Своим детям не буду указывать, как жить. Если спросят, расскажу об ошибках, покажу шрамы: так поступал и от этого мне больно. Пусть сами делают выводы.
— В ушедшем году вы совсем не снимались в кино. Что происходит, Антон?
— Наконец научился отказываться от проектов. К сорока трем годам понял: с раздражением и напряжением, возникшими от однообразности ролей, пора что-то делать и прекращать играть романтических героев, которые упорно ищут и не могут найти свою вторую половинку. К величайшему сожалению, я далеко не у всех режиссеров ассоциируюсь с мужчиной, уже пережившим кризис среднего возраста, которому есть что по этому поводу сказать. Скоро на экраны выйдет пара фильмов, в них я еще снимался в привычном амплуа, но это финальный отголосок. Профессию не разлюбил, по-прежнему хочется работать, я трудоголик. Проблема лишь в том, что сейчас предлагают мало ролей, которые бы одновременно и меня устроили, и оказались интересными зрителю.
В детстве мечтал побыстрее вырасти, чтобы нравиться девочкам. И в юности подгонял время, желая казаться опытным и сильным. А став ровесником Джеймса Бонда, хочу поскорее измениться так, чтобы морщины были поглубже, волосы — с сединой. Даже бороду отпустил для солидности. Теперь мечтаю о ролях, которые до сих пор из-за внешней моложавости были недоступны.
Это все наследственность виновата. Я — в дедушку Михаила Яковлевича Каплана, народного артиста России. Он тоже всегда выглядел намного моложе своих лет. Сейчас ему восемьдесят шесть, но я порой чувствую себя его старшим братом! Видимо, тот драйв, кураж, с которыми живет дедушка, передались и мне.
Почему лишь к сорока трем годам стал отказываться от работы? До этого во мне жил страх. Общага, армия, вечные скитания: утром не знаешь, где будешь ночевать. Наголодался и в прямом смысле слова, и в переносном. Первые полгода после армии, еще до встречи с Викой, кантовался у друзей. Из вещей — две майки, серая и бордовая, джинсы, всесезонные ботинки, бритва и гитара. С ней нередко спускался в подземный переход и зарабатывал на хлеб с кефиром.
Вспоминаю один московский ночной клуб, который приглашал зажигать за их счет. Я не танцор, но люблю и умею отрываться. Мне открывали доступ к бару, я веселился и увлекал остальных. Хозяевам заведения нравилось, что я умею радоваться жизни и пить не пьянея. Опять же — дедушкина школа.
Так вот, обычно из клуба я выходил на рассвете. Летом не раз укладывался спать прямо на скамейке в сквере. Но несмотря на ночные возлияния, утром обязательно находил поблизости турник и занимался.
Спорт и спирт... Почти десять лет впроголодь и без дома... С 1993-го, когда поступил в Театральный институт имени Щукина, до участия в 2002-м в мюзикле «Нотр Дам де Пари», ставшем творческим трамплином. Вот сейчас рассказываю о том периоде и ловлю себя на мысли, что мои слова можно истолковать как жалобу, дескать, пережил столько негатива. Но это не так! Я кайфовал от жизни, свободы и всего, что вокруг происходило. Была какая-то уверенность: дальше все будет очень хорошо.
— Наверняка жизнь холостого парня была свободной во всех смыслах. От девушек отбоя не было?
— Ну, Казановой я не был никогда, но романы случались. Вот только москвичек избегал. Боялся: вдруг заподозрят в меркантильности, подумают, что пытаюсь заполучить столичную прописку. Как правило, знакомился с такими же, как сам, отвязными и неместными.
— Вы сказали, что научились отказываться от работы. Как на это реагирует жена?
— Во-первых, свои актерские амбиции я еще реализую. Уверен, став чуть постарше, сыграю «старичков» в хорошей физической форме, на экране их не так много. Во-вторых, на семейном достатке мое решение не сказывается, наш с Викой «Живой концерт» очень востребован, почти в каждом городе аншлаги. И все же жена меня не совсем поняла. Мечтает, чтобы я по-прежнему снимался в пяти-шести проектах в год, а она бы занималась детьми. Но Вика очень талантлива, ей нельзя закапывать свой дар в землю и не петь! При этом, несмотря на хорохористость, она жуткая трусиха, всегда боялась выходить на сцену. А я мечтаю побывать на ее настоящем большом сольном концерте, но Вика отказывается выступать без меня. Пусть теперь прочтет об этом еще и в журнале, может, решится.
