Деревенский подросток мечтал об адвокатской стезе и после восьмого класса отправился покорять Москву. Столица приняла его не сразу, но Арман все-таки получил диплом юриста и... неожиданно понял: правосудие — не его стезя. Тогда он решительно изменил судьбу и стал одним из самых влиятельных людей в шоу-бизнесе.
— Через пару лет после того как я пришел на «МУЗ-ТВ», коллеги стали называть его «канал-невидимка» — вещание перешло на новую частоту и его не было видно. Как раз в это же время у нас появилась премия «Перезагрузка». Буквально за несколько недель до концерта мне сообщили, что подтвержденные артисты массово отказываются. Филипп Киркоров, Валерий Меладзе, Григорий Лепс, Елка, Вера Брежнева, Коля Басков — десяток самых топовых звезд. Гляжу на список «отказников» и понимаю: премия под угрозой срыва. Начинаю всех обзванивать — у каждого веская причина, чтобы не прийти: у одного гастроли, у другого отпуск... Набираю Баскову: «Коля, что происходит?» Тот отвечает, мол, не буду врать, мы все-таки давно дружим. Нам позвонили c одного телеканала и попросили не ходить к тебе на премию, иначе всех уберут из эфиров, а у меня в следующем году большой концерт в Кремле, не могу перечить. Предлагаю поступить так: я не буду анонсировать свое отсутствие на «Перезагрузке» заранее. Просто не приду, и все, но ты можешь использовать мое имя в рекламе.
Я был в шоке еще и от того, что остальные артисты скрыли реальную причину отказа. Ухватившись как утопающий за соломинку и надеясь на авось, звоню Пугачевой. Приглашаю ее. Алла Борисовна отвечает примерно следующее: мол, Арман, прекрасно к тебе отношусь. Но концерт, как мне сказали, рассчитан на четыре часа, я же в состоянии высидеть не больше двух. Уйду, а потом все напишут, что Пугачевой не понравилось. Тебе это нужно? Лучше по телевизору посмотрю... Кладу трубку и понимаю: надежда рухнула, премия накрылась.
Спустя несколько дней около полуночи неожиданно звонит Пугачева.
— Арман, это правда, что артисты тебя бойкотируют?
— Алла Борисовна, откуда вы знаете?
— Почему сразу не сказал об этом?
— Ну как я мог?!
— Даст Бог, буду жива — приду!
В назначенный день на красной дорожке появилась Пугачева под ручку с Александром Буйновым. Мы садимся в первый ряд, она командует: пусть операторы крупным планом показывают меня на экранах в зале. Алла Борисовна и хлопала, и танцевала, и поднималась на сцену, и что-то вручала... Артисты, с которыми у нас были договоренности, естественно, не пришли, но ни один журналист не задал вопроса, почему их нет. Этого просто никто не заметил.
После церемонии зашел в гримерку, обнял Пугачеву:
— Спасибо большое, вы спасли не только меня, вы спасли премию!
— Ну что, отряд не заметил потери бойцов? — хитро улыбнулась Алла Борисовна.
Когда приехал домой, телефон разрывался от звонков «отказников», видевших премию по телевизору. Просили прощения, хвалили, сетовали, мол, как жаль, что не получилось приехать... Знаете, я даже не обижаюсь — понимаю звезд, которые оказались заложниками ситуации. Хотя кроме Пугачевой на первой «Перезагрузке» были и другие артисты, которые отказались меня бойкотировать. Например Валерия с Иосифом Пригожиным. На следующей церемонии уже были все. За год наши цифры выросли, «МУЗ-ТВ» начал набирать обороты.
— Почему так много скандалов, связанных с «Премией «МУЗ-ТВ»?
— Скандалы действительно случаются чуть ли не каждый год. Конфликты были и с Елкой, и с Максимом Фадеевым, и с Сергеем Лазаревым... Да практически со всеми. В каждой номинации пять претендентов, а тарелка одна. Те, кому она не достается, реагируют болезненно, но один переживает молча, а другой в порыве эмоций начинает публично высказываться в мой адрес или адрес канала. Проходит время, страсти утихают, артист звонит с извинениями. Я ему говорю: «Вы меня оскорбляете публично, а прощения просите по телефону». Конечно, неприятно, когда тебя поливают в социальных сетях или прессе, но к этому привыкаешь и стараешься не обращать внимания. Мама моя наставляла: «Если будешь чист душой, то никогда не испачкаешься». Я давно знаю, кто есть кто. Одни коллеги меня уважают, другие недолюбливают — не акцентирую на этом внимание.
Давно научился равнодушно относиться к капризам знаменитостей. Когда-то встретиться с артистами, посидеть в ресторане, съездить на тусовку было для меня большой радостью. Я гордился тем, что близок со звездами. Сейчас подобных чувств не испытываю.
