Уверена, ей хотелось иметь рядом сильное плечо — человека, который мог бы защитить, утешить. Любой женщине нужен надежный тыл, какой бы независимой она ни казалась. И мама не исключение. Просто ей было сложнее — с ее всесоюзной известностью и взрывным характером...
— Мама довольно часто говорила: «Ты пока не осознаешь, насколько сильно любишь сына, потому что рано родила. Со временем поймешь, что такое настоящая любовь и нежность к своим детям. А сейчас иди поцелуй Мишеньку. Обними, приласкай». Только теперь понимаю, насколько она была права. А тогда отвечала, что уже обнимала и целовала, вот только что. Мама в ответ: «Ласки много не бывает». Она и сама очень ласкова с нами, своими детьми.
— Вас наверняка часто сравнивают с Маргаритой Борисовной, это ведь неизбежно.
— Одни говорят: «Вылитая Маргарита Терехова», другие считают, что мы совершенно разные. Раньше я даже расстраивалась из-за этих сравнений, поскольку люди порой выражений не выбирали — не раз приходилось слышать за спиной обидные слова. Мол, ну конечно, дочь известной актрисы, родилась с серебряной ложкой во рту, ей все легко доставалось. Однако это неправда, ничего и никогда легко мне не давалось, но разве всем объяснишь? У мамы злопыхателей, конечно, было больше. Она делилась: как-то, собираясь домой после спектакля, надела пальто, засунула руку в карман — а там шило, чуть ладонь не пропорола. И записки подкладывали — с оскорблениями и пожеланиями всяческих неприятностей, язык не поворачивается процитировать. Мама просто их рвала и выбрасывала.
— Кто же в Театре Моссовета был способен на такие гадости?
— Видимо те, кто думал, что Маргариту Терехову незаслуженно вознесли на пьедестал. У славы, как известно, есть и обратная сторона. Помню, идем по улице, навстречу две тетки. Откровенно глазеют на маму, и одна, совершенно не стесняясь, довольно громко выдает: «Ой, неужели это та самая Маргарита Терехова?! Как же она постарела!» Мама ведь в жизни, в отличие от сцены и экрана, не красилась.
Все вокруг считали Терехову очень независимой, своенравной, потому что в ролях она такая — Миледи, Диана... Елена Проклова вспоминала: на съемках «Собаки на сене» пришла на грим. Мама уже гримировалась и поздоровалась, как показалось Елене, свысока, едва кивнув. Проклова подумала: какая высокомерная! Только спустя годы поняла, что Маргарита Борисовна просто уже вжилась в образ своей героини, это ее Диана чрезмерно горда и высокомерна. А мама очень простая. И думаю, ранимая, хотя всегда шла сквозь толпу, не обращая внимания ни на сплетни, ни на зависть. Просто не подавала виду, что порой больно и обидно.
В жизни она эмоциональная, импульсивная. Я довольно часто сопровождала ее на творческие встречи — мы вместе выступали. За кулисами помогала актрисе Тереховой готовиться к выходу, и порой доставалось мне от нее по первое число! Бывало, завиваю Маргарите Борисовне волосы, она вскипает:
— Я не так хотела!
— А как, мамочка? — спрашиваю робко. Знала: перечить в такие моменты себе дороже.
— Ну, попышнее, что ли!..
Казалось, ей не угодишь... Впрочем, перед выступлением могла поссориться не только со мной — с любым, кто под руку подвернулся. Из-за сущей мелочи, например потому что принесли слишком горячий чай. Сейчас-то понимаю: на самом деле она просто страшно нервничала перед выходом на сцену. Выступила — зрители довольны, Терехова возвращается за кулисы и улыбается как ни в чем не бывало: «Ну, давайте же теперь все пить чай!»
— Вам передался мамин темперамент?
— Я скорее в папу, актера Саву Хашимова. Совсем не импульсивная, не взрывная, люблю, когда сердце бьется ровно. Мама часто повторяла: «У тебя спокойный болгарский характер».
Сама-то она горячо отстаивала свою точку зрения, особенно если дело касалось творческих вопросов. Известна история, как на съемках «Зеркала» Андрей Тарковский требовал, чтобы Маргарита Борисовна самолично отрубила голову петуху. Да как такое возможно?! В нашей квартире вечно находили приют побитые жизнью кошки и собаки, кем-то выброшенная черепаха... Терехова обожает все живое и, естественно, категорически отказалась лишать жизни божью тварь. Разгорелся конфликт. Мама в сердцах заявила режиссеру, что «потолок его творчества — «Андрей Рублев». Мол, лучше все равно не снимете, не стоит и пытаться. Спор вышел долгим и жарким, но в итоге артистка победила: петух остался жив, голову ему срубили понарошку.
