Прошлое мы не обсуждаем. А зачем? Это перевернутая страница. Надо жить настоящим и быть благодарным судьбе за все ее подарки...
— Не возражаете, если начнем с Лены? Трудно быть женой артиста?
Елена: Для меня Ваня прежде всего любимый человек. И надеюсь, отец моих будущих детей. К тому, что он артист, отношусь спокойно: это просто работа. Ваня меня всюду берет с собой — на премьеры, съемки... В театре пересмотрела все спектакли с его участием, причем не по одному разу. На поклонах муж обязательно подходит к краю сцены и находит меня глазами в зале.
Когда Ваня играет, внутри все переворачивается, переживаю за него. Недавно репетировал танцевальный номер для спектакля. Он очень пластичный, здорово двигается на сцене, однако старая травма спины дает о себе знать. Я видела, как тяжело ему тренироваться, как больно. Но он молодец, справился!
Иван: Лена — абсолютно «моя женщина». Кажется хрупкой, но характер у нее сильный и прямой. Человек без второго дна, не будет ходить вокруг да около. Мы встречались примерно полгода, она иногда оставалась у меня ночевать. И однажды Лена поставила перед выбором: «Устала находиться в разъездах между домами, думать, какие вещи захватить, чтобы завтра надеть на работу. Решай — либо мы расстаемся, либо будем жить вместе». Конечно вместе! Ну а через некоторое время встречала меня с репетиции, я сел к ней в машину и сказал: «Так, в субботу идем в ЗАГС подавать заявление». В августе прошлого года мы стали мужем и женой.
— Вы человек решительный. Так же решительно три года назад вдруг бросили Москву, «Современник», в котором вполне успешно складывалась карьера, и пропали из поля зрения...
Иван: Знаете, я лишь со временем по-настоящему полюбил дело, которым занимаюсь, и понял, что сцена лучшее лекарство от всего. Выходишь — перед тобой восемьсот человек, это какое-то шаманство: ты раскачиваешь зал, он в твой монолог включается и качается вместе с тобой...
В профессию пришел, можно сказать, случайно, по накатанной, потому что мама — актриса. Ольга Михайловна выросла в семье педагогов и сама окончила педагогический. Училась в Барнауле. Там же в стройотряде познакомилась с будущим мужем — Сергеем Алексеевичем. Поженились, родилась моя старшая сестра Алена, затем я.
Но как-то летом мама отправилась за покупками за двести километров от Барнаула в Новосибирск: этот город крупнее и в нем было проще что-либо достать. Проходя мимо толпы молодежи, поинтересовалась, зачем собрались. Оказалось, в театральном училище начались вступительные экзамены, конкурс огромный. Кто-то посмеялся: «Ну и ты заходи». Мама зашла. Просто было интересно, что из этого выйдет... Почитала стихи перед приемной комиссией, что-то спела — и вдруг совершенно неожиданно ее приняли.
Вернувшись домой, она сообщила отцу, что мы всей семьей переезжаем в Новосибирск. Бросить налаженную в общем-то жизнь, отправиться в никуда ради какого-то театрального училища — вот это поворот! Но чего не сделаешь ради любимой женщины! Папа начал паковать вещи. Он очень спокойный, хороший — мой отец. «Советский человек» — это о нем.
Через четыре года, когда мама окончила театральное и получила распределение в Оренбург, он так же отправился с ней. Ну и мы с сестренкой, конечно. Только обжились, мама решает поменять театр — и семья снова вернулась в Новосибирск. Она поступила в «Глобус», работала там многие годы. Сейчас заслуженная артистка России.
В «Глобусе» в возрасте десяти лет я впервые вышел на сцену. В школе учился так себе, не хватало усидчивости. Я веселый, компанейский, из-за чего влипал в разные истории. Энергия била через край, нужно было куда-то ее девать, и я сам записался в секцию греко-римской борьбы.
Допускаю, что мог связать судьбу с профессиональным спортом, но в четырнадцать лет получил травму: на очередных соревнованиях меня ошибочно поставили в другую весовую категорию. Я весил меньше, чем соперник, — это недопустимое нарушение. Заметив разницу в габаритах, хотел отказаться от спарринга, но тренер настоял: «Будь мужиком!» Я себе повторил: «Будь мужиком!» — и вышел на ковер. Начали бороться. Во время броска противник упал на меня всем весом. Последнее, что помню, — жуткий хруст. От боли потерял сознание.
