Ричард Гир принял решение рассекретить отношения. И открыто появился с Алехандрой Сильвой на красной дорожке. Он понятия не имеет, чем все это может закончиться. Будь что будет.
Встретившись на съемках второй части «Отеля «Мэриголд», Ричард сдружился с Биллом Найи, Джуди Денч и Мэгги Смит. Прекрасная старая гвардия, титулованные, любимые динозавры. И он, Ричард Гир, выходит, теперь тоже среди них. При этом чувствует себя довольно странно: в детстве малышей, бывает, сажают за отдельный столик на праздниках. А теперь у них словно отдельный стол для пожилых, будто они отделены невидимой стеной от всех остальных — молодых, не знающих, не ведающих, не предполагающих... Сегодня ему самому уже шестьдесят шесть, и это как-то не очень укладывается в голове. Билл — его ровесник. А Мэгги и Джуди вообще по восемьдесят, и они со всей британской язвительностью именуют их «молодыми людьми». Сейчас забавно вспоминать, что во время съемок «Первого рыцаря» Шон Коннери, игравший короля Артура, казался ему стариком. Тогда сорокапятилетний Гир-Ланселот еще думал: вот бы так красиво и достойно постареть. А ведь Коннери было шестьдесят четыре, почти как ему сейчас, и он так же, как Ричард, наверняка совершенно не чувствовал себя старым...
Гир рад был сниматься в «Отеле «Мэриголд», нравилась сама идея картины: нет возраста, в котором нельзя получить второй шанс. К тому же съемки проходили в его любимой Индии, где все, казалось, просто создано для того, чтобы радовать глаз, вкус и обоняние. Вечерами после съемочного дня они вчетвером — две «почтенные дамы» и два «молодых человека» — усаживались за столик под открытым небом на крыше отеля, потягивали напитки и болтали. Перешучивались и подсмеивались друг над другом (Мэгги и Джуди, удостоенные высоких титулов английской короны, обладали поистине ведьминским чувством юмора), делились воспоминаниями, обсуждали события давние и недавние, с легкостью перелистывая в разговоре целые десятилетия. И пожалуй, именно тогда, за этими неспешными разговорами под усыпанным звездами индийским небом Ричард окончательно смирился с мыслью о старении. Точнее — понял, что в неумолимом беге времени нет ничего страшного.
— А знаешь, — серьезно сказала Джуди, — я вдруг вспомнила... Когда тебе вручали награду за «Чикаго»...
— «Золотой глобус», — улыбнулся Ричард.
— Да. Ты ведь маму благодарил тогда, да?
Точно. Он протянул статуэтку в зал и сказал: «Мама, этот приз — твой». В каком-то смысле так оно и было. Давным-давно из Филадельфии, где родился Ричард, его родители Гомер и Дорис, страховой агент и домохозяйка, классическая пара из застойных пятидесятых, переехали в крохотный городок под Нью-Йорком и поселились на своей ферме. Их пятеро детей, три девочки и двое мальчиков, вкалывали наравне со взрослыми. Но этим их жизнь не ограничивалась. Они учились в школе и в обязательном порядке занимались музыкой — так хотела мама. Себе она отказывала во всем, но кружки для детей — святое. Так что Ричард стирал пальцы, бесконечно играя скучные гаммы, и в итоге действительно многому научился. А еще он был весьма одаренным гимнастом, именно поэтому и получил спортивную стипендию в колледже Массачусетса. Денег, конечно, не хватало. Но трудиться Ричарду не привыкать — он мыл посуду в кафе, вывозил мусор, был подсобным рабочим в строительной бригаде. При этом усердно учился на факультете философии. А через два года все бросил. И уехал в Вермонт, в рок-коммуну, потому что, оказывается, всю жизнь мечтал стать музыкантом и играть на гитаре, трубе и пианино. Надо же, когда-то делал это почти из-под палки, а теперь вошел во вкус! Впрочем, в коммуне он долго не выдержал. Странные там царили нравы: гений на гении и гением погоняет. В общем, в один прекрасный день Гир махнул рукой и отправился в Нью-Йорк.
