Сидели с Сергеем в кафе, подходят девочки-школьницы: «Вы же в «Голосе» поете? Можно автограф?» Потом мужчина подошел, тоже сделал комплимент. Мне как артистке было приятно. А он помрачнел, с раздражением встал из-за стола: «Пошли отсюда!» Позже сказал: «Не думал, что мне будет настолько неприятна твоя популярность».
Моя семейная жизнь превратилась в сплошной кошмар. История о том, как недавно в самом центре Москвы Сергей пытался похитить нашу трехлетнюю дочь, попала в выпуски криминальных новостей. А буквально через несколько дней теперь уже бывший муж со своей мамой возникли в шоу на телевидении. Меня тоже пригласили. Но он и Юлия Сергеевна буквально не давали мне сказать слова, обвиняли во всех смертных грехах: и будто я лезла с кулаками на свекровь, и якобы за спиной у мужа крутила роман.
Что ни фраза, то ложь. За исключением единственного факта: я действительно пару раз курила. Один из них — после того как врач сказал, что дочь обречена и вряд ли доживет до двух лет. Соня в это время находилась дома с моей мамой. А я вышла в магазин и купила сигареты — не знала, как иначе успокоиться. Кстати, не помогало, так что никому не рекомендую подобное успокоительное. Рассказала Сергею. Теперь он мне и этот грех припоминает, будто бы в том числе и сигаретным дымом я убивала дочь. А еще неправильно кормила, не заботилась... Но все его многочисленные жалобы в комитет по опеке и прочие инстанции на то, что я плохая мать, не нашли подтверждения. Есть выводы комиссий, справки от специалистов...
А ведь как красиво все начиналось! Я отправилась в Прагу в творческую командировку — посмотреть площадки для музыкального фестиваля, который планировала там организовать. Тогда и познакомилась с Сережей.
Его семья давно перебралась в Чехию, занимается бизнесом. Но они вовсе не миллионеры, как представили в шоу. Организация свадеб и риелторские услуги — скорее малый бизнес. Первая встреча произошла во время деловых переговоров. В офис вошел парень — высокий, с ослепительной улыбкой. Я тоже начала улыбаться, а сердце замерло в предчувствии какого-то волшебства. Думаю, именно такие ощущения называют любовью с первого взгляда.
Обменялись контактами, через пару дней созвонились. Новый знакомый предложил показать мне Прагу. Пока гуляли по городу, я рассказывала о себе. Что пою с детства, наверное, в двоюродного деда пошла — он был артистом Большого театра. Родители к творчеству отношения не имеют, они военнослужащие, но вовремя заметили мои способности и отдали в музыкальную школу. Выступала солисткой в составе Большого детского хора имени Виктора Сергеевича Попова. После школы поступила в хоровую академию. Стажировалась в Италии, там посчастливилось поработать с великими мастерами — Чечилией Бартоли и Монсеррат Кабалье.
В 2010 году мое имя внесли в Книгу рекордов России, а чуть позже в главную Книгу рекордов Гиннесса — как обладательницы самого высокого женского голоса в мире среди профессионалов — у меня колоратурное сопрано.
Возвращаясь в Москву, думала: «Даже хорошо, что Сережа — в Чехии». Дело в том, что я не хотела отношений — мне нравилось чувствовать себя свободной, ни под кого не подстраиваться, заниматься творчеством. Но только вошла домой, звонок по скайпу: «Как вы добрались?» С тех пор созванивались почти каждый день, долго оставаясь на «вы».
Месяца через два после знакомства Сергей прилетел по делам в Москву. Мы встретились. Близких отношений тогда еще не возникло. Мы часто летали друг к другу. Я познакомила его с родителями. Сергей, увидев, какая у нас дружная семья, со вздохом признался, что его мама и папа расстались.
Когда это произошло, Сережа, по его словам, принял сторону отца и некоторое время с матерью даже не общался. Она подвела бывшего мужа с бизнесом, отец Сергея находился под следствием, а Юлия Сергеевна вышла за другого. Это была нашумевшая в Праге история.
Я объясняла, что нельзя жить с обидой в душе, надо наладить мир, это же твоя родная мама. Сергей возражал: ты просто не знаешь ее, с ней нужно держать ухо востро. Теперь понимаю, что он имел в виду: Юлия Сергеевна всегда просчитывает личную выгоду. После моих долгих уговоров Сережа с мамой все же помирился, та была счастлива. И поначалу прекрасно ко мне относилась. Ахала, как мы с ней внешне похожи, словно я ее дочь... Через шесть лет эта женщина писала мне СМС, а позже кричала в лицо, что моя Соня — не от Сергея, что я должна свекрови ноги целовать за то, что приняла с чужим ребенком.