Однажды знакомый обратил мое внимание на «Википедию», там на страничке «Антон Макарский» написано: убежденный сторонник патриархальной семьи. Прочел и долго смеялся. Те, кто это написал, просто не знают Вику! Некоторые впадают в другую крайность, считая меня подкаблучником. Возможно потому, что жена ведет все наши дела, я даже не знаю, сколько стоит мой съемочный день. Зато у меня всегда имеется заначка. Деньги заканчиваются, Вика в панике, а я заглядываю в тумбочку и роняю небрежно: «На, возьми».
Но кем бы меня ни считали, по принципиальным вопросам решения за семью принимаю я. Пусть такие моменты и возникают нечасто. Если не уверен, правильно ли поступаю, не стесняюсь обратиться за советом к людям, мнением которых дорожу.
Лет десять назад собирался полностью уйти из профессии. Нет, ничего ужасного и трагичного не произошло, просто наступило время задуматься о смысле жизни. Вику мое желание шокировало. Дело в том, что тогда я начал воцерковляться. Серьезно размышлял о том, не лежит ли пропасть между актерской профессией и христианством, к которому всей душой стремлюсь. В итоге принял непростое решение. Пошел к батюшке и сказал:
— Лицедейство — это грех. Я отвлекаю людей, развлекаю, развращаю. Не хочу больше во всем этом участвовать. Уеду в деревню, построю дом. Благословите!
Он спросил:
— А ты умеешь?
— Нет, но научусь.
— А кроме своей профессии еще что-то знаешь?
— Нет...
— Вот и работай на том месте, куда тебя Господь поставил. Служи Богу и людям своими талантами.
— Но как же так? Я участвую в проектах, где Петя любит Таню, Таня — Васю, а тот — Наташу. Это же абсолютно пустое!
— Если будешь укрепляться в вере, знай: какие-то двери закроются, но отворятся другие. А пока у тебя есть возможность выбора.
Тогда я не совсем понял, что он имел в виду, но в профессии остался. Потом родилась Маша, и жизнь обрела новый смысл. Я продолжал заниматься своим ремеслом. По-прежнему многие роли не нравились, но я считал, что должен кормить семью, и это придавало моей работе иной оттенок. Речь уже не шла о собственных актерских амбициях.
А год назад снова почувствовал себя на пределе и отказался от проекта Первого канала. Роль шикарная, герой неоднозначный, с широким возрастным диапазоном — все, что люблю. Но общий смысл сериала — пустота, даже не буду говорить, о чем он. На меня посмотрели как на сумасшедшего. Когда еще несколько раз отказался, звонки прекратились. Но едва нашел в себе силы говорить «нет», с души будто камень свалился и начали открываться другие двери, о которых упоминал батюшка.
В 2018-м мы с Викой начали вести на канале «Спас» познавательный телевизионный проект «Святыни России». У нас прекрасная творческая команда единомышленников. Произошел глобальный перелом — я делаю то, что хочу, люблю, умею и считаю полезным! Рядом много талантливых людей, так что планов огромное количество.
— Вы сказали, что пережили кризис среднего возраста. Когда это случилось, что чувствовали?
— Началось, наверное, годам к тридцати и только недавно подотпустило. Происходило это несмотря на бурную деятельность. Был невероятно востребован, участвовал в нескольких параллельных проектах, почти не спал. У нас с Викой еще не было детей. Сейчас все свободное время мы посвящаем Маше и Ване, они спасают от любых тягостных раздумий. А тогда меня держал на плаву спорт. Если совсем затягивало в воронку уныния, надевал кроссовки и бегал.
— Спорт, не алкоголь?
— Нет. С юности выпиваю, лишь когда хорошо. Не могу пить с горя. Если плохо, колочу грушу, поднимаю штангу, бегу.