— Так мы, значит, потеряли в твоем лице — ну, кого там — Диззи Гиллеспи? Изменил карьере трубача, чтобы стать средним актеришкой? — усмехнулся Билл Найи.
— Ну не таким уж средним, — подмигнула Мэгги. — У юноши по крайней мере смазливая мордашка. В наше время это уже полдела.
Все рассмеялись. И Ричард, конечно, тоже. Одновременно прокручивая в голове полузабытое воспоминание: отпустивший гриву по моде семидесятых, он обивал пороги, пытаясь заполучить какую-нибудь ролишку в мюзикле или рок-опере. Раз за разом без всякого успеха. Однажды его уже утвердили на серьезную роль в малобюджетном проекте — и неожиданно без объяснений уволили. Что-то в нем тогда сломалось. Ричард вернулся в свою съемную комнатушку, лег на кровать прямо в одежде и пролежал двое суток, повернувшись лицом к стене. Он был раздавлен.
Но тут... так иногда бывает — теперь, спустя столько лет, Ричард точно это знает: когда кажется, что погрузился в беспросветный мрак, вдруг откуда-то блеснет луч света. Именно в тот момент, когда Гир готов был махнуть на все рукой, вернуться домой и стать хоть страховым агентом, как отец — оставалось лишь доиграть по контракту крохотный эпизод в духе «кушать подано», — его и приметили. И предложили роль. Главную. В пьесе «Голова убийцы», снискавшей колоссальный успех. Его имя на афишах и в бесчисленных рецензиях. Вот и все: до кино было рукой подать. До «Американского жиголо», сделавшего его звездой. До «Офицера и джентльмена», превратившего в суперзвезду. До «Красотки», сделавшей идолом.
Господи, как же на Ричарда тогда вешались женщины! Во-первых, он действительно был очень хорош собой. Непростой красотой: ироничный взгляд, всепонимающая улыбка... Во-вторых, поклонницы автоматически распространяли на него характеры его персонажей. Он тогда здорово погулял, что и говорить. Впрочем, двум женщинам удалось на какое-то время занять привилегированное положение на фоне остальных. Первая... Что ж, он этим вовсе не гордился. Может быть, роль в «Американском жиголо» и вправду оставила свой след. Дон Стил, продюсер. Не просто продюсер, а первая женщина, официально возглавившая голливудскую студию. Энергичная, деловитая, привлекательная, она коршуном спикировала на нищего, красивого и талантливого актера. Строила из себя эмансипированную женщину и равноправного партнера, но спустя пару лет уже не могла скрыть ни своей любви, ни зависимости от человека, неспособного хранить верность. Это был тяжелый разрыв. Ему и теперь горько вспоминать о своей жестокости, но... так уж сложилось.
Второй стала роскошная бразильянка, художница Сильвия Мартинс. Здесь все вышло наоборот. Сильвия совершенно не требовала верности, но и сама ее хранить не умела. Они темпераментно ссорились и мирились, ходили по выставкам и джазовым клубам, ездили в Непал и Тибет. Сильвия бредила духовными практиками, писала огромные полотна под записи заунывных мантр, заваривала травяные чаи и не брезговала препаратами, расширяющими сознание. Именно она познакомила Ричарда с буддизмом. И за это он ей по сей день благодарен. Потому что эмоциональная бразильянка из его жизни ушла, а вот буддизм остался.
— Боже, как же он был хорош в «Красотке»! — Джуди с утрированно мечтательным лицом прикрыла глаза, делая вид, что никакого Ричарда Гира рядом и в помине нет.
— Да брось! Ты что, смотрела эту чушь?! — возмутился Билл.
— Между прочим, я тоже смотрела, — скромно призналась Мэгги. — И не один раз. Если сейчас по телевизору натыкаюсь, всегда досматриваю. Ах, когда этот милый миллионер лезет по лестнице с букетом в зубах...
