Когда что-то создаешь, ты почти неизбежно влюбляешься в свою картину. Художник и модель, композитор и муза — очевидно, так часто бывает. Как-то в порыве я преподнес Жанне кольцо. Но, наверное к счастью, она его не приняла...
— Из первого состава группы «Блестящие» музыкальное образование было только у двоих, подбирали скорее ярких тусовых девчонок, нежели певиц. Клип на песню «Там, только там» снимали без режиссера, правда, с отличным оператором Максимом Осадчим. Девочки надели цветные колпаки, умопомрачительные платформы, и... выстрелило! По тем временам это было очень прогрессивно, смело, даже несколько альтернативно!
«Блестящие» случились, когда я, серьезно позанимавшись акустической гитарой и джазом (переиграв всего Уэса Монтгомери и Джо Пасса), решил сделать коммерческий проект. Это однозначно должен был быть девичий коллектив. В тренде тогда был рейв, в котором я мало что понимал, но старался вникнуть. В Москве зарождались клубы, и я начал свою джазово-классическую голову туда засовывать, врубаться и выглядывать потенциальных артисток.
— Андрей, из чего вообще все «выросло», вы из музыкальной семьи?
— Из самой обычной: мама доктор, папа военный. Когда я сказал им, что хочу всерьез заниматься музыкой, мама упала в обморок. И это не фигура речи. Сползла с кресла, и папа бегал за нашатырем. Они меня видели, конечно, тоже военным, потому что это достойно, по-мужски и все такое. Музыкант же в их понимании был странным, несерьезным и зачастую не очень трезвым персонажем. По понятным причинам закосить от армии я не мог. Служить отправили в военный оркестр в Серпухов, что в глазах родителей стало неким компромиссом. А я даже смог собрать в оркестре эстрадное отделение и делал то, что мне действительно нравилось. Кстати, там же я познакомился с Андреем Шлыковым, который стал моим компаньоном и продолжает им оставаться до сегодняшнего времени.
Отдав долг родине, я отрастил волосы по пояс и стал серьезно заниматься акустической гитарой, даже в больших конкурсах участвовал. Затем устроился аранжировщиком на студию. Сергей Лемох пригласил меня в группу «Кар-Мэн», это было самое начало, без Титомира еще, и я согласился. На самом деле можно бесконечно вариться в камерной атмосфере истинной музыки и маленьких концертов, презрительно говоря о шоу-бизнесе, но... Славы хочется любому музыканту.
— Мечтали о стадионах?
— И сильно мечтал! Кстати, они были, пусть и не в той мере, в которой хотелось. Работали на разогреве у Димы Маликова, который тогда уже был настоящей звездой. А потом началось наше сотрудничество с Кристианом Рэем, помните такую группу «МФ-3»? Перестройка. Тянуло на эксперименты. Хотелось соединить рэп и брейк, толком не разбираясь ни в первом, ни во втором. Репетировать собирались в арендованной квартире — она же студия с инструментами в кладовке. Денег не имелось вообще, но время было потрясающее — казалось, все только начинается и можно свернуть горы!
Сейчас вот все говорят: «лихие девяностые, страшные годы». Не могу согласиться. Мне кажется, это был прекрасный период для тех, кто хотел развиваться, создавать. Конечно, всякое происходило. И в ресторане поработал, когда учился в музыкальном училище, и «Мурку» пел, зарабатывая на первый синтезатор... Но тогда я точно знал, что все зависит только от меня. А это здорово, это адреналин.
Поначалу договоренность с Рэем была такой: пока мы не зарабатываем, а только репетируем, я вкалываю в одном чрезвычайно модном ресторане, а он меня туда-обратно доставляет на старом мамином «москвиче». «День и ночь» на «Коломенской» был одним из первых круглосуточных заведений в столице. Легендарное место. Отдельно стоящее здание — бывший детский садик, если не путаю.
И это тоже мой полезный опыт. Действительно много повидал — и первых банкиров, и ныне больших бизнесменов, тогда только начинавших делать состояния.
Место это было популярным, стоянка вечно забита самыми дорогими машинами, и в полном соответствии с общей атмосферой времени пацаны периодически разбирались, кто же данный бриллиант в злачной жизни города Москвы будет «опекать». Взять местечко хотели и солнцевские, и ореховские, и казаки. Постоянно что-то там между ними происходило. Однажды, помню, мы играем, люди танцуют, повара жарят — идиллия — и тут через окно влетает граната... Визги, крики, кто-то прыгнул под стол, кто-то кинулся к выходу, все смешалось. Мы покидали инструменты и тоже попытались убежать. Оказалось — муляж.