Вике было непросто, я всегда был «тараканистым», а тут каждый день выедал ей мозг. Она тогда перенесла операцию на голосовых связках и временно не пела, занималась моими делами. Я в запале мог страшно обидеть: «Что ты предлагаешь ерунду?! Чем мы вообще занимаемся? Ты меня совершенно не понимаешь! Мы с тобой чужие люди!..»
Вика часто плакала, не спала ночами. Спасибо любимой теще, мудро помогала дочери пережить сложное время. Например, Вика ей звонит:
— Мама, Антон кричит на меня, наговорил кучу всего... — и рыдает.
Теща в ответ:
— Погоди. Он где, со съемок только вернулся? Уставший, наверное, а ты сразу с порога предъявила список дел на неделю? А накормила, выпить предложила?
— Он вроде и выпивать не хочет.
— А ты предложи.
На следующее утро и сам понимаю, что погорячился: «Вика, прости! Что ты там советовала? Да, неплохой вариант. И этот вроде хороший».
С появлением детей мы перешли на новый уровень отношений, даже смешно вспоминать, как ссорились из-за сущей чепухи. Теперь на все, что происходит в нашей жизни, смотрим через призму восприятия детей.
— То есть теперь живете с Викой тихо-мирно?
— О нет, мирная жизнь — не про нас! Виной то ли растревоженное актерское нутро, неспокойное, восприимчивое к среде обитания, то ли выработанная еще со студенческих времен привычка акцентироваться на негативе. Нас ведь как учили? Хорошее — это нормально, обращать внимание на него не стоит. Давайте поговорим о плохом и будем стараться исправлять. Вот я и стараюсь концентрироваться на недочетах, чтобы их исправить, а Вика вообще не желает замечать плохого. Для нее все и всё вокруг должно быть светлым и радостным. Так что жене со мной непросто. Хвалить ее и в голову не придет, а вот сделать замечание — всегда пожалуйста. Чтобы меня правильно поняли, поясню: речь идет в основном о профессиональных вопросах.
Повторюсь, считаю жену певицей высочайшего уровня. Но у нее нет актерского образования, и многое из того, что помимо пения она делает на сцене, мне кажется неправильным. Как себя ведет, что говорит зрителям... Например повторяется в историях, а у нас «Живой концерт», и он должен быть построен на импровизации! Я это называю «впадаем в колею». Приходится перебивать, тормошить, чтобы не шла по накатанному. Но это все, конечно, мелочи по сравнению с ее удивительным даром. С какого-то момента я решил: пусть творит на сцене все что хочет, лишь бы пела. Но меньше делать замечаний, увы, пока не получается.
— Виктория тоже признавалась, что ей с вами нелегко. Скажите честно: вы сами на себе женились бы?
— Ни в коем случае! И на месте Вики бежал бы от Макарского как можно дальше. Жить с тем, у кого патологически развита гордыня, гипертрофированное эго и кто постоянно разговаривает на повышенных тонах, мягко говоря, непросто. Но надо было раньше думать, теперь поздняк метаться! Шучу, не все так уж плохо. Например Вика абсолютно не переносит агрессию, ей часто кажется, что кричу, но на самом деле просто эмоционально разговариваю. Я же вспыльчивый, во мне намешан десяток кровей — от грузинской и еврейской до немецкой и казачьей. Перекричать меня невозможно, сопротивление лишь распаляет еще больше. Могу шибануть ногой по стене, врезать кулаком в дверь, но не надо меня останавливать: выпущу пар — и все, никто не пострадает. Мало того — почти сразу начну извиняться. Вика лишь недавно научилась правильно реагировать: терпеливо досчитает про себя до десяти и продолжает разговор. А раньше мы жестко рубились.
В этом году отметим двадцатилетие совместной жизни. Много чего было, но жили уж точно без медовой патоки, которой нас так любят обмазывать журналисты. Одно скажу: эти годы прошли с пользой для обоих и мое занудство во многом достигло цели, даже в мелочах. До Вики только сейчас доходят те вещи, о которых я твердил ей много лет назад. Наконец перестала сильно краситься. Ну не идет ей «штукатурка», портит, скрывает природную красоту. Теперь подкрасит реснички, пройдется блеском по губам — и все. Еще долго и упорно просил не использовать парфюм. У меня сильно развито обоняние, хочу чувствовать ее живой запах, а не духи. Брыкалась, пока не прочитала какую-то научную статью про запахи и только тогда поняла, что я имею в виду. И на это ушло десятилетие!