Что мог сделать Ричард? Только смеяться, прикрыв глаза рукой и впервые за много лет чувствуя, что краснеет. Нет, ну кто бы мог подумать, что именно эта мелодрама станет его звездным часом?! Он вообще не хотел сниматься в «Красотке». Дважды отказывался, честно признаваясь режиссеру Гэрри Маршаллу, что сценарий представляется ему слишком слезливым и наивным. В конце концов Гэрри пригласил его к себе домой и познакомил с Джулией Робертс. Скромная девочка с глазами олененка сидела на диване, трогательно сжав руки на коленках. А потом улыбнулась этой своей знаменитой улыбкой. И Гир впервые подумал о том, что, может, сценарий и не такой уж средний. Впрочем, согласился он в итоге даже не из-за Джулии, просто очень были нужны деньги. Ричард тогда задумался о создании своей маленькой кинокомпании, набрал долгов, собственный агент чуть ли не на коленях умолял его все-таки согласиться на роль, а азартный Гэрри выбивал у продюсеров повышение гонорара... В общем, Гир согласился. Мрачно подозревая, что этот совершенно проходной слезливый фильм обернется большой неловкостью в будущем.
Съемки были в общем необременительными. Единственное, что доставило Ричарду искреннее удовольствие, это возможность играть на рояле — ему даже предложили самому написать музыкальную тему для фильма. Очаровательная Джулия, если честно, все портила: партнер ей явно очень нравился и она отчаянно старалась добиться взаимности. С одной стороны, это льстило, с другой — утомляло. В общем, Гир Джулии не ответил. Будто знал, что совсем скоро в его жизнь ворвется настоящая любовь.
Как-то чудесным летним днем Ричард пришел на барбекю к другу, знаменитому фотографу Хербу Ритцу. Пришел раньше, чем договаривались, но между ними не были приняты церемонии. Ну подумаешь, Херби нальет ему выпить и они поболтают до прихода других гостей. А если тот занят, Ричард полистает какой-нибудь альбом. Херб действительно был занят: у него в гостях сидела девушка — модель Синди Кроуфорд. Смешно, но Ричарда всегда забавляло, что люди реагируют на него как на хорошо знакомого человека — просто потому, что действительно знают в лицо. А теперь с ним случилось то же самое: удивительные глаза Синди так давно смотрели на него с журнальных страниц и гигантских рекламных билбордов, что теперь она казалась давним другом. Женщину подобной красоты он, пожалуй, никогда не встречал. Очень высокая и очень тонкая, она выглядела до странности неискушенной. Даже смущенной, пожалуй.
Уже через минуту он понял почему. Оказывается, Синди с Хербом как раз просматривали ее снимки с последней фотосессии в жанре ню для «Плейбоя». По нынешним временам — вполне невинные, по тогдашним — весьма смелые. Херб уговорил Кроуфорд сняться за меньшие деньги, зато с правом вето на фотографии, которые ей не понравятся. И теперь Синди пришлось рассматривать их в компании великолепного мистера Гира, которому удивительным образом удалось сгладить неловкость. А потом на барбекю они не отходили друг от друга, говорили и говорили... Все, кто был тогда рядом, утверждали, что видели зарождение любви с первого взгляда. От них, мол, буквально исходило сияние. Херб самодовольно потирал руки: еще бы, он стал, можно сказать, крестным отцом самой красивой пары современности.
И конечно, именно Херб стал свидетелем на их свадьбе. Довольно нелепой, кстати. После года отношений Синди все чаще спрашивала, когда же они поженятся. И однажды, словно в фильме «Красотка», Ричард взял ее за руку и сказал: сегодня, сейчас. Их уже ждал самолет, крошечная часовня в Вегасе с быстрой церемонией и кольцо из фольги. Все было как в калейдоскопе. Синди потом признавалась: насколько сюрреалистичной была ее свадьба, настолько сюрреалистичным оказался и брак. И что, возможно, именно поэтому она за несколько лет так толком и не почувствовала себя замужем.
