Родители уважают мой выбор. Они всегда знали: как Гела скажет, так и будет. В Кате души не чают. А как иначе? Посмотрите на мою жену — это же самая красивая женщина России!
— Хлопок, взрыв! Вместе с ударной волной прямо в голову летит чемодан, сбивает с ног, опрокидываюсь за борт и ухожу под воду. Холодно, Ладожское озеро не прогревается даже летом. К тому же нырнул я достаточно глубоко. Открываю глаза, вижу наверху проблеск света, изо всех сил начинаю грести и выбираюсь на поверхность. Рядом маячит голова оператора Глеба Вавилова. Слава богу, с ним тоже все в порядке! Ведь ему пришлось прыгать следом за мной с тяжеленной кинокамерой наперевес. Ребята-каскадеры вытаскивают нас на баржу.
Так снимался один из эпизодов фильма «Спасти Ленинград». Честно говоря, рискую на площадке нечасто, знаю, чем закончилась подобная история для Евгения Урбанского, решившего в «Директоре» самостоятельно исполнить трюк на машине. И с пиротехникой я тоже на «вы», с ней вообще следует обращаться аккуратно, ведь люди, отвечающие за киношные взрывы, иногда могут ошибиться и переборщить, заложив слишком мощный заряд. Но когда пришло время снимать эту сцену, всеми фибрами души ощутил, что должен отказаться от дублера и исполнить ее сам. Оператор так зажегся идеей, что схватил ручную камеру и вместе со мной бесстрашно плюхнулся в воду. Надеюсь, на экране эпизод будет смотреться красиво и зрители оценят наши усилия.
События Великой Отечественной для меня — святое. Считаю, что молодое поколение должно знать правду о страшной войне. Особенно сегодня, когда предпринимается множество попыток переписать историю. Сценарист и режиссер Алексей Козлов обратился к малоизвестному эпизоду Ленинградской блокады, получившему название Ладожский «Титаник». Всего несколько лет назад с него сняли гриф «секретно».
В той трагедии по некоторым подсчетам погибло полторы тысячи человек. Когда в 1941 году нацистские войска взяли город в кольцо, руководство решило эвакуировать курсантов военных училищ. Единственный путь на Большую землю лежал через Ладожское озеро. Шестнадцатого сентября снарядили баржу. Кроме курсантов на нее погрузили всех, кто достал спецпропуск. Плавсредство оказалось перегруженным, кроме того, на озере начался сильный шторм, а волны на Ладоге порой достигают шести метров. Баржа стала тонуть, но людей не выпускали из трюма, и те прорубили топорами задраенные люки. Капитан послал в эфир сигнал бедствия, однако его перехватила фашистская авиация, и баржу атаковали немецкие бомбардировщики. Спаслись единицы, именно их воспоминания были засекречены на долгие годы. Читал основанный на этих мемуарах сценарий, и ком стоял в горле, еле сдерживал слезы.
Мне предложили роль офицера НКВД, которому поручили вывезти архив. Конечно же, когда баржа начала тонуть, первое, что пришло на ум, — сбросить машину с протоколами чекистских допросов за борт как балласт. И мой герой, подневольный службист, не давал этого сделать — ведь ему грозило наказание за утрату документов вплоть до расстрела. Но в конце концов он переосмысливает происходящее, перерождается в другого человека и осознает: жизни людей дороже. Я старался это донести.
Пробы проходили на «Ленфильме». Меня переодели в военный мундир, дали в руки текст, сняли. Режиссер сидел рядом с камерой, но отделался стандартной фразой: «Мы с вами свяжемся». Обычно я точно знаю, удалось ли произвести впечатление, а тут пребывал в растерянности. Даже своему агенту Ольге позвонил: «Не понимаю, хорошо попробовался или нет?» Вернулся в Москву и несколько дней находился в крайне нервозном состоянии. Отпустило, когда Ольге сообщили: «Гела нам понравился, роль его!»