Но до поры до времени между нами царила идиллия. Сергей сделал предложение — красиво, встав на одно колено. Я была влюблена, но понимала, что из-за моей профессии могут возникнуть сложности. «Я певица, будут гастроли, в том числе долгие, — предупреждала жениха. — Готов ездить со мной — пожалуйста, я не против. Но если нет, ревности быть не должно, она убивает любовь». Сережа уверял, что все понимает, главное — мы нашли друг друга, с остальным справимся.
Свадьбу сыграли в Праге. Церемония проходила в средневековом замке. Мы-то с Сергеем мечтали просто расписаться и отправиться в свадебное путешествие, но Юлия Сергеевна настаивала на пышном торжестве, хотела пригласить своих многочисленных бизнес-партнеров и показать им, с каким размахом женит единственного сына! Сама выбрала замок, напомню, она ведь занималась свадебным бизнесом.
Лимузин, аренда и украшение зала, музыканты, ведущие — все это устроили по бартеру. Так что не тратили космических сумм, как сейчас пытается представить свекровь. Только на продукты к праздничному столу, причем вышла смешная сумма около тридцати тысяч рублей. Деньги, замечу, давали и Сережа, и я, и мои родители. Мои, кроме того, подарили нам значительную сумму. Позже муж потратил ее по своему усмотрению: задолго до встречи со мной купил квартиру в Праге в ипотеку и образовался долг, в счет погашения он и внес наши свадебные деньги. Мне сообщил спустя время: «Мы же теперь одна семья, а квартира будет общей». Я сказала, что он мог хотя бы посоветоваться со мной.
Нынешние уверения свекрови, будто «она все оплачивала», мягко говоря, преувеличены. Так же как и ее рассказы о том, будто я неоднократно клянчила у нее в долг и вообще за мной гонялись коллекторы. Когда-то действительно занимала деньги у знакомой — три тысячи долларов — имелась расписка. Но я давным-давно расплатилась. Свекровь же об этой истории узнала от Сергея, а с ним я сама когда-то по глупости поделилась.
Но вернусь к началу нашей семейной истории. Жили поначалу на две страны и строили планы, как поселимся в Москве, — Сергей готовился к переезду. Когда это произошло, сняли квартиру на Тверской. Теперь свекровь утверждает, будто я часто не ночевала дома. Неправда! Иногда действительно возвращалась поздно. Это было за два-три года до рождения ребенка. У меня были выступления, а концерты у артиста могут заканчиваться и за полночь. (Но чтобы не ночевала — не случалось никогда!) Сергей тогда не выказывал недовольства, уверял, что все понимает — на певице женился.
В 2013-м в моей судьбе случился «Голос». Это был второй сезон. Никаких денег за участие в проекте я никому не платила! В «Голосе» взяток не берут, это честный конкурс.
На предварительном прослушивании собрались все музыкальные редакторы, в том числе и главный продюсер Юрий Аксюта. Я исполняла «Золушку» из репертуара Людмилы Сенчиной, «Песню Дивы» из фильма «Пятый элемент» и фрагмент арии Царицы ночи из оперы Моцарта «Волшебная флейта». Аксюта сказал: «У нас еще несколько этапов прослушивания, но вы можете приходить сразу на съемки».
На слепых прослушиваниях первым ко мне повернулся Дима Билан, затем Александр Градский. Я выбрала его. С Александром Борисовичем у меня связана детская история. Лет в восемь-девять на творческом вечере Александры Пахмутовой я впервые оказалась на большой сцене. Предстояло исполнить «Добрую сказку» в Концертном зале имени П.И. Чайковского. Стоя за кулисами в ожидании выхода, дрожала от страха так, что ноги подкашивались. Думала: «Разочек выступлю, но больше на сцену — ни ногой!» Вдруг подошел дядечка, я и не знала, что это Градский. Присел на корточки, спрашивает:
— Боишься?
— Да, — прошептала, — очень!
— Не надо. Я видел тебя на репетиции, очень хорошо поешь. У тебя песня сказочная, вот и расскажи сказку про Ивана-царевича, про зайчика. Как чувствуешь, от сердца. На маму посмотри, она ведь в зале сидит? Для мамочки и спой. Не на экзамен ведь идешь, помни, твое выступление — праздник.