Дальше — скорая, компрессионный перелом пятого и шестого позвонков шейного отдела, долгая-долгая больница и высокий риск, как говорили врачи, навсегда остаться инвалидом. Почти месяц был на вытяжке. Заново учился ходить, год провел в корсете. Очень благодарен докторам и до сих пор сохранил к ним трепетное отношение.
Со спортом пришлось завязать. Подростковый возраст пришелся на середину девяностых, все выделывались, показывали, кто круче. Как папуасы. Смешное по-своему время. Да вот только недавно смотрел домашнюю видеозапись с молодежной вечеринки в Новосибирске и с ужасом обнаружил, что из восьми человек, участвующих в конкурсе на сцене, шестеро мертвы, погибли — кто в аварии, кто по бандитке зарезан. Все мои хорошие товарищи.
Я тогда уже учился в Новосибирском театральном училище на курсе Сергея Николаевича Афанасьева. Приняли без особых проблем — в общем, благодаря маме.
— Взыграли гены?
— Честно говоря, поступал туда от банального нежелания продолжать учиться в школе, но всерьез себя артистом не видел, поскольку прекрасно знал оборотную сторону этой профессии. Зарплаты даже у многих заслуженных и народных мизерные.
Если совсем откровенно, то решение на третьем курсе все бросить и уехать в Москву было продиктовано не стремлением покорять столичную сцену, а желанием покинуть отчий дом. Взрослым себя чувствовал!
В Москве, к сожалению, не везло: срезался во всех театральных институтах. Кто-то посоветовал Петербург. И я отправился в Северную столицу. Там судьба мне благоволила, поступил в Академию театрального искусства (бывший ЛГИТМиК).
Учиться оказалось сложно. То, что гоняли с утра до вечера, — не страшно. Педагоги очень профессионально давали понять, что мы все — сплошное «г». Каждый год к ним приходили первокурсники с горящими глазами и гордой осанкой. На втором курсе я видел тех же ребят перепуганными, с опущенными головами, а в итоге процентов восемьдесят выпускников после академии не желают даже слышать о театре. Хотя, наверное, многие возразят: мол, так и нужно, в актерской профессии выживают только самые стойкие...
— Что за «судьбоносная» драка произошла у вас на третьем курсе?
— Все банально: вышел вечером из общежития и нарвался на местных гопников, их — трое, я — один. Проснулся утром с разбитым лицом. Отправился в таком виде в магазин. Вдруг рядом остановилась машина, выскочила женщина и начала снимать меня на камеру, громко восхищаясь синяками и параллельно рассказывая про немецкого режиссера: «Нико фон Глазов приступает к съемкам картины в Петербурге...» Никак не могли найти исполнителя роли Карла Рипке. Это нервный, рефлексирующий герой, в Германии почему-то такого не обнаружили. А тут я в прекрасных синяках!
Утвердили. Так впервые снялся в кино, фильм «Пираты Эдельвейса» показали на Московском и Берлинском фестивалях. Потом были «Курсанты». Работа Андрея Кавуна мне особенно дорога, очень люблю эту картину, как и время, о котором она повествует. Литературная основа — автобиографическая книга «Вспоминай — не вспоминай» Петра Ефимовича Тодоровского. Продюсером стал его сын Валерий.
Ну а дальше начинается самое интересное: звонит ассистент Серебренникова. Кирилл Семенович приступал к постановке «Антоний&Клеопатра. Версия» в «Современнике» и предлагал попробоваться на роль Октавия Цезаря. Я — в «Современнике», представляете? И вот сижу в кабинете Галины Борисовны, да не просто сижу, а слышу, что Волчек совершенно не хочет брать меня в спектакль. Но Кирилл Семенович ее все же уговорил. Я не мог поверить своему счастью.
— Надежды Серебренникова оправдали?
— Поначалу страшно сомневался, казалось, роль не получается. Даже думал отказаться. Напился после очередной репетиции — от собственной неуверенности. На следующую заявился с виноватым видом. Серебренников подошел и спокойно так произнес: «Ваня, но ведь быть еще одним пьющим артистом так скучно». Его слова запомнил на всю жизнь.