Тарковский — не исключение, другим режиссерам от мамы тоже доставалось. Но считая ее своенравной, неудобной, Терехову приглашали на самые сложные роли. Потому что понимали: она необыкновенно талантлива.
Я вот с режиссерами никогда не спорю. Либо иду на компромисс, либо просто ухожу с проекта — такое тоже случалось. Со мной и в жизни невозможно поссориться, если кто-то пытался, я попросту прекращала общение.
— Вашего отца Саву Хашимова иногда называют «самой большой любовью Маргариты Тереховой»...
— Как измерить: эта любовь «самая большая», а та — «поменьше»? Безусловно, она любила. Родители познакомились в 1966 году на съемках «Бегущей по волнам». Мама рассказывала, насколько была счастлива, выйдя замуж, как они с нетерпением ждали моего рождения. Ближайшая институтская подруга мамы Наталья Верова вспоминала: «Жили на две страны — Рита в Москве, Сава в Софии. Мотались друг к другу при первой же возможности. Как-то приехал в очередной раз, ждал ее на улице возле Театра Моссовета. Лил сильный дождь. Рита увидела мужа в окно, выбежала — и они минут пятнадцать стояли обнявшись, не в силах оторваться друг от друга...»
Родители выгуливали меня в коляске по Страстному бульвару, иногда прямо с коляской заходили в кинотеатр «Россия» на Пушкинской — в малом зале там крутили мультики. Они смотрели, к примеру, «Маугли», «Малыша и Карлсона», а я мирно посапывала на руках у мамы или папы. Совсем ведь маленькой была, происходящее на экране неинтересно. Но, видимо, в памяти отложилось — став постарше, полюбила мультики, до сих пор их обожаю.
Сохранилась забавная фотография, присланная папой из Софии: он на сцене в какой-то роли. Снимок подписан: «Нет жизни без тебя». Это о маме. Он метался: здесь, в Москве, жена и дочь, а в Болгарии — театр, съемки в кино, он ведь был знаменитым артистом. Болгарская труппа неоднократно выступала в Москве, я ходила на папины спектакли: он обладал удивительным магнетизмом.
С мамой они, к сожалению, совсем недолго были вместе, около двух лет. Не ссорились — просто папа понял, что бросить все и переехать в Москву не сможет. А мама не хотела переезжать в Болгарию. Потому и решили расстаться.
Мое самое раннее детство прошло в общежитии Театра Моссовета. У мамы была комната, совсем крошечная, помещались в ней только столик, шкаф, диван и детская кроватка — не развернуться. Бабушка Галина Томашевич рассказывала, как приехала из Ташкента (там случилось землетрясение, ее дом оказался разрушен, и она перебралась к дочери в Москву) и в ужасе обнаружила, что в диване блохи. А мама долго не понимала, почему ребенок в красных пятнышках, думала — диатез. И вот они с бабушкой этот диван принялись поливать кипятком с мылом, терли щетками...
Позже мама получила однокомнатную квартиру на улице Яблочкова, где прошли мои школьные годы, потом перебралась на Большую Грузинскую, где живет сейчас.
Первая картина, куда Маргарита Борисовна взяла меня маленькую с собой, — «Пока стоят горы». Хороший фильм, она там совсем молодая и очень красивая, жаль, его редко показывают по телевизору. Снимали в Домбае, съемочная группа разместилась в палатках у подножия ледника, помню, как мы собирали ягоды в горах. Как-то у мамы выдалось несколько свободных дней и мы рванули в Крым. Объездили весь полуостров — ходили с рюкзаками в горы, любовались в порту на корабли.
Я, кстати, человек хоть и спокойный — обожаю тихий домашний уют, посидеть на диване с книжкой, и чтобы любимые люди рядом, но отдых, как и мама, предпочитаю активный, новые места меня вдохновляют.
Знаменитую картину «Д’Артаньян и три мушкетера» снимали летом в Одессе, и мы с бабушкой отправились навестить маму. Сняли домик, ходили купаться на пляж и, конечно, ездили на съемки. Иногда я отпрашивалась у бабушки и на трамвае добиралась до киностудии самостоятельно.