Был момент, когда ушел из шоу-бизнеса, решив заняться политикой. Спустя три дня после того как объявил об этом, в ресторане встретил коллегу, который буквально неделю назад звонил с просьбой поставить свой клип на канал. Увидев его, я привстал, чтобы поздороваться, он же скользнул по мне взглядом и сделал вид, что мы незнакомы. Незабываемый урок. Те, кто вчера клялся в вечной дружбе, сегодня меня не узнавали. Через три года, когда пригласили на «МУЗ-ТВ», не успел еще после переговоров доехать до дома, как объявились сразу несколько продюсеров: «О, дорогой, где ты был все это время? Страшно по тебе соскучились, давай пообедаем!» Меня всегда поражало умение некоторых людей мгновенно переобуваться в зависимости от ситуации. Прекрасно понимаю: завтра уйду с «МУЗ-ТВ» и произойдет то же самое. Но если когда-то переживал по этому поводу, то сейчас нет. Я не строю иллюзий и имею небольшой круг друзей. Основная масса — это люди, с которыми просто пересекаюсь по работе.
— Вы же родились в Оренбургской области, как попали в Москву?
— Я вырос в селе Тамар-Уткуль на границе с Казахстаном. Несмотря на то что был круглым отличником, решил уйти из школы после восьмого класса. Не видел смысла проводить еще два года в деревне, мечтал стать адвокатом. Старший брат Исмагул подбил отправиться в Москву, подыскать профильное учебное заведение. С вокзала мы поехали в городской департамент образования. Там сразу разочаровали — с иногородней пропиской есть возможность поступить только в строительное ПТУ. О техникуме, тем более юридическом, о котором мечтал, можно забыть.
Несмотря на все трудности, Москва пленила. Представляете, мне исполнилось всего четырнадцать, когда очутился в столице, до этого из своего оренбургского села ни разу не выезжал. Попав сюда впервые, влюбился в этот город, его темп, атмосферу, так что обратной дороги не было. Брат сказал: «У тебя есть два пути либо поступаешь здесь в ПТУ, либо возвращаешься в деревню и продолжаешь крутить хвосты коровам». В итоге я отнес документы в ПТУ № 187, выбрав профессию столяра-плотника, окончил его с отличием. Но и потом не мог поступить на юрфак, высшее образование имел право получать только профильное. Продолжил обучение в МИСИ — инженерно-строительном институте.
В семнадцать лет я впервые влюбился — да так, что поехал домой сообщить родным о скорой свадьбе. Мама, понятное дело, в слезы: «Какая женитьба?! Сперва на ноги встать нужно!» Вернулся и сказал невесте: «Хотя семья против, отступать не намерен. Готов вести тебя в ЗАГС». Но девушка заявила, что не хочет быть нежеланной снохой. Помню, еду в троллейбусе и думаю: дома жениться не разрешили, любимая отказалась. Все! Жизнь кончена. Тут в окне замечаю здание военкомата с плакатом о призыве.
Как во сне выскакиваю из троллейбуса, становлюсь в очередь. В кабинете показываю документы со словами:
— Возьмите меня в армию!
Комиссия в шоке:
— Вы студент, у вас отсрочка. С головой все нормально? Справка от психиатра есть?
Выхожу расстроенный, ребята из очереди интересуются: «Не получилось отмазаться? Купи две бутылки коньяка и отнеси военкому». Так я и сделал.
Военком посмотрел пристально:
— Когда идти хочешь?
— Мне все равно.
Так я попал в армию, это был 1989 год. Служил на Украине, потом в Венгрии и Баку — в самый разгар конфликта между Арменией и Азербайджаном.
В 1991-м вернулся из армии и понял: помимо учебы нужно еще зарабатывать деньги. В институте перевелся на вечернее отделение и устроился в ПТУ мастером производственного обучения с неплохим по тем временам окладом — рублей семьдесят, плюс выделили комнату в общежитии. Первую зарплату отправил маме, у нас так принято в семье.
А вскоре воплотил в жизнь детскую мечту — поступил на вечернее отделение юридического факультета МГУ. На четвертом курсе отправился на практику в 102-е отделение милиции.
Однажды приехали с коллегами в морг. Ребята со знанием дела говорят:
— Вон труп, сними отпечатки пальцев.
Подхожу, смотрю на тело и говорю:
— Как? У него руки в кулаки сжаты.
— Ну выпрями!
Я, конечно, работу сделал, выхожу весь бледный и слышу: «А теперь поехали обедать». Обедать?! Да я три дня не спал потом!
Пока стажировался, прошел все этапы непростой милицейской работы. Часто бывал на квартирных кражах. Представьте, у людей только что квартиру обнесли, они вызывают наряд. Смотрят в глазок, а там я – парень восточной наружности. Меня не пускали на порог. Потом, правда, извинялись.