Золотые девяностые, он — голливудская звезда, она — супермодель из первой пятерки: красивые, успешные, богатые... Жизнь — череда нескончаемых вечеринок. А потом на свет полезли противоречия. Разница в семнадцать лет становилась все очевиднее: Синди хотела карьеры и тусовок, Ричард, увлеченный буддизмом, — духовных практик. Она в Париже — он в Нью-Йорке. Сначала им казалось необыкновенно романтичным летать друг к другу на одну ночь. Потом стало ясно, что это — лишь суррогат отношений, а не любовь. Синди во всем следовала за Ричардом и училась у него, принимая на веру его суждения о мире и правила жизни. Он знакомил ее с интересными людьми, подсовывал книги, вдохновенно философствовал...
Боже, ради него она даже давилась молоком тибетских яков! А потом устала. У нее появился собственный опыт, но Ричард не был готов к равным отношениям. Вокруг Синди было немало интересных мужчин, и Ричард ревновал все больше. Словом, спустя четыре года супруги развелись, постаравшись сделать это максимально достойно. Синди пошла дальше — и все у нее сложилось удачно. Они всегда встречаются очень тепло, словно забыли, что после развода Гир едва не ушел в монахи. Да-да, он всерьез подумывал о тибетском монастыре.
Ричард ездил туда при любой возможности, а возвращаясь в Америку, принимался направо и налево бросаться заявлениями в защиту Тибета. Ему искренне казалось, что делает большое и важное дело, и он не замечал, что знакомые уже начинают реагировать на его высказывания с некоторой опаской. Гир был буквально одержим идеей освобождения Тибета от «китайского ига». Он возглавил Тибетский дом в Нью-Йорке и в качестве его представителя ездил по миру с довольно рискованными проповедями о «китайской угрозе» и «культурном геноциде» в Тибете. У него началась настоящая паранойя: Ричард был уверен, что китайские спецслужбы прослушивают его телефон и перлюстрируют почту, а получив приглашение от министра кино Китая, всерьез заподозрил, что его собираются показательно убить. Воинственность Гира не слишком хорошо сочеталась с принципиальным миролюбием буддизма, и в какой-то момент он и сам устал от раздирающих его противоречий.
Беседы с далай-ламой, ставшим к тому времени его личным другом, Ричарду помогали не очень. Первым шагом, который позволил хоть немного справиться с обуревавшей его злобой, стало... ношение обычных четок. Нет, он вовсе не молился. Просто едва почувствовав, что гнев туманит разум, снимал четки и принимался сосредоточенно перебирать маленькие бусины, концентрируясь на каждом движении. Позже частенько посмеивался, читая интервью, которые тогда давал. Журналисты, понятия не имевшие о происходящем в действительности, то и дело указывали в скобках, что перед тем как ответить, Ричард задумался, постукивая четками.
Им, беднягам, казалось, что их вопросы погружали актера в размышления, они так и норовили подчеркнуть чудо просветления, которому были свидетелями... Знали бы интервьюеры, что и вправду чудом оставались в те мгновения живыми и здоровыми! Стоило ему услышать очередной вопрос о том, как он поддерживает себя в форме, о творческих планах или о разводе с Синди, как его буквально захлестывала ярость. Мало того, эти зловредные, наверняка подкупленные китайцами светские хроникеры вычеркивали из интервью Ричарда самое главное — его политические взгляды!
...Ничего не поделаешь, он и вправду искренне так считал. Морок рассеялся незаметно. Нет, взгляды остались теми же, а вот излишняя активность и паранойя, к счастью, в конце концов сошли на нет. Во многом причиной этого стало знакомство с Кэри Лоуэлл.
С бывшей «девушкой Бонда», актрисой из сериала «Закон и порядок» Ричард познакомился в 1995 году на очередном политическом заседании. Он как раз вернулся из поездки и, переполненный впечатлениями, выступал со свойственной ему в то время горячностью. Кричал со сцены что-то вроде «если что, я сам, пусть один, буду сражаться против китайцев!» Чувствовал, что его несет, видел, что публика смущена его агрессивностью, но ничего не мог исправить. И в этот момент в зале раздался женский смех. Ричард осекся, все стали оглядываться на темноволосую женщину с короткой стрижкой, которая никак не могла перестать смеяться. Ричард после паузы ядовито спросил:
— Не поделитесь с нами, что вас так позабавило?
