведь достался ей не на пике славы. Но понимая, что театр — это его жизнь и если он разрушится, а театр был уже на грани краха, то разрушится и его жизнь, стала спасать и театр тоже, взвалив на себя обязанности директора. Выздоровев, Армен в сопровождении друга все-таки снова полетел к жене, но это было уже в последний раз... Виталина дала ему с собой все лекарства и подробно расписала для Татьяны, что и когда ее муж должен принимать, какие уколы делать. Но Таня вроде сказала: «Я не буду». И Армен вместо трех недель пробыл за океаном всего десять дней, позвонил Виталине и сообщил, что возвращается домой.
С этого момента они стали жить вместе. Два года назад, узнав от Армена, что Таня в Москве, я ей позвонила. Долго выслушивала ее жалобы. С одной стороны, я ситуацию понимала и сочувствовала Тане, но с другой... Армен столько лет жил один. Я пыталась объяснить Татьяне, что Виталина очень хорошая и никаких корыстных целей у нее нет. Она взвалила на себя нелегкую ношу, ведь тащить такой груз ни за какие деньги не выдержишь. Когда человек тяжко болен, он бывает и неадекватен, и вспыльчив, и раздражителен. А самое обидное — порой неблагодарен. Помню, как бедной Наре доставалось от Армена, когда ухаживала за ним. А Таня все удивлялась, почему рядом с ее мужем Виталина? У Армена, мол, никогда никого не было: «Что она там себе вообразила? Она его накручивает против меня!» Я объяснила, что после такой тяжелой болезни, как инсульт, нужен специальный уход, что человек беспомощен и требует постоянного внимания и заботы.
— И я могла бы ухаживать, — недоумевала Таня.
— Но он в больнице был один!
— Ну я же не врач.
Даже после развода она не верит, что Армен может любить другую и что эта другая тоже любит его и живет его заботами. Ведь последние пять лет Таня не встречалась с мужем. Я же вижу, что Армену сейчас очень хорошо и комфортно. Дома крепкий тыл, уют, в театре постепенно все налаживается. Думаю, Армен всю жизнь искал свою женщину. Я многих его дам видела. Он закрытый человек, никогда со мной не делился, но как-то познакомил с одной, и мы подружились. У брата с ней уже не было близких отношений, но она мне все уши прожужжала про мужчину, которого «всю жизнь любила». И когда я случайно увидела у нее в сумочке его портрет, сразу поняла, кто этот мужчина. Потом она и Гаяне захотела сообщить «по секрету» о мужчине своей мечты. Сестра в ответ рассмеялась: «У тебя этот «секрет» большими буквами на лбу написан!»
...К Виталине Армен долго привыкал. То приблизит к себе, то отдалит. Решиться на последний шаг никак не мог. Но недавно сказал мне: «Я нашел свою женщину, а мне уже восемьдесят. Ну почему так поздно?!»
Подпишись на наш канал в Telegram