Счастлив, что судьба свела с потрясающим режиссером, работали с Алексеем Козловым душа в душу, понимали друг друга с полуслова. Для фильма выстроили три точные копии той баржи, что затонула на Ладоге в ночь с шестнадцатого на семнадцатое сентября1941-го. Основную декорацию возвели в павильоне, второе судно и третье, вспомогательное, стояли на воде. Не поверил своим глазам, когда в первый съемочный день увидел, как громадная массовка движется к барже по качающемуся на воде понтону. Ладога себе не изменила — штормило постоянно. Но ощущение опасности помогало удерживать нужное состояние в течение всей съемочной смены.
Мой трюк готовили с каскадерами часа три. Они настоящие профессионалы, все рассчитали до миллиметра, так что чувствовал себя в полной безопасности. Перед командой «Мотор!» отрепетировали сцену два раза. Мне удалось даже отыграть эмоции, когда в голову летел чемодан. В те дни до нас дошла трагическая весть, что на съемках другой картины каскадера раздавил танк, поэтому ребята предприняли последнюю попытку отговорить:
— Гел, может, все-таки позвать дублера?
— Позовете, если ничего не получится.
Но у меня получилось. Все были в восторге. Я в том числе. С нетерпением жду премьеры.
— Наверное, актером еще в школе решили стать?
— Сначала, как многие мальчишки, увлекался спортом — футболом, настольным теннисом, греко-римской борьбой. Правда, и в самодеятельности участвовал, но так, несерьезно, скорее дурачился. Тогда на эстраде наступил звездный час Шуры, Верки Сердючки. На школьных концертах выступал с пародиями на популярных артистов — зуб закрашивал черной краской, чтобы больше походить на Шуру. Публике нравилось, смеялись от души. Однажды учительница по литературе организовала конкурс чтецов, я тоже принял участие и неожиданно занял первое место. Вероятно заметив некие способности, преподаватель буквально за руку отвела меня в Театр-студию Вячеслава Спесивцева на Красной Пресне. Гляжу: вокруг много увлеченных ребят, девчонок, все — мои сверстники.
Спесивцев работал по собственной методике: тебя, как щенка, вышвыривали на сцену, а уж там, будь любезен, сам выкручивайся. Но несмотря на все сложности, мне в студии настолько нравилось, что всерьез задумался о поступлении в театральный институт. С нами часто работали взрослые актеры, матерые, классные. Был от них в полном восторге, многому учился. Держали нас в ежовых рукавицах. Получил три минуса от педагогов, и все — отчислят. Кто-то из ребят не выдерживал, уходил, но места не пустовали, их тут же занимали новые студийцы. На сцене дебютировал в спектакле «Чайка по имени Джонатан». Родители присутствовали на премьере, аплодировали, гордились мной. Периодически Спесивцев приглашал пап и мам своих учеников на собрания. Однажды спросил:
— А где родители Гелы Месхи?
— Мы здесь!
— Сын у вас молодец, старается, талантливый парень — далеко пойдет.
Мама была в восторге. После такой похвалы Вячеслава Семеновича мне оставалось лишь одно: оправдать надежды — поступить в театральный. Показывался везде, взяли в ГИТИС на курс Владимира Алексеевича Андреева. Но там не понравилось. Я, юный максималист, крайне требовательный к себе, ожидал той же строгости и от мастера. Однако проучившись год, понял, что не дождусь, так и буду ходить в институт как на тусовку, а это страшно расхолаживало. Забрал документы и отправился поступать по новой. На сей раз взяли во ВГИК в мастерскую Владимира Александровича Грамматикова, от которого тоже ждал жесткости, в хорошем смысле слова тирании. Однако история повторилась. К тому же я почему-то был уверен, что сразу начну сниматься в кино. Но когда этого не случилось, снова забрал документы. Мама переживала: «Когда же ты наконец остановишься?!»