И страх прошел. Меня зал долго не отпускал, три раза вызывали на бис. После выступления решила, что музыка станет моей профессией.
Уже в ходе шоу призналась наставнику: «А вы меня, восьмилетнюю, однажды перед выступлением успокаивали!» Показала видеозапись, фотографии. Александр Борисович вспомнил и тот концерт, и мой номер. Градский, кроме того что гениальный исполнитель, еще и потрясающий психолог. Это я поняла на «Голосе». У него к каждому свой подход. Кого-то мог отругать — если замечал вдруг признаки звездной болезни. Тому, кто терял веру в себя, наоборот, внушал: «Ты самый лучший здесь, выйди и убей своим выступлением всех наповал...» Меня не ругал, но подсказывал много: «Здесь дыхание не бери — будет легче». Он же изначально академический певец, сам бог велел у него учиться.
Вообще, на шоу царила невероятно теплая атмосфера. Когда участник покидал проект, его все обнимали, плакали. За кулисами прощались еще более трогательно, чем на сцене. До сих пор общаюсь со многими, списываемся, созваниваемся, приглашаем друг друга на концерты. Всегда можно обратиться с просьбой: «Ребята, посоветуйте студию!» или «Кто может помочь с платьем?»
До «Голоса» я не была публичной персоной, все же опера — искусство элитарное. А тут вдруг стали показывать по телевизору, пришла известность. Сидели как-то с Сергеем в кафе, подходят девочки-школьницы: «Вы же в «Голосе» поете? Можно автограф?» Потом мужчина подошел, тоже сделал комплимент. Мне как артистке было приятно. А он помрачнел, с раздражением встал из-за стола: «Пошли отсюда!» Позже сказал: «Не думал, что мне будет настолько неприятна твоя популярность».
На месяц, по правилам проекта, я уехала на репетиционную базу. Вернулась домой — бросилась ему в объятия: соскучилась. А Сергей отстранился: мол, ну как, понравилось болтаться не пойми где? Стал выпивать, становясь в эти моменты чужим, агрессивным.
Как-то пятничным вечером показывали очередной выпуск нашего шоу. Я устроилась на диванчике возле телевизора. Сережа вдруг стал кричать, что не занимаюсь домом. «Какая муха тебя укусила?» — спрашиваю. Вместо ответа он ударил меня и ушел в другую комнату.
Моя семья очень дружная, родители никогда даже не повышали друг на друга голоса. А уж чтобы ударить?! Всегда считала, что от мужчины, позволившего себе хоть раз поднять руку на женщину, надо держаться подальше. Муж перешел границу допустимого, и наутро я уехала к своим, уверенная, что не прощу, надо разводиться. Но подать заявление не успела — оказалось, что беременна.
Подумала: раз судьба так распорядилась, семью сохраню, ведь ребенку нужен отец. Тем более что муж, узнав о моем положении, обрадовался, схватил на руки, кружил, кричал, что счастлив. Ссоры забылись, Сережа стал прежним — нежным и любящим. Трогательно заботился обо мне, пичкал фруктами и овощами, требовал пить свежевыжатые соки: «Будущей мамочке полезно!» Мы вместе ходили к врачу. Сергей и на родах присутствовал.
Наш ребенок родился особенным, таких называют «солнечными». Узнали об этом только после появления дочери на свет. УЗИ и обследования почему-то не выявили синдрома. Первое ощущение — будто потолок падает тебе на голову. В роддоме, отводя глаза, врач предложила:
— Откажитесь от нее, вы еще молодая и у вас будут дети, а эту малышку вырастит государство в специальном интернате.
Я возмутилась:
— С ума сошли, мы никуда ее не отдадим!
Муж как мог поддерживал меня, уверял, что вместе мы справимся. Ночью часто сам вставал к малышке, менял ей подгузники, укачивал. Говорил мне: «Лежи, отдыхай, ты за день набегалась». Ни разу не сорвался, хотя нам обоим было трудно. С маленькими детьми в принципе непросто, молодые родители со мной согласятся, а у нас еще и особая ситуация. И поддержка Сережи была настоящим поступком. Ведь многие мужчины, к сожалению, в подобных историях не справляются, уходят от жены и проблемного ребенка. Сергей тогда проявил себя мужественным и волевым человеком. Сейчас размышляю: в какой момент он снова переменился, уже безвозвратно?
