Для чего я решилась на этот рассказ? Мой основной посыл сейчас: не сдавайтесь! Верьте в то, что любовь творит чудеса. Я испытала такое чувство, будто с меня сняли кожу, а теперь она выросла заново. После всего пережитого появилась абсолютно другая я.
— Мне тогда казалось, что любой человек одинок в своем несчастье. Окружающим сложно его понять, примерить на себя чужие проблемы... В Нью-Йорке одна из докторов, занимавшихся Максимом, увидев мою подавленность, растерянность и желая поддержать, дала брошюрку с рассказами женщин, у которых родились сложные дети. Стала читать. Одно эссе называлось «Добро пожаловать в Голландию!».
Суть его в том, что вы в ожидании малыша будто собираетесь в отпуск в Италию — аккуратно пакуете свои самые эффектные шляпки, кремы для загара, вечерние платья. Вы загодя знаете, на какие экскурсии пойдете в первую очередь и где арендуете красный кабриолет. И вот летите. Вдруг пилот сообщает, что возникли трудности и до Италии никак не добраться, поэтому самолет приземляется в Голландии. Сходите с трапа, а там холод, дождь, пахнет селедкой. И вы должны принять, что Голландия — не то, что вы ждали, но тоже неплохо и тут точно можно жить. В конце концов, ваш самолет сел, вы живы, уже за это надо благодарить судьбу. Понимаете, о чем эссе? О смирении. Это и стало кнопкой «пуск». Только в моем случае прочитанное произвело прямо противоположный эффект. Я сказала себе, что сделаю все от меня зависящее, выкручу руль этого самолета, введу его в опасное пике, но не сяду в Голландии! Возможно, со стороны моя реакция показалась бы истерикой, даже, вероятно, примерно так и выглядела, но сейчас могу сказать: это было одним из самых взвешенных и серьезных решений.
...После шоу «Ледниковый период», где мы с Максимом Марининым выступили достойно, наряду с небывалым подъемом, ощущением собственной успешности запустились и куда менее приятные события. Начался новый этап жизни, который навсегда меня изменил. Все разделилось на до и после.
Параллельно с ледовым шоу я работала в сериале «Тест на беременность», который снимал мой муж Михаил Вайнберг. Съемки проходили в Санкт-Петербурге на протяжении полугода. И как-то так вышло, что всех нас раскидало. Я приезжала на свои съемочные дни, которых было немного, Миша жил там постоянно. Сына удавалось увидеть только утром и вечером, за ним в период моих интенсивных тренировок присматривала мама. Иногда работали в олимпийском режиме — по пять часов на льду. Авербух вызывал на репетиции и после полуночи — другого времени у него просто не было.
Конечно, как и перед каждой женщиной, нацеленной на карьеру, встал вопрос приоритетов. Тут надо сказать, что в начале карьеры подарков судьбы мне перепадало немного. В кино вообще очень сложно прийти с улицы, когда за тобой никто не стоит. Я сама разносила свои фотографии по киностудиям и агентствам, ходила на бесконечные кастинги. Сама поступила в театральное. Жили мы с мамой вдвоем, и назвать нас обеспеченными было сложно. По сути, я всегда хваталась за любую работу, которую предлагали, потому что финансовый вопрос стоял крайне остро и надо было зарабатывать. К сожалению, не все проекты, в которых участвовала, были хорошего качества. Кочевала из сериала в сериал в ожидании той самой «звездной» роли. Впрочем, были и плюсы — актерского опыта накопилось много!
Вспоминаю об этом вовсе не затем, чтобы пожаловаться на судьбу или поискать сочувствия. Я о том, что двадцать лет вкладывалась в профессию, пробивала потолок, при этом постоянно казалось: вот-вот, еще немного, только руку протяни — и работа сама начнет искать тебя.
И по прошествии времени момент действительно наступил. Приглашают в кино — без проб, зовут в шоу, потому что меня знает зритель. Когда ты наконец чувствуешь обратную связь — это невероятно вдохновляет! Получаешь море возможностей — играть так, как хочешь, говорить то, что думаешь, выбирать проекты. Так бывает не у каждого артиста. У меня пик подъема пришелся на «Ледниковый период». Следом почти сразу сериал «Тест на беременность», потом полный метр «В спорте только девушки». Прыгала из одного проекта в другой, очевидно позабыв, что я не робот, а живая женщина. Конечно уставала.