— Антон, после вашего рассказа хочется пожалеть жену...
— Ну, есть за что, хотя все не так однобоко. У Вики колоссальная внутренняя силища, люди часто теряются, когда сталкиваются с ее напором, особенно если дело касается работы. Она как локомотив — сносит все на своем пути. Я единственный, кто может ее остановить.
Бывает, попадается нам непрофессиональный или нечестный организатор концерта, так Вика способна закатать его в асфальт. Жена не менее темпераментная, чем я, и у нее сильно развито чувство справедливости. Вот тут моей задачей становится сдержать ее и напомнить, что зло злом победить невозможно, а то будет как в присказке: «Так боролись за мир, что камня на камне не оставили».
Или, например, есть у нее такая заморочка — весеннее обострение: каждый год надо куда-то переезжать. Вика же из семьи военных, на одном месте жить не может. А для меня это стресс! Страдаю топографическим кретинизмом в ярко выраженной форме, только выучу подходы-подъезды к дому — пора опять паковать чемоданы. И главное, заходит осторожно, издалека: «Я такое место нашла... Не волнуйся, на тебе это никак не скажется!»
Тут же затевается переезд, я таскаю вещи и несколько дней живу с шуруповертом. Ага, никак не скажется! И снова с трудом пытаюсь изучить географию новой местности. Хотя по большому счету такая жизнь — интересный экшен. Мне тоже нравится смена картинки. Я же из актерской семьи, все детство провел на гастролях, поэтому ворчу, но еду. Не так давно удалось поставить рекорд «оседлости» — уже третий год живем в Сергиевом Посаде. Дети поспособствовали тому, что мы пустили корни в этом прекрасном городе.
— Интересно, как вы в юности представляли свою будущую жену и семью?
— Никак вообще! Я думать-то начал учиться ближе к сорока, а до этого жил как жилось. И наверное счастье, что не умел анализировать и задумываться о будущем, иначе никогда не женился бы. Трудно найти столь разных людей, как мы с Викой. А тут увидели друг друга двадцать лет назад на кастинге мюзикла «Метро» и влипли по уши, без размышлений и сомнений. С первого же дня выяснилось, что у нас разные вкусы буквально во всем, даже в гастрономических пристрастиях. Вика ела по утрам сушеных кальмаров, могла умять хоть килограмм за раз, а я не понимал, как такая вонючка ей нравится. Для меня деликатес — глазированный сырок.
Противоречие во вкусах, надо сказать, сохранилось. Вещи, которые Вика мне покупает, я раздариваю. И сам тоже не могу угадать, что доставит жене радость. Дарю сумку или украшения, которые кажутся самому красивыми, жена благодарит и... в сторонку откладывает. Я одеваюсь в туристических магазинах, чем дешевле, тем лучше. Главное, чтобы удобно. Вика смотрит на меня с грустью:
— Эх, Антоша, пензенский ты лошара!
А я смеюсь:
— Да, я из Пензы и я — лошара. Немодный и нестильный.
И все же несмотря на разность буквально во всем, мы с Викой — одно целое. Полностью это прочувствовали через год после знакомства, как повенчались. Даже не помню, кто первый предложил, но иначе не выжили бы, потому что вместе было невероятно трудно, а порознь — вообще никак.
Я, образно выражаясь, хромой на одну ногу, она — на другую. Порознь ходили бы по кругу, а так — хромаем, толкаемся, но поддерживаем друг друга и продвигаемся вперед. Надеюсь, туда, куда надо. Ругаемся конечно. Вика смотрит в свою сторону и описывает, что там. Моя голова повернута в другую, поэтому ввязываюсь в спор, отстаиваю свою точку зрения с пеной у рта, считаю, что жена неправа, ведь сам вижу совсем иную картину. И нет недопониманию конца и края! Но тем острее ощущаем необходимость друг в друге.
— Слово «развод» когда-нибудь звучало? Не хотелось вам или Виктории послать куда подальше эти галеры? Зачем хромать, если можно летать?