Со свекровью мы в тот период не виделись, но часто созванивались, делились новостями. Я не делала тайны из диагноза Сонечки. Да и чего тут стыдиться: есть доченька, мы ее любим. Выступала на радио «Вера», делилась опытом в воспитании особенного ребенка, хотелось поддержать людей, оказавшихся в подобной ситуации. Убеждала: надо брать себя в руки и жить дальше, малышам нужны сильные, несломленные родители. Эвелина Блёданс, у которой растет такой же Семочка, посоветовала хорошего детского массажиста. Нашли логопеда, психолога для занятий. Я оформила инвалидность на малышку.
О концертной деятельности, конечно, пришлось на время забыть. Смирилась. Я верующий человек и считаю: никогда не нужно унывать, уныние — грех. Значит, так угодно Господу, для чего-то он послал испытание, возможно, чтобы я стала сильнее. Да и испытание ли это? Сонечка — очень добрая, прекрасно развивается, я ее сильно люблю, материнская любовь — счастье, а не бремя.
— Наставник Александр Градский не ругался, что вы фактически зарываете свой уникальный талант в землю?
— С Александром Борисовичем часто созванивались. Он интересовался как дела, но лишних вопросов не задавал. Мудрый человек, понимает: каждый сам делает выбор, что важнее — семья или карьера. Я на тот момент выбрала первое. Хотя когда Сонечка засыпала, прокручивала в голове будущие выступления, придумывала новые номера и верила, что обязательно их осуществлю. Муж, будто читая мои мысли, обнимал и убеждал, что все будет хорошо.
Сейчас свекровь уверяет, будто я бросала маленького ребенка на Сергея и на всю ночь уезжала куда-то. Откуда знает, ведь она находилась в Праге?! Не было такого. Да, у меня случались небольшие выступления в Москве. Отлучалась на несколько часов, с Сонечкой оставался Сережа.
Приглашали и в другие города, но я объясняла, что не готова оставить малышку даже на день. Первый большой сольный концерт, в Кремле, после долгого перерыва я дала только прошлой зимой. Сонечке исполнилось три года, у нас появилась замечательная няня Капитолина Александровна, они поладили. Вот и подумала, что могу выдохнуть и вернуться на сцену. Сережа не возражал, понимая, как важно для меня творчество.
Жили мы дружно. Купили дом в подмосковном коттеджном поселке. Свежий воздух, природа. Возле дома небольшой участок земли, буквально лавочку поставить. Соседи — почти все молодые семьи с детками. У нас появились друзья. Я сама контролировала ремонт: чтобы встроенные шкафы были без острых углов, о которые может удариться маленький ребенок. Советовалась с детским психологом, в какой цвет выкрасить стены в Сониной комнате.
Помимо коттеджа мы купили квартиры в Праге и Болгарии. Рассуждали так: в Болгарии море, оно полезно для ребенка, а в Праге — родня. Соня подрастет и сама определится, где ей удобнее жить. В Чехии грамотная система социальной защиты, в том числе трудоустройства. Люди с диагнозами не чувствуют себя ущемленными, в самых разных сферах легко могут найти дело по душе.
Средства на покупку недвижимости — это наши общие накопления. Когда я сидела дома с ребенком, по большей части зарабатывал муж, ведь мне от затяжных гастролей и корпоративов приходилось отказываться. Но когда случался концерт, свой гонорар тоже вносила в семейный бюджет. Дом в Подмосковье Сергей зарегистрировал на себя. Я не возражала. Наши отношения строились на доверии. Кто же знал, как все обернется?..
Оформить в собственность болгарские и пражские квадратные метры — довольно хлопотная бумажная волокита, Сергею пришлось бы на какое-то время уехать из Москвы. Он не горел желанием, и свекровь предложила записать на нее. Хотела помочь и с подмосковным коттеджем — нам не хватало на ремонт. Юлия Сергеевна сказала:
— Могу одолжить всю сумму, а взамен оформите дом на меня. Какая разница, все равно ваше будет.
И если с квартирами я не возражала, тут отказалась категорически:
— Спасибо большое, но сами справимся.
Так прошли три года. Мы с Сергеем были одной командой. Но вдруг что-то снова надломилось. В какой момент — сказать трудно. Возвращаясь после очередного выступления, замечала, как он все больше мрачнеет. Может, возникла ревность к моему успеху? Помню, прибегаю домой счастливая, рассказываю, как тепло принимала публика и гонорар большой получила. А Сережа стоит на кухне возле шкафчика с посудой, достает оттуда ложку и почти кричит: «Видишь, недомыта?! Ты плохая хозяйка!»