Именно там впервые увидела, как работают каскадеры: они лихо махали шпагами, гарцуя на лошадях в нескольких метрах от меня. Впечатлило настолько, что в Москве записалась в секцию конного спорта.
Но больше всего, конечно, поразили мушкетеры, будто сошедшие со страниц любимых романов Дюма. Михаил Сергеевич Боярский, Валентин Георгиевич Смирнитский, Вениамин Борисович Смехов в интервью и при личных встречах говорят о Маргарите Тереховой только хорошее. Помнят, любят ее, снялись в документальном фильме режиссера Владимира Карабанова о маме. Мы с братом Сашей участвовали в разработке сценария. Я им очень благодарна.
Вдруг вспомнилось: на съемках «Мушкетеров» мама потеряла гранатовый крестик, но вместо того чтобы огорчиться, обрадовалась, посчитав пропажу добрым знаком. Объяснила мне: значит, какой-то «крест» ушел, то есть испытание. Вот крестильный крестик терять плохо, а этот — всего лишь украшение. Она с молодости верит во всякие знаки и приметы. А вот я нет — считаю, как себя настроишь, так и будет. Например многие артисты уверены: если случайно уронил текст роли, надо быстренько на него сесть, иначе ждет провал! У меня на репетициях часто листы падают — никогда на них не сажусь. Поднимаю и думаю, что это к чему-то хорошему, значит, все сложится. И действительно складывается, потому что не настраиваю себя на плохое — вот и весь секрет.
— Какие еще картинки детства, связанные с мамой, сохранились в памяти?
— Их много — добрых, теплых воспоминаний, например о фильме «Санта Эсперанса». Съемки проходили в Коктебеле, каждый вечер после смены группа уезжала в гостиницу в Феодосию. А маме захотелось пожить прямо в декорациях — на площадке выстроили целый город с домиками, в одном мы и поселились. Ужинали под звездами, ночью купались в море... В день отъезда случилась размолвка. Мама говорит:
— Аня, пора собирать вещи.
Отвечаю:
— Сейчас! — а сама заигралась и обо всем забыла.
Маргарита Борисовна раз напомнила, второй, потом как рявкнет:
— Быстро сюда!!!
Гром и молния! Я подскочила как ужаленная и бегом кинулась запихивать вещи в рюкзак. Проходит полчаса, уже едем в автобусе, моя голова лежит у мамы на плече, она нежно поглаживает по волосам, и все чудесно. Буря улеглась.
Удивительно, но мы ни разу в жизни с ней серьезно не поссорились — так, чтобы сутками дуться друг на друга. Конечно, мама могла вспылить, сказать что-то резкое, но долго сердиться не умела. Да и я если обижалась, то совсем ненадолго.
— В какой же роли, на ваш взгляд, актриса Маргарита Терехова все-таки похожа на себя настоящую?
— Ни на Диану в «Собаке на сене», ни на Миледи точно непохожа. Абсолютно. Хотя у обеих героинь взгляд и стать мамины. Она шла по улице, и прохожие невольно оборачивались. Даже в возрасте, отправляясь с помощницей на прогулку, ловила восхищенные взгляды. Ее узнавали со спины, по походке. Мужчины просили: «Подождите, пожалуйста!» — бежали в цветочный ларек, через несколько минут возвращались с цветами и дарили их, встав на колено. Мамина помощница подобную картину наблюдала не раз.
Сейчас, когда мама болеет, многие люди, порой совершенно незнакомые, мне звонят, пишут, передают пожелания добра Маргарите Борисовне. Некоторые предлагают: «Если нужно, приедем, будем помогать ухаживать». Помнят, любят, молятся за ее здоровье — это бесценно.
Если вернуться к разговору о маминых ролях, наверное, более всего она похожа на себя в фильме «Только для сумасшедших, или Сестра милосердия». В сцене на кухне героиня готовит мужу завтрак, вся такая уютная, домашняя. Мама ведь тоже прекрасно готовила. Недавно нашла ее тетрадку с рецептами: тушеная рыба слоями, разные салаты... А вот пироги пекла бабушка. И меня научила, «Наполеон» получается потрясающий. Маму, пекущую ватрушки или торты, не помню. И машину она не водила — ездила на метро. Не умела копить деньги. Как-то давно, прибираясь в маминой квартире, нашла на антресолях пачки старых советских рублей. Видимо, откладывала на черный день и забыла, поскольку деньги для нее никогда не имели значения. Вот такая она была на самом деле...