— Полет у нас впереди! Хотя иногда были на грани, останавливала только уверенность: если развод — все пойдет к чертям! А к ним не хочется. Мы не просто так настолько разные и неслучайно вместе уже двадцать лет. В начале совместной жизни я трижды уходил. Если в двух словах — было материально тяжело, не хотел портить ей жизнь. Погружался в какое-то странное состояние — что-то вроде затянувшегося прыжка в бездну. Рушилась система координат: пил, зажигал, гулял, но без особой радости, скорее с ощущением полной безысходности.
— Соблазны присутствуют в вашей жизни? Ведь вокруг популярного актера всегда вьются хорошенькие девушки.
— То, что происходит между нами, гораздо важнее, чем короткое удовольствие от связи с малознакомой женщиной. Разрушить то, что строили годами, — ради чего? Даже если жена не узнает, все равно отношения изменятся. Да, я не железный, замечаю красивых женщин. Но стоит мне начать маслено им улыбаться, тут же звонит Вика. Так уже случалось. Мы созваниваемся, и вдруг она говорит: «Слушай, такой странный сон приснился. В съемочной группе девушка Лена есть?» И меня бросает в холодный пот, потому что улыбался я именно Лене. Мы действительно одно целое, это не фигура речи.
— Виктория уйдет, если вы измените?
— Не хочу даже предполагать, что такое случится. Знаю точно — это ее надломит. И меня тоже. Вика мне верит беспрекословно и любит до слепоты. Ругаю ее за это, психую, прошу быть объективной, но ничего не могу поделать. Признаюсь, я регулярно просматриваю Викин телефон, могу покопаться в ее личных вещах. Она в курсе и не против. Хочу знать, с кем переписывается, чем живет, и готов к взаимности в этом вопросе. Но она к моему телефону не притрагивается. Хотя он не запаролен — бери, смотри, листай! Нет, ей не надо. В первую неделю совместной жизни я встретился с друзьями. Гитара, застолье... Ребята стали расспрашивать: ну где ты, что происходит? Говорю: «Вы не представляете, с такой девушкой познакомился! Одна проблема — Вика приняла меня за супергероя. А я-то им не являюсь».
Прошло двадцать лет, но она по-прежнему так думает! И ставит такие планки, до которых не допрыгнуть. Но жена уверена: мне все по силам. Захлебывается от счастья, когда рассказывает кому-то о моих талантах. Подобная неадекватность даже иногда раздражает. Но она верит, что я всемогущий. Доходит до смешного, например не может припарковаться в центре города и звонит мне:
— Что делать? Не смогла отключить сигнализацию, поехала на орущей машине. Прохожие шарахаются!
А чем я могу помочь? В студии записываю песню и кроме воя сигнализации и ора наших детей ничего не слышу.
— Вика, что ты от меня хочешь? Ну закрой дверь, заново открой.
При всех своих способностях — абсолютная блондинка! Нажал на «отбой» и расхохотался, представив картину: моя лягушонка в коробчонке...
— Вам через двадцать лет еще есть о чем поговорить?
— Еще бы! И не можем наговориться. Когда едем на гастроли, наслаждаемся общением. Дети остаются дома, мы, конечно, скучаем, но все же рады возможности побыть вдвоем. Обсуждаем все на свете: события, книги, фильмы, людей... Говорим с утра, как только просыпаемся, и до той минуты, пока кто-то из двоих не уснет первым. Единственное, что может нам реально помешать и к чему я действительно ревную, — это ее «Инстаграм*». Меня же ни в каких соцсетях нет и надеюсь, не будет.
— Антон, что скажете парам, в которых угасла страсть?
— Страсть и любовь — не одно и то же. Страсть — однокоренное слово со страданием. А любовь — бесконечность! Если в основе союза мужчины и женщины любовь, влечение сохранится и через двадцать, и через пятьдесят лет. Сейчас нам с Викой вместе намного лучше, чем на заре отношений. Ни за что не хотел бы вернуться в первый совместный год, когда те самые страсти кипели. Конечно, они и сейчас бурлят, но тогда шестеренки еще не притерлись, было столько непонимания, что вспоминать страшно. Мы до сих пор такие же разные, но наши отношения — это небо и земля по сравнению с тем, что было в молодости. Теперь через любовь к детям еще лучше понимаем друг друга. Маша и Ваня — наши копии: взрывная дочь и великодушный сын. Он такой же добрый, как Вика. Зажимается, когда слышит мой раздраженный или просто громкий голос. Маша — в меня, говорит с тем же напором, так же хмурится. Мы можем раскричаться с ней друг на друга, но при этом перемигиваться. Маша хватает брата за горло, а он, вместо того чтобы отбиваться, напрягает сильную шею и мужественно терпит.