Очень люблю свое ремесло и только выкладываясь на сто процентов, получаю удовольствие, увлекаюсь процессом, загораюсь. Кроме того, если быть до конца откровенной, мне без всего этого сложно, потому что такова моя жизнь и всегда была такой. Я же с четырех лет снимаюсь! Люблю смотреть, как готовят съемочную площадку — разворачивают кабели, приносят кофе... Мне нравятся киношные запахи, люди, костюмы, грим... Все вокруг родное и близкое.
Не могу сказать, что вторая часть жизни, семейная, стала менее актуальной. Но насыщенность как-то потерялась. С тех пор как познакомились, мы с Мишей не расставались никогда! Двадцать четыре часа вместе — и сами удивлялись, что умудряемся друг от друга не устать, не утратить интерес. А тут вдруг начали существовать параллельно — разные города, проекты, ритм жизни. Контакт не пропал, но стал истощаться. Знаете, как бывает? Первый месяц скучаешь, второй-третий звонишь, но реже, а потом привыкаешь быть один. Все по-прежнему по распорядку: я на работе, сын под присмотром мамы, мужу позвонила утром и вечером... Но большую часть времени существуешь в одиночку, и это устраивает.
Подходил к концу декабрь. В преддверии нового, 2014 года наконец собрались дома все вместе. Но прежней атмосферы уже не было. Необъяснимое чувство, когда никто не говорит неприятных слов, не высказывает претензий, не ссорится, а хочется... плакать. Потому что все по-другому. Будто потерял что-то важное. И это ощущение, кажется, нас обоих сильно напугало. Мы с мужем несколько раз пытались поговорить, но не очень успешно. Терять же родного и любимого человека меж тем не хотелось. Его и найти-то в огромном мире, тем более чтобы это было взаимно, далеко не каждому везет!.. Миша — один из самых близких мне людей. С ним я всегда могла поделиться любыми печалями, тревогами, и муж помогал, вытягивал. Теперь же мне сильно не нравилось все, что происходит, но сказать ему почему-то не могла. Между нами вырос барьер.
Жить так становилось все тяжелее. Мы оба люди творческие, эмоциональные, терпеть или переживать наполовину нам сложно. Я вышла за Мишу, потому что полюбила и не чувствовала потолка: не могла спланировать, как будут развиваться события, во что выльются отношения и где остановятся. С другими людьми все видела наперед: будет так и закончится вот на этом и... понимала — даже начинать не стоит. А с Мишей сразу почувствовала, что сможем вместе идти вперед и развиваться. Но той зимой неожиданно возникло ощущение даже не потолка, а тупика...
Параллельно раскручивалась еще одна непростая ситуация. Сыну Максиму — почти три года, а он не говорит. Поначалу это не очень беспокоило. «Все нормально, — утешали подружки, — пацаны просто медленнее развиваются!» Остальное было в норме: ест с аппетитом, шустро бегает, шалит. Но молчит... «Ничего, потом сразу стихами заговорит, — думали мы, — и такое ведь бывает». Однако время шло, а стихов все не предвиделось.
Решили показать сына врачам. Первый же доктор неприятно поразил стремительностью осмотра и поставленного диагноза — «задержка речевого развития». Затем вручил рецепты на очень серьезные препараты — все уместилось в полчаса. Быстро, сразу, безапелляционно! Лекарства, которые выписали сыну, сильно действуют на головной мозг, как бы тормошат его. Но растормаживают настолько, что параллельно требуются серьезные успокоительные. Как всякая мать, я была категорически против! Давать малышу коктейль из тяжелейших препаратов — на это же решиться надо. Во мне все встало на дыбы. Когда мы вышли из кабинета, сразу сказала мужу: этого не будет, а значит, нужно искать альтернативу.
Бывают дни, когда все валится из рук, у нас этот период оказался довольно долгим — я не могла собраться. И вот представьте: карьера складывается как нельзя лучше — предлагают интересные роли, на льду ощущаешь себя королевой... А возвращаешься домой и чувствуешь мучительный разрыв связи с самыми близкими и любимыми людьми.