Женщина, утирая слезы, пробормотала:
— Простите! Простите, бога ради! Просто я как представлю себе... Миллиард китайцев — и вы среди них, такой в костюме... Бац! Бац! Нет, не могу! — и она снова покатилась со смеху.
Сначала нерешительно, а потом все громче стали смеяться и все вокруг. С минуту Ричард боролся с обидой, а потом не выдержал — и тоже расхохотался. Напряжение в зале как рукой сняло. Так Гир впервые встретил Кэри Лоуэлл.
А потом жизнь столкнула их на фотовыставке. Гир в качестве почетного гостя с бокалом шампанского стоял среди каких-то претенциозных черно-белых шедевров, кивая в ответ на щебетание галеристки и с тоской оглядываясь по сторонам. И вдруг увидел Кэри: она разглядывала одну из работ и совершенно не скрывала, что увиденное кажется ей полной чепухой. В толпе напыщенных снобов девушка показалась ему воплощением естественности. Наскоро извинившись, Гир буквально ринулся к Лоуэлл, протискиваясь сквозь толпу. Заметив его приближение, она подняла руки и быстро сказала: «Мистер Гир, я не китаец и безоружна!» — и он опять рассмеялся.
Так легко и просто все началось, что Ричард потом и сам не помнил точно, когда они начали жить вместе. Просто — раз! — и уже вполне себе комфортный совместный быт, завтраки-ужины, а маленькая дочка Кэри Ханна его обожает и называет Рики. И он впервые за бог знает сколько лет чувствует, что у него есть семья, и использует любую возможность, чтобы так и сказать, на вкус прочувствовав слова: «Мне пора — дома ждут».
Кэри была моложе на двенадцать лет, но в личной жизни успела, прямо скажем, больше — до Ричарда была замужем дважды: сначала за модным фотографом, потом за актером, от которого и родила Ханну. Поговаривали, что во время съемок «Лицензии на убийство» у нее был роман с игравшим Бонда Тимоти Далтоном, но... нет-нет, ничего серьезного. Серьезным было другое: давным-давно, еще в 1982 году, Кэри с бойфрендом ходила в кино на «Офицера и джентльмена». Игравший главную роль Ричард Гир ей очень понравился — настолько, что она даже поссорилась из-за него со своим спутником. И отлично помнила, как с тоской думала: до чего фантастический мужчина, вот за него бы замуж...
Они потом много шутили об этом с Ричардом, несмотря на то что поженились далеко не сразу. Сначала в феврале 2000 года у них родился сын Гомер. Гиру было пятьдесят, и позднее отцовство сделало его очень счастливым. А через два года в обстановке страшной секретности Ричард и Кэри взяли с собой Ханну и пару ближайших друзей и поженились. Спустя несколько недель Гир официально объявил об этом в первом же подвернувшемся интервью.
В течение нескольких следующих лет все было прекрасно: дети, работа, светская жизнь и общие интересы — Кэри тоже исповедовала буддизм и была готова делить с Ричардом его духовные устремления. У них была квартира в Нью-Йорке, поместье под Нью-Йорком (неподалеку они построили еще и маленькую гостиницу, которая сразу же стала пользоваться большим успехом) и дом в Хэмптоне. Гир раздавал интервью, в которых называл свою жизнь и семью идеальными, а жену — единственной и неповторимой женщиной, способной дать ему счастье. Он был готов ради нее на многое, даже распродать коллекцию гитар, которые собирал с семнадцати лет, покупая в самых неожиданных местах (скажем, ночью у безумной старухи на парковке возле супермаркета). Кэри раздражал ежеутренний ритуал Ричарда: он выносил гитары на террасу и понемногу играл на каждой. Так что в итоге Гир оставил у себя только самую первую...