Я принципиально никогда не нанимала помощницу, не люблю, когда мои вещи разбирает, стирает и гладит чужой человек. Возможно, забыла сунуть ложку в посудомойку или плохо сполоснула ее под краном? Взяла, посмотрела — идеально чистая: «Сережа, где ты увидел грязь?» Молча вышел, хлопнув дверью.
Придирался все чаще. В основном к мелочам: «Почему мои часы переложила?!» или «Ботинки не там поставила». Дальше следовал скандал. Выслушивала, какая я неряха и такая-сякая. Довольно долго терпела. Жалела Сергея — знала, у него бизнес не клеится, партнер подставил на крупную сумму. Однако согласитесь, это не повод, чтобы унижать и гнобить жену. Но есть категория мужчин, которые неприятности вымещают на самых близких. Обидно было слышать: «Тебя снова начали узнавать на улицах, мне это не нравится, бросай петь!»
Наступил ноябрь 2017 года. И подумать не могла, что те дни окажутся последними в нашей совместной жизни. У Сережи день рождения четвертого. Накануне прилетела из Чехии свекровь. Перед вылетом позвонила: «Мне приснилась Соня, звала меня. Уже купила билет и завтра буду у вас».
Сережа при матери себя не сдерживал, к сожалению, она слышала его претензии ко мне. Я пару раз позволила себе огрызнуться, ответила, что устала от его придирок и не лучше ли нам расстаться? Не следовало говорить об этом при его маме! Свекрови в подобных ситуациях реагируют по-разному. Мудрые пытаются образумить сына и невестку, поискать компромисс. Юлия Сергеевна же, будучи человеком практичным, видимо, смекнула: если разведемся, нажитое в браке имущество придется делить пополам. В том числе пражскую и болгарскую квартиры. Хоть и записаны они на нее, кто знает, вдруг начну претендовать? Есть ребенок, тем более — особенный. В судах Чехии и Болгарии мои шансы были бы велики.
Хочу подчеркнуть — это лишь мои домыслы. Но иного объяснения тому, что свекровь буквально в один момент переменилась, у меня нет. Еще вчера я была «Светочкой», эта женщина нахваливала меня подругам и соседкам, умилялась, как же ей повезло с невесткой, — и вдруг, строго поджав губы, стала рыться в Сонечкиных вещах, осыпая упреками:
— Почему у ребенка так мало колготок?
Дескать, что ты за мать? И куда только делся ее приветливый вид?
— Вы не правы, у Сони целый шкаф вещей, и колготок ворох, — возразила я. — Хотите, давайте вместе подсчитаем количество.
Она молча удалилась на кухню. Через пять минут слышу ее возмущенные крики, что в холодильнике шаром покати, есть совершенно нечего! Мол, Сережа прав, ты не заботишься о семье! «Ну что вы, Юлия Сергеевна, вот посмотрите: есть и суп, и второе на обед. Я приготовила даже ваш любимый жюльен. Вот он», — отвечала ей предельно спокойно. Не хотелось устраивать скандал на пустом месте. К тому же назавтра предстоял концерт, надо поберечь и голос, и нервы.
Достала помидоры, огурчики, нарезала салатик. Предложила: «Если считаете, что мало продуктов, давайте съезжу куплю еще. По дороге могу заглянуть в детский магазин за колготками».
Свекровь решила, будто я над ней издеваюсь. И вот тут-то она и выдала, что Соня не ее внучка. Что давно сделала втайне анализ ДНК — родство Сережи с этой девочкой ноль процентов! Мол, как Соня может быть нашей, если ты месяц дома не появлялась, жила на базе в своем «Голосе», видимо, там и нагуляла.
Так обидно стало! Никогда не изменяла Сергею, даже не смотрела на других мужчин. С трудом сдерживая слезы, предложила: «Если вы так считаете, то я заберу «чужую вам» дочь и уеду прямо завтра».
Она вдруг начала хватать меня за руки, извивалась, крича сыну: снимай скорее на телефон, компромат!
Я, конечно, тоже сорвалась — когда свекровь меня толкала и провоцировала. Жалею, что не сдержалась, не следовало поддаваться. Тем более что в доме ребенок. Но даже человека с ангельским терпением можно довести до ручки.
Сергей потребовал, чтобы я немедленно покинула дом. Собралась и уехала к родителям, совершив тем самым большую ошибку. Не имела права оставлять дочь. Но я подумала: всем надо успокоиться, завтра приеду — разберемся. Наивная! На следующий день шторы в доме были задернуты. Пытаюсь открыть дверь своим ключом, не получается: сменили замки. Звоню, стучу. Вышел Сережа. Сухо сказал, что мне лучше уйти, и захлопнул дверь перед моим носом. Я колотила, умоляла: «Как там Сонечка? Пожалуйста, впусти, позволь ее увидеть!» Безрезультатно. Вызвала полицию. Они приехали и развели руками: «Ничем не можем помочь, не имеем права вмешиваться в семейную ситуацию. Договаривайтесь!»