Своего мастера я обрел с третьей попытки — им стал Константин Аркадьевич Райкин. На экзаменах в Школе-студии МХАТ читал лермонтовского «Демона», монолог из есенинского «Пугачева». Очень люблю поэзию Есенина — она дает возможность проявить широкую гамму чувств. В приемной комиссии сидели Райкин, его жена Елена Ивановна Бутенко, другие педагоги. Константин Аркадьевич, слушая меня, постоянно улыбался, а я радовался: значит, все хорошо! Дошел до слов: «Каплет гноем смола прогорклая / Из разодранных ребер изб. / Завтра ж ночью я выбегу волком / Человеческое мясо грызть. <...> Ради Бога, научите меня, / Научите меня, и я что угодно сделаю, / Сделаю что угодно, чтоб звенеть в человечьем саду!» А потом провел рукой по лбу, словно вытирая пот, и стряхнул ее. Райкину это понравилось. Остановил:
— Что ты сейчас сделал?
— Скинул состояние.
Больше вопросов ко мне не возникло, поступил. Курс подобрался сильный, многие ребята успешны в профессии: Никита Ефремов, Аня Чиповская, Карина Андоленко, Тема Быстров... Всех мастер взял за жабры, научил играть. Райкин безумно жесткий педагог и режиссер. Однажды на занятиях показывали с Никитой Ефремовым этюд-наблюдение. Как нам казалось, классно придумали. Вдруг Райкин резко обрывает: «Это что такое? Вы совсем страх потеряли? Почему пришли пустыми, ненаполненными?! Хотите вылететь с курса?!» Крыл нас так, что буквально прибил к земле, закатал в асфальт. Ничего не могли ответить. Нас, здоровых мужиков, душили слезы. Я улучил момент, выскочил в туалет, там прорыдался и вернулся на занятия. Для Райкина это было нормально. После него нам ничего не страшно. Так закалялась сталь.
А Елена Ивановна стала для нас второй мамой. Строгость, конечно, тоже проявляла, но больше для вида. Мы ее обожали, таскали пирожные, устраивали чаепития. Она поставила потрясающие выпускные спектакли. Правда, мы оканчивали институт в те времена, когда устроиться в театр было крайне сложно. Константин Аркадьевич честно предупредил, что всех в «Сатирикон» взять не сможет, только некоторых, я в их число не попал. Половина курса вообще никуда не устроилась, но никто не опустил рук, лично меня такая ситуация еще больше мотивировала — хотелось доказать, что в жизни чего-то стою. Благодарен мастеру за то, что сделал из меня неплохого актера. Если Райкин когда-нибудь пригласит в свою постановку, непременно откликнусь. Но если честно, всегда хотел идти своей дорогой.
Мы с ребятами показывались в разные труппы, и через какое-то время перезвонил Александр Галибин, руководивший Театром Станиславского. Пригласил в спектакль «Троянской войны не будет». Благодарен ему за интересный опыт, за то, что в меня поверил, думаю, и я не подвел. Вопреки сложившемуся мнению о террариуме единомышленников коллеги приняли хорошо. По крайней мере, мне так казалось — я был открытым, радушным, ни в какие конфликты не вступал. В тот момент труппа почти не обновлялась, в ней были в основном возрастные актеры, и поскольку я стал единственным новичком, никто не почувствовал с моей стороны угрозы, все отнеслись душевно.
Тем не менее прослужил в театре недолго, что-то порепетировал, поиграл, потом услышал: знаменитый британский режиссер Деклан Доннеллан собирается ставить шекспировскую «Бурю» и проводит кастинг. Не откладывая показался и получил роль. Честно признался Галибину:
— Меня берет Доннеллан. Как поступить?
— Гелочка, даже не думай, поезжай, увидишь мир, вернуться успеешь, все будет нормально!
Я поблагодарил, сказал, какой он замечательный. И три года катался по миру. А Галибина вскоре «скушала» труппа тех самых стариков. С одной стороны, мне было его жалко — он талантливый человек, а с другой — сегодня Александр прекрасно себя чувствует: ставит спектакли, снимается.