К концу стажировки отчетливо понял: не мое это дело, не смогу в милиции работать.
Посадили как-то первичный допрос вести. Заводят парня, которого приняли с наркотиками в кармане. Я вежливо с ним беседую, записываю показания. Тот, очевидно поняв, что перед ним практикант, развалился на стуле, закурил, ногу на ногу закинул и говорит:
— Брат, может, отпустишь? Ребенок без меня уснуть не может.
Спрашиваю:
— Наркотики у вас откуда?
— Не знаю. Подкинули!
В этот момент открывается дверь, залетает мой старший товарищ, командует конвою увести задержанного, а со мной затевает воспитательную беседу, как вести допрос.
Урок я усвоил. Галстук снял, волосы взъерошил... Заводят следующих подозреваемых — двух цыганок. «Ой, — запричитали они, — такой же черненький, как мы! Сынок, отпусти». И начинают мне руки целовать, на колени падать, за ноги хватать. Я в ужасе бегаю от теток по кабинету, даже на стол запрыгнул. Представление продолжалось, пока в кабинет с хохотом не ввалились коллеги и не угомонили женщин.
— Почему же вы так упорно с детства мечтали именно о юриспруденции?
— Брат был адвокатом, я думал — это самая романтическая профессия, нравилось, что он защищает людей. Но Исмагул предупреждал: «Арман, учти, защищать придется не только невиновных. Это работа. Тебя назначили адвокатом, и ты в любом случае должен выполнять ее, нравится тебе клиент или нет, правым ты считаешь его в душе или виноватым». В теории все выглядело не так драматично, а столкнувшись с реальностью, я понял: моя карьера на ниве юриспруденции закончится, как только получу диплом. Тем не менее ни о чем не жалею и детям своим говорю: «Если что-то хочешь сделать, нужно обязательно попробовать, потом решишь — твое это или нет. В противном случае всю жизнь будешь жалеть, что не осуществил мечту».
— Парадокс: отказавшись от мечты детства, вы попали в индустрию, о которой совсем не думали и, подозреваю, вообще имели весьма смутное представление...
— Конечно не думал! Если бы в детстве мне кто-то сказал, что в своем доме буду принимать знаменитых артистов и даже смогу назвать Аллу Пугачеву другом, не поверил бы. Как об этом может мечтать мальчик из далекого села? Генеральный продюсер, менеджер — таких слов просто не существовало! На первый концерт я попал... ну, не обманом, назвал бы это предприимчивостью. Вернувшись из армии, накануне Нового года узнал, что телевидение снимает концерты проекта Аллы Пугачевой «Рождественские встречи». Достать билеты было невозможно, и мы с друзьями отправились к «Олимпийскому», чтобы хоть одним глазком увидеть эстрадных звезд. У дверей стояла огромная толпа, но нам удалось протиснуться практически к служебному входу. Вдруг кто-то из друзей указывает на приближающихся четырех молодых ребят: «Арман, смотри, на тебя похожи. Земляки, наверное?» Я пожал плечами, мол, не знаю, но сориентировался, скинул куртку и пристроился к «землякам». Понятия не имел, кто такие, но толпа их приветствовала бурными аплодисментами. На вопросы охраны отвечал, что с артистами. Сомнений не возникло — внешне-то похожи.
В тот день за кулисами я впервые увидел звезд живьем: Пугачеву, Киркорова, Кристину Орбакайте... А попав в зрительный зал, наконец узнал название группы, благодаря которой очутился на концерте. Алла Борисовна объявила: «Встречайте, впервые на «Рождественских встречах» «А-Студио» — талантливые ребята из Казахстана». Услышав, как они поют, тут же стал их поклонником. Десять дней, пока шла запись «Рождественских встреч», я проделывал один и тот же трюк. Охрана меня уже знала.
В последний день купил пластинку «А-Студио», чтобы взять автографы. Страшно нервничал, боялся подойти. В итоге подписались все, кроме солиста Батырхана Шукенова. Когда ребята уже садились в автобус, я набрался смелости и прокричал сквозь толпу фанаток:
— Батырхан, подпишите пластинку. Если не принесу ваш автограф своей девушке, она не выйдет за меня замуж!
Он остановился и сказал:
— Подойди, мальчик, — улыбнулся, погладил по голове и дал автограф. Вот с этой пластинки и «Рождественских встреч» Пугачевой началась моя деятельность в музыкальной индустрии.
Спустя пару лет преподавания в ПТУ друг переманил меня в компанию по продаже аудио- и бытовой техники. Я работал менеджером, обзванивал крупные магазины и предлагал товар под реализацию. Поскольку был молодым и шустрым, работа кипела, стал прилично зарабатывать. Как-то шеф сообщил, что есть клиент — банк из Казахстана, который хочет разрекламировать себя на фестивале «Голос Азии». Меня как самого юного и общительного отправили в командировку в Алма-Ату. Там обсудили идею: привозим популярную группу (решили, что это будет «Арамис»), оплачиваем гонорар и текущие расходы. После того как артисты выступят, объявим, что спонсором является банк.