Пели в основном на английском, хотя в целом репертуар был пестрым, начиная от Майкла Джексона, Duran Duran и заканчивая джазом. Отдельной строкой шли песни для аудитории терминаторов, как мы их называли. Ребята в шелковых рубашках в огурцах, слаксах и солнечных очках (наверняка чертовски неудобных в полутемном зале) были, как уже, наверное, понятно, гостями постоянными. Они смешно становились в круг под песню «Мальчики-налетчики» и одинаково дрыгались в такт. На словах «зубы золотые» как по команде открывали рот и блестели челюстями — действительно, у всех были золотые зубы. Терминаторы заканчивали свои ритуалы обычно одним и тем же: все кидали в центр круга купюры и кто-то один их поджигал. И на такое насмотрелся.
Однажды заказали «Черный ворон». «Мы не поем такое и даже слов не знаем!» — сказали мы, и человек полез за пазуху. Думали, за деньгами, оказалось — за макаровым. Ствол, приставленный к виску нашего вокалиста, сыграл свою роль — в силу общей убедительности аргумента слова тут же припомнились. И все равно я буду повторять, что это было счастливое и драйвовое время!
— Так и въехали в шоу-бизнес на стареньком «москвиче» мамы Кристиана?
— Абсолютно! Уникальная машина, между прочим, была. Мы звали ее Птицей. «Москвич-1241», у которого почему-то было невозможно закрепить крылья, и на каждой кочке автомобиль гордо ими хлопал. Четыре раза в неделю мы работали в «Джампе», и в бедную Птицу набивалось по семь-восемь человек. Иногда танцовщицы Лады Дэнс, с которыми мы дружили, составляли нам компанию в приятном деле отмечания удачного выступления. И тогда Птичке приходилось очень туго, но она честно всех нас возила. Впрочем, мы быстро стали популярными, разбогатели и стали покупать серебристые «восьмерки» с большими антеннами и затемненными стеклами. Записали дуэт Рэя с Кристиной Орбакайте. Носили черные водолазки и не знали, как выглядеть еще более оригинально. Может, посадить на плечи черных котов?..
— Как же появились «Блестящие»?
— Обычно. Сначала возникла идея, а потом и солистки. Один мой приятель гулял с собакой. И однажды рассказал, что в тот же двор и тоже с собакой выходит гулять чудесная девушка. «Позови ее!» — предложил он. Пришла: длинные ресницы, огромные глаза, классическая беби-долл. Конечно, я сразу захотел заполучить ее в коллектив. Это была Оля Орлова.
На каком-то этапе подзастряли с Рэем в клубе «Манхэттен-экспресс», часто там работали. Они брали студентов на подработку, и в тамошнем гардеробе выдавала одежду очень милая девочка. И вот думаю: а что умница и красавица делает в гардеробе? Так у нас появилась Полина Иодис.
Степан Полянский однажды сказал: «Слушай, у нас в клубе такая классная рыжая девчонка танцует!» Так в «Блестящие» пришла Ира Лукьянова.
Стратегию девичьей группы разработали со Шлыковым на целую пятилетку. Риски прикидывали, будто ткацкий комбинат запускаем. И однажды колесики закрутились. Мы мало стоили поначалу, но выступления почти сразу оказались расписаны на три месяца вперед. И подбор артисток, несмотря на кажущееся легкомыслие, на самом деле был очень продуманным. Блондинка, шатенка и рыжая были — не хватало только жгучей брюнетки. Искали долго. Приходило показываться много хороших девочек: кто-то неплохо пел, другие умели танцевать, третьи просто были глаз не отвести. Но все не то.
Жанну Фриске я впервые увидел в клубе «Титаник». Она производила очень сильное впечатление — настоящая зажигалочка, танцевала лучше, чем нанятые танцоры. Больше скажу, энергия от нее шла такая, что невольно заряжалась добрая половина танцпола, она все время была в центре внимания! Конечно, захотелось заполучить такую звездочку в группу, но почему-то я сразу понял: если спрошу у нее прямо — откажет. Чувствовалась в танцующей девушке какая-то дистанцированность, что ли... Оказалось, я знаком с ее бойфрендом Ильей. Но и тот мою идею не поддержал. «Ты что? Не пойдет она! У нее все прекрасно, Жанна собирается доучиваться на журналистку, а сейчас вообще работает менеджером в мебельном салоне», — ответил он. Попробовал зайти через девчонок, но с тем же результатом.