— Не хочется в этот момент Машу шлепнуть, чтобы не обижала маленьких?
— Бывает, что обоим от меня прилетает. Но в их отношения стараюсь не вмешиваться, лишь повторяю, что они брат и сестра, а значит, самые близкие люди. И добавляю: если не найдут общего языка, накажу обоих. И никаких «это он виноват», «это она начала первой». Спокойно объясняю, что первой получит Маша, поскольку старшая. А затем Ваня, но ему влетит сильнее, потому что мальчик. Действует! До наказания пока не доходило.
Маша, как и я, вспыльчивая. Что с этим делать? Смотрели вместе мультик о злых птицах — стараюсь быть в курсе того, чем дети увлекаются. От всего ведь оградить нереально, но правильные выводы всегда можно сделать. Так вот, смотрим и выводим для себя интересные формулы, которые обоим помогают. Например говорю: «Маша, обрати внимание, как Ред себя ведет. Кричит на других, злится, не может сдержаться. Это практически я. Наору, потом извиняюсь. И ты, Маша, иногда так поступаешь. Мы оба иногда превращаемся в птичку Реда. Надо себя контролировать». Недавно дочь кому-то доверительно сообщила: «У нас с папой есть проблема с гневом».
Увлек Машу боксом. Дома висит груша по имени Боб, и мы вместе Боба лупим. Мне важно, чтобы дочь умела и пар выпускать, и за себя постоять. Кстати, Вика в детстве часто дралась, а если бы занималась боксом, обошлось бы без многих потасовок. Обычно к тем, кто может дать отпор, особо не пристают.
Маша, как и ее мама, немедленно ввязывается в бой, если считает, что поступают несправедливо. Боялся даже отдавать ее в садик, вдруг не сможет поладить с другими детьми? Я-то сам там долго не продержался. Родные всегда говорили, что слабых нужно защищать, и в первый же день я выбрал в садике самого тщедушного мальчика, даже помню, как его звали, — Костя. Только шел на опережение, бил не дожидаясь нападения, предотвращая будущую несправедливость. Помню, одной рукой зажал крупного парня, а другой лупил его по голове дверью. Вечером воспитательница сказала маме, что Антошу лучше держать дома. Так что вместо сада меня воспитывала бабушка.
Но с Машей все обошлось. И садик у нее замечательный, и с детьми она дружит. Теперь с ужасом думаю о школе, в которую предстоит идти уже осенью, и о том времени, когда дочь превратится в подростка. Ее горячая кровь, бешеный темперамент и готовность рубиться за правду — будем все это проходить вместе.
А вот Вика, к моему огромному удивлению, оказалась «слабым звеном». Ведется на детские манипуляции, все разрешает и сильно ребят балует. Совершенно не может их наказывать, они из нее веревки вьют. Так что функцию воспитателя в семье в основном выполняю я.
— И с вами можно поговорить на «мамские» темы? Например когда прорезался зуб у ребенка, какое слово сказал первым?
— Знаю об этом все, а что касается Маши, даже больше Вики. Был при родах, потому что чувствовал: мое присутствие необходимо и жене, и нашим рождающимся детям. Когда шесть лет назад на свет появилась Маша, медсестры мне сказали:
— Вы посидите, а мы пока помоем и покормим вашего ребенка.
Спрашиваю:
— Подождите, а я могу сам все это сделать?
Они растерялись:
— В принципе конечно. Просто никто из папочек так не делает.
— Да мне, — говорю, — все равно, кто и что не делает. Я-то могу помыть и запеленать своего ребенка сам?
Они, конечно, очень удивились, но разрешили.
Уверен, что пребывание с первых минут жизни в любящих руках отца оставляет отпечаток на всю жизнь. До сих пор если Маша капризничает и никто не может ее успокоить, просто беру дочь на руки и она затихает. А вот Ваня — мамин сын. Помню, схватил его, новорожденного, вымыл, перепеленал... и передал Вике. У них такая же связь, как у нас с Машей.
Иногда дочь ревниво спрашивает:
— Папочка, а как ты целуешь Ваню?
Показываю — вот так, резко, по-мужски.
— А меня?
С нежностью прикасаюсь губами к ее щечке. И она млеет...
Однажды пришел за ней в садик, пока одевал, залюбовался другой девочкой, на годик старше Маши. Глазки — бусинки, яркая брюнетка с аккуратной челочкой, в общем, куколка, а не ребенок. Замечаю вслух:
— Какая красивая девочка!
Маша взяла меня за подбородок, развернула к себе и произнесла, отчетливо выделяя каждое слово:
— Какая красивая девочка Маша!
Я впервые растерялся.
Той нежности, которую испытываю к Маше, нет по отношению к сыну. Думаю, это вполне нормально. Он же мальчик, будущий мужчина. Но Ваню я люблю не меньше.
Сын — мой герой. На десятый день после рождения загремел в больницу — подхватил вирус, начались проблемы с дыханием. Я видел, как он безропотно сносил процедуры, даже не плакал. И сейчас если сильно ударится, терпит стиснув зубы. Машины тычки тоже сносит достойно, недавно сказал: «Вырасту, надо будет девочку хорошую найти. Чтобы не била...» При этом сестру любит всем сердцем, смотрит на нее как на ангела. А маме говорит: «Мамочка, какая же ты у меня красавица!» И Вика расцветает. От меня, к сожалению, она нечасто слышит подобное. Я больше стараюсь делами, а не словами доказывать свою любовь. Вот сейчас в интервью могу сказать, что люблю свою жену. А Вике в глаза эту же фразу — практически невозможно. Она ее от меня всего несколько раз слышала за двадцать лет.
Честно говоря, не предполагал, что стану таким папой-папой, потому что всегда был разгильдяем. До тринадцати лет рос царьком, мне позволялось все. Для бабушки вообще был светом в окошке, центром вселенной. Видимо, оттуда родом мое гипертрофированное эго. Плюс в таком воспитании один — всеобъемлющая любовь близких дарит мальчику уверенность в себе. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы так продолжалось и дальше. Но мама родила моих сестричек с разницей в полтора года, и все внимание переключилось на них. А эгоизм остался при мне. Потребовалась Вика и много лет совместной жизни, чтобы до меня наконец дошло, что надо исправлять файл. Чем и занимаемся.
— То, что выросли без отца, как-то повлияло на вас?
— Конечно. Убежден, что женщина не может в одиночку воспитать нормальных детей. Они получатся или такими же сумасшедшими, как я, или размягченными донельзя — в любом случае с кучей комплексов. Само присутствие отца воспитывает. Сужу по своей семье: прихожу домой, дети моментально меняют поведение, им не надо по сто раз повторять, они слышат и выполняют просьбы. И не потому что папа изувер, со мной даже больше хулиганят, чем при маме. Мы с Машкой можем, к примеру, залезть на крышу. Ух, Вика прочитает, и у нас с дочкой будут проблемы... На море мы с Машей плещемся в волнах, а не в лягушатнике, и не там, где куча людей, а на диком пляже. Правда, Ваня в это время ждет на берегу и отказывается дурачиться с нами. Перебарывать, тянуть насильно не стану — нельзя ломать детей.
Сын не трусливый, скорее осторожный. Уверен, наступит момент и он всем нам еще даст фору. Я, например, в детстве убегал от пауков. И что, трус? Ничего подобного. Не боялся же подростком перелезать из окна пятого этажа по трубе на крышу! Вспомнил еще одну историю про трусость. На съемках «Форта Боярд» познакомились и подружились с Владом Галкиным. Однажды он приехал к нам в гости. Разговорились об автомобилях, я признался, что не умею водить. Влад вытащил меня из-за стола: «Пойдем, прямо сейчас научу!»
Прыгнули в его джип и погнали по Садовому кольцу. Я жал на педаль газа и кайфовал от скорости, хотя сидел за рулем первый раз в жизни. Вдруг Влад меня тормознул:
— Выходи, не быть тебе гонщиком.