Спектакль стал понемногу выравниваться. Премьера прошла с огромным успехом. Стоял на сцене легендарного театра рядом с Сергеем Каюмовичем Шакуровым, Чулпан Хаматовой, другими потрясающими артистами и не верил в реальность происходящего. Чувствовал: в моей жизни происходит что-то очень важное и серьезное. И это «важное и серьезное» — работа в «Современнике» — продолжается уже тринадцать лет. Правда, с некоторым перерывом...
Потом начались репетиции «Горя от ума» с Римасом Туминасом, я играл Чацкого. Работа с этим режиссером — отдельная невероятная история. Чтобы описать ее, в журнале не хватит места, поэтому ограничусь одной емкой фразой: потрясающий опыт и огромная удача для молодого артиста.
— В «Горе от ума» играла Марина Александрова. Как развивались ваши отношения?
— Марина поначалу казалась мне «из другого мира». Уже знаменитость, о ней писали в журналах, снимали передачи. И кто я на фоне Александровой? Начинающий актер. Все о себе понимал, уж поверьте! Но вдруг почувствовал симпатию с ее стороны. Ну и конечно, тут же влюбился. Сделал предложение, услышал «да». Отправились к родителям Марины — просить благословения. Поженились, свадьбу играли в яхт-клубе.
Это был счастливый период. Мы вместе просыпались и ехали на репетиции в театр, вечером после спектакля возвращались домой. Снимались в сериале «Котовский» тоже вместе. Я поступил на Высшие курсы сценаристов и режиссеров, ночами готовился к экзаменам, Марина помогала. Шутила, что «выращивает своего режиссера». В общем, все счастливые семьи счастливы одинаково.
— И все-таки вы расстались...
— Я изменил... Во Львове на съемках. И Марина догадалась. Вечно вы, женщины, обо всем догадываетесь. Она ничего не спрашивала, сам я не признавался — но наши отношения стали другими. Почти год делали вид, будто ничего не произошло, но это разъедало меня изнутри, я был уже не я... Стало ясно: все закончилось между нами, тяжесть повисла. Иногда домой идти не хотелось... В общем, с Мариной мы расстались.
Как всегда, выручала работа. Снимался без разбора. Порой даже не читал сценарий, давая согласие. Попадались и интересные проекты, и совершенно пустые. Так продолжалось год, второй, третий... К тридцати трем оказался на перепутье. Стал скучен сам себе. Какое-то время пытался спасаться алкоголем. В общем, «ушел на вечеринку в 2008-м, а вернулся в 2015-м». Шучу конечно.
— Как реагировали коллеги на ваши эскапады?
— Многие в театре пытались меня вразумить. Сергей Гармаш, например, и объяснял, и наставлял, и ругался. Волчек многое прощала, возила по врачам, носилась как с ребенком. Она и мама — две женщины, которые очень много сделали для меня. Но даже усилия Галины Борисовны казались на тот момент напрасными. Я перестал в принципе получать удовольствие от жизни. Пропала радость. Выходил на сцену и ловил себя на мысли, что не чувствую интереса ни к герою, ни к постановке... Это уже было нечестно по отношению к зрителям.
Порой вел себя непотребно с коллегами и режиссерами, мог нагрубить, сказать: «Вы ничего не понимаете в кино, не умеете снимать...» и все такое. При том, что окружающие-то ко мне относились хорошо, работу предлагали, помогали, а я отталкивал людей своей заносчивостью. И наступил момент, когда оглянулся по сторонам, а рядом — никого...
Работая в «Современнике», снимаясь у замечательных режиссеров, не осознавал, что это все — эксклюзивные и чрезвычайные события. А однажды вдруг понял, что и карьера, и жизнь летят под откос, я все теряю. В общем, нужно было срочно что-то менять.
Пригласили вместе с другими актерами на Театральный фестиваль имени Валерия Золотухина. На мою родину — Алтай. В родных краях провел дней десять — и совершенно не захотелось уезжать. Я принял решение, думаю, на тот момент единственно верное. Вернулся в Москву и пошел к Галине Борисовне. В ее кабинете меня всего колотило. Как сказать, что собираешься уйти из театра, от людей, которые так много для тебя сделали?! Ждал грома и молний. Но Волчек внимательно выслушала, долго смотрела на меня, потом говорит: «Если так решил, пусть так и будет». И отпустила.