И тогда мы пошли другим путем. «Может быть, поучишь наших девочек двигаться так же?» — спросил я, и Жанна согласилась. Остальное было делом техники — есть хорошая и всегда работающая присказка: «Куда ты денешься с подводной лодки?!» В общем, Жанна учила, девочки выступали, и в один прекрасный день я предложил ей: «Не хочешь выйти четвертой?» И увидел в ее глазах особенный блеск. Так и сложился первый коллектив «Блестящих». Еще была Варя, подруга Оли Орловой, но у нее завязался роман с танцовщиком из «МФ-3», и тот не испытывал восторга по поводу артистической карьеры любимой. В общем, Варя с дистанции сошла быстро.
— Многие потом в интервью говорили, что шоу-бизнес лишил их личной жизни...
— Люди встречались, люди прощались — это нормально. Расстались упомянутые Жанна и Илья, Ольга с бойфрендом. Но шоу-бизнес тут совсем не главная история! На самом деле мало кто отдает себе отчет в том, что как только ты сюда попал, начинается существование в другом измерении. Тут иные соблазны, внимание к тебе становится повышенным. И то, что было, часто перестает тебя устраивать. Хотя мне нравится американская система: ты звезда, пока перед камерой, а выключился из процесса — и чем проще ты в обычной жизни, тем лучше. Но перестать чувствовать себя звездой сложно, хочется «позвездить» и за пределами работы, но это значит, что простой жизни не будет. Это тяжело. И если на то пошло, мне от них на этой почве тоже досталось, никто же не запрещал влюбляться или выходить замуж. Но вот это девочковое «люблю — не могу» — и под хвост летят выступления, обязательства... Мне кажется, за всю историю группы только одна наша артистка, Юля Ковальчук, выполнила контракт, у остальных — сплошные обстоятельства.
Сначала замуж вышла Иодис. Мы снимали клип «Облака», режиссером был знаменитый сегодня Рома Прыгунов, а оператором — Влад Опельянц, он сейчас с Никитой Михалковым работает. И с Владом у Полины случился роман. Она стала первой ласточкой, которая плакала у меня на плече со словами: «Андрей, я все понимаю и не хочу вас подводить, но у меня любовь...» Я подошел к Владу, тот сказал, что все серьезно. И мы остались без Полины.
Поехали на отдых в Шарм-эш-Шейх, выбрались впервые года за четыре. И вот идем по центральной улице, подходит к нам незнакомый человек, хватает нашу Иру Лукьянову за руку и куда-то тащит. «Эй, парень, руки-то убери», — вмешался я. Тот на чистейшем русском начинает объяснять, что очень хотел бы с Ирой познакомиться, она ему страшно понравилась. В общем, как-то мы его отшили. А в аэропорту странный парень возник снова! И от нас не отходил. Показывал какие-то игры в телефоне, рулетку. «Наверное, карточный шулер», — подумал я. Познакомились, в общем. Оказалось, Михаил крупный специалист по запуску фармацевтических предприятий, бизнесмен. С Ирой они впоследствии поженились и прекрасно живут по сей день, у них двое замечательных детей. Миша кристальной души человек, мы дружим.
Впрочем, в личные отношения девочек я действительно старался не вмешиваться, да и вообще диктатором не был. Никогда не топал ногой и не говорил: «Вот ты завтра постригись наголо, а ты не смей впутываться в романы!» Понимал, что возраст у наших артисток юный. Охота чувств, приключений, отдыха в конце концов... Конечно, до попыток удержать самолет руками не доходило — девочки все-таки, но по простыням с третьего этажа спускались! Я о таких проделках узнавал чаще всего постфактум, барышни же не могут не рассказать! Смеялся — чего нервничать, когда все уже произошло? А директор наш, Дима, злился. Он надежный человек и толковый управленец, но часто перестраховывался. Соблазнов-то много!
Зачастую оказывалось, что организаторы наших выступлений — ребята молодые и, естественно, желающие пообщаться с московскими артистками, пригласить в ресторан, город свой показать в конце концов. Конечно, мы старались этого избегать. И если я подходил к вопросу относительно сдержанно, то Дима решал его сурово — запирал девочек в номере, а ключ забирал.