Выносить это стало невозможно, и у нас с Мишей наконец состоялся разговор. Оба пришли к выводу, что терять друг друга не хотим, остается единственный вариант — обнулиться и начать заново. Я выступила с предложением распрощаться с прежней привычной жизнью, когда с утра мы завтракали, завозили ребенка в сад, потом прыгали каждый в свою машину и разъезжались по Москве в разные стороны. В общем, сказала, что надо остановиться. Уехать из города, выключить телефоны и обрубить старые связи, иначе все закрутится по новой: ему позвонят, потому что фильм на монтаже и есть вопросы, мне — с предложением принять участие в очередной фотосессии...
— Муж сразу согласился?
— Да, и меня это сильно поразило. С какой-то неожиданной стороны он открылся. Всегда думала, что спонтанные порывы совсем не в Мишином ключе.
И вот мы сдали свою московскую квартиру, продали машины, взяли все деньги, собрали чемоданы и отправились в Нью-Йорк. Почему Штаты? Конечно, в первую очередь я хотела проконсультироваться относительно Максика у американских врачей. Кроме того, Миша учился в Нью-Йорке, прожил там несколько лет, неплохо знает город. И в то же время это стало бы абсолютной сменой окружающего мира для меня. Всегда мечтала выучить английский, а тут даже в мелочах, например пожелав купить булку, к продавцу придется обращаться на чужом, не очень хорошо знакомом языке. Хотела, чтобы выходя утром, не узнавала улиц вокруг, не догадывалась, что за поворотом. Думала, все это приведет к тому, что мы вместе начнем заново узнавать жизнь и все станет даже не как раньше, а лучше!
В общем, сломали мы свой комфортный привычный быт и полагали: пары месяцев должно хватить, чтобы вернуть прежний накал чувств. Но не зря мудрые говорят: будь осторожен в своих желаниях, потому что есть такая штука — захочешь обнулиться, и тебя обнулят так, как ты и представить себе не мог!..
То, что мне сказали про здоровье сына доктора в Москве, не давало покоя. Как только оказалась в Америке, сразу стала искать специалиста, который мог бы протестировать Макса еще раз. Конечно, ждала, что успокоят, развеют тревоги, скажут: все не так, нет повода для беспокойства. Основательность подхода обнадеживала — тестировали три дня разные специалисты. Но увы, и новые исследования подтвердили прежний диагноз. Доктор сказал, что вопрос стоит остро и решение надо принимать быстро. В случае Максима можно попробовать обойтись без лекарств, курс лечения будет интенсивным в другом смысле: «Минимум два года целиком и полностью вы должны посвятить своему ребенку, но даже в этом случае гарантии дать сложно, потому что многое зависит от вас».
Конечно, я была в шоке. Земля ушла из-под ног — и это еще слабо сказано. Несколько дней не могла прийти в себя, толком не понимала, что происходит. Ехала почти в отпуск, а приехала... Миша напомнил, что у меня в марте спектакль, весной запускается картина, в которую уже утверждена, летом — вторая. Думаю, он это тоже на аффекте произнес. Конечно, никакой дилеммы внутреннего выбора ни у меня, ни у мужа не возникло в принципе.
Потому что важнее здоровья нашего сына в мире вообще ничего не существует. Все меркнет в одну секунду, едва задумываешься о том, что будет с твоим ребенком через год, два, десять лет... Я поняла, что нам повезло столкнуться с сутью проблемы на том этапе, когда шанс сломить ситуацию велик. Дети до пяти лет хорошо поддаются такой терапии, потом все гораздо сложнее. Нам надо уложиться в два года, поскольку Максику уже было три.
А дальше начался совершенно новый период в моей жизни. Я стала мамой-мамой. Научилась варить супы, печь блины. Нам с сыном выдали целое расписание, которое требовалось неукоснительно соблюдать, ни на шаг не отходила от ребенка. После детского садика, где с Максюшей работали хорошие педагоги, много занимались дома. Почти каждый час был расписан. Кстати, именно в плане речи мне сказали, что два языка одновременно обычно лучше помогают, чем один, — значит, и этот интуитивный выбор был правильным. Регулярно занимались физическими упражнениями, ходили в бассейн на уроки плавания. А велосипед и самокат, как выяснилось, улучшают не только чувство равновесия, но и внутреннюю координацию.