В «Буре» собрались сплошные звезды. Матерые актеры Игорь Ясулович, Александр Леньков, Александр Феклистов, Михаил Жигалов к молодежи из «Щепки» и Школы-студии отнеслись тепло. Субординация между ними и нами сохранялась от силы неделю. На репетициях мэтры, видя, как мы стараемся, стали относиться к нам по-отечески нежно. Да и мы больше не робели, иной раз устраивали розыгрыши. В начале спектакля открывались двери, каждый выходил и говорил: «Зови всех наверх!» Пока ждали своей очереди произнести реплику, кто-то мог подкрасться и сдернуть с тебя штаны. Однажды Леньков так и выскочил на сцену в трусах. Или лежит кто-то на сцене, изображает мертвого, одна нога в закулисье, коллеги не упускали случая, проходя мимо, пощекотать пятку. По задумке режиссера мы все обливались водой. Так вместо тепленькой могли плеснуть ледяной — не со злости, шутки ради. А ты не подавай вида, что зуб на зуб не попадает, играй!
— Почему же вы ушли из спектакля?
— Меня всегда больше прельщал кинематограф. Там есть второй дубль: если ошибся, можешь исправить. Когда стали предлагать интересные проекты, без сожалений уступил место в «Буре» другому актеру, но со сценой окончательно не порывал.
Пару лет назад Сергей Безруков пригласил сыграть Сирано де Бержерака, я с радостью согласился. Он сам поставил Ростана в Губернском театре, которым руководит, сам играл главную роль, но через какое-то время решил ввести второй состав. Я долго и серьезно репетировал, ввелся и отыграл Сирано целый сезон. Сергей приступал к постановке «Вишневого сада», звал на роль Пети Трофимова, но меня снова пригласили в кино — Хабенский предложил роль в «Собиборе». Так что от Пети Трофимова отказался, надеюсь, Сергей не обиделся. Попенял только: «Ну, что же ты, Гелочка!» Он человек очень добрый, лояльный. И хотя театр для него на первом месте, если кому-то из актеров действительно нужно сниматься, отпустит.
— На вашу востребованность в кино грех жаловаться.
— Согласен, первая роль — и сразу Гамлет, которого в свое время блестяще сыграл Иннокентий Смоктуновский. Ответственность огромнейшая. Юрий Кара, снимавший картину, перенес шекспировских персонажей в современную действительность. В Школе-студии «Гамлета» ставила Марина Станиславовна Брусникина. Я выходил на сцену в роли Розенкранца, актера, козлика и еще трех персонажей — так задумала режиссер. Юрий видел этот спектакль и пригласил на пробы — я даже не окончил институт.
— Будешь Розенкранцем.
— Круто!
И уехал отдыхать. Когда вернулся, позвонила ассистент режиссера:
— Кара созрел попробовать тебя на Гамлета.
— Как на Гамлета?!
Елки-палки, я же не готовился! Приезжал на пробы раза четыре, режиссер постоянно ставил новые задачи:
— Сыграй как Высоцкий.
— Не знаю, как это сделать, не видел спектакля Любимова.
— Ну сыграй так размашисто!
Попытался, и Юрию, видимо, понравилось, утвердил. До этого я не снимался в кино даже в эпизоде. Учился стоять в кадре, не выходить за обозначенную оператором разметку, любить кинокамеру и себя. Рядом именитые актеры — Дмитрий Дюжев, Евгения Крюкова, Армен Джигарханян... Юрий Викторович конечно же помогал, понимая, что опыта у меня ноль, проявлял терпение. Еще, как могли, помогали партнеры — Виктор Сухоруков, Дима Дюжев, Данька Козловский, — подсказывали: здесь так сделай, а тут эдак попробуй. Никакой актерской зависти или ревности! Сухоруков напутствовал: «Не спеши. Куда ты чешешь?!» Виктор Иванович стал моим лучшим другом. Постоянно созваниваемся, могу потревожить его среди ночи: «Привет, это я!» Поделиться новостями, попросить совета, как интереснее сыграть очередного персонажа. Никогда не отказывает.