Вернулся и доложил о результатах шефу. Тот похвалил: «Отлично! Иди договаривайся с «Арамисом». Стою и не понимаю, как это сделать. В общем, в течение месяца я ходил на все концерты группы. В зале их вижу, а поговорить не получается. На очередном выступлении на «Звуковой дорожке» в «Лужниках» смекнул: ловить ребят надо у служебного входа. Выпросил у какого-то журналиста аккредитацию и просочился за кулисы. Там и познакомился с артистами, договорился о выступлении и сумме гонорара. Затем на неделю отправился с ними в Казахстан на фестиваль «Голос Азии».
Здесь же произошла вторая встреча с «земляками», которые помогли мне пробраться на «Рождественские встречи». Напомнил им про первое знакомство, и мы быстро сдружились. Перед отъездом в разговоре с гитаристом «А-Студио» Багланом Садвакасовым обмолвился, что «Арамис» просит стать их менеджером, там обещают хорошую зарплату. На самом деле благодаря тому что я был шустрым и легко завязывал отношения, предложений было несколько. Бага советовал не торопиться, объяснив, что менеджеры зарабатывают на процентах с концертов и они гораздо выше предложенной мне зарплаты. Потом сказал: «Есть у меня на примете парень, очень талантливый певец — Мурат Насыров. Года полтора назад победил на Ялтинском конкурсе. Хочешь, познакомлю?»
— Не возникло желания остаться на исторической родине?
— Впервые я попал в Казахстан в семнадцать лет, студентом-первокурсником. Билет купил на деньги, которые скопил, работая дворником и разгружая вагоны. В Алма-Ате случился шок: такого количества казахов я никогда не видел! До этого встречал земляков только в своей деревне и не догадывался, что в мире есть островок, где живут тысячи единоверцев. Подходил к людям и спрашивал: «А вы казахи?» На меня смотрели как на инопланетянина. Но желания остаться в Казахстане не было. Я очень люблю Россию — здесь родился, вырос, здесь могила отца и живет мама. При этом в моем сердце хватает любви к обеим странам.
— Правда, что жену вам выбрали родные?
— Да, супругу мне нашла мама. Это обычай, который в моей семье уважают, да, собственно, и на Руси когда-то о браках договаривались родственники. До свадьбы с Мавжудой мы виделись всего дважды: в день знакомства и когда невеста приезжала в Москву выбирать платье. Третья встреча произошла уже на свадьбе — у нас их, кстати, было три: в Ташкенте, откуда родом жена, в Москве и Оренбурге. Мавжуда, между прочим, оказалась не первой претенденткой. Лет с двадцати пяти каких только невест мне не предлагали! Многие семьи, в которых подрастали дочери, пытались устроить знакомство. Я был этаким дежурным женихом, который живет в Москве, образован и обеспечен. Приглядывался долго и женился после тридцати, выбрав лучшую девушку. Во-первых, она из моего рода — торе, а у нас принято создавать семьи с представителями своего рода. Во-вторых, мы просто друг другу понравились. Не возникни взаимной симпатии, неволить никто никого не стал бы и свадьбы не состоялось бы.
Признаюсь, в первые два года не все шло гладко. В какой-то момент даже были на грани развода. Когда два человека начинают жить вместе, это в принципе непросто, а представьте, что супруги друг друга практически не знают, они абсолютно чужие люди. Напряжение, конечно, чувствовалось. Естественно, без конфликтов не обходилось, хотя в нашем случае такие ситуации и конфликтными-то сложно назвать, Мавжуда чаще молчала. К тому же начало супружества совпало с тяжелым периодом в моей жизни: потеря брата, неудачная политическая карьера, проигрыш на выборах... Но в трудную минуту жена меня очень поддержала. Съев вместе пуд соли, мы лучше узнали друг друга, стали ближе. А потом Бог подарил нам первенца. Сейчас у нас пятеро детей: Ясин, Аят, Даниял-Диас, дочь Айя и младший Давуд. Старшие занимаются теннисом, водным поло, музыкой, играют в шахматы, изучают языки — английский, испанский и арабский. Дочь еще маленькая, у нее пока только плавание и английский.
— Как дети относятся к папиной популярности?
— С одной стороны, гордятся, с другой — она их смущает. Например когда приезжаю в школу и меня узнают, сыновья стесняются. Слава и шоу-бизнес их мало интересуют. У них нет аккаунтов в соцсетях, по крайней мере, мне об этом неизвестно. Естественно, дети знают наших музыкантов, со многими знакомы, но сегодня молодежь их возраста слушает другую музыку.
— Строгий ли вы отец?