— Неужели друзья не советовали одуматься?
— Некоторые знакомые, узнав об увольнении по собственному желанию, называли дураком. Со стороны мой поступок и правда выглядел странным. Служить в одном из лучших театров страны, играть главные роли, сниматься в кино — и вдруг в одночасье все бросить, уехать в Барнаул. Но не жалею, если бы мог повернуть время вспять, поступил бы точно так же.
Уехал. Устроился режиссером в Молодежный театр Алтая имени Валерия Золотухина (я уже окончил режиссерские курсы и даже снял две короткометражки). Жил в небольшой, но комфортабельной по местным меркам комнате в общежитии театра. Получал зарплату в разы меньшую, чем прежде. Но меня все устраивало. Поставил два спектакля — «Обыкновенное чудо» и «Иллюзии». Сам выбирал материал и актеров. Выходные нередко проводил в алтайских горах. Кто знает, что это такое, тот поймет. Так прошло два года.
— Коллеги из «Современника» звонили?
— Нет. Жизнь суматошная, у всех свои проблемы. Сам же понимал, что, возможно, в Москву не вернусь. Каждый год столичные театральные вузы выпускают сотни молодых артистов, мечтающих состояться в профессии. Я уехал — на мое место тут же найдут не один десяток хороших актеров.
Был уверен, что обо мне забыли, и сильно удивился, когда однажды раздался звонок. Взял трубку и услышал голос Ефремова. Михаил Олегович сказал в своем шутливо-прибауточном тоне: «Начинаем репетировать новую пьесу — «Возвращение домой» Гарольда Пинтера, и ты давай-ка возвращайся домой». Вот так.
В Москве первым делом наведался в «Современник». Шел по родным коридорам и понимал, насколько соскучился. Со мной здоровались, в общем хорошие отношения сохранились. Волчек встретила, будто расстались максимум пару недель назад. Посмотрел спектакль, вышли с ней на крылечко, Галина Борисовна закурила. Чистые пруды, начало лета. Я чувствовал, как хорошо мне в «Современнике», это место, которое люблю, и меня тут любят, желают добра.
С благодарностью вспоминаю Барнаул, где снова обрел себя. Оба мои спектакля, поставленные там, по-прежнему в репертуаре. Мне не стыдно за свои работы.
— Перемены произошли и в вашей личной жизни. Лена, вы ведь в банке работаете? Как познакомились-то с артистом?
Елена: Я заместитель руководителя отдела международных расчетов и обычно редко появляюсь в клиентском зале. Но в тот летний день было особенно много посетителей и я вышла помочь. У одного из банкоматов заметила симпатичного молодого человека (это и был Ваня), который ругал безответную машину — застряла карта. Я решила его проблему, но честно признаюсь: не догадалась, что передо мной известный актер. Посетителей много, про это просто не думаешь. К тому же наш офис обслуживает премиум-клиентов, так что знаменитостями не удивишь.
Ваня попросил номер моего телефона. Немного смутившись, я продиктовала. Вскоре он позвонил и пригласил на рыбалку в подмосковное Раменское. Конечно, странное для первого свидания предложение. Сама не знаю почему, но я сразу согласилась, хотя вечером должна была ехать на день рождения подруги.
В Раменском мне понравилось. Я попала на закрытое мероприятие для актеров и музыкантов. Они рыбачили, взвешивали улов, чтобы выяснить, кто больше поймал, без конца смеялись, шутили. Ваня познакомил меня с Даниилом Спиваковским, Маратом Башаровым, Дмитрием Марьяновым...
На чествование победителей я не осталась, опаздывала к подруге. Но вместо дня рождения попала в аварию. Была растеряна, долго ждала ГИБДД. Через пару часов мимо проезжал Ваня. Звонит:
— Лена, это твоя машина с разбитыми фарами на обочине стоит?
— Нет, я уже к Москве подъезжаю, — не хотелось его нагружать своими проблемами.
— Это точно твоя машина! Я уже мимо проскочил, сейчас буду, только развернусь.