Сегодня пересматриваю «Гамлет. ХХI век» и вижу, насколько наивно-детской получилась моя работа. Но сильно себя не ругаю. Мне было очень сложно, только прикоснулся к кинематографу. Свободно с ним обращаться начал, пожалуй, только после роли Василия Сталина. Сняться в биографической ленте «Сын отца народов» соблазнил режиссер Сережа Гинзбург. Про младшего сына Иосифа Сталина было известно не так уж много, документальные свидетельства рассекретили лишь недавно. Готовясь к роли, много читал — Сережа заставил, о чем не жалею. С жадностью проглатывал разнообразную литературу: и документальную, и художественную, что очень пригодилось. Снимали очередную серию, Сережа, видно, что-то подзабыл, уточнил у меня: «В каком году Василия реабилитировали?» И я внутренне гордился, что могу без запинки ответить на любой вопрос о своем герое: когда и куда отправился, какой по счету съезд партии в тот момент проходил. Эпоха затянула, было интересно погрузиться в материал. Скопировал манеру Василия держать папиросу в уголке рта, подметил на нескольких фото. Гинзбург предлагал:
— Сходи познакомься с сыном Василия Александром Бурдонским, пусть направит, что-то расскажет.
— Нет, не пойду, давай это будет мое видение человека. Я много о нем прочитал, у меня сложилось свое мнение, покажу по-своему. Несмотря на то что положительным героем Василия не назовешь, все-таки хочется его оправдать, он был заложником своей фамилии. Хотел ли жить по-другому? Конечно хотел. Не получилось...
Поскольку Василий Сталин проживал на экране большой отрезок времени, пришлось к финальным сериям поправиться на десять килограммов, чтобы обрести одутловатость. Для меня это не составило труда, обожаю мучное — пироги, лепешки и особенно хачапури. Я же хоть и родился в Москве, но во мне течет грузинская кровь.
Папа Рауль Севарович (наверное, бабушка вычитала красивое имя в каком-то романе и решила назвать им сына) — инженер-проектировщик, в свое время перебрался в Москву из поселка Сачхере, что находится в ста километрах от Тбилиси. Там и сейчас живет наша родня. В столице он встретил мою маму — Марину Антоновну. Она до недавнего времени работала в ЖЭКе, сейчас сидит дома с бабушкой. Я помогаю родителям, в состоянии себе это позволить.
А на папиной родине в Грузии, увы, побывал лишь однажды, лет в тринадцать. Когда началась интенсивная актерская жизнь, времени ездить к родственникам совсем не стало. Надеюсь когда-нибудь туда наведаться.
Но вернусь к Василию Сталину. Сериал прошел с большим успехом. Думаю, не только потому что Василий интересен как исторический персонаж, мы постарались, рассказав о трагических обстоятельствах его жизни, вызвать к нему симпатию, сочувствие. Гинзбург общался с Бурдонским и говорил, что Александр Васильевич (царствие ему небесное, прекрасным был театральным режиссером) высоко оценил наши усилия, я ему понравился. Это тоже Сережина заслуга, он умеет снимать такое кино. Прошло пять лет с момента показа «Сына отца народов» по телевидению, а ко мне до сих пор подходят люди: «Это же вы — Вася Сталин?» Значит, не зря работал, зрители запомнили.
Когда Сережа Гинзбург предложил главную роль в сериале «Волчье солнце», тут же согласился. Мой герой — чекист, внедренный в стан врагов, чтобы предотвратить наступление белогвардейцев через польскую границу. Действие происходит в середине двадцатых годов прошлого века. Снимали во Львове — этот потрясающе красивый город впечатляюще смотрится на экране. Да и актерский состав не подкачал, отлично работалось с Максимом Лагашкиным, Александром Робаком, Катей Климовой, поляком Яном Фрычем.