— Наверное... Могу повысить голос, но обычно достаточно взгляда. Впрочем, если сравнивать меня с женой, мама у нас гораздо строже папы. Но иначе нельзя, ведь на Мавжуде все держится. Не зря говорят: воспитание детей — самая сложная работа, ни зарплаты, ни отпуска, ни выходных... Кстати, поначалу у нас часто возникали споры из-за того, что супруга отказывалась посещать со мной светские мероприятия. А сейчас и сам охотнее проведу время с семьей, а не на красной дорожке.
— Как проходило «вливание» в шоу-бизнес?
— После того как на фестивале завязалась дружба с Багланом, мы часто созванивались. Мне тогда казалось, что артисты — практически небожители, был уверен, что каждого охраняют как президента. Во время первой встречи в Москве я наивно спросил:
— Бага, а где твоя охрана?
Тот не моргнув глазом отвечает:
— У меня же есть личные дела. Вот я их и отпустил.
Помню, пригласил меня в гости. Я был поражен. Мне после своего обшарпанного общежития четырехкомнатная квартира с огромной библиотекой, коврами, хрустальными люстрами и картинами показалась дворцом. Озираюсь по сторонам с открытым ртом и думаю: «Вот наши звезды живут! Ребята же только недавно в Москву приехали, а тут такое великолепие».
Бага водит меня по квартире:
— Вот гостиная, это столовая, это спальня, это вторая спальня для гостей...
— А где охрана? – интересуюсь опять.
— Так поздно уже. Я всех отпустил домой.
Вечером поехали в клуб, садимся за столик, Бага спрашивает:
— Слушай, Арман, ты про охрану все время спрашиваешь всерьез?
— Да, а что?
— Какая охрана, мы пять минут назад в Москву приехали!
— А как же квартира?
— Она не моя. Друг-бизнесмен уехал за границу, а я за ней присматриваю.
Поняв, что меня развели, я был счастлив. Кинулся его обнимать:
— Ну слава богу! Я же думал, к вам на сивой кобыле не подъехать! А ты такой же, как и я, — ничего за душой, кроме гитары!
Не знаю, по какой причине, но ребята из «А-Студио» сразу меня приняли в свою компанию. Для придания себе солидности я сообщил, что оканчиваю юрфак, очень хочу стать адвокатом. Они начали со мной советоваться. Бага собирался открыть в Алма-Ате ночной клуб и назвать его «Битлз», интересовался, можно ли использовать название. Я предположил, что проблем возникнуть не должно, марку же никто не регистрировал, но пообещал проконсультироваться с коллегами.
Подозреваю, что Баглан уже тогда не видел во мне юриста. Он удивлялся: «Зачем тебе все это нужно? Какой-то уголовный розыск... У тебя прекрасно получается быть менеджером, директором, продюсером. Ты с любым человеком можешь найти общий язык, вот и ступай по этому пути». И в общем-то он был прав... На фестивале в Алма-Ате я познакомился с артистами и организаторами концертов, каждую неделю возил на гастроли в Казахстан звезд. Вылетал в четверг, в пятницу и субботу музыканты отыгрывали концерты, в воскресенье возвращался в Москву. Через полгода объездил полстраны, уже знал всю музыкальную индустрию и топовых артистов.
Наверное, это судьба. От того, что предначертано свыше, никуда не уйдешь, как бы мы ни пытались, но для успеха необходимо прилагать усилия. Мне тоже все непросто досталось. Буквально сегодня завтракали с детьми, старшему уже пятнадцать. «Понимаешь, — говорю, — что в твоем возрасте я жил один в Москве, в общежитии. Нас били, отбирали деньги, и защитить было некому. Но при этом я учился. Кто-то из ровесников пил пиво, гулял, а я ходил по музеям, занимался боксом и старался лишний раз не беспокоить маму, чтобы не расстраивать. Вы живете в комфорте, с родителями, и ваша единственная забота — учиться».
Помню, гостил на каникулах у мамы, и когда приходило время возвращаться, плакали оба. Я садился в плацкартный вагон и рыдал всю дорогу. А сейчас говорю: «Мама, если бы вы меня не отпустили тогда, не знаю, что бы из меня получилось. Разве смог бы я сделать успешную карьеру?» У каждого есть выбор: остаться в теплом доме или уехать, пить, гулять или учиться. Образованный человек всегда интересен, и от денег это не зависит. На мероприятиях я часто встречаюсь с богатыми людьми, и после пяти минут беседы мне уже не о чем с ними разговаривать. Раньше, когда готовился к встрече, хотелось понравиться человеку. Я красиво одевался, прихорашивался. А сейчас прежде думаю, понравится ли мне собеседник. Не хочу тратить время на пустые разговоры, обсуждение людей и сплетни — в нашем цехе мужчины этим часто грешат.