Вообще, мне нравятся все ее работы в кино. Особенно люблю «Зеркало», «Дневной поезд», «Кто поедет в Трускавец», «Монолог»... Мама же говорила, что не везде сыграла, как хотелось бы. Она всегда была излишне строга к себе. Я, кстати, такая же.
Росла очень зажатой. Чуть что — замкнусь и молчу. Мама сердилась: «Не держи в себе, поделись!» Я же в детстве заикалась и страшно стеснялась своего недостатка. Бабушка, помню, выдаст рубль и в магазин посылает за молоком и хлебом. Стою у кассы, не в состоянии выдавить ни слова, разворачиваюсь и молча иду домой. Бабушка, махнув рукой, отправлялась за покупками сама.
В школе училась средне. Правда, обожала домашние сочинения: писала их, фантазируя в свое удовольствие. Грамматических ошибок почти не делала, получала пятерки. А в классе выйти к доске — наказания хуже не придумаешь. Терялась, краснела, заикалась...
И при этом решила поступать в театральный! А куда еще, когда не только мама с папой актеры, но и бабушка с дедушкой? В общем, полный комплект. Интуитивно чувствовала: это и мой путь тоже.
В десятом классе объявила о своем решении маме. Она ответила: «Ну хорошо, сходи в институт, узнай, какие экзамены, когда туры, прослушивания». Со мной не поехала, думаю, посчитала, что дочери пора взрослеть и учиться самостоятельности.
На ватных ногах отправилась в ГИТИС. Смотрю: возле института студенты сидят на лавочках, дым пускают — курят, все такие независимые. Я не рискнула ни разговор завязать, ни даже в здание зайти. Как представлю, что придется что-то спросить, — в ушах шумит, перед глазами плывет... Простояла минут сорок возле дверей и несолоно хлебавши вернулась домой. Мама поинтересовалась:
— Ну что, не узнала?
— Нет.
— Иди снова пробуй.
На следующий день пересилила себя и в ГИТИС все же вошла. Из объявления узнала, когда экзамены и какие. Начала готовиться. Но с первого раза не поступила — помогала маме воспитывать брата, тогда уже родился Саша.
А с заиканием справилась с помощью дыхательной гимнастики по системе Стрельниковой. Причем ездила к ней самой — мама договорилась. Александра Николаевна занималась со мной лично.
— Обидно, что в кино не случилось громких ролей, как у Маргариты Борисовны?
— На кого обижаться — на судьбу, на себя? У нас такая профессия: или попал в обойму, или нет. Вероятно, надо было быть посмелее, а я сидела и ждала, когда пригласят. Никогда не пробивалась локтями. Возможно, и фамилию стоило поменять. Помню, как-то мама, увидев по телевизору выступление Кристины Орбакайте, заметила: «Представляешь, если бы она была Пугачевой?»
До пятого класса я ведь была Хашимовой, потом стала Тереховой. Мама объяснила: «Папа далеко, фамилия нерусская...» (насколько знаю, она даже не болгарская, скорее турецкая). Позже, правда, предлагала вернуть отцовскую или взять бабушкину — Томашевич. Но я к тому времени уже окончила ГИТИС, работала в «Независимой труппе Аллы Сигаловой». На афишах значилось: Анна Терехова. Подумала, что поздновато менять. Сейчас, если честно, жалею. Возможно, творческая судьба сложилась бы иначе, реже сравнивали бы с мамой.
Или дело совершенно в другом? Марина Цветаева говорила: успех — от слова «успеть». Мама «успела» встретить Юрия Александровича Завадского — главного режиссера Театра Моссовета, который открыл Маргариту Терехову: принял к себе на курс, позволял сниматься в кино, хотя обычно студентам это запрещают, впоследствии пригласил в труппу. Ей посчастливилось работать с Андреем Тарковским, Романом Виктюком, другими прекрасными мэтрами.
Мне в общем тоже везло на встречи. Поступив в ГИТИС с третьей попытки, училась у замечательных педагогов Евгения Николаевича Лазарева и Владимира Наумовича Левертова. Они вселили в меня уверенность, которой так не хватало. Левертов ставил с нами «Стеклянный зверинец» по Теннесси Уильямсу, я играла Лору.