А вот с лошадьми общего языка не нашел. Не получалось у меня скакать легко и непринужденно. Умные животные, видно, ощущали, что я перед ними робею, да что уж там — боюсь! Снимали эпизод, где с Андреем Мерзликиным ведем диалог сидя верхом, а потом должны выехать из кадра и помчаться. Оказалось, наши кобылки — родные сестры, причем моя — старшая. И вот закончили разговор, я дернул поводья. Лошадка развернулась и понесла! Ее сестричка с Андреем в седле рванула следом. Когда понял, что остановиться не удается — животное не слушается, парализовал страх. Что есть мочи кричу: «Спасите!» Каскадеры выстроились на нашем пути в цепочку, взявшись за руки, но лошадь вильнула в сторону и понеслась дальше. Я от отчаяния хотел спрыгнуть на ходу, потом вспомнил, что делать этого нельзя, попадешь прямиком под копыта. Так и доскакал до загончика, где эта поганка обычно отдыхала. Руки-ноги трясутся, каскадеры подбежали, помогли слезть. Гинзбургу ответственно заявил: «Все, больше в стремя ни ногой!»
На следующий день стоим с ним, обсуждаем предстоящие съемки. Лошади пасутся рядом. Сережа, любуясь грациозными животными, замечает: «Вот ты вчера «гнал» на них не по делу, а посмотри, какие они спокойные и безобидные». Поворачивается к ним спиной, кобыла проворно подскакивает к нему и — хрясь со всей дури зубами за плечо! Гинзбург от неожиданности и боли вскрикнул и смачно выругался — кусаются-то кони не по-детски. Коварные животные.
— А как вам работалось с Константином Хабенским на его картине?
— «Собибор», в котором я сыграл заключенного концлагеря, выдвинут на премию «Оскар». В этом огромная заслуга Константина, даже не верится, что фильм — его режиссерский дебют, такое зрелое, никого не оставляющее равнодушным кино о холокосте получилось. Костя — человек огромного таланта, работать с ним легко и интересно. Самое главное, он не жадничает. Обычно актеры не делятся своими находками, придумками. Хабенский мог бы поступить так же, все выигрышные детали приберечь для себя, ведь в картине у него главная роль. Но так не делал. Все, что советовал актерам, было верно, било в точку.
Там есть сцена, где мой персонаж рубит своего мучителя — лагерного надсмотрщика — топором. И обращаясь к товарищам, поднявшим восстание в концлагере, произносит фразу: «Ну что замерли? Работаем!» И я, конечно же, прокричал эти слова. А Костя: «Гелочка, зачем? Твой герой — человек сильный. Бросает буднично, спокойненько: ребят, работаем. Будто ничего не случилось». И я вдруг понял, что прав Костя. Как же сам не догадался?!
На презентации «Собибора» присутствовали Владимир Путин и Биньямин Нетаньяху. Костя конечно же переживал. Когда вышли из зала, он спросил меня:
— Ну как?
— Проплакал весь фильм от начала до конца.
— Ну вот, я же говорил: все получится!
Так что мечтаю снова поработать с Хабенским, если позовет.
— На «Волчьем солнце» начались ваши отношения с Екатериной Климовой. Они могли бы остаться красивым романом между актерами, а вылились в брак. Чем вас Катя зацепила?
— Это невозможно выразить словами. Иногда мужчине нравятся в женщине черты лица, красивый разрез глаз... А в Кате даже не могу ничего выделить. Поработали вместе, разъехались по домам, и вдруг понял, что без этой женщины мне нет жизни. Делайте со мной что хотите! Убивайте, казните, расстреливайте! Но пока ее не добьюсь, не остановлюсь. Сработал какой-то животный инстинкт: хочу быть с ней и все! Хочу ощущать ее запах. И нет ни одной причины, по которой мы не можем соединиться. Случалось, нравилась женщина, но надевала короткую юбку — и я вдруг замечал: ноги-то у нее кривые. А в Кате не видел ни единого недостатка. Наверное, это и есть любовь.
— Когда решили жениться, не смущало, что у вашей избранницы трое детей?
— Совершенно не переживал по этому поводу. Если я полюбил женщину, значит, полюблю и ее детей, и вообще все, что связано с ней. Не понимаю, как можно обожать жену и, например, недолюбливать тещу? Она же родила твоего любимого человека!