— Насыров стал первым артистом, с которым вы начали работать в качестве продюсера?
— Да. После фестиваля мы с Багланом договорились встретиться в клубе, где выступал Мурат. Я, естественно, подготовился: одолжил у родственника малиновый пиджак с золотыми пуговицами, чтобы произвести впечатление. С серьезным лицом спросил Насырова, есть ли у него свои песни. Оказалось, только каверы, но сам пишет стихи и музыку. На следующий день приехали к нему домой, Мурат сел за рояль... К тому времени у меня уже имелись деньги от гастролей, и я снял студию, где мы записали первые песни. Сняли на видео, записи я развез по дорогим столичным клубам. В итоге из семи дней в неделю все семь у него были выступления, которые начинались в семь вечера и заканчивались в три часа ночи. Мы получали по пятьсот долларов с каждого клуба, это были приличные деньги. Часть отдавали музыкантам, часть откладывали на запись альбома, остальное делили пополам. Мурат смог купить машину, они с женой Наташей сняли приличную квартиру в центре. Я тоже — правда однокомнатную и в Кузьминках, далеко от метро, но после общежития она казалась раем.
Насыров был потрясающим мелодистом, поэтом и вокалистом, но как любой талантливый человек, в отношениях крайне непростым. Сколько мы работали, столько у нас возникали конфликты. Приносит он песню, я ее слушаю и честно говорю: «Мне не нравится». У Мурата начинается депрессия, пару недель он со мной не разговаривает. Потом обязательно заявит: «Как ты мог такое сказать? Я окончил Гнесинку, а ты кто? Юрист мне рассказывает, хорошая песня или нет!» Начинаю объяснять, что в данной ситуации я прежде всего потребитель.
При невероятной загруженности Насырова широкая публика впервые о нем узнала, только когда мы заключили контракт со студией «Союз». Записали несколько песен, сняли клип «Кто-то простит, кто-то поймет». Однажды Мурат приезжает ко мне и говорит: «Союз» нашел мне другого продюсера. У него связи, большой опыт и своя компания. Если не соглашусь, альбом выпускать не будут».
Это был удар под дых. Столько лет вместе, а сейчас Мурат говорит, что у него появился шанс реализовать то, к чему мы так долго шли, но без меня! Было очень обидно, однако я согласился. «Союз» выпустил альбом, на котором не стояло моей фамилии. Насыров взлетел, а я продолжил заниматься гастролями других артистов. Параллельно возглавил концертный отдел продюсерского центра «МедиаСтар», на тот момент крупнейшего в России, с плеядой популярных исполнителей: «Восток», «Комбинация», Дима Билан, «Гости из будущего»...
Спустя год Александр Толмацкий — он тоже работал в компании — поинтересовался, что за история произошла с Насыровым, и попросил показать договор, в котором значилось: пятьдесят процентов от всех продаж певца принадлежат мне. Дело в том, что изначально я не стал предъявлять финансовые претензии, боялся навредить Мурату. Понимал: если встану в позу, «Союз» не выпустит альбом. Позже об этом пункте в договоре — при наличии большого количества новых успешных проектов — и не вспоминал. Толмацкий, который в мире шоу-бизнеса имел неоспоримый авторитет, позвонил в «Союз» и потребовал вернуть мою долю. Начался жуткий скандал, подозреваю, фирме легче было закрыть проект Насырова, нежели вернуть деньги. Мурат приехал и спросил: «Ну как же так, Арман?» Решение предложил Толмацкий: «Мы готовы снять претензии, но ты заключаешь контракт с «МедиаСтар». В итоге «Союз» продолжил выпускать его диски, а мы занимались концертной деятельностью. Для Насырова ничего не поменялось, кроме того что он вернулся ко мне.
— Разве уход Мурата вы не восприняли как предательство? Как после этого работать с человеком?
— Не считаю это предательством. Много раз ставил себя на его место и спрашивал, как бы поступил. Честно? Не знаю... Да, мне было больно и неприятно, но Насыров стал звездой. А я всегда знал, что его популярность — в том числе и моя заслуга. Основную работу мы ведь сделали вместе. Возвращение Мурата было скорее принципиальным моментом, большой роли оно не играло, у меня уже был огромный пул артистов, просто прибавился Насыров. Более того, когда я покинул «МедиаСтар», Мурат, как и многие артисты, перешел в мою компанию «Музыкальное единство». Мы работали вместе, пока я не занялся политикой.
— Ваш взлет пришелся на лихие девяностые. Наверняка как организатору гастролей приходилось сталкиваться с «издержками» того времени.
— Даже не представляете, сколько их было. Приезжаешь в город и не знаешь никого, кроме организатора концерта, которого слышал только по телефону. Кто прислал деньги, к тому и поехал. Помню, привез в Якутск группу «Восток». После концерта в гримерку заходят четыре здоровенных амбала:
— Собирайте своих девочек, отвезем их в баню.