На четвертом курсе Алла Сигалова пригласила в свой спектакль «Отелло» на Дездемону. Роль прекрасно легла на мой характер, душевное настроение. Такой я и была — скромной, наивной. А в «Саломее» Алла назначила меня на Иродиаду. Очень страшно было ее играть, я даже у батюшки спрашивала, не отказаться ли. Он дал неожиданный совет:
— А ты найди в героине что-нибудь хорошее.
— Что же хорошего в жене Ирода? Она же страшный человек! — удивилась я.
— Но эта женщина не всегда была порождением зла, — ответил священник, — когда-то просто маленькой девочкой, а дети рождаются ангелами. Потом что-то случилось в ее жизни, подумай, что с Иродиадой могло произойти.
И я сыграла эту роль на преодоление.
Театр у нас был очень хороший. Коллектив маленький, актеры молодые, все буквально жили и дышали работой.
— К тому времени вы уже родили Мишу. Трудно было совмещать работу и материнские обязанности?
— Непросто, но справлялась. Я ведь сына родила в девятнадцать. С его папой Валерием Боровинских мы учились на параллельных курсах в ГИТИСе — я на актерском, а он на факультете эстрады. Потом пути разошлись, ранние союзы ведь часто недолговечны. Вышла замуж за Колю Добрынина, он тоже работал в «Независимой труппе». Так что и дома, и в театре были вместе, и на гастролях. Впервые оказалась за границей — в Америке, Европе...
Добрынина Сигалова окрестила Хорхе Донн — так звали ведущего танцора в труппе Бежара, обладавшего удивительной пластикой. Коля ведь, помимо того что блистательный актер, замечательно двигался. А в постановках Аллы пластика — уникальная, неповторимая — имеет особое значение.
Я многому у нее научилась, полученный опыт помогает до сих пор. Мама часто приходила на наши спектакли, восторгалась безупречным чувством стиля и вкусом Сигаловой, но иногда замечала: «Я бы сделала иначе». Алла вежливо кивала, но оставляла все как есть. Она не принимала ничьих советов. Как-то заметила в разговоре со мной: «Допустим, я родила ребенка, а кто-то мне вдруг заявляет, что ушко должно быть другим и ножка... Все во мне протестует, ведь это мое, мои ручки и ножки, я их произвела на свет, и нечего тут... Спектакль для режиссера — такой же ребенок».
«Независимая труппа» просуществовала около пяти лет. Потом Алла вышла замуж, родила ребенка, начались другие заботы, на театр не оставалось времени. Позже хотела возродить труппу, но в итоге решила «больше в эту реку не входить». Сейчас ставит спектакли по всему миру. Общаемся мы редко, но я всегда желаю ей только самого доброго и очень благодарна за все.
— Завадский и Тарковский были «режиссерами Маргариты Тереховой», а есть те, кого вы считаете своими?
— Своими могу назвать Аллу Сигалову и Сергея Борисовича Проханова — в его «Театр Луны» я попала двадцать лет назад. Поначалу пришли с мамой на спектакль «Ночь нежна» — Сергей Борисович пригласил. Он давно знаком и с мамой — по Театру Моссовета, и со мной: в фильме-спектакле Романа Виктюка «Девочка, где ты живешь?» я играла главную роль, а Проханов одну из второстепенных вместе с Александром Леньковым, маминым однокурсником.
«Театр Луны» Сергей Борисович создал в 1993 году, на собственные средства сделал ремонт. Поначалу театр располагался в Большом Козихинском переулке: там маленькая сцена и крошечный зал, зрители сидели буквально на расстоянии вытянутой руки от актеров. Мама, помню, заметила: «Как же здорово, можно играть на крупных планах — как в кино». «Ночь нежна» поразила тонким романтизмом, тайной. Играли Сергей Виноградов, Дмитрий Певцов, Марина Блейк, Лена Захарова.
После спектакля Проханов пригласил нас с мамой за кулисы и вдруг спросил: «Ань, не хочешь у нас работать?» Я как раз находилась на перепутье: в Театре Моссовета играла всего одну роль в мамином спектакле «Когда пройдет пять лет» по Гарсиа Лорке, но как приглашенная артистка, в штате не состояла. В кино предложений не было — в девяностые картин почти не снимали. Конечно, на предложение Сергея Борисовича тут же согласилась. Подумала: ничего себе повезло! Тем более что он сразу дал главную роль в «Таис сияющей» по своей пьесе. Позже были «Ночь нежна», «Мата Хари» и «Нельская башня» в постановке Дарьи Поповой, другие бесконечно дорогие моему сердцу спектакли. Из Козихинского театр давно переехал на Ордынку, в просторное помещение.