Но как договоришься? Сергей месяц не пускал к ребенку, держал дочь в доме будто заложницу. Я простаивала под окнами каждый день, глотая слезы, надеясь, что образумится. Соседи могут это подтвердить. Дверь открывали только няне. Капитолина Александровна, спасибо ей большое, вечерами звонила и рассказывала, как чувствует себя Сонечка. Без мамы она хныкала, отказывалась есть — с трудом уговаривали. Тот месяц показался мне вечностью, ведь раньше мы с доченькой не разлучались.
Я вызвала сотрудников комитета по опеке и психолога. Ухватилась за них как за последнюю соломинку. Небыстро, но эти люди как-то сумели достучаться до Сергея, и он наконец пустил к дочке. Соня бросилась ко мне. Мы обнялись. В тот же день сели за стол переговоров вместе с представителями опеки. Договорились, что с обоими — со мной и Сергеем — поработает семейный психолог. Возможно, с помощью специалиста нам удастся сохранить отношения. Пусть не супружеские, но хотя бы нормальные человеческие. Ради ребенка.
Подписали мировое соглашение. Соню я забрала к своим родителям, а Сергей уехал в Чехию. Сказал — по делам. Дом в подмосковном поселке закрыл на замок. До сих пор не могу туда попасть, чтобы забрать оставшиеся вещи Сони.
Спустя пару месяцев после Сережиного отъезда раздался звонок из Праги от общей знакомой: «Ты знаешь, что Сергей подал здесь на развод? Причем в заявлении указал, будто ты зависимая и без вести пропала? — Новость ввела меня буквально в ступор. — А еще он готовит документы, чтобы вывезти дочь в Чехию».
— Но ведь бывшая свекровь утверждала, будто Соня не от Сергея, зачем им «чужая девочка»?
— Понятия не имею! Узнав о его действиях за моей спиной, я подала на развод в Москве. На судебные заседания приходила адвокат и заявляла, что Сергей болеет. Потом он оказывался занят делами. В общей сложности мы не виделись четыре месяца. В конце апреля меня вдруг вызвали в комитет по опеке и сообщили, что поступила жалоба от Сергея — будто я не даю ему видеться с ребенком. «Его четыре месяца не было в Москве! — возразила я. — Загляните в загранпаспорт, там все даты и перемещения зафиксированы».
Через несколько дней в опеку поступила другая жалоба. Якобы у меня в Чехии нашли в вещах наркотики. Ложь! Я не курю, не увлекаюсь спиртным — это все физиологически несовместимо с моим голосом в пять октав, я бы его просто потеряла. Одна из особенностей колоратурного сопрано — очень нежные связки. Пришлось обратиться к специалистам, и теперь у меня кипа документов в подтверждение этого. Свое заключение дала и известный врач-фониатр Екатерина Осипенко.
Есть характеристики из детского садика, куда устроила дочь. Соня пошла в обычную группу. Когда к нам домой пришли с проверкой по очередному заявлению Сергея, написавшему, что ребенок у нерадивой матери практически умирает, представители опеки не нашли никаких нарушений. Они увидели мою девочку улыбающейся, здоровенькой, с отличным аппетитом. Сергей начал писать в департамент здравоохранения, будто я подкупила специалистов.
Он стал заваливать меня электронными письмами, что отнимет дочь: «Ты ужасная мать, а со мной ей будет хорошо». Может, ждал, что в ответ сорвусь и они с мамой смогут предъявить новую порцию компромата? Но я лишь отвечала: «Жаль, что у тебя снова плохое настроение, поговорим, когда улучшится». Кажется, мое спокойствие бесило его больше всего.
Глупая, я все-таки позвонила ему, предложила увидеться с Соней. Помнила себя: как скучала по доченьке, простаивая часами под окнами. Встреча состоялась в кабинете моего адвоката. Так мне было спокойнее. Соня зашла, увидела папу, забавно развела ручонки и произнесла: «О, вот это да!» Они немного поиграли. Потом она дала понять, что устала, помахала «пока-пока». И мы уехали домой.