Что однажды и спровоцировало их на альпинистские опыты: действительно спустились по простыням, внизу их ждали машины, и до утра протанцевали на дискотеке. Директор наш переживал еще и за то, что работать концерты после бессонных ночей нелегко, но молодость брала свое. Когда уже в Москве кто-то из девочек проговаривался о случаях побегов из-под Диминой опеки, я пытался его убедить, что запирать — это вообще средневековье какое-то! Захотят удрать — найдут способ, находят же. Впрочем, я и сам не хотел, чтобы кто-то исчез или попал в неприятную историю. Мы же отвечали за их безопасность. Артистки наши были настолько юными, что Олиным и Полининым родителям я даже расписки писал по поводу своей за них ответственности.
И поверьте, временами это было очень непросто! Поначалу мы много ездили. Встречали нас обычно упомянутые уже молодые владельцы площадок, клубов. И первое, что происходило, — это вопли: «Какие они маленькие!» Самыми высокими у нас были Жанна Фриске и Ксюша Новикова — сто шестьдесят пять и сто шестьдесят семь сантиметров. А второе — это машина, как правило, считающаяся по сей день на периферии королевской — «седьмая» BMW, в просторечии «бумер». При чем тут машина? Так московских артисток срочно требовалось прокатить с ветерком, чтобы осознали всю крутизну момента. Обычно происходил бешеный полет по трамвайным рельсам, на красный сигнал светофора с подрезанием по дороге всего живого. И этот автомобильный шик преследовал «Блестящих» по всей периферии.
Группа была в Казахстане, когда мне позвонили и сообщили, что девчонки попали в аварию. Понты принимающей стороны, конечно же на «бумере», закончились сальто в кювет. Сначала я испугался, но следом уточнили, что травм ни у кого нет. А потом добавили, что машина всмятку, и я снова испугался: думал, не понял про травмы, потому что как же это может быть?.. Но вскоре начали отзваниваться сами девчонки. Ксюша поведала, как вылетела через заднее стекло и приземлилась в десяти метрах от машины между двумя валунами чуть ли не на шпагат. Впрочем, как летела, она не помнила — очнулась уже между булыжниками. Чудом отделалась царапинами, как и все, к счастью. В тот день было уже не до выступлений, но на следующий, когда артистки наши пришли в себя, все отработали как положено.
Пока не пришло время корпоративов, мы действительно много работали и все время ездили. Пахали, можно сказать. Сама же форма корпоративов расслабляет невероятно. Тебе не надо тащиться в тридесятое королевство и жить в странной гостинице, где-нибудь в районе полярного круга восемь часов ждать вылета, денег много, платят авансом... Вышел — отпел — убежал. Плохо ли?
— У корпоративов свои минусы: девичья группа, подвыпившая публика, острое желание продолжить банкет...
— Любой профессионал в нашей сфере знает, что ни с какими банями и всем таким ко мне даже подходить не стоит. Что бы ни говорили про ярких публичных девочек обыватели и чего бы в своей голове ни напридумывали — нас это не касается. Единственное, что случается время от времени, так это то, что какой-то смельчак переберет в баре и звонит в ночи: «Андрей, дай телефон Ани» (Жанны, Ксюши — нужное подставить). Но ни разу я не дал номера. Пикантность работы присутствовала, да. Но продолжений не было.
В Алма-Ате девчонкам пришлось забаррикадироваться в номере, потому что в гостиницу вломились мужчины с неясными намерениями по реализации своих пылких чувств.
В Грузии однажды тоже влипли. Ох уж эти горячие южные женихи! Но там был концерт, по его окончании подлетели некие местные представители и стали говорить нашему директору: «Слюшай, срочно убирать девачек атсюда нада, сейчас налет будэт!» В общем, они предложили помочь вывезти всех на своих машинах, артистки наши с директором туда сдуру сели... Оказалось, это и есть «налет».
Привезли куда-то в горы, в красивый огромный дом, там накрытый стол. «Захадите, девачки!» — говорят. Девчонки испугались, мне позвонили. Я стал выяснять, что за люди, — оказалось, самая верхушка грузинского айсберга, то есть если что — разрулить нереально. Директор наш героически уселся с ними пить, в общем, держал ситуацию под контролем. В результате наши грузинские друзья надрались так, что отключились, и перепуганные артистки, повытаскивав из карманов мирно спящих мачо ключи от машин, добрались до аэропорта. Таких историй у нас немного, но из песни слов не выкинешь.
— Охраны не было?