Только что выпустили премьеру — «Солнышко мое» в постановке Павла Урсула. Тоже мой режиссер, с ним очень комфортно работать. Познакомились более десяти лет назад: он делал в «Театре Луны» «Рубиновый вторник» по роману Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки». Предложил роль медсестры Милдред Рэтчед, очень сложную кстати. В знаменитом фильме Милоша Формана ее сыграла Луиза Флетчер и получила «Оскар». Но я отказалась — почему-то не лег персонаж на душу. А возможно, испугалась ответственности: вдруг не потяну? Сейчас бы сыграла.
Позже Павел поставил «Жену на бис» — итальянскую комедию на трех актеров, с успехом играем ее уже много лет. Потом были «Двое бедных румын, говорящих по-польски». Там у меня очень смешная характерная роль, «Ромашку» за нее получила. Есть у нас в театре такая премия памяти Анатолия Ромашина — приз зрительских симпатий. У меня уже пять «Ромашек». Недавно Паша пришел с новой пьесой, уверена — ее судьба на сцене сложится удачно.
Мама не раз говорила, что в театре мне повезло воплотить более разнообразные образы, чем ей в свое время. Порой хвалила: «Пластика очень хорошая, двигаешься прекрасно, я так никогда не умела». Иногда давала ценные советы. Посмотрев, как репетирую «Ночь нежна», подсказала: «Не нужно играть прямо сумасшествие. Лучше на нюансах и полутонах — странный взгляд, жест, поворот головы...» И я играю так, как хотела мама. Кстати, советов, касающихся личной жизни, она не давала никогда, шутила: «Аня, у тебя личный опыт значительно богаче!»
В числе режиссеров, с которыми работала, не могу не назвать Романа Григорьевича Виктюка. Спектакль «Сергей и Айседора», в котором играю музу Есенина, один из самых любимых. Виктюк — человек-стихия. На первых читках всегда много говорит — о персонажах, о времени... Голова идет кругом, мозг кипит от обилия информации. Потом начинается муштра. Когда репетировали «Восемь любящих женщин», на сцену водрузили высоченную лестницу — я по ней за одну репетицию раз двадцать пять ходила туда-сюда. А Роману Григорьевичу все мало: «Давай еще, Мася...»
Он всех актрис так любя называет: Мася, Доца — дочка значит. Может кричать, раздражаться. Мне, к счастью, доставалось нечасто, другие получали больше. Тот же Коля Добрынин — когда в «Служанках» репетировали, что Виктюк с ним творил! Буквально размазывал: «Таханрох, езжай к себе обратно в Таханрох!» — Коля ведь из Таганрога. Бедный Добрынин уж и так старался, и этак...
Но вот ты прошел через эти испытания, муштру... и вдруг роль начинала складываться будто сама собой. Каждое слово, сказанное мастером, обретало особый смысл. Невероятные ощущения, их трудно описать словами. У Романа Григорьевича ничего не бывает зря. Он — ум, кладезь, дай Бог ему здоровья. Никто из артистов, насколько мне известно, на него не обижается: понимают, что у мэтра свой особый стиль работы — через преодоление. Зато какой результат!
— Анна, почему вы расстались с Добрыниным?
— По совершенно конкретной причине, Коля сам как-то ее озвучил. Скажу одно: терпела долго, поскольку сильно любила, мечтала «прожить всю жизнь и умереть в один день». Но когда долго прощаешь, однажды словно отрезает. Развод — моя инициатива. Пострадал прежде всего Миша — переживал, плакал, ему было сложно смириться с расставанием родителей, ведь Коля относился к нему как к собственному ребенку, сын называет его папой. Они поддерживают отношения. А мы с Николаем практически не общаемся, у каждого давно своя жизнь. После развода он очень быстро женился, дочка растет. А Миша мой учился на психолога, занимался дизайном. Ему тридцать, не женат пока, хотя я не против стать бабушкой.
— У вас ведь были еще браки, о которых никогда не рассказывали?
— Это правда. После расставания с Колей некоторое время была одна, потом на отдыхе в Турции познакомилась с французом (точнее, наполовину французом, наполовину бельгийцем). По профессии он остеопат. Высокий красавец совершенно меня очаровал, чувство оказалось взаимным. Год прожили вместе, даже поженились. Ситуация сложилась как у мамы с отцом: жили на две страны и летали друг к другу в гости. Муж настаивал, чтобы я переехала к нему, но я не решалась. Уже играла Таис, спектакль пользовался огромной популярностью, невозможно было достать билеты. Подумала: нет, не смогу бросить такую роль.