Сергей снова пропал на месяц. В июне нас развели, но за две недели до решающего суда он вдруг сменил тактику. Написал мне, на сей раз без угроз. Спросил, как дела, признался, что соскучился по Соне. Тут бы насторожиться, с чего вдруг такой добренький? А я обрадовалась: неужели осознал свою неправоту?
Примерно в те же дни я оказалась на студии звукозаписи с «Блестящими» — вместе записывали песню про футбол. Присутствовала и Ксения Новикова, которая недавно вернулась в группу. Несколько лет назад гражданский муж забрал у нее сыновей и вывез за границу, Ксюше с огромным трудом удалось их вернуть.
Я поделилась с девчонками, что развожусь. Новикова посмотрела на меня внимательно: «Почему-то мне кажется, что и твой муж попытается выкрасть ребенка. Света, будь осторожнее, не повтори моей ошибки — она в том, что слишком доверяла ему». Эх, не прислушалась я к Ксюше! А ведь не она одна, многие друзья предупреждали: «Послушай, если Сергей схватит Соню и побежит с ней, никто по закону не сможет ее у отца отнять — ни полиция, ни даже врачи, пока нет решения суда».
Я не верила, что он решится забрать малышку. Мы ведь вместе посещали специалистов, и невролог предупреждал, что дочери категорически противопоказаны стрессы.
Бывший муж, к сожалению, пошел на крайность. Он позвонил и попросил снова увидеться с дочерью. Был любезен и вежлив. Я предложила детское кафе в центре. Заодно там назначила деловую встречу. Подумала: Сережа поиграет с Сонечкой, я буду все время рядом плюс успею решить кое-какие рабочие вопросы со своим директором Андреем Шлыковым и провести переговоры с еще одним деловым партнером.
Перед входом в кафе заметила автомобиль с черными тонированными стеклами, но не придала значения. Насторожили двое крепких ребят за соседним столом. Мелькнула мысль: не Сергей ли их нанял? Но тут же ее отмела — глупости, чего боюсь? Разумеется, он не решится украсть ребенка в центре Москвы средь бела дня.
Примерно с час все шло хорошо: бывший муж играл с Соней в детской комнате. Вдруг подошел ко мне и рассмеялся в лицо:
— Я сегодня ее у тебя заберу!
— Сережа, не надо возить ребенка с места на место, ты будешь с Соней встречаться, я же не против. Если хочешь, завтра снова приведу ее.
— Нет, я сейчас заберу!
Толкнул меня и побежал к выходу. Я бросилась следом, но путь преградили те самые качки из-за соседнего столика. Закричала на все кафе: «Помогите, у меня крадут ребенка!» Качки заявили, будто я лишена родительских прав.
Однако посетители бросились на выручку. Много, человек пятьдесят. Неравнодушные люди, я благодарна каждому, не позволили Сереже добраться до машины — той самой с тонированными стеклами. Выскочив на улицу, он боролся с людьми, которые пытались его остановить, махал кулаками, держа под мышкой перепуганную Соню.
Мой директор стал звонить в полицию, и нас с Сергеем и Соней доставили в отделение. Доченька плакала — устала, хотела спать. Приехали сотрудники опеки, психолог. Пытались убедить моего бывшего мужа: «Отдайте ребенка маме, разве не видите, что у девочки стресс?» Отнять-то по закону права не имеют! Предлагали по-хорошему: ребенку надо в больницу, ее надо обследовать, она шок испытала. А он прямо вцепился в Соню и твердил: она плачет, потому что соскучилась по папе! Психолог спросил:
— Сонечка, ты хочешь поехать к маме или к папе?
Малышка зарыдала еще сильнее:
— Мамочка моя, мама!
Нас спасло буквально чудо. Сергею дали подписать какой-то документ, он отвлекся — в этот момент Соня шмыгнула под стол и нырнула ко мне на руки. Теперь уже у меня не имели права ее отнять, тоже по закону. Бывшему мужу пришлось уйти. Напоследок заявил, что все равно отнимет дочь.
Домой мы вернулись только в третьем часу ночи. Соня сразу уснула, а я до утра не могла сомкнуть глаз. Весь следующий день хотелось плакать, но сдерживалась: не имею права быть при дочке слабой. Набрала ей ванночку с пеной, пустила игрушечных уточек, она любит с ними плескаться. Приготовила любимый Сонин десерт — ягодный йогурт. Она играла, смеялась и надеюсь, забыла о вчерашнем потрясении.
На Сергея и его сообщников я написала заявление в полицию по факту нападения. Идет разбирательство.