— Появилась после нападения на Жанну в 1999 году. Фриске жила в Новогиреево в блочной двенадцатиэтажке. Она была уже достаточно популярна и узнаваема, а дом обычный — ни консьержа, ни домофона. Я постоянно ей говорил: «Надо переезжать, это небезопасно». Но Жанна сделала евроремонт в своей маленькой квартирке и наотрез отказывалась ее покидать. Говорила, что ничего плохого тут с ней произойти не может... И однажды на нее напали. Все случилось как в дурном детективе: какие-то быки подкараулили в подъезде, ударили в лицо и впихнули в квартиру. Грабителей не нашли, но то, что они были странными типами, стало ясно почти сразу. Забрали деньги, их было немного, и только желтое золото. Украшения из белого, более дорогого, которое Фриске особенно любила, остались лежать на своих местах. Даже дорогие часы не взяли. Видно, не очень хорошо разбирались в драгметаллах.
Мне позвонили, и конечно, я сразу примчался. Жанну отвезли в больницу, где выяснилось, что негодяи сломали ей нос. Но она действительно была очень позитивным человеком и продолжала им оставаться даже в непростых обстоятельствах. Сказала: «Все, что ни делается, к лучшему. Мне мой нос никогда не нравился». Если помните, изначально на носу у нее была маленькая горбинка, а после того как хороший доктор «поставил» его на место, она практически ушла. И все заговорили о том, что Фриске сделала пластическую операцию. Сама она такие сплетни воспринимала философски. «Как несправедливо, Андрей! — смеялась. — И по носу надавали, и про операцию теперь врут!» Жанну вскоре мы перевезли на «Улицу 1905 года», в дом, где жил Высоцкий. После истории с ограблением охрана появилась у всех девочек года на полтора, а у Жанны так и осталась до конца.
— Одна влюбилась — ушла, вторая... Почему же тогда с Ольгой Орловой не получилось спокойно разойтись в стороны?
— Оля пришла в группу первой и безусловно чувствовала себя лидером, фронтгерл. Что так и было. В творческом плане мы работали в основном с ней, на нее были главные ставки, если можно так выразиться. А потом началось некое недопонимание. Наверное, она долгое время боялась мне говорить, что беременна. А я прежде всего бизнесмен и продюсер, поэтому сложно допускаю мысль о сбое там, где, казалось бы, все просчитал. Мы хорошо общались, дружили, но «Блестящие» для меня были прежде всего делом. Случился конфликт интересов. Еще так по-дурацки вышло... Конечно, я с определенного момента перестал «караулить» каждый их концерт, и однажды мне позвонили. Сказали: «Ваша беременная солистка не то чтобы нас пугает, но... Как-то не очень это воспринимается, когда женщина в положении по сцене скачет», — и я обалдел, то есть действительно какой-то шок у меня был. Я люблю детей! У самого трое! Но у нас тогда почти каждый день были концерты, и чего бы взрослой женщине не подойти за некоторое время до и не сказать, мол, так и так?.. Наверное, я что-то в сердцах брякнул. Потом предложил встретиться, обсудить, но Ольга не пришла. И в конце концов группу покинула. На ее место мы взяли Ксюшу Новикову.
— Там была еще трагическая история Наташи Лагоды, которая выбросилась из окна вроде бы именно из-за ухода к Орловой Александра Карманова...
— Не понимаю, при чем тут Ольга. Вот честно — не понимаю. Повторюсь, лезть в частную жизнь артисток не в моих правилах. С Олей лично у меня случился конфликт деловых интересов, и все. Но их роман с Сашей развивался на моих глазах, и когда заговаривают про несчастную Лагоду, всегда хочется задать вопрос: а что надо было делать этим двоим? Это же жизнь. Любовь уходит, приходит новая. У меня тоже есть развод за спиной, и я поддерживал бывшую жену некоторое время, а потом она замуж вышла, и у всех все хорошо. У нас общая дочь, которую мы оба очень любим. Поэтому я всегда искренне недоумевал: а что не так тогда сделала Ольга? Она встретила человека, влюбилась. Все-таки, убежден, просто так детей не рожают. Да и Саша Карманов серьезно влюбился тогда, Орлову на руках носил — я тому свидетель. И что в таком случае должен был делать Саша? Женат на Лагоде он не был. Конечно, не знаю, какие у него были перед Натальей обязательства, но... Жаль, конечно, что так у нее в итоге все страшно закончилось.