В какой момент Кэри стала его ревновать, Ричард и сам не заметил. Поначалу это было скорее на уровне шуток. Все вокруг наперебой восхищались тем, как красиво он стареет. Гир и сам легко над этим посмеивался, с отработанной застенчивостью пожимал плечами — мол, ну да, вот такой я везучий. Спокойно соглашался сфотографироваться с поклонницами, тепло улыбаясь в камеру. Приобнимал знакомых светских дам, не забывая прошептать на ушко какой-нибудь небанальный комплимент. Чмокал в щечку коллег-актрис или телеведущих. Видя это, Кэри с кривоватой улыбкой потом шипела ему что-то вроде «господи, да они все моложе и моложе!» А потом начала обвинять его в изменах — в глаза и за глаза. То и дело какая-нибудь доброхотка из числа друзей семьи осторожно намекала Ричарду, что он совсем не ценит свою прекрасную половину. А сама жена бросала ему в лицо все более абсурдные претензии. Всерьез винила в романе с Дайан Лейн, старым другом и партнершей по трем фильмам, — всего лишь потому, что та пару раз поплакалась Гиру в жилетку по поводу своего развода с Джошем Бролином...
В общем, неожиданно Ричард обнаружил, что их с Кэри жизнь совершенно изменилась. Ссоры. Скандалы. Игра в молчанку. Самое досадное, что свидетелями этого были дети. Подростковый период Ханны Ричард с честью преодолел и очень этим гордился. А вот с Гомером никак не мог найти общий язык: в семейных конфликтах мальчик неизменно принимал сторону матери. Куда девались те прекрасные времена, когда Ричард подключал свои связи, чтобы достать для сына раритетную бейсбольную перчатку, а потом даже выступить помощником тренера его команды? Господи, да он в пятьдесят с лишним даже встал на серф ради сына! И хотя тысячу раз падал в воду, главным был восторг Гомера. И вот все пошло наперекосяк...
Сначала они с Кэри просто разъехались. Общественности выдали более или менее правдоподобную версию: мол, слишком уж разнятся их устремления. Кэри нуждается в светской жизни и поэтому остается в Хэмптоне, Ричард со своим пристрастием к уединению — в поместье под Нью-Йорком. Как и следовало ожидать, даже этот хрупкий договор долго не продержался: Гир и Лоуэлл развелись. Кэри не здоровалась с Ричардом в суде и требовала сто миллионов долларов компенсации — за то, что, видите ли, пожертвовала карьерой, посвятив себя воспитанию Гомера. И Гир понял, что в его душе не осталось уже никаких чувств к бывшей жене.
Именно в тот период Ричард встретил Падму. И хотя Кэри попыталась задним числом приписать мужу и этот роман как измену, ему было все равно. Рядом впервые за долгое время появилась женщина, заставлявшая его сердце взволнованно биться.
Ему шестьдесят четыре, ей сорок три. Роскошная индианка Падма Лакшми — известная ведущая кулинарной программы «Топ-шеф», автор нескольких книг, героиня журнальных публикаций. Они познакомились на одной из светских вечеринок. На сей раз не случилось никакого стремительного падения в любовь. Взаимный интерес, осторожные беседы, ланч, затем ужин. И только потом — приглашение в гости.
Ох, как же она готовила! Просто балет какой-то — можно было впасть в транс, всего лишь наблюдая за тем, как Падма двигалась по кухне, нарезала овощи и смешивала специи. Все искрилось и светилось, невероятные ароматы наполняли воздух, нож стремительно мелькал над доской, а Лакшми рассказывала о себе, и это тоже было как восточная легенда.
Вот, скажем, шрам на правой руке — большой и довольно уродливый. Она его не скрывала, появлялась с обнаженными руками, и Ричард сначала думал, что это следствие какого-то этнического ритуала. А оказалось, что Падма в четырнадцать лет попала в страшную автомобильную аварию, возвращаясь из индуистского храма.
Шрамов на душе у нее, впрочем, тоже накопилось немало. Такая красивая, такая успешная, такая яркая — и образование получила престижное, и одной из первых индианок появилась на европейских модных подиумах, и в кино стала сниматься... Но вышла замуж за «проклятого поэта» Салмана Рушди! У ее избранника, знаменитого британского писателя индийского происхождения, было крайне непростое прошлое: уже много лет фанатики со всего мира угрожали ему смертью из-за книги «Сатанинские стихи» и открытой критики ислама.