Когда супруг понял, что я перебираться к нему не тороплюсь, заявил, что сам переедет в Москву. Но к тому моменту мои чувства перегорели. Мы оказались совсем разными людьми.
Сейчас я замужем и у меня все хорошо. Считаю, мы столько лет вместе именно потому, что о браке своем не распространяюсь. Не очень понимаю тех, кто выставляет личную жизнь напоказ, особенно в соцсетях. Теперь популярность измеряется количеством лайков и подписчиков — чем их больше, тем артист как бы более успешен, поэтому и выкладывают сокровенное. Для меня все это странно, временами чувствую себя человеком из прошлого века. Не представляю маму, переписывающуюся с кем-то по Интернету, она всегда любила общаться лично.
— У Маргариты Борисовны личная жизнь, в отличие от вашей, не сложилась. Олег Янковский как-то заметил: «Терехова не может быть женой — только другом или любовницей».
— Не знаю, слышала ли мама эту фразу, но если честно, даже немного обидно за нее. Уверена, ей хотелось иметь рядом сильное плечо — человека, который мог бы защитить, утешить. Любой женщине нужен надежный тыл, какой бы независимой она ни казалась. Я глубоко убеждена: каждая из нас в душе мечтает стать женой, матерью, иметь свой дом. И мама не исключение. Просто ей было сложнее — с ее всесоюзной известностью и взрывным характером... Мы никогда с ней об этом откровенно не говорили: мама — человек довольно закрытый, даже со своими детьми. Но я видела, как она влюблялась и каждый раз надеялась. К сожалению, не складывалось.
А отец после развода снова женился, у него рос сын Николай. Родители некоторое время не общались, просто не было времени на встречи, оба много работали. Когда я подросла, папа приезжал в Москву на гастроли и заходил к нам с подарочками: шоколадками, блоком жвачек, джинсы как-то привез. Бабушка кормила его обедом, а вечером мы с ней шли на его спектакль во МХАТ имени Горького, там выступала болгарская труппа.
Уже будучи взрослой, я ездила в Софию, познакомилась с сестрой Яной, дочерью отца от первого брака (мама стала его второй женой) и Николаем. Папа с интересом расспрашивал о работе в театре, беспокоился: «Ты что такая черная, а если съемки? Актрисе нельзя быть такой загорелой!»
В 2012-м он умер. В прошлом году с сестрой поставили отцу памятник. Яна живет в Америке, преподает в университете. Мы созваниваемся, бываем друг у друга в гостях. А вот с братом связь прервалась, Николай не появляется ни в Яниной жизни, ни в моей.
— А почему отец вашего брата Александра никак не участвовал в судьбе сына?
— Насколько мне известно, когда брат родился, мама сама отказалась с ним общаться (отец Александра Терехова — Сайфиддин Тураев, политик и бизнесмен из Таджикистана. — Прим. ред.). Возможно, испугалась: вдруг тот захочет забрать мальчика. Восточный менталитет, религия диктуют, чтобы сын рос с отцом, а мама, естественно, и мысли не допускала, чтобы отдать ребенка. Саша, как и я, носит ее фамилию.
— По словам Маргариты Борисовны, когда Саша был подростком, отношения у них складывались непросто.
— Это правда. Я-то уже жила отдельно, а брату трудно приходилось с мамиными бесконечными сменами настроения, всплесками эмоций. Он сердился, закрывался, уходил в себя. Только потом мы поняли, что это не капризы или дурной характер, а проявление симптомов болезни. И брат резко изменил отношение к маме, сейчас мы заботимся о ней вместе.
Навещаю ее почти каждый день. Ложусь рядом (она, к сожалению, сама уже не встает и почти не говорит), и мама меня, как в детстве, нежно гладит по волосам. Так хочется попросить у нее прощения за то, что обижалась по пустякам. На тех же концертах, когда завивала ей волосы, получала нагоняй и думала: «Ну, на тебя не угодишь...» Сейчас просто обняла бы, попросила не нервничать, сказала, как сильно ее люблю и что выступление пройдет блестяще — чтобы не переживала. Я и сейчас говорю, что бесконечно люблю ее, уверена: мама меня слышит.