Я понимаю: ситуация острая. Артисты в шоке, улететь из города нереально, самолет — только утром. Спрашиваю:
— В какую баню?
— Что, непонятно? В бане собрались уважаемые люди и ждут ваших девочек.
— Хорошо, только можно тебя на секундочку?
Вывожу парня за дверь.
— Слушай, там ведь уважаемые люди? — уточняю.
— Одни из самых серьезных дядечек города. Слова «нет» при общении с ними звучать не должно.
— Понял, только хочу предупредить по-товарищески, чтобы проблем потом не возникло. Девицы же у меня конченые. Их в каждом городе по десять уважаемых людей вызывают. Посмотри на них! Еле ходят, все загримированы, только петь и могут. Там же целый букет болезней. Загляни к ним в сумки — там аптека. Справок, правда, нет... Уверен, что тебе это нужно? Уже были проблемы.
Амбал посовещался с «коллегами» и сказал:
— Даже близко пусть не подходят!
Мы с ребятами смеялись всю дорогу до гостиницы.
Или, помню, в одном городе устроили фан-встречу на площади с группой «Восток». Объявили об этом по радио, но не ожидали такого ажиотажа. Выходим из автобуса, навстречу тысячи людей бегут. Охраны нет, началась страшная давка. Чтобы нас не раздавили, пришлось залезть под автобус и там ждать милицию. Но и охрана не всегда могла справиться с разгоряченной толпой. Я видел, как на стадионном концерте люди начали сносить заграждение, устранив немногочисленную охрану. Ору: «Бросайте микрофоны! Бегом отсюда!» Несемся к зданию, а за нами — ревущая толпа. Захлопнули дверь, через секунду ее вышибают. Поднимаемся на второй этаж, опять дверь вылетает... Мы — на третий... Какой-то безумный спорт. Кто бежит? Зачем? Выбирались через окно, по пожарной лестнице...
Сложно было и с расчетами. Платили же наличными, приносили их в чемодане. Помню, после концерта в Уфе подошли какие-то братки, предупредили, что зайдут попозже потолковать. Понял, что разговор ни к чему хорошему не приведет, усадил артистов в машину и вместе с деньгами отправил в следующий город. Сам остался. Приходят местные авторитеты, спрашивают:
— Где деньги? У нас за работу тридцать процентов положено отдавать.
Спасло имя Кобзона. Я лишь сказал:
— Ребята, мы же не просто так работаем. Давайте сейчас позвоню Иосифу Давыдовичу.
Это всегда помогало — и не потому что Кобзон знал всех авторитетов России, просто певец был огромной величиной не только в музыкальной индустрии. Уважение он вызывал абсолютно у всех. Бандиты извинились и сами отвезли меня в тот город, где мы выступали после Уфы.
Кстати, тогда я не был знаком с Кобзоном близко. Подружились мы позже. Помню, пригласил его на день рождения. Предупредил: собираю гостей к 19.00, по опыту зная, что обычно все начинают подтягиваться на час позже, а к столу проходят не раньше девяти. Так уж принято в нашем цехе. Без двух минут семь подбегает помощник и сообщает: «Подъехал Кобзон!» В зале — ни одного гостя.
Выхожу встречать, он стоит с красивой подарочной коробкой:
— Арман, поздравляю!
— Иосиф Давыдович, я так рад, что вы приехали! Но так неожиданно, прямо к семи...
— Ну ты же велел к семи!
— А почему вы без супруги?
— Так ты же не уточнил, что нужно с ней.
— Иосиф Давыдович, я когда приглашал, имел это в виду.
— Ну если бы имел в виду, сказал бы приехать с супругой.
Это был урок. Теперь, приглашая гостей, всегда акцентирую на этом внимание.
— Как вы попали на «МУЗ-ТВ»?
— Впервые когда работал в компании «МедиаСтар» — мы обслуживали «МУЗ-ТВ», у них даже штата своего не было. Вещание шло на каком-то канале, часа два в сутки. Мы занимались подбором клипов, приглашали артистов, ведущих. Второй раз — после завершения своей предвыборной истории.
Как уже говорил, в определенный момент бросил шоу-бизнес и пошел в политику — баллотировался в Думу от Оренбургской области. Искренне хотел помогать людям. Да, опыта я не имел, но казалось, смогу сделать что-то полезное для своего региона. Ежедневно проводил по десять встреч с обычными людьми: доярками, трактористами, врачами, учителями. В итоге понял: политика, как и юриспруденция, — не мое, но предвыборная гонка потребовала огромных средств, я влез в долги, их нужно было возвращать. Помогли друзья. Первым откликнулся Бага. Он лежал дома со сломанной ногой, но когда узнал, что мне срочно нужны деньги, схватил костыли и отправился в банк. Потом позвонила Алла Духова — мы знакомы с девяностых, когда она создавала «Тодес», спросила, сколько надо, и дала деньги со словами: «Вернешь, когда сможешь». Я был впечатлен! Друзей много, а вот тех, кто поступком может показать отношение к тебе, единицы.