На день рождения подруги я безнадежно опоздала, ДПС все не было, и Ваня предложил погулять в парке, который находился рядом. Было тепло, били фонтаны, цветы к вечеру так чудно пахли... Новый знакомый нравился мне все больше! Сотрудники ДПС появились, когда уже стемнело, и в Москву мы вернулись практически ночью.
Стали общаться, и через месяц Ваня пригласил меня отдохнуть во Вьетнаме. Незабываемое путешествие! Дальше состоялось знакомство с родителями Ивана и сестрой Аленой. Ольга Михайловна очень яркая, интересная, обаятельная женщина, к тому же талантливый рассказчик — заслушаешься! Мы тесно общаемся, вот недавно заезжали, пересматривали альбомы с семейными фотографиями. А папа Вани часто навещает нас. Сергей Алексеевич — невероятно добрый, искренний человек.
— Писали, будто у Ивана совсем молоденькая жена.
Елена: Спасибо за комплимент, конечно. Но я в общем уже взрослый состоявшийся человек. Родилась в Казани. Мама экономист, папа был инженером, имел несколько патентов на изобретения медицинских инструментов. К сожалению, он рано умер. Мама больше замуж не выходила.
В тринадцать лет я попала в школу моделей, а в семнадцать меня пригласили в труппу Театра моды в Казани, где я получила свою первую зарплату. Ездила несколько раз в Москву — работала на крупнейших модных показах. Но и мода, и театр были только хобби, никогда всерьез не думала связать с ними свою жизнь. Окончила банковскую школу, поступила в университет на вечернее отделение экономического факультета и устроилась в банк — надо было помогать маме.
Около трех лет назад мама тяжело заболела. Я перевезла ее в Москву, положила в лучшую клинику, и к счастью, все обошлось. Теперь мама здесь, я купила ей квартиру. Мы с мужем часто ее навещаем, иногда Ваня заезжает и один, по собственной инициативе. Мама потом звонит и рассказывает, насколько зять заботливый и внимательный. Сейчас мы живем в Санкт-Петербурге, у мужа там съемки.
— Иван, пауза, насколько я понимаю, не сильно отразилась на вашей востребованности в кино. Снова активно снимаетесь?
— Из последних работ — «Шпион №1» режиссера Михаила Баркана. Это история про девяностые, времена шальные, яркие. Роль «на вырост» для меня. Я много за свою жизнь переиграл разных «юношей бледных со взором горящим». В какой-то момент от них стало капитально скучно. И вот после паузы, спасибо, судьба дает новые, более интересные работы.
Мне уже тридцать семь, начинают приходить герои, с которыми совпадаем по возрасту и энергетике. Почти закончили «Стикер» — это про любовь-любовь. Съемки дорогие-богатые, крутые объекты — аж до Сейшел долетали. В этом году должна состояться премьера.
Сейчас более тщательно отношусь к выбору материала. Но актеру необходим режиссер. На моем пути встречались и встречаются замечательные профессионалы — они доверяли мне и я справлялся как умел. Но «своего режиссера» в кино, каким был Андрей Тарковский для Александра Кайдановского — вот так нескромно... — кажется, пока не встретил. Но надеюсь на это.
Елена: А я, когда переберемся опять в Москву, надеюсь вернуться в банк. Ваня, правда, уговаривает оставить работу и заниматься домом. Пока сопротивляюсь, привыкла со студенческих лет обеспечивать себя и маму. Да и вообще считаю, что женщина должна работать. Это и на семье отражается только положительно — когда «слабый пол» занят чем-то помимо быта. Хотя мне очень нравится о муже заботиться, он утверждает, что я неплохо готовлю. Особенно пельмени и манты, которые леплю сама, — обожает их, сибиряк же!
— У каждого из вас была до судьбоносной встречи своя жизнь. К прошлому ревности нет?
Иван: Позвольте, я отвечу. Прошлое мы не обсуждаем. А зачем? Это перевернутая страница. Уже понял, что надо жить настоящим и быть благодарным судьбе за все ее подарки...
— Ну а когда ждать пополнения в вашей молодой семье?
Иван: Затягивать точно не будем. Это очень важно для нас: чтобы в доме звучал детский смех.
Благодарим Rossi Boutique Hotel and SPA, Санкт-Петербург,за помощь в организации съемки.
Подпишись на наш канал в Telegram