Я боялась, как бы моя история не попала в СМИ. Было очень стыдно от того, что погрязла в этих разборках. Даже друзьям не рассказывала. Знали только родители и концертный директор, потому что Андрей — мой работодатель. Когда я отказывалась от очередного концерта, он имел право знать, что это не прихоть певицы, не блажь, не звездная болезнь взыграла — я борюсь за своего ребенка. С его стороны есть простое человеческое участие.
Андрей мог бы давно расторгнуть со мной контракт: зачем ему певица с проблемами? Но не сделал этого, так что хочу поблагодарить его за поддержку и помощь.
Некоторое время я действительно жила в квартире Шлыкова, оставаться в родительской казалось небезопасным: от бывшего мужа на электронную почту стали приходить фотографии — вот я с Соней во дворе, вот мы с ней идем в магазин... Неужели Сергей, находясь в Праге, организовал за мной слежку? Я испугалась. За себя, за дочь, которую, напомню, не давали видеть месяц. Меня буквально трясло от ужаса, что снова потеряю Соню. Сначала поселилась у друзей на даче, а потом Шлыков предложил переехать в его квартиру, которая пустовала. Сам он живет в другом месте.
— Почему же Андрей не вышел вас поддержать на телешоу, а предпочел находиться за кадром?
— Изначально меня пригласили побеседовать на совсем другую тему — о похищении Сони. Андрея не звали, он сам предложил съездить со мной на всякий случай, вдруг понадобится его моральная поддержка. Мне ужасно неудобно перед Шлыковым за то, что ему приходится со мной возиться. Он просто ждал меня за кулисами. В комнате, где он сидел, не было телевизора, Андрей не знал о том, что происходит в студии: обсуждают не кражу ребенка, а наш с ним якобы роман.
«В какой-то момент, — рассказал позже директор, — зашла редактор, спросила меня:
— Вы выйдете в эфир?
Я ответил:
— А зачем?
Она сказала:
— Ну, не хотите — и ладно. — И ушла».
А в эфире сказали, что он отказался выходить.
Кроме того, мы с мужем прошли тест ДНК, который подтвердил, что Соня — его дочь на 99,99 и более процента. Не было с моей стороны измен...
Меня, конечно, еще долго трясло от пережитого. Сейчас думаю: а ведь грех унывать и жаловаться. Ребенок со мной. Живой, здоровый. Стресс для Сони прошел почти бесследно. Могло быть гораздо хуже. Родители мои рядом, помогают.
После скандала в кафе Сергей ни разу не позвонил, не поинтересовался, как дочь себя чувствует. Да я бы оборвала телефон! И на телешоу не спросил.
Чего они со свекровью хотят от нас с дочкой, до сих пор не понимаю. Есть только догадки. Когда в семье еще был мир, Юлия Сергеевна узнавала, какие льготы положены детям-инвалидам в Чехии. И выяснила, что льгот много. Опекуны освобождаются от налогов, получают субсидии на оплату коммунальных услуг, им выделяют средства на покупку автомобиля для ребенка и землю под строительство дома.
Свекровь буквально напирала: «Света, давай оформим Соне гражданство в Чехии». Я возражала, объясняя, что в Москве есть необходимые нам специалисты по раннему развитию ребенка. В Праге же мы не могли даже массажиста найти, нам говорили, что ближайший специалист нужного профиля — в Германии.
Чешские приятели сообщили, что Юлия Сергеевна собралась продавать обе квартиры — и пражскую, и болгарскую. А ведь покупали для Сони... Ну да Бог им судья.
Я даже передала мужу через его адвоката: пусть перестанет преследовать нас с Соней, взамен откажусь от претензий на подмосковный дом... Но теперь, после недавней попытки похищения и публичных оскорблений, не собираюсь делать Сергею такой подарок и за подмосковный дом намерена судиться.
В непростые моменты жизни очень поддерживают друзья из «Голоса». Этери Бериашвили помогала найти врачей для Сони, когда она болела. Александр Борисович постоянно приглашает в гости: «Приезжай, Света, чайку попьем, поговорим. Ты всегда можешь на меня рассчитывать». Предлагает вместе записать песни — Градский понимает, что музыка лечит и спасает.
Верю, что все будет хорошо и в творчестве, и на личном фронте: какие мои годы! Вопреки слухам я пока не жду второго ребенка. В будущем, конечно, хотела бы еще детей, и возможно, не одного: с братьями-сестрами и Сонечке будет веселее идти по жизни. Я не разуверилась в любви и надеюсь, что однажды встречу своего мужчину.
Подпишись на наш канал в Telegram