Но это действительно просто жизнь! Она не стоит на месте, и через некоторое время на месте покинувшей группу Оли была уже Ксюша Новикова, которая в свое время ее заменила. «Извини, я влюбилась, — сказала Ксюша, повиснув на моей шее. — Так влюбилась, так влюбилась...» С точки зрения продюсера это означает одно: певица хочет дома, быта, детей и больше не хочет петь «А я все летала». Я понимаю. Пришло время уходить, и мы Ксюшу отпустили.
Через какое-то время она высказала желание вернуться на работу, двоих малышей нужно было кормить — и тут мы ее поддержали. А вскоре Ксюша снова бросилась мне на грудь, только уже в слезах: «Он забрал моих детей!» И снова пришлось поучаствовать, сделать так, чтобы винтики и колесики завертелись. Поскольку я был знаком с Андреем, мне было сложно занять какую-то позицию. Но и отказать Ксюше не мог. Поступили для таких ситуаций стандартно — помогли с юристом, который грамотно ситуацию разрулил. Через девять месяцев Ксюшины мальчики вернулись к матери. Я не специалист в деле чтения нотаций, но с артисткой своей все-таки поговорил. Если ты рожаешь двоих детей, значит, есть любовь! Если чувство исчезло, так уж вышло, надо садиться и договариваться, не устраивая драм на всю страну. Второго мужа Ксюши Новиковой я тоже знаю. Сейчас они начали делать свой проект.
— Вы обмолвились, что всего одна из девочек — Юля Ковальчук — ушла по окончании контракта, выполнив все обязательства.
— Да! Но с Юлей отношения были очень дистанцированными. Со всеми остальными, с кем дружили-дружили, рано или поздно возникала одна и та же история. В основном она укладывалась в формулу: я завтра ухожу — а ты остаешься и понятия не имеешь, что же теперь делать. И только Юля сказала: «Давай просчитаем, может быть, через год». Умница! Сказала и сделала! На самом деле людям больше нравится делать из меня Карабаса-Барабаса. Это такое клише — продюсер, значит, зверюга бессердечный...
— А не бессердечный? Отец Жанны Фриске много раз заявлял, что вы даже ни разу не позвонили певице, «которая сделала вам миллионы», когда она уже была больна.
— Я пытался ей звонить, но там не брали трубку. Писал СМС, но на них не отвечали. Звонил Жанне домой, но никто, вероятно, ей не передавал... Мы действительно не очень хорошо расстались по бизнесу, но никаких человеческих обид у меня не было. Я вообще неконфликтный продюсер. Пробовал однажды написать письмо тем, кто продюсировал «Каникулы в Мексике», на которые моя артистка сорвалась, забыв про обязательства, но оно не было жестким. Да и быть не могло. Изложил мнение. С Фриске мы и правда здорово поссорились тогда, для меня бизнес — это очень важно. Но Жанна осталась в нашей компании. Когда она ушла в декрет, я написал ей длинное и хорошее сообщение. Пересказывать не буду, но одна фраза там была такая: «Рука, качающая колыбель, правит миром». Я был за нее искренне рад. Девочки рассказывали, как сильно она хотела семью, ребенка. Знал, что для Жанны это очень важно. Впрочем, ответа на СМС снова не получил.
Про болезнь я узнал последним. На волне той «мексиканской истории» во всеуслышание заявил, что в жизни больше никогда не стану с ней общаться, и мне никто не сказал... Восьмого августа Жанна должна была прилететь из Америки, мы запланировали концерт. Когда она не прилетела и мне об этом сообщили, и подумать не мог, что все может быть так страшно. Решил, что звездочка наша снова капризничает. Так и сказал директору: «Ну вот, опять начинается!» Концерты отменили, конечно.
О том, что происходит, я понял, когда случайно встретил подругу Жанны. «Как у нее дела? — спросил я. — Она вообще собирается возвращаться в Москву?» Та мне ничего не ответила, расплакалась и убежала. Вскоре выяснилось, что все вокруг были в курсе, даже бухгалтер, но никто ничего мне не говорил... Позвонил Ольге Орловой. Они были близкими подругами всегда. Начиная с того периода, когда совсем юными шутливо соперничали за сиденье рядом с водителем в машине, и до того, как превратились во взрослых самодостаточных женщин. В общем, позвонил — и не прогадал. Оля была рядом, но сказала, что Жанна никого не хочет видеть, а уж меня тем более. Потом стала отвечать мягче, но смысл не менялся: «Не время сейчас приезжать, Андрей». В личной жизни мы с Жанной не пересекались очень давно, поэтому настаивать было бы странным... Что касается «миллионов», если вам хочется услышать о том, успешными ли мы с Жанной Фриске были компаньонами, могу сказать, что да — мы состоялись. И все вокруг это видели.
