На передаче «Спокойной ночи, малыши!», одним из ведущих которой был Владимир Иванович, выросло несколько поколений зрителей. Впрочем, Ухин вел и правительственные концерты, и «Сельский час», даже «Клуб путешественников» до Юрия Сенкевича. В шестидесятые телепрограмм было мало, дикторов — тоже. Они были кумирами.
— С Володей по улице невозможно было пройти — мгновенно образовывалась толпа, брала в окружение и начиналось: «Ой, Володя! (Или «дядя Володя».) Можно автограф? Вот здесь, здесь распишитесь». Он никому не отказывал. Таксисты предлагали бесплатно подвезти, продавцы на рынке дарили всякую вкуснятину.
Зрительское внимание его совершенно не утомляло, даже нравилось — муж чувствовал себя в своей стихии. Не зря в свое время учился на эстрадном: артист! Улыбался, расписывался, а я стояла в сторонке и мечтала сквозь землю провалиться, поскольку из тех, кто предпочитает оставаться как можно более незаметным. Расстраивалась, что поклонницы Володи смотрят и на меня. Обязательно находилась женщина (встречаются такие бесцеремонные), показывала на меня и осведомлялась во всеуслышание: «Ой, а это дочка ваша? До чего похожа!»
Переживала: «Неужели смотрюсь пигалицей рядом с ним, таким солидным, взрослым?» Муж смеялся: «Видишь? Говорят — похожа». Я, надувшись, молчала. Правда недолго. Разве можно сердиться на него всерьез?
— Между вами разница в двадцать с лишним лет. Как познакомились?
— Знакомство происходило дважды. Первый раз — на «Мосфильме», где я работала секретарем, а затем монтажером. На киностудию попала случайно. Летом, буквально через несколько дней после выпускного, шли с подружкой по Арбату. Подруга собиралась поступать в Щукинское, и мы отправились узнать расписание вступительных экзаменов — «Щука» находится неподалеку от Арбата. Чем буду заниматься сама, понятия не имела. Видим: на Арбате снимают кино. Остановились посмотреть. Заметив наш интерес, оператор говорит: «Девчата, приезжайте на «Мосфильм», устроим вам экскