Для меня очень важно ощущать себя востребованной не только в качестве жены и мамы, но и актрисы. Это чувство придает сил, и я не думаю о том, что устала, чего-то не хочу.
— Нынешний год для меня особенный. Двадцать восьмого января прошел мой «золотой» юбилей. Дата важная, но поначалу не планировала ее широко отмечать. Время выдалось непростое: частые гастроли, съемки, постоянное отсутствие дома — как разорваться? Однако на семейном совете решили: «Торжеству — быть!» Ведь есть и еще один повод — тридцать пять лет назад, совсем девочкой, я сыграла свою первую роль в кино! А сегодня их и не сосчитать. Такой юбилей тоже никак нельзя было пропустить, и я пригласила своих друзей и коллег в Дом кино — Валерия Александровича Баринова, Людмилу Алексеевну Чурсину, Ольгу Михайловну Остроумову, Николая Петровича Караченцова, Всеволода Николаевича Шиловского, Алику Смехову, Оксану Байрак, Александра Кузнецова, Диму Харатьяна...
Мамочка трудилась полтора года, перелопатила все видеоархивы, смонтировав обо мне замечательную картину. Сказала: «Это подарок на день рождения. И у тебя, чтобы ты знала, на сегодня девяносто фильмов!» Гости поражались: «Надо же, сколько ты наснималась!»
Дело в том, что моя мама много лет руководила Отделом технического контроля на телевидении и прекрасно владеет искусством видеомонтажа. Конечно, с тех пор технологии значительно изменились, но она с компьютером на ты и в этом плане легко даст фору молодым. Мои родители инженеры, оба окончили факультет радиоэлектроники Московского горного института. Вместе они уже пятьдесят четыре года. Несмотря на солидный возраст, ведут активный образ жизни и меня поддерживают и вдохновляют. Я им за это очень благодарна.
Мама всегда была главой семьи. Папочка — мудрый, дипломатичный, а мама сильная и вдохновенная. Будучи много лет большим начальником, в подчинении у которого находилось пять тысяч человек, она на всю жизнь сохранила командную жилку. Мама во многом выстраивает мою жизнь и жизнь моих детей, но делает это тактично и с огромной любовью. Мне кажется, чем дальше, тем больше в ней нуждаюсь — в ее советах, вере в меня... Хотя однажды она сказала: «Оля, теперь ты у нас в семье главная! Совсем взрослая, мать двоих детей. У нас с папой дочь одна, значит, ты априори превзошла родителей».
— А как сами себя ощущаете в своем «золотом» возрасте?
— На мой взгляд, ничего не изменилось, только цифры... Наверняка приобрела какой-то опыт. Но вообще, ощущение возраста для меня — это обретение страхов. По молодости не чувствуешь опасности и не задумываешься о последствиях. И я до рождения Тани ничего не боялась: на съемках могла сигануть с четвертого этажа, садилась на лошадь, которую видела впервые, и мчалась на ней во весь опор, преодолевая сложнейшие препятствия. Даже в голову не приходило, чем это могло закончиться. Юная, спортивная, я стремилась доказать, что все могу, во всем первая. Единственная актриса, принятая в Ассоциацию каскадеров и прошедшая все испытания для полета в космос... И даже если чего-то не умею, научусь запросто! Тем более что любой трюк тщательно готовится, просчитывается с математической точностью, каскадеры должны все предусмотреть. Хотя иногда неприятности случаются на ровном месте.
Однажды на «Крестоносце» снимали сцену погони на шоссе. Мы с Александром Иншаковым уходили от преследователей на мотоцикле. Погода прекрасная, на дороге — никаких препятствий, съемочная площадка оцеплена работниками ГАИ, в общем, как говорится, ничто не предвещало. И вот прозвучала команда «Мотор!», мы сорвались с места. Через несколько секунд оборачиваюсь на камеру, отыгрывая погоню, Иншаков жмет на газ, «железный конь» встает на дыбы, то есть на заднее колесо... и вдруг попадает на песчаную насыпь, непонятно откуда взявшуюся на трассе, идет юзом и заваливается на бок. Метров пять мы с Сашей пролетели по асфальту, высекая искры и сдирая кожу с ног. Как назло, я была в короткой юбке. Гаишники потом сокрушались: «Какие ножки испортили!» На Иншакове-то джинсы, но прочная ткань и его не спасла от глубоких ожогов. Нам обработали раны, и через час оба уже снова работали в кадре. Съемку нельзя было отменить или отложить... А я чувствовала себя героиней!
Теперь бы сто раз подумала, прежде чем сесть на мотоцикл, и, наверное, не села бы. Сегодня у меня иная степень ответственности — не столько за себя, сколько за детей. Хочется, чтобы у них была здоровая мама. Вообще, бездумное геройство не имеет смысла. Незаменимых нет ни в жизни, ни тем более в моей профессии. И подобные «подвиги» никогда и никто не оценит по заслугам.
Словом, я перестала рисковать. Правда, по-прежнему люблю лошадей, они остались моим главным увлечением и отдушиной, с удовольствием занимаюсь степенной выездкой. И Витюше привила интерес к конному спорту, в свои пять с половиной он прекрасный наездник. Совсем маленьким я сажала сына с собой в седло, и сейчас он уже бесстрашно управляет белоснежным пони.
— Наверное, нужна определенная смелость, чтобы в сорок четыре года снова стать мамой?
— Если здоровье позволяет, почему бы и нет? Сейчас роды после сорока — не редкость. Мы с мужем мечтали о ребенке (Ольга Кабо с 2009 года замужем за Николаем Разгуляевым. — Прим. ред.), но специальных мер не предпринимали, решили: как Бог даст. И через три года нам был послан малыш. Я снималась тогда в фильме «1812: Уланская баллада», экспедиции проходили в разных странах — России, Белоруссии, Польше. В Польше и поняла, что в положении. Это стало абсолютной неожиданностью и такой огромной радостью для нас с Николаем!
К счастью, платья в стиле ампир как нельзя лучше подошли для моего «интересного» положения и художникам не пришлось ничего перешивать. Малыш вел себя прекрасно и не беспокоил маму-артистку, хотя съемки оказались довольно напряженными. В этой приключенческой картине я играла эксцентричную особу пани Марту, этакую рыжую бестию.
А вот в Минске, где снимали батальные сцены, Витя дал о себе знать. Едва начинали палить пушки и солдаты с криками «ура!» бросались в атаку, у меня в животе разворачивалась своя войнушка: ребенок очень активно реагировал и толкался. Я подумала: «Наверное, будет мальчик». И УЗИ подтвердило мое предчувствие. Имя Виктор, то есть победитель, возникло неслучайно, ведь наш малыш, пусть и во мне, преодолел непростые обстоятельства, в которых ему пришлось развиваться.
Мне даже показалось, что вторая беременность протекала легче, чем первая. С дочерью было больше нервов. Наверное потому, что все происходило впервые. Но оба раза я сильно прибавляла в весе: с Татьяной на тридцать килограммов, с сыном — на двадцать с лишним. Становилась этакой кустодиевской барышней с пышными формами.
Помню, будучи беременной Витей, играла с Валерием Бариновым в киноклубе «Эльдар» наш литературный спектакль «Ты не становишься воспоминаньем...». Он построен как диалог Мужчины и Женщины, общающихся посредством стихов и прозы Серебряного века. Дело происходило уже на совсем позднем сроке, когда никаким платьем не скрыть животик. И вот читаю «Все мы бражники здесь, блудницы...» Ахматовой:
Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней...
Обычно на последней строчке я вставала в профиль к залу, чтобы подчеркнуть свою стройность. В тот вечер тоже автоматически повернулась боком — и с ужасом поняла, как комично выгляжу! Но, видимо, зрители находились под впечатлением стихов великой Ахматовой или просто оказались очень деликатными. Ни один не засмеялся!
После спектакля Валерий Александрович признался, что с замиранием сердца ждал этой фразы: «Думал, зал умрет от хохота. Но не стал тебя останавливать, чтобы не сбить...»
Тогда я училась на Высших курсах сценаристов и режиссеров, в мастерской Аллы Ильиничны Суриковой. И задумала курсовой фильм о женщине, которая готовится стать мамой. Хотела рассказать, что она чувствует, собиралась сама сняться в главной роли и руководствоваться собственными впечатлениями. Даже сделала УЗИ в формате 3D, чтобы использовать этот уникальный видеоряд в своем кино. Все уже было готово: раскадровка, музыка, костюмы... Мой любимый оператор Григорий Беленький согласился помочь. Определили день съемки... и накануне ночью Витя решил появиться на свет — на две недели раньше назначенного врачом срока. Проявил характер, не пожелал стать артистом, взял и «сбежал» с площадки!
Сын родился в конце июля, а уже в сентябре его мамочка вышла на работу в Театр имени Моссовета. Я хорошо себя чувствовала, да и малыш не доставлял особых хлопот. Иногда втроем — с Витей и няней — приезжали на спектакли. Я кормила сына в антракте, для этого его специально немного продлевали. И потом, в прямом смысле слова опустошенная, но вдохновленная, как на крыльях выпархивала на сцену и чувствовала себя счастливой. Впрочем, все же считаю, что груднички должны находиться дома, а не контактировать с чужими людьми в общественных местах.
А вот с маленькой Танюшей я не работала — увы, такое условие поставил ее папа. Дочке исполнилось два с половиной года, когда я поняла, что живу не своей жизнью, просто изменяю себе, и вернулась в профессию. Сразу согласилась на съемки в стосерийном фильме «Салон красоты» (это одна из первых ласточек русского сериального кино, там познакомилась с великолепной Верой Кузьминичной Васильевой, Валерием Харченко, Юрием Назаровым, одним из партнеров был Филипп Киркоров, с которым до сих пор сохраняем очень теплые отношения). А вскоре вышла на работу в Центральный академический театр Российской армии, где служила еще до ухода в декрет. По сей день безумно благодарна главному режиссеру Борису Афанасьевичу Морозову, восстановившему меня во всех любимых ролях.
— Помнится, в то время вы еще учились на отделении истории искусств истфака МГУ. Хотели сменить профессию?
— Скорее, расширить кругозор. Второе образование никому не мешает, да и вообще знаний и умений у человека должно быть много. К сожалению, истфак не окончила — не написала диплом, но учеба не прошла даром. Мне легко работать над историческим материалом, обсуждать образы с художниками по костюмам и гриму. Когда чувствую себя опустошенной после какой-то сложной работы или гастролей, иду в музей и там черпаю положительные эмоции. Быть постоянно сосредоточенной на чем-то одном — театре, кино и даже семье — нельзя. Нужно периодически делать перезагрузку, чтобы снова ощутить вкус к жизни и интерес к работе.
Вообще, заметила: тяга к новым знаниям возникает во мне одновременно с зарождением новой жизни! Ведь и вторая беременность тоже совпала с учебой — на Высших курсах сценаристов и режиссеров. Их тоже не окончила — родила Витю и взяла академический отпуск. Потом уже не вернулась, поняла: мне интересно быть актрисой, я еще не все сделала в основной профессии. К тому же режиссер должен нести ответственность за всех, а мне нравится заниматься только собой, погружаться в образ и предлагаемые обстоятельства. Но в любом случае рада, что был такой опыт «приближения» к режиссерской профессии, ведь я открыла в себе новый потенциал.
В свое время переиграла немало лирических героинь, и до сих пор многие режиссеры и продюсеры воспринимают Ольгу Кабо исключительно в этом качестве. По крайней мере, в кино. Сломать стереотип не так-то легко. По-моему, нежелание видеть артиста другим основывается на профессиональных страхах режиссеров, их неумении работать с исполнителем. Да и времени зачастую не хватает для творческих поисков, график съемок всегда очень жесткий. Здесь нет, как в театре, шестимесячного репетиционного периода. Вот артистов и «замыкают» в рамки жесткого амплуа: героиня, инженю, интриганка. Совсем несложно гримом, костюмом изменить внешность, но ведь суть профессии — быть гибким, разным, неузнаваемым. Актер может поменяться полностью: рисунок роли диктует и пластику, и голос, и эмоции... Кто сказал, что моя стезя — только лирические героини?
А вот в Театре имени Моссовета, в котором служу уже шестнадцать лет, от Ольги Кабо не ждут привычного поведения, режиссеры видят меня и в характерных, и в комедийных, и даже в отрицательных ролях. Покойный худрук Павел Осипович Хомский всегда провоцировал на изменение образа.
К сожалению, кинорежиссеры и продюсеры редко приходят в театр, чтобы посмотреть на артистов на сцене. А ведь именно театр делает актера, только здесь мы можем показать, на что способны. Знаете, какие слова я услышала от одного очень известного и влиятельного кинематографиста: «Что? Мне смотреть три часа на актера на общем плане? Терять столько времени?»
Не поверите, но я мечтаю стать старой! Не в смысле старухой — а по-настоящему зрелой женщиной в возрасте: может, тогда мне доверят наконец серьезные драматические роли. Хотя для этого у меня и сейчас есть потенциал и жизненный опыт. Любой актер складирует пережитые эмоции в особый «ящичек» и открывает его в нужный момент. Это очень помогает и на сценической, и на съемочной площадке. Всегда знаешь, какое отделение этой волшебной копилки приоткрыть, чтобы вызвать болезненные или счастливые воспоминания и зажечься.
Сейчас я на перепутье. Юных девушек, которые обычно становятся героинями сценариев, уже играть не могу, а до возрастных персонажей не доросла чисто внешне. Конечно, здорово выглядеть молодо, но тем самым в каком-то смысле я обделяю себя интересными ролями...
Так, в кино довольно долго не было достойных предложений, а от проходных отказывалась. Зато в прошлом году случились сразу два интересных проекта. Можно сказать, я вернулась на экран! Снялась в сериале для Первого канала «Журавль в небе» режиссера Сергея Комарова. Это драматичная и довольно протяженная во времени история — действие происходит с 1961 по 1978 год, наши герои взрослеют на глазах у зрителей. У меня в картине два замечательных партнера. Мужа сыграл Борис Невзоров — мы уже несколько раз были супругами в кино. Шутим: «Может, это знак — судьба неспроста сводит и пора задуматься?» А моего возлюбленного — Сергей Пускепалис.
Обожаю этого актера, всегда с удовольствием смотрела его работы, но прежде не доводилось встретиться лично. Часто мы складываем для себя образ артиста по его ролям, а когда знакомимся в реальности, видим совсем другого человека, нежели нафантазировали. Иногда лучше, иногда хуже — как повезет. Здесь все совпало. Сергей и в жизни деликатный, тонкий, остроумный и надежный, с зашкаливающим обаянием и ярко выраженным мужским началом. Атмосфера на съемках царила необыкновенная. Не покидало ощущение, что снова попала в золотой век советского кинематографа, хотя работать нужно было быстро и выдавать установленную «сериальную» норму.
Этой же осенью пригласили на пробы в еще один телевизионный фильм — «Позднее счастье» для канала «Россия-1». Прочитав сценарий, подумала, что предложенная роль не очень подходит по возрасту — героиня младше на восемь лет, да и мотивировки у нее какие-то банальные, что ли: узнав об измене мужа, она не просто разрывает с ним отношения, но и ставит крест на личной жизни. Считает, что все кончено, ничего хорошего в таком возрасте ее уже не ждет.
На пробах сказала режиссеру Глебу Якубовскому:
— Давайте изменим трактовку роли. Ну не может такая сильная молодая женщина себя похоронить! Крах семьи — еще не крах всей жизни. В сорок лет, как известно, все может начаться заново. И вообще, в любом возрасте есть шанс встретить свою судьбу, любить и быть любимой!
— А теперь, Ольга, с тем же пылом сыграйте, пожалуйста, но по тексту сцены, — улыбнулся Глеб. — Считайте, убедили!
Работалось нам хорошо, как-то сразу возникло взаимопонимание. А однажды Якубовский сказал:
— Давно хотел признаться, Ольга, — надеюсь, это будет воспринято исключительно как комплимент, — что воспитывался на ваших фильмах.
— Ну, тогда уверена: у вас хорошее воспитание! — засмеялась в ответ.
Снимали в Минске, график был безумным. Картину планировали закончить до Нового года, всего за десять съемочных дней. Как главной героине мне приходилось особенно нелегко, я практически не покидала площадку. Когда дали единственный выходной, полетела в Москву: очень соскучилась по семье. На календаре — конец декабря, поэтому с Витей занялась подготовкой к празднику. Нарядили елку, украсили дом и участок — мы живем за городом. С няней Машей заранее обсудила меню и в тот же день улетела обратно в Белоруссию. Зато тридцать первого приехала на все готовенькое! (Накануне был последний съемочный день.) Правда, собственноручно сделала оливье — это святое.
Конечно, жить в таком ритме непросто. Но для меня очень важно ощущать себя востребованной не только в качестве жены и мамы, но и актрисы. Это чувство придает сил, и я не думаю о том, что устала, чего-то не хочу. Для меня вообще нет такого понятия «хочу — не хочу», никогда не гружу окружающих своей усталостью. Привыкла к такой жизни, к такому ритму, в конце концов это мой выбор!
Витю недавно перевели в другой детский сад, и теперь приходится вставать в половине седьмого утра, чтобы собраться самой, одеть его, отвезти в садик, а потом успеть по делам в Москву. Смена обстановки и коллектива — стресс для любого человека, тем более маленького. Каждое утро придумываю для сынишки какую-то мотивацию. Прежний Витин сад прекрасный и находится в шаговой доступности от дома, но там нет нулевого класса, а нам через год в школу. Надеюсь, скоро Витя привыкнет к новым друзьям и воспитателям, но пока чувствует себя не очень комфортно.
— Ваши близкие с пониманием относятся к тому, что часто уезжаете на съемки или гастроли?
— Очень уважаю своего мужа за то, что в наших отношениях нет ограничений и никогда не возникает никаких взаимных претензий. У каждого свой режим. Мне не нужно спрашивать у него разрешения, чтобы поехать на фестиваль или гастроли, Николай понимает: это не просто работа, это моя жизнь. Вот с Витей сложнее...
Видя, что собираю чемодан, сын сразу догадывается, что мама уезжает, и ходит за мной по дому хвостиком. Стоит отвлечься от сборов, втихаря вытаскивает вещи и прячет их, таким образом пытаясь меня удержать. Не хочет расставаться.
Как-то спросил:
— Мамочка, когда вернешься?
— Через неделю.
— В неделе семь дней, это так много! Правда меньше, чем на моих ручках пальчиков...
Обычно не сообщаю ему точное время приезда, чтобы никого не беспокоил. Если, допустим, узнает, что возвращаюсь утром, вскочит ни свет ни заря и перебудит всех домочадцев: «Сейчас мама приедет!»
В принципе, с ним легко договориться, объяснить ситуацию, подсказать, как следует поступить. Кстати, любимое стихотворение сына — «Что такое хорошо и что такое плохо» Маяковского. Конечно, Витя — ребенок, случается, что капризничает, шалит.
Когда переходили в новый садик, я предупредила: «Ты должен вести себя хорошо. Не хочешь ведь, чтобы у мамы появились морщинки от огорчения?» Теперь часто спрашивает: «Я хорошо себя сегодня вел? У тебя не будет морщинок? Ты всегда останешься молодой?»
— Дочь такая же покладистая?
— Дети у меня очень разные. Таня в детстве была достаточно закрытой, требовательной и жесткой. Она всегда четко знала, чего НЕ хочет. Витя же более мягкий и открытый и нежность по отношению ко мне проявляет чаще, чем в его возрасте Таня. Но она уже тогда была более самостоятельной. Девочка с характером, в ней чувствуется стальной стержень.
— Вы с ней друзья?
— Мы очень близки. Таня не особенно скрытничает и секретничает, и хотелось бы надеяться, что я посвящена в основные события ее жизни. Если о чем-то спрашивает или советуется, ни в коем случае не отвечаю категорично, чтобы не замкнулась. Летом ей исполнится двадцать, а в этом возрасте девушкам нельзя что-то навязать. Но у нас есть договоренность: я всегда имею право высказать свое мнение.
— То есть вы достаточно либеральная мать?
— Скорее, интуитивная. У меня нет системы воспитания, я отталкиваюсь от конкретной ситуации. Иногда, возможно, поступаю вразрез с какими-то правилами и веду себя непедагогично. Например не ругаю детей, когда они того заслуживают. Но мне сложно быть с ними строгой — вероятно оттого, что часто отсутствую. Работа занимает большую часть времени, я очень по ним скучаю, поэтому пытаюсь объяснять и направлять, не повышая голоса.
Недавно был такой случай. Витя вернулся из садика с высокой температурой, а я, как всегда, находилась в отъезде. Сын со слезами на глазах рассказал няне, что всех детишек водили в бассейн. Он потрогал воду и пожаловался воспитательнице, что холодная, что он замерзнет и простудится, но та заявила: «Другие детишки плавают и не простужаются! И ты должен закаляться». Витя послушался и в итоге заболел. Очень подробно все описал: какой бассейн, где расположен.