Катины дети — взрослые, не по годам умные. Это большая заслуга их мамы. В семье жены все любят, ценят и уважают друг друга. К разводу родителей мальчики отнеслись философски, по-другому и не скажешь, и меня приняли замечательно. Я, естественно, нервничал, переживал, но ни разу не ощутил даже тени недоброжелательности со стороны Катиных детей. Это еще одно из ее многочисленных достоинств. Воспитать, вырастить таких ребят дорогого стоит.
Родители уважают мой выбор. Они всегда знали: как Гела скажет, так и будет. В Кате души не чают. А как иначе? Посмотрите на мою жену — это же самая красивая женщина России! Иной раз молодые девчонки не выглядят так, как она. Смотришь на нее и думаешь: перед тобой сорокалетняя женщина, а на самом деле ей всего шестнадцать.
Мы вместе играем в антрепризе, работать с Катей легко. Договорились, что без нужды не станем лезть друг к другу на актерскую кухню. Высказываюсь, только если жена попросит, сама захочет, чтобы взглянул на нее со стороны. Если совета попрошу я, тоже поможет. А так, зачем мешать? Очень люблю сниматься с ней в кино. Во-первых, работать вместе не скучно. Ну и потом есть возможность в одном вагончике поболтать, лишний час побыть наедине. На это, увы, всегда не хватает времени.
Катя — известная актриса, но никогда не видел, чтобы включала звезду. А такие коллеги по актерскому цеху мне попадались. Особенно этим грешат девочки: принеси, подай, ой, этого не ем, это не то, что я просила. А что тогда «то»? Если партнерша начинает капризничать или неподобающим тоном разговаривать с персоналом, мне все ясно. Внутри нарастает возмущение, но стараюсь его не показывать. Я подобные выходки просто игнорирую. Все становится на свои места, когда вижу: человек ничего не может сделать в кадре. К чему тогда вся твоя напыщенность?
— Гела, а что записано в вашем райдере?
— Ничего особенного! Мне нужно приехать на площадку, выполнить свою работу, чтобы режиссер остался доволен, спокойно сесть в машину и вернуться домой или в гостиницу, если съемки не в Москве. Больше ничего. Если продюсеры не в состоянии предоставить отдельный вагончик, поверьте, не стану впадать в истерику. Я не жить в нем приехал, не отдыхать, не грызть шоколадки и печеньки, а работать на площадке. Отдыхать буду в другом месте.
— Ваша с Катей дочка Белла — запланированный ребенок?
— Да. Когда Катя поняла, что у меня серьезные намерения, согласилась родить четвертого ребенка. Мы поехали отдыхать, лежали на пляже и строили планы: у нас обязательно родится дочка, назовем Беллой. Я мечтал, чтобы была немножечко похожа на любимую актрису Ванессу Паради, с щербинкой между передними зубами и мушкой. Катя смеялась: «Ты издеваешься?!»
В день, когда начались схватки, я должен был отправиться на съемки «Черной кошки» — их не удалось отменить. Получилось так: в шесть утра выехал в Рязанскую область, а водитель повез Катю в больницу, где заранее была проплачена отдельная палата. Едва включил мобильный в конце смены, меня ждал подарок: фото жены с маленьким ангелочком на руках. Всем сердцем рвался к ним. Попросил Антона Сиверса: «Делай что хочешь, но сними меня поскорее. Я должен вернуться к семье». И режиссер пошел на уступки, сдвинул съемки Михаила Боярского, дал возможность мне отработать первым. Простите, Михаил Сергеевич! Перед отъездом в Москву, конечно же, проставился, отметил появление на свет первенца.
— В главной роли в «Черной кошке» снимался бывший Катин муж Игорь Петренко. Чего только не писали в свое время о его взрывном характере!
— Не верьте. Я подобную чернуху просто не читаю. Неинтересно. Хотите взглянуть на мое грязное белье — позвоните, вынесу его и подарю. Игорь, думаю, тоже не читает про себя всякую чушь. Мы взрослые люди, что случилось, то случилось. Поэтому не только работаем вместе, но и общаемся. А как иначе, если у Кати с Петренко двое детей? Никто не собирается лишать их отца. Мы с Игорем созваниваемся, решаем возникающие вопросы. А люди, которым нечем заняться кроме как сочинять про нас небылицы, пусть лучше сходят в театр или помолятся в церкви.