Нужно было много рисовать и лепить — это очень хорошо развивает мелкую моторику. Накупили книжек по лепке и творили, как только выдавались свободные от всего остального минутки. Подоконники в квартире заполонили пластилиновые фигурки: сказочные герои, машины, деревья... Каждый очередной зайчик приближал нас к победе, я это чувствовала. Настоящей выручалочкой стали конструкторы лего. Максим увлекся, доктора говорили, что работа с мелкими деталями очень ускоряет положительные процессы.
Сама начала бегать в парке, плавать в бассейне, практиковать йогу. Сначала для снятия стресса, чтобы хоть как-то сбавить нечеловеческое напряжение, которое накрыло и казалось — нет из него выхода. Во время каждой медитации просила о выздоровлении Максимки, концентрировалась на этом. Постепенно появились силы, я стала лучше выглядеть и получать от всего удовольствие. Нашла репетитора по английскому, чудесную девочку, с которой мы четыре раза в неделю занимались по два часа. Как маленькая, читала громко вслух детские стишки на английском, то есть Максим — с нуля и я тоже.
С Москвой контакты возобновились, но дистанционно — я принимала участие в переговорах, пробах, но в проектах, отнесенных по времени. Ну как я могла бы где-то сниматься, зная, что мой малыш находится за океаном, у него не все гладко со здоровьем и терапию он проходит без мамы, без ее поддержки, один на один со своими страхами?.. Да не смогла бы я работать!
О моей ситуации никто не догадывался, и думаю, это было правильным. Даже самые близкие друзья не знали, почему я решила уехать. Люди общались с актрисой, которую занесло в Нью-Йорк, потому что однажды она так захотела. Это вполне в моем ключе: пока не решу проблему, не могу говорить о ней вслух. Мне так проще.
Миша признался, что открыл во мне новую, совершенно удивительную женщину, сильную и решительную. Думаю, она ему понравилась не меньше прежней. Ведь именно в тот момент мы снова сошлись. Опять началась любовь. Ситуация с Максимом очень нас сплотила, наверное, она из тех, которую можно решить только вдвоем. Тут без любви никак. Важно, чтобы ребенка, который борется, окружало именно это чувство. И двоим взрослым оно необходимо, потому что без любви мы не половинки, которые составляют целое. Вместе, в одной сцепке, по-новому посмотрели на свое будущее и поверили в него.
Через два месяца после начала терапии Максим произнес свои первые слова: «Пчела села на цветок». Вот так прямо с образов и начали! Я часто покупаю домой цветы. Это красиво, они радуют, к тому же в Нью-Йорке букеты недорогие и продаются в любом магазине. Маме всегда нравились пионы, видно, и мне это передалось — покупаю их чаще других цветов. В общем, Максим заговорил, глядя на букет пионов. А потом речь покатилась как снежный ком. Мы еще долго занимались и с логопедом, и со специалистом по мелкой моторике, но в тот самый момент я поверила: теперь все будет хорошо. Сынок всегда реагировал на музыку, а тут начал петь. Врачи посоветовали мне петь его любимые песенки и нарочно пропускать одно-два слова, чтобы у малыша возникало желание подсказать недостающие. Максим действительно сначала «допевал» слово, потом строчку и наконец запел как надо.
Через два года, которые вначале казались бесконечностью, а пролетели молниеносно, шестнадцатого февраля, мы прошли большое тестирование и Максиму официально сняли диагноз. Это был великий день, самый счастливый в моей жизни уж точно. Именно тогда я поняла: мой самолет наконец приземлился. Даже специалисты, которые работали с Максимом, говорят: результат фантастически успешный. Кажется, они и сами такого не ожидали.