Эту историю няня поведала мне по телефону. Я немедленно позвонила воспитательнице:
— Как вы можете заставлять ребенка плавать, да еще в ледяной воде? И почему не спрашиваете разрешения у родителей?
— Ольга Игоревна, у нас нет бассейна! — ответила совершенно обескураженная женщина.
— Как нет?
— Да так. Вчера мы гуляли на улице, пускали кораблики в ручейке.
Было ужасно неловко. Я извинилась, набрала няне, попросила дать трубку Вите:
— Ну-ка, расскажи про бассейн!
Он все повторил.
— Ну а теперь вспомни рассказ Носова, в котором мальчик наговорил на сестру: якобы она съела варенье, которое он слопал сам. И девочку несправедливо наказали. А потом правда вышла наружу и все узнали, что мальчик солгал. Понимаешь, к чему клоню?
— Понимаю, — вздохнул Витя.
— Тогда тебе должно быть стыдно, как было стыдно мне. Я обвинила воспитательницу в том, что она поступила неправильно, и обидела ни в чем не повинного человека.
— Но я не хотел ничего плохого, просто фантазировал!
— Фантазия никому не причиняет вреда. А твой поступок доставил людям неприятности...
Надеюсь, эта история стала для Вити уроком. Он все понял, потому что мы подробно разобрали ситуацию. Кроме того, попросил прощения у воспитательницы, и это была его личная инициатива. А если бы я просто накричала на него или наказала, замкнулся бы и контакт был бы потерян.
— По-моему, в семье подрастает артист. У вашего сына есть все данные!
— Витюша действительно артистичный, обаятельный и очень коммуникабельный человечек. Не боится публики и рвется на сцену. На моем юбилейном вечере исполнял вместе с папой песню, посвященную мне. А недавно его пригласили на кинопробы. Действие фильма происходит в 1942 году. Немцы занимают деревню, в которой живет главный герой, шестилетний мальчишка. Когда его родителей убивают, сирота убегает в лес, присоединяется к партизанам и становится сыном полка.
Прочитав сценарий, пересказала сюжет Вите, он заинтересовался: мальчики любят играть в войну. Мы хорошенько подготовились, вместе выучили текст. Сделали сыну короткую стрижку, нарядили его в гимнастерку (у нас есть детская военная форма, на Девятое мая Витя всегда ее надевает). На пробах я постаралась правильно настроить начинающего артиста, но меня вовремя удалили с площадки: «Мамочка, идите отдохните!»
Довольно долго сидела в коридоре и переживала. Наконец вышла режиссер:
— Ольга, у вас такой светлый ребенок! Мальчик-солнышко, мальчик-радость! Давайте не будем его загружать тяжелыми эмоциями и травмировать психику. Пусть пока идет по жизни с улыбкой!
— Так вы его не берете?
А Витя, оценив ситуацию, как закричит радостно:
— Ура, я не буду сниматься в кино! — видимо, успел почувствовать, какая это нелегкая работа.
Режиссер засмеялась:
— Когда буду снимать «Ералаш», обязательно тебя позову. Мне нравится, как ты улыбаешься!
— Ваша дочь ведь снималась в детстве?
— В «Дюймовочке» Леонида Нечаева Таня сыграла заглавную роль. Но уже в семь лет поняла, что кино не для нее, и позже никогда не проявляла интереса к актерской профессии. Хотя поддерживала меня на различных мероприятиях и кинофестивалях: охотно выходила на сцену, танцевала.
В детстве Татьяна жила балетом. В результате окончила Московскую государственную академию хореографии при Большом театре, а потом решила поступить на балетмейстерский факультет РАТИ — хочет стать хореографом. Но мне кажется, что она пока не нашла себя, возможно, и продолжит выступать сама. Таня — замечательная танцовщица, очень гармоничная, наполненная. На сцене ее тело «разговаривает». На моем творческом вечере в Доме кино дочь исполнила для меня адажио из балета «Шахерезада» в паре с Дмитрием Кругловым, солистом Детского музыкального театра имени Наталии Сац, и все были в восторге.
— Почему же Татьяна отказалась от своей детской мечты? Поняла, что в балетном мире не пробиться?
— Дело не в этом. У Тани в академии, к сожалению, не сложились отношения с учителями. А в балете, как в любом другом виде искусства, крайне важно, чтобы в тебя верил педагог. Я всю жизнь вспоминаю своих мастеров — Сергея Федоровича Бондарчука и Ирину Константиновну Скобцеву — и не перестаю их благодарить. Конечно, иногда они говорили очень болезненные вещи, но априори верили в меня и позволяли искать себя. Например отпускали сниматься уже на первых двух курсах ВГИКа, хотя это было запрещено. Сергей Федорович наставлял: «Будешь учиться на своих ошибках. Поймешь, как не надо сниматься». И действительно, пересматривая свои первые фильмы, я четко понимала, как не надо играть.
У Тани все было иначе. Ее непосредственный педагог по классике очень жестко и не всегда справедливо вела себя с воспитанницами. Я не осуждала бы ее, если такое отношение было бы направлено на то, чтобы добиться результата у станка, но это происходило и вне уроков, что, на мой взгляд, уже за гранью дозволенного. Учителя обязаны взращивать в подопечных любовь к профессии, и дети должны чувствовать, что в них верят. А если на ребенке сразу ставят крест, пропадает стимул к развитию. И Таня в какой-то момент его потеряла. Но думаю, в ней не угасли любовь к балету и желание танцевать.
— Взросление Татьяны совпало с переменами в вашей личной жизни. Она нашла общий язык с вашим вторым мужем?
— К сожалению, нет. Вначале я пыталась как-то сблизить дочь и Николая, потом поняла, что это ни к чему. Они взрослые люди со своими сложившимися убеждениями и представлениями о жизни. Раз не принимают друг друга, так тому и быть. Я должна с этим смириться, иначе буду только себя терзать, а их все равно не соединю.
Николай не сделал шага навстречу падчерице, да и Татьяна не пыталась наладить контакт. С нее, подростка в то время, конечно, меньший спрос. А муж должен был проявить терпение и мудрость. Но Николай никогда не воспитывал девочек (в первом браке у него сыновья) и многого не понимал в девичьей психологии. Кроме того, все свое внимание он сосредоточил на мне. Ну, что случилось, то случилось. Просто с какого-то момента я разделила свое общение с мужем и дочерью. А теперь она вообще живет отдельно в московской квартире.
— Татьяна от вас отделилась? Почему?
— Во-первых, она уже взрослая. А во-вторых, приходилось долго добираться из загородного дома на учебу, выезжала в половине шестого утра! Когда дочь поступила в РАТИ, мы решили, что ей удобнее жить в столице. Зачем подвергать ее каждый день таким мучениям?
То, что Танечка отделилась, мне кажется абсолютно правильным. В таком возрасте нужно попробовать жить самостоятельно, научиться распределять свой бюджет, вести хозяйство. Иногда Таня приглашает к себе в гости, и мне очень интересно наблюдать, как она волнуется, готовится, составляет меню. Это так трогательно! Моя девочка-белоручка, которую никто никогда не заставлял что-то делать по дому, оказывается, все умеет! В ней проснулась женщина. Вообще, мне кажется, такие навыки заложены в каждой из нас с рождения.
— Вы бы хотели, чтобы дети пошли по вашим стопам?
— Наверное, нет. Таня уже не стала актрисой, хотя кто знает, как сложится ее дальнейшая судьба. Для Вити как для будущего мужчины я тем более не желала бы столь зависимой профессии. Но если однажды скажет: «Мама, я хочу стать актером» — конечно поддержу. Однако обязательно предупрежу о том, что его ждет. Артист — по большому счету не работа, а образ жизни. Или, если хотите, особая миссия. Находясь на подмостках, мы можем заставить зрителей плакать или смеяться, обернуть к самым тяжелым воспоминаниям или, наоборот, утешить и вдохновить. Это страшная власть и большая ответственность. Но ради того, чтобы пробудить в людях веру, надежду и любовь, стоит жить и работать.
Недавно вернулась из Якутска с епархиального фестиваля «Доброе кино», в рамках которого мы с Валерием Бариновым играли наш поэтический спектакль, а также посетили детский дом «Берегиня» и социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних, где воспитываются дети от трех до восемнадцати лет. Господи, несмотря на юный возраст, они уже столько пережили! Общаться с ребятами, лишенными семьи и любви близких, очень тяжело. Глаза их полны страдания, даже когда поют веселые песни и читают стихи. Центр патронирует Якутская епархия и лично владыка Роман. Церковь делает все, чтобы помочь, наставить на правильный путь, но, конечно, это длительный и непростой процесс. И соприкосновение с искусством, лучшими произведениями классической литературы играет в нем немаловажную роль.
Старшие девочки и мальчики пришли в театр, чтобы посмотреть наш спектакль. Я заранее предупредила их, что постановка литературная, не такая простая для восприятия, но если они будут слушать внимательно, смогут найти ответы на вопросы, которые их наверняка уже волнуют. Ребята потом подходили и спрашивали: «А чье это стихотворение? А это? Я обязательно почитаю». В любых обстоятельствах человеку свойственна тяга к прекрасному.
Уже много лет играю главную роль в антрепризном спектакле «Мастер и Маргарита», поставленном Валерием Беляковичем. Каждый месяц небольшой труппой отправляемся в гастрольный тур по городам и весям, и зачастую такие поездки сопряжены с определенными трудностями. Далеко не все гостиницы соответствуют современному уровню комфорта, и отдохнуть не всегда удается. А после спектакля нужно снова спешить на автобус или поезд. Но я не хочу бросать этот проект, уверена: он нужен зрителям. Непередаваемые ощущения, когда зал аплодирует стоя!
Конечно жаль, что в дикой гонке, постоянных переездах и перелетах не всегда хватает времени на себя. У творческого человека обязательно должна быть возможность «выдохнуть» усталость, поработать над ролью дома — не только выучить текст, но и подумать, пофантазировать, «примерить» ее на себя.
В моей жизни много поэзии: помимо упомянутого спектакля с Валерием Бариновым — три литературно-музыкальные программы с певицей Ниной Шацкой. На подходе еще один проект. Двадцать восьмого октября в Концертном зале имени Чайковского должен состояться большой поэтический вечер, который мы с режиссером Юлией Жженовой, дочерью Георгия Степановича, назвали «...И мой Пушкин». Он приурочен к грядущему двухсотдвадцатилетию со дня рождения поэта. Название отсылает к известному произведению Марины Цветаевой «Мой Пушкин». На вечере прозвучат строки Цветаевой, Ахматовой и Ахмадулиной, посвященные Александру Сергеевичу. Можете представить, какие это километры текста! Так что все свободное время я учу стихи и прозу — и дома, и на гастролях, перед сном, а иногда и вместо сна...
Память, слава богу, никогда не подводила, но тут такая ответственность! Стыдно что-то забыть или перепутать. Временами чувствую себя школьницей, которая зубрит материал перед экзаменом, но другого пути нет. Чтобы получилось пропустить текст через себя — как говорят актеры «присвоить», — он должен от зубов отскакивать. Сейчас отказываюсь от многих выступлений, интервью — не хочу распыляться и отвлекаться, для меня самое важное тишина и полное погружение в материал.
В общем, придумала себе непростое развлечение! Утешаюсь тем, что оно уж точно убережет меня от болезни Альцгеймера. Где-то прочитала: если регулярно тренировать память и запоминать хотя бы по четверостишию в день, это заболевание вам не грозит.
Почему-то бытует мнение, что поэзия сейчас не в моде, но на наших вечерах всегда аншлаги! Хотя люди приходят разные, не только искушенные. Рифмы завораживают любую публику — как мантры, как молитвы. В стихах слышится музыка. И любое поэтическое произведение становится исповедальным, литература пронизана болью, соткана из слез и страданий.
Порой после очередной трудной репетиции думаю: «Многие артисты читают по бумажке. Так зачем я мучаюсь?» Но иначе не могу. Мне необходимо общаться со зрителями, смотреть им в глаза, обмениваться энергией! Успокаиваю себя тем, что публика оценит «живое» искусство без наушников и суфлера, ну а если вдруг что-то все же забуду или запнусь — поддержит и простит. Именно к этому и стремится любой настоящий артист. Как писал Борис Пастернак:
Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба.
Благодарим мебельный салон Natuzzi за помощь в организации съемки.
Подпишись на наш канал в Telegram