— Говорят, было время, когда ваши личные жизни вполне пересекались. Значит, одну солистку замуж пристроил, второй помог с юристами, третьей выстроил карьеру, а Жанна стала той, в кого продюсер однажды влюбился?
— Слухи — штука противоречивая, в них, может, и есть доля правды, но не про то и не про тогда. Когда писали, что у нас страшная ссора и свободолюбивая Жанна Фриске ушла делать сольную карьеру, а для пущей независимости взяла в репертуар песню Андрея Губина «Ла-ла-ла», мало кто обращал внимание на одну маленькую деталь: продакшен этого хита делал я с Сергеем Харутой. А аранжировки взяли в старой «А я все летала». Вот так. Сначала хотели джазовое что-то, и в первых треках играл наш знаменитый джазмен Игорь Бутман, к примеру. Думали уходить в сторону камерности. Но потом песня Губина так всех зацепила, что мы вернулись в попсу. Певица Жанна Фриске и продюсер Грозный вернулись, то есть решение о сольной карьере было общим.
Мне всегда было интересно сделать сольный проект, чей-то разумеется. Хотя бы потому, что с одним человеком проще договориться. Да, так вот прагматичненько пошутил. Начал с Ольгой, но у нее как раз случилась история с замужеством и рождением сына, и она отошла на второй план. Все мое внимание переключилось на Жанну, которая стала безусловным лидером группы. Жанна была как всплеск, луч. Такая быстрая карьера, и все получалось — человек фортуны. Бесспорно талантливая, светский персонаж, так что мои продюсерские аппетиты вполне лежали на поверхности.
Оставалось только подучить ее — слух у Жанны был, остальное же обычно появляется в результате большого количества работы. Мы стали много времени проводить на студии, часто общались, плюс я тогда практически развелся. Когда что-то создаешь, ты почти неизбежно влюбляешься в свою картину. Художник и модель, композитор и муза — очевидно, так часто бывает. В общем, отношения стали больше, чем просто дружба или деловое сотрудничество. Был некий всплеск эмоций, больше с моей стороны... Мне сложно все это вспоминать, да и не нужно, кажется. Творческие люди часто накрутят, придумают что-то, сами в это поверят. Как-то в порыве я преподнес Жанне кольцо. Но, наверное, к счастью, она его не приняла. В поклонниках у нее недостатка никогда не было.
Так что, куда бы это зашло, если бы зашло, никто знать не может. А однажды мы сели и очень прагматично договорились, что как бы кто из нас ни пережил случившиеся отношения, это не скажется на работе. Я совершенно согласен с тем, что мешать личное и деловое — занятие опасное, но если случилось то, что случилось, надо садиться как взрослым людям и договариваться. К серьезным отношениям никто из нас не был готов: слишком сложно, не вовремя и так далее. Разговор кончился тем, что с этого момента личная жизнь каждого пошла своей дорогой. И больше мы к нему не возвращались.
Проект же работал довольно долго и успешно. Как раз в период, когда нас типа подлавливали папарацци, отношения были сугубо деловыми. Мы смеялись: «Ну надо же — проснулись!»
Нас действительно объединяли только коммерческие вопросы, ну и решение некоторых бытовых проблем. Каких? Когда у Жанны угнали машину, я на следующий день предоставил ей новую. Общались мы все реже и реже... Если раньше то, что ей не нравилось, как-то обсуждалось, теперь она говорила: «Я не буду это делать!» Не прислушивалась к другому мнению абсолютно. Жанна Владимировна превратилась в настоящую звезду, которая делает все, что ей хочется, совершенно не смотря по сторонам. Знаете, как большой красивый крейсер ложится на волну... А потом произошла эта «мексиканская» история, и мы практически прекратили разговаривать. Нет, здоровались, конечно, но и без того сухое общение высохло до дна.
Потом, как уже сказал, я пытался поговорить, но ничего не вышло. А вскоре Жанны не стало... Прощаться в «Крокус», где все, не пошел, а на похоронах был. Безусловно, трагичная история, которая, если честно, пока не уложилась в моей голове.