Падма прожила с Салманом три года. Когда в 2007-м его посвятили в рыцари Британской империи, начался новый виток кошмара: охота возобновилась, фанатики жгли чучела Рушди, цена за голову писателя выросла почти до трех миллионов долларов. Теперь под угрозой был не только он, но и близкие. Спустя две недели Лакшми подала на развод.
Дальше началась новая жизнь. Романы, рождение дочери Кришны от Адама Делла, брата основателя знаменитой компьютерной компании. А потом был семидесятилетний миллиардер Тед Форстман и его скорая смерть от рака... Да уж, Падма хлебнула потрясений сполна.
Они встречались осторожно, ни о чем не договариваясь, ничего не ожидая. Ужинали, гуляли, разговаривали и в какой-то момент решились появиться вместе на светском мероприятии. Конечно, немедленно последовали целые серии фотографий и комментариев... А Ричард и Падма продолжали осторожно описывать круги, то сближаясь, то отдаляясь и пытаясь понять, есть ли у них какое-то будущее. Спустя полгода стало ясно, что его нет. Падма рисовала себе успешную светскую пару, Ричард надеялся на связь не только романтическую и карьерную, но и духовную. Увы, он снова строил совместные планы не с той женщиной, пусть даже она тоже практиковала буддизм. Да, они часами вместе медитировали, посещали классы йоги и распевали санскритские песнопения, но...
Если Кэри была полностью увлечена светской жизнью, то Падма всю себя посвящала карьере. Ритм Нью-Йорка был по ней, поездки, съемки, деловые переговоры — Лакшми наслаждалась такой жизнью и не собиралась приносить себя в жертву. Плавного умиротворяющего течения бытия под звук ритуальных колокольчиков и аромат благовоний от нее точно было не дождаться. Как и сочувствия.
А он ведь тогда переживал крайне непростой период: бракоразводный процесс с Кэри набирал обороты. После формального признания брака расторгнутым начиналось самое тяжелое — раздел имущества, права опеки... Сколько времени займут бесконечные тяжбы, было неясно, так что предстояло запастись терпением.
Увы, терпения Падмы не хватило и на год — ждать она не желала. И даже не обсудив ничего с Гиром, преспокойно сообщила в интервью, что одинока и, что называется, открыта миру. Удар был чувствительным: в конце концов он — Ричард Гир, а Ричарда Гира не бросают! Но четки, как всегда, помогли. Падма растворилась где-то на стремительных, суетливых улицах Нью-Йорка.
— Знаешь, — Билл Найи задумчиво посмотрел вдаль, — я иногда думаю: как странно все складывается. Вот возьмем меня. Ты-то, конечно, красавец и все такое. А я... По молодости сам от себя в зеркале шарахался. И вдруг женщины посматривать начали. Так, знаешь, с интересом. После «Реальной любви», после «Рок-волны». А я думаю: где ж вы раньше были все? Мне за шестьдесят, а тут такое! А ты говоришь, годы.
— Я не говорю, — усмехнулся Ричард. — Я сам удивляюсь. Рано еще нам, похоже, в утиль.
Несколько лет назад на пресс-конференции, кажется в Сараево, уже ближе к концу какая-то застенчивая девушка попросила слова. Ричард ей приветливо кивнул, она поднялась и дрожащим голосом произнесла: «Мистер Гир, у меня нет к вам вопросов. Я только хотела сказать спасибо от имени трех поколений моей семьи. От бабушки, мамы и меня. За то, что вы... такой». Все вокруг заулыбались, Ричард растроганно поблагодарил девочку, стараясь скрыть растерянность: первой его мыслью было «как мило», а второй — «боже, какой я все-таки старый!»