Для чего я решилась на этот рассказ? Мой основной посыл сейчас: не сдавайтесь! Не сажайте свой самолет в Голландии, как бы ни штормило. Верьте в то, что любовь творит чудеса. Я испытала такое чувство, будто с меня сняли кожу, а теперь она выросла заново. Все, что было раньше, — это одна я, с определенным восприятием материнства, мира, мужа, работы и так далее. А после всего пережитого появилась абсолютно другая я. Вся накипь слетела. Посмотрела на себя совершенно иначе. Любовь мужа и улыбка моего ребенка, который взахлеб рассказывает, как у него появился друг и они бегали вместе, — то, для чего я живу прежде всего. Остальное — тоже важно, но вторично. Рассказ Максима о том, какого робота он мечтает получить, для меня лучший сценарий. Слушаю его веселый щебет, и мне невероятно тепло. В Голландии такого не было бы...
Да, не все в наших силах. Может случиться так, что кто-то перевернет тебя, словно игрушку, вверх ногами и ты должен сам из этого положения выкарабкиваться. Поначалу, конечно, страшно. Но сейчас, имея определенный опыт, могу сказать: даже такие вещи идут на пользу. Мне кажется, я умею верить и надеяться как никто другой. Надежда — одна из сильных моих сторон. И я хотела бы делиться этой способностью, уверенностью в том, что даже после самой темной ночи обязательно наступает солнечный день.
— Лянка, а где же чудесные длинные волосы? Это как-то связано с ситуацией, о которой вы рассказали?
— На фоне всех моих семейных историй я довольно сильно изменилась внутренне, а внешний вид оставался прежним, уже неактуальным. Желание перемен ощущалось настолько остро, что вылилось в стремление избавиться даже от привычной копны волос, моей визитной карточки. Хотелось вместе с ними оставить в прошлом все переживания и страхи, подвести черту. Говорят же, что волосы накапливают информацию, и не зря, наверное, психологи советуют в тяжелый период стричься... Кроме того, есть и другая теория: хочешь изменить мир — изменись сам. И я подумала: можно и совместить!
Надо заметить, что стрижку я не носила двадцать лет! В последний раз с короткими волосами появлялась в фильме Владимира Грамматикова «Маленькая принцесса», мне там всего девять. Потом, сколько себя помню, всегда была настроена отращивать волосы. Думаю, по мере взросления мною окончательно завладели обычные девчоночьи стремления быть похожей на Принцессу. Однажды даже покрасилась — решила расширить образ до Златовласки. К съемкам в продолжении «Мушкетеров» локоны мои стали не просто длинными, а очень длинными! Плюс густые и вьются. Всегда считала, что это красиво, но в тот момент я от них устала, хотела увидеть в зеркале другую себя.
Наверное, с полгода ходила по стилистам и уговаривала избавить меня от длинных волос. Те хором пытались вразумить: «Что же ты делаешь? Ладно когда три волосины в шесть рядов, а тут такую роскошь резать! Рука не поднимается!» Еще спрашивали, как долго зрело решение. Будто я проснулась и прямиком — в парикмахерскую с криком: «Стриги!» Объясняла, что уже несколько месяцев об этом думаю, все взвесила самым серьезнейшим образом. Но порыв мой как-то никто не спешил оценить. А как стричься, если не находишь понимания у мастера?
В общем, вопрос подвисал до тех пор, пока не порекомендовали одного замечательного стилиста. Мы поговорили, и он заверил: «Знаю, что делать! Я понял». Оставалось только расслабиться и проститься с локонами. Когда на пол упала первая, довольно густая прядь, мастер засмеялся: «Все, теперь пути назад нет!» Он закончил надо мной колдовать, и увидев себя в зеркале, я не почувствовала ничего, кроме радости!
Еще надеялась, что меня наконец перестанут сравнивать с Николь Кидман. Ведь и дня не проходит, чтобы кто-то не выдал фразу на эту тему. Кидман — потрясающая актриса и невероятная красавица, но сравнивают нас с моих тринадцати лет и это порядком надоело. Думаю, каждой женщине, не только артистке, важно быть индивидуальностью, неповторимой и особенной. Хотя такие сравнения — безусловный комплимент. Николь — дива, идеал, вершина, однако я действительно никогда не пыталась ей подражать. Менялась в зависимости от внутреннего наполнения и желаний.
И что вы думаете? У Кидман надвигается большая премьера, ее активно пиарят, везде рекламные постеры, на которых Николь тоже... с короткими волосами! Постриглась! Когда я это увидела, расхохоталась прямо на улице.