Завязав с политикой, продолжил работать с артистами. Вновь сел за парту — окончил Академию госслужбы по специальности «Психология управления», защитил кандидатскую. Вскоре получил приглашение от телеканала «МУЗ-ТВ». Сначала на должность менеджера, затем стал управляющим директором канала и параллельно «Премии «МУЗ-ТВ». Через несколько месяцев меня назначили генеральным. Я часто говорю коллегам: у каждого должно быть видение перспективы в компании. Вы можете прийти менеджером и стать генеральным директором, как это случилось со мной. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
— Почему большинство артистов из восьмидесятых и девяностых не смогли удержаться на эстраде? Многие просто спились и погибли в забвении.
— Алкоголь — побочная специфика нашей работы. В каждом городе найдутся люди, которые хотят пригласить артиста в ресторан, накормить, обязательно с ним выпить. Кто-то выдерживает, а кто-то ломается. И сейчас есть звезды, которые пьют сверх меры и употребляют наркотики. Мне их искренне жаль. Недавно общался с одним музыкантом, спросил: «Ну что же ты с собой творишь? Хочешь, помогу — найду и оплачу хорошего врача? Так нельзя, ты все время в неадекватном состоянии». Были случаи, когда я действительно помогал коллегам справляться. Но в такой ситуации рядом всегда должны находиться близкие люди, которые поддержат.
— Вы потеряли троих друзей: сначала Баглана Садвакасова и Мурата Насырова, через несколько лет ушел из жизни Батырхан Шукенов. Как такое пережить?
— Первым погиб Бага. Ехал на машине, разговаривал по телефону и врезался на большой скорости в КамАЗ. В тот день я вылетал из Сочи, возил туда артистов, а Бага только вернулся с гастролей «А-Студио» в Юрмале. Позвонил, едва я сел в самолет. Настроение у друга было приподнятое, он хотел встретиться, поделиться новостями. Я отмахнулся:
— Бага, уже взлетаем. Буду в Москве через два часа, увидимся. Отстань, отключаюсь.
Но он не переставал говорить, последнее, что прокричал:
— Арман, я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!..
Едва самолет приземлился, я включил телефон и увидел огромное количество пропущенных звонков и СМС. Через секунду раздался звонок Байгали: «Арман, мы потеряли Багу... Он разбился на машине, он умер! Мы все на Звенигородском шоссе, это район «Улицы 1905 года», он лежит здесь на асфальте». Я поехал на место аварии, туда же примчался Насыров. С ним случилась настоящая истерика, он так рыдал...
Мурат погиб спустя несколько месяцев, выбросившись из окна. Столько лет прошло, и сейчас я понимаю, что он был не в себе. Насыров никогда не принимал наркотики и в здравом уме не пошел бы на самоубийство, потому что был глубоко верующим человеком. Мне рассказывали, что сразу после трагедии к нему подошла Наташа, он был еще жив. Держала мужа за руку и вдруг увидела, как его глаза проясняются, с них слетела пелена, он осознал, что произошло. И во взгляде была мольба: «Прости меня. Прости, что так произошло».
Знаете, когда мы с женой ждали первенца, Мурат говорил: «Дай Бог, чтобы у тебя родился сын и обязательно как я — тринадцатого декабря. Тогда ты точно будешь знать, что в этот день рождаются хорошие люди». Так и случилось, мой сын родился именно в эту дату.
Наша последняя встреча с Насыровым произошла как раз в день его рождения. Я заехал ненадолго, чтобы поздравить, попросил разрешения произнести первый тост — торопился домой, нужно было готовиться к отъезду, назавтра я собирался в хадж. Мурат пошел меня провожать. А у нас перед тем, как отправиться в хадж, нужно попросить прощения у близких. Я сказал:
— Прошу у тебя прощения, если был в чем-то неправ.
— Если Бог простит, я тоже прощу, — ответил Насыров.
Мы обнялись... Трагедия произошла в день моего возвращения.
А Батырхан Шукенов умер в 2015 году... До этого мы не виделись несколько месяцев, пересеклись совершенно случайно. Я летел готовить «Премию «МУЗ-ТВ» в Астане. Захожу в бизнес-зал, а там один Батыр сидит. Пока летели, вспоминали свои жизненные пути, на прощание обнялись. Через два дня он вернулся в Москву и умер от сердечного приступа.
Господь сделал так, что я успел попрощаться с друзьями. Иногда думаю: почему мы часто не ценим близких, не ценим встреч с ними? Что бы я сказал Мурату, зная, что больше его не увижу?..
Подпишись на наш канал в Telegram