Порой не хватает ее советов. И по поводу творчества, и личной жизни — словом, всего того, что беспокоит. Признаюсь: некоторое время назад у меня возникли проблемы со здоровьем. Всегда считала, что я человек позитивный и уж с чем-чем, а со своими эмоциями легко смогу справиться. Но вдруг пропал сон, следом за ним аппетит. Потеряла почти десять килограммов. Коллеги забеспокоились: «Ты почему такая худая? У тебя все в порядке?»
Оказалось, «тревожная» депрессия. Из этого состояния люди иногда выходят годами. Не дай Бог никому... Не могла ни заплакать, ни засмеяться. Внутри пусто и очень страшно. Преследовали мысли: а вдруг умру — как это, внезапно взять и исчезнуть?
Пришлось лечь в больницу. Там молилась и верила, что Бог спасет. Потихонечку, очень медленно выкарабкивалась. Врач сказал: «Сейчас для вас крайне важна работа, она поможет». Так и случилось.
Перед спектаклем «Сергей и Айседора» нервничала, будто выхожу на сцену впервые. Постановка очень эмоциональная, а во мне будто все умерло. Спасибо мужу, нашел правильные слова. Посоветовал: «Что накопилось, попробуй выплеснуть в роли — как в последний раз!» Так и сыграла, стало легче.
Решила поделиться этой историей, потому что все под Богом ходим. Очень важно, чтобы в сложной ситуации рядом оказались родные люди и, конечно, грамотные врачи.
Жаль, мама прежней уже не станет. А ведь могла бы ставить спектакли, делать кино — ей хотелось пробовать себя в режиссуре. Она сняла нас с братом в своей картине «Чайка». Саша сыграл Треплева, я — Нину Заречную. В кино у меня две роли, которые нравятся самой, — эта и Регина, воспитательница принцессы в «Тайнах дворцовых переворотов» Светланы Сергеевны Дружининой.
Больше ничего выдающегося в кино пока не сделала, хотя не теряю надежды. Джульетту, конечно, уже не сыграю, Диану тоже, но есть и другой хороший материал, интересные режиссеры — тот же Андрей Звягинцев. Он был моим однокурсником в ГИТИСе, получал второе высшее образование. Мы дружили, книжки друг другу из дома таскали, этюды вместе делали — помню «Утиную охоту» по Вампилову. Депрессия моя прошла, я снова начала улыбаться и верю в хорошее.
Завершая разговор о том, чем похожа на маму и чем отличаюсь, расскажу историю. Как-то давно — сын Миша был совсем маленьким, брат Саша постарше (у них разница в шесть лет) — пошла с обоими гулять. Наткнулись на сваленные в кучу ящики, и мальчишки начали по ним ползать. Проходящие мимо бабули принялись ругаться:
— Ах вы такие-рассякие, хулиганы!
Не потому взъелись, что ребята делали что-то плохое, а просто из вредности, знаете, есть такие ядовитые старухи. И вдруг я, всю жизнь жутко стеснявшаяся чужих людей, боявшаяся всего на свете, взорвалась. Проснулся мамин темперамент:
— Не смейте кричать на моих детей, на своих кричите! Они ничего плохого не делают, просто играют, — сама от себя не ожидала!
Бабки так и замерли с открытыми ртами. А как удивились мои мальчики, они ведь тоже не ожидали! Миша, помню, посмотрел с ТАКИМ удивлением. А Саша произнес с восторгом:
— Ну ничего себе, как ты им ответила!
В последнее время, выходя на сцену, стала ловить себя на ощущении, что порой мой голос звучит абсолютно как мамин — ее тембр, интонации. Прямо наваждение какое-то! Поделилась мыслями с Дашей Юрской. Наши мамы, Маргарита Терехова и Наталья Тенякова, когда-то вместе играли в Театре Моссовета, а мы с Дашей встретились в спектакле «Удачный шанс». Даша сказала, что испытывает похожие чувства. Но никакой мистики тут нет, мы ведь росли за кулисами, видели, слышали, впитывали, память сохранила детские впечатления. Ну а позже наложилось на генетику. Родство не утаишь, а в наших случаях им можно только гордиться. Я горжусь. И бесконечно люблю свою мамочку — Маргариту Борисовну Терехову.
Благодарим группу AccorHotels и Гостиничный комплекс Novotel Adagio Ibis Москва Киевскаяза помощь в организации съемки.
Подпишись на наш канал в Telegram