Мне поменять внешность обычно хочется раз в пять-шесть лет. Это расширяет актерский диапазон, ты выходишь из зоны комфорта и видишь новые границы. Кто знает, может, через очередные пять лет захочется вернуть длинные волосы... А этот этап я хотела отбить. И отбила!
Можно верить или нет в то, что по поводу наших причесок говорят психотерапевты, но я почувствовала себя очень легко! Будто действительно не волосы отрезала, а рюкзак с булыжниками сбросила с плеч. Я летаю!
Сейчас испытываю невероятный творческий подъем. Чувствую себя на пресловутой белой полосе и думаю, что она взлетная. Лето потратила на актерские курсы в Нью-Йорке, наконец мой английский позволил это. А с сентября у меня съемки в продолжении сериала «Тест на беременность» и в двух новых очень интересных проектах, в общем, включаюсь в работу. Но теперь буду составлять свой съемочный график так, чтобы ничего не упустить, особенно ту гармонию, которую обрела.
— На популярном ресурсе, посвященном обсуждению телепроектов, в адрес вашей героини из «Теста на беременность» высказываются в основном мужчины. Получается, они смотрели сериал!
— Миша хорошо говорит на эту тему: «Если мужчина не обращает на тебя внимания или не делает комплимент, это какой-то странный мужчина». Слышать такое от мужа всегда приятно. А если серьезно, прошлые мои телепроекты — «Барвиха», «Разведчицы» и другие — больше ориентированы на женскую аудиторию. Сериал «Тест на беременность» тоже вроде о нашем, о женском — врачи, рождение ребенка, любовь, но по каким-то необъяснимым причинам его смотрели мужчины. Больше скажу, согласно замерам число мужчин и женщин было практически одинаковым! Наш телефильм вошел в пятерку самых популярных передач, которые вообще выходили в прошлом году. Смотрели люди разного пола и возраста, и моя роль, вполне себе второстепенная, почему-то запомнилась! Безумно приятно, потому что я ее люблю и считаю этапной. Впервые раскрываюсь зрителям не девочкой-школьницей, не юной наивной особой, а женщиной. Это важно.
— Сыну когда-нибудь расскажете, как он вас здорово встряхнул? И вообще, надо ли рассказывать детям все?
— Максимка для меня, как говорят в практиках йоги, учитель. Обычно когда дети рождаются, по сути твоя собственная жизнь ни в чем не меняется, просто ее начинает сопровождать большой воздушный шар материнской любви. Максим же полностью перевернул нашу жизнь, сделал семью счастливее. Именно он помог мне найти себя. Те чувства, которые испытываешь, когда борешься за своего ребенка, настолько сильные и глубокие, что после этого точно знаешь, какой камертон у тебя внутри. Где наносное, где настоящее — после такого уже не сможешь ошибиться. Думаю, Максим имеет право знать, насколько он волшебный, удивительный мальчик. Сын ведь сблизил меня не только с Мишей, но и с мамой!
Маму вся эта ситуация тоже открыла с совершенно новой стороны. С тех пор как я вышла замуж, она позволяла мне существовать на дистанции, плыть в своей отдельной лодочке. Мама человек чрезвычайно деликатный, совет дает если спросишь, не иначе. За что я ей очень благодарна. Но когда случилась история с Максимом и вся моя жизнь рухнула как карточный домик, мама включилась молниеносно.
И для наших с ней отношений это тоже было серьезным шагом. Я не хотела ее выдергивать из привычной жизни — у мамы муж, съемки, свои планы. Но и у нее внутреннего выбора не оказалось. После того как была посвящена в проблему, она просто ждала моего звонка. И конечно, едва только я позвонила, немедленно прилетела в Нью-Йорк.
Знаете, это абсолютно волшебное ощущение, когда постоянно чувствуешь надежные плечи — мужа и мамы, которые крепко тебя удерживают. Любовь вокруг, которая действительно спасает.
Благодарим ресторан, бар, веранду «32.05» и пресс-центр сада «Эрмитаж» за помощь в организации съемки.
Подпишись на наш канал в Telegram