— У Беллы уже проявились какие-то таланты ?
— Ей исполнилось три, и она уже ребенок крайне занятой. Учится вокалу, танцам, осваивает пианино. Рядом с нашим домом — центр детского развития, есть кружки в саду «Эрмитаж», куда водим дочку. Белла любит воображать, кокетничать, иногда включает актрису. От родительских генов нет спасения! Думаю, у нее есть все шансы пойти по нашим стопам, продолжить династию Климовых — Месхи. Если Белла выберет актерскую профессию, возражать не стану. Надеюсь, меня поддержит и крестный дочки Сережа Гинзбург.
— В каких проектах помимо картины «Спасти Ленинград» увидим вас в ближайшее время?
— Окончены съемки приключенческой комедии «Миллиард». Еще один подарок, который преподнесла судьба. Имею в виду встречу с режиссером Романом Прыгуновым и Владимиром Машковым. Я пришел к Прыгунову на пробы, а он обрадовал с порога: «Гела, ты уже утвержден!» А когда узнал, что сниматься предстоит с Машковым, да еще в Ницце и Марселе, просто не поверил: «Мамочки! Неужели правда?!» Работать с Романом удовольствие, он один из немногих режиссеров, которые до сих пор делают предварительную раскадровку. Это круто! Поскольку Прыгунов точно знает, как снимать, время на площадке не тратится попусту.
С Машковым встретились в первый же съемочный день. Он играет олигарха, у которого конкуренты отжали бизнес, а я — его сына-неудачника, помогающего папе все вернуть. Владимир Львович обладает потрясающим чувством юмора, мы от его баек до слез ухохатывались на площадке, его обаяние безгранично. А что он творит в кадре! Смотришь и обалдеваешь! Мы очень сроднились за время съемок.
Не за горами премьера важного для меня проекта «Донбасс. Окраина». Фильм показали в официальной программе международного кинофестиваля в Риме, и кто-то из критиков уже успел обвинить режиссера в конъюнктуре. Не могу с этим согласиться. По моему мнению, Ренат Давлетьяров — честный и искренний человек. Он рассказал историю о том, как люди, представляющие разные стороны конфликта, оказались под артиллерийским обстрелом в подвале и забыв о том, кто какой национальности, пытаются выжить, спасая друг друга.
Когда пришел пробоваться на главную роль, Давлетьяров удивился:
— Боже, ты такой молодой?! Я же видел тебя в «Черной кошке», вот где здоровяк! Думал, ты старше.
— Просто недавно похудел.
После проб Ренат сказал:
— Мне нужен именно такой, как ты, справишься?
— Сделаю. Без проблем.
Снимали в Крыму на заброшенной военной базе. Перед началом работы многие предупреждали: Давлетьяров — тиран, может выйти из себя, наорать. Я с такими проявлениями не сталкивался. Кто-то мне до сих пор не верит, говорят, что он злой. Я возражаю: вы его просто не знаете! Ренат собрал прекрасную команду, очень хочется посмотреть, что получилось.
— Если выдается свободное время, как его проводите?
— Его у меня совсем мало, тем не менее понимая, что артист — человек, к словам которого прислушиваются, стараюсь заниматься благотворительностью. Недавно мы с Катей подружились с фондом «Служу России». Вместе разработали проект «Фронтовая бригада», будем привлекать коллег и выступать с концертами, общаться со зрителями.
А вообще пытаюсь как можно больше времени уделять семье, Кате. Мы востребованные актеры, графики почти не совпадают. Переношу разлуку болезненно, скучаю по дому, жене. Иногда хочется на все плюнуть, собрать вещи и увезти ее в теплые страны. Как давно мы не отдыхали! Надеюсь, наконец получится.
Благодарим ресторан «Арагви»за помощь в организации съемки.
Подпишись на наш канал в Telegram