Паспортный возраст никак не монтировался с годами, на которые он себя ощущал. Ну вот что за странные цифры — пятьдесят, шестьдесят, шестьдесят шесть? Он крепок и силен, может отжаться раз сорок, не слишком напрягаясь. Он многое знает и помнит — и по-прежнему быстро запоминает тексты ролей. Он востребован, агенты только и успевают просматривать сценарии, которые ему присылают, — один лучше другого. Ну седина. На голове у него давно уже не «перец с солью» и даже не «соль с перцем», а чистая «соль». Собственно, он ничего с этим не делал, полностью отдался во власть неумолимого времени и наотрез отказывался красить волосы, кто бы ему ни рекомендовал. Пару раз для ролей соглашался поиграть с оттенком, но после сразу же возвращался к своим сединам. А эпитеты, которыми его — суперзвезду, красавца, богача — награждала пресса! Кто выдержит подобные славословия: «Ричард Львиное сердце», «самый сексуальный из всех ныне живущих», «лев зимой», «тот, над кем годы не властны»? Все это произошло как-то само собой, постепенно.
После разрыва с Падмой он вовсе не собирался уходить в монахи — еще не хватало! Как никогда здоровый и сильный, красивый и мудрый, а теперь еще и свободный, Гир продолжал привлекать самых прекрасных девушек. И вот полтора года назад появилась Алехандра Сильва. Светская львица, дочь видного испанского бизнесмена, раскованная красавица, представительница уже, казалось бы, совсем чуждого молодого поколения... Но поди ж ты, не желала встречаться с ровесниками, подавай ей седовласого Гира, и все тут!
Ей тридцать два — годится Ричарду в дочери, но устоять он не смог. Какое-то время приходилось прятаться: Ричард боялся дать Кэри преимущество в деле об опеке над Гомером. У Алехандры, как выяснилось, сходная проблема — ей предстояло сражаться в суде за трехлетнего сына Альберта и делить триста миллионов евро с Говиндом Фридландом, наследником американского магната, владеющего крупным геологоразведочным концерном. Почему брак не сложился, Ричард не знал — Алехандра не стремилась делиться подробностями своей личной жизни.
В общем, ставки были слишком высоки, чтобы позволить себе беззаботно позировать фотографам. Однако снимки папарацци все равно просачивались в прессу — пару застукали во время отдыха на Сицилии. В конце концов Гир принял решение рассекретить отношения. И открыто появился с Алехандрой Сильвой на красной дорожке. Он понятия не имеет, чем все это может закончиться. Будь что будет — жизнь всегда дает новый шанс.
В конце концов кто бы мог подумать, что он когда-нибудь робко приоткроет для себя мир социальных сетей? Они были для него не то чтобы загадкой — скорее бессмыслицей. Жил, так сказать, над схваткой, по возможности оберегая себя от излишнего внимания незнакомых людей. Но совсем недавно ему позвонили и спросили: мол, как насчет сиквела «Красотки»? Ричард сначала только плечами пожал — в продолжении знаменитой мелодрамы он видел не больше смысла, чем в соцсетях. Да, эта непритязательная история когда-то побила все рекорды, а их дуэт с Джулией по сей день считается непревзойденным. Когда-то успех «Красотки» попытались повторить «Сбежавшей невестой» — безуспешно. Видимо, в старенькой истории о Золушке и миллионере скрывался какой-то особый секрет. Но стоит ли обращаться к нему заново?
Тогда ему сообщили, что Джулия не против, если он согласится. Ричард ответил, как ему показалось, очень находчиво: дескать, с чего вы взяли, что это вообще кому-то нужно? Но на другом конце провода подготовились к такому аргументу. Сказали: давайте спросим у людей. Увидите, проголосуют «за»! И он, сам себе удивляясь, впервые в жизни завел аккаунт в соцсети и совершенно серьезно спросил подписчиков, как они отнесутся к «Красотке-2». Очень быстро, всего через четырнадцать часов, «за» проголосовали больше миллиона человек!
Он снова чувствует себя юным и неуверенным. Пусть и седым, пусть не верящим в «одну и ту же реку». Но ведь сам только недавно сидел под индийскими звездами с Джуди, Мэгги и Биллом, рассуждая о новых шансах, которые исправно подбрасывает жизнь. Надо пробовать, надо браться за новое, надо жить и чувствовать. К тому же — кто знает, вдруг ему снова выпадет удача поиграть в кино на рояле?..
Подпишись на наш канал в Telegram