— Почему? Мне прикольно, я не боюсь!
— А бояться как раз надо, — и сел сам за руль.
— Антон, а вообще среди известных людей у вас много друзей?
— Много друзей не бывает. Двое еще со студенчества — Олег Кассин и Кирилл Кяро, наша общежитская крепкая спайка. Мы очень разные — по мировоззрению, темпераменту, даже по религиозным убеждениям. Но это люди, за которыми я пойду куда угодно, кого принимаю безусловно, кому могу в глаза выложить всю правду. К сожалению, видимся не так часто. С Олегом недавно выбрались на три дня на море, Кирюха не смог, последние годы много снимается. Его, кстати, популярность изменила в лучшую сторону. Появилась уверенность в себе. С ним мы похожи в том, что оба рефлексируем и никогда не бываем удовлетворены результатом работы. Впрочем, и Кассин такой же, если дело касается профессии.
Еще один близкий друг со времен мюзикла «Метро» — Димка Бурлаков. Мы даже больше, чем друзья, — духовные родственники, я крестный его сына Феди. Кстати, Кассин с Бурлаковым долго не могли нормально общаться, когда собирались вместе, пару раз сцеплялись так, что приходилось разнимать. Им потребовался не один год, чтобы подружиться. В последний раз оба приезжали к нам с Викой в Израиль — мы на пару недель сняли там квартиру, — и встреча прошла совсем иначе, чем обычно. Днем много разговаривали о творчестве, по ночам ходили купаться в море, и Бурлаков даже начал писать сценарий на нас троих.
— Тринадцать лет вы с Викой прожили без детей. Если б не получилось, расстались бы?
— Нет конечно! Дети не цель брака, и их отсутствие не может разрушить любовь мужчины и женщины, если они понимают, что являются одним целым. О детях мы мечтали с первого дня совместной жизни, года через два пошли по врачам. Нам сказали: «Вы оба абсолютно здоровы!» Тогда начали ездить по детским домам. Несколько раз встречали малышей, которых очень хотелось взять, но было некуда... Строили дом, эпопея с ним тянулась год за годом, жили на съемных квартирах. Неустроенность мешала принять решение.
— Теперь, когда есть дом и собственные дети, приемных уже не возьмете?
— Не знаю... Этих бы поднять — не испортить, не задавить. Мечтаю, чтобы остались такими же чистыми, как сейчас, чтобы уважали других. Учу Машу держать слово. Внушаю: можешь разбиться в лепешку, но выполни обещанное. Или не обещай, скажи: «Я постараюсь». Сам стремлюсь делать только так.
Дети спрашивают:
— Папа, когда вернешься?
— Думаю, через два дня.
— Точно?
— Постараюсь.
А Вика обещает, но сдержать слово не всегда получается, ругаю ее. И этому бою нет конца!
Хочется, чтобы дети делились тем, что их волнует. Надеюсь, смогу что-нибудь посоветовать, даже если не получится помочь, поддержу в любом случае. Каждому ребенку необходимы собственные грабли, чтобы приобрести багаж знаний, поэтому своим детям не буду указывать, как жить. Если спросят, расскажу об ошибках, покажу шрамы: так поступал и от этого мне больно. Пусть сами делают выводы. Что до меня, то без опыта, набитых шишек не выстроил бы ту систему координат, в которой существую сегодня. Хотя даже сейчас, точно зная куда идти, все равно оступаюсь. Не покидает ощущение, что я пока в процессе накопления знаний и не дошел даже до середины жизни. Еще только вдох, до выдоха далеко, и от мысли, сколько же всего впереди, дух захватывает! Словно стою с дельтапланом за спиной, слегка касаясь земли ногами, но вот-вот оторвусь от нее и полечу, помчусь в потоке теплого воздуха.
Я долго находился в постоянном конфликте с самим собой. Теперь учусь жить как надо. И мне нравится! Не мечтаю, не фантазирую, не планирую. Жизнь гораздо богаче на выдумки, чем самые смелые фантазии. Все может измениться в любой момент.
Благодарим КидБург в ЦДМ за помощь в организации съемки.
Подпишись на наш канал в Telegram