В день ее рождения, почти месяц спустя, я был на кладбище. Мы не договаривались о чем-то специально, я просто оттуда позвонил Орловой. Ольга обрадовалась: «А мы как раз сидим в индийском ресторане рядом с Жанниным домом. Приезжай!» Мы часто собирались все вместе в этом заведении, и я поехал. Посидели, повспоминали. Ольга попросила исходники песни «А на море белый песок» — хочет записать дуэт с подругой. Все истории про то, кто был прав и не прав, конечно, давно отошли на задний план.
— Вы сами, ваши подопечные девочки-«блестящие» счастливы?
— Да! Ольга производит впечатление состоявшейся и твердо стоящей на земле женщины, думаю, во втором браке она счастлива. Ксюша воспитывает своих мальчишек и полна планов. Аня Семенович, наверное, продолжает разбивать мужские сердца... Да все, в общем, вполне нашли себя. Я женился на прекрасной женщине, к шоу-бизнесу супруга моя отношение имеет, но условное — на МTV, где мы познакомились, она занималась пиаром. Сейчас Ксения воспитывает наших детей и учится в Институте телевидения и радиовещания.
Какое-то время не писалось ничего для группы нового, и я решительно настроен это изменить. Конечно, теперь другая эпоха и «Блестящие» изменились. Когда мы начинали, самым сложным было высидеть в приемной директора программы «50х50» и уговорить его показать свой коллектив. Сейчас время цифровых технологий и корпораций. Все зависит не от личности, а от менеджмента. Плюс стал цениться профессионализм. У хорошенькой девочки шансов в шоу-бизнесе гораздо меньше, чем у хорошей вокалистки. Да и артистки наши изменились: у сегодняшних девочек приличные машины, квартиры... еще и бойфрендов, случается, содержат! Разносторонние вполне. Надя Ручка, помимо того что поет в группе, пишет стихи и сказки для взрослых. У нее очень красивый тембр голоса, и мы работаем над сольным альбомом... В общем, «Блестящие» — это снова четыре красавицы: Надежда Ручка, Сильвия Золотова, Марина Бережная и Кристина Илларионова.
— Не надоело за двадцать лет? Снова замуж выдавать, слезы вытирать?
— На самом деле сейчас я работаю в разных сферах. Есть небольшая IT-компания, создаем игры и различные приложения. Пишу сценарии. Третье образование решил получить кинематографическое — пять лет назад окончил ВГИК, хотелось бы и в этой плоскости себя поискать, снять кино. Не поверите, даже молокозавод есть! В общем, «Блестящие» — это лишь одно из направлений, но расставаться с ним не хочется, потому что оно по-прежнему работает. И пока бренд «Блестящие» кому-то нужен, он будет существовать. Как ни банально прозвучит, но музыкальный коллектив живет в меньшей степени потому, что это нужно музыкантам. Со временем все превращается в некую шоу-форму, которая занимает свою нишу вне зависимости от конкретных исполнителей и... просто есть.
Жизнь не стоит на месте, наверное, нужно все время ловить волну, чувствовать тенденции. Опыт вроде в этом имеется, интуиция тоже. Меня вот что-то на соцреализм потянуло, сняли обновленному составу «Блестящих» клип «Бригада маляров» — эдакий антикризисный гимн творческому среднему классу. Актуальная для многих тема сейчас, между прочим...
— Готовы вывести в жизнь еще несколько девчачьих составов?
— Историю вспомнил. Когда в безумные — лихие, как теперь говорят, — девяностые я получил гонорар за первый альбом «Блестящих», сразу купил свою первую музыкальную студию — объединился с Алексеем Гарнизовым, который тогда работал с Валерием Леонтьевым, Ириной Аллегровой и другими звездами. Купил — громко сказано: у Алексея было прекрасное помещение, а я вложился в оборудование. И однажды вполне в духе времени на студию пришли люди, которые сказали так: «Все, что вы сюда купили, теперь наше». Я не согласился. Затолкали в машину, повезли в лес «хоронить». Сидеть между двумя буйволами в кожаных куртках было стремно, но вот просто взять и все отдать я не был готов. До леса мы не доехали, катали по Москве и кошмарили. Я уперся. В конце концов высадили на Лубянке, пожали руку и сказали, что немного ошиблись. Тогда я совсем зеленый был — ни опыта, ни связей толком. К чему я веду? Мне кажется, я надежный партнер.
Благодарим мебельный салон Natuzzi за помощь в организации съемки.
Подпишись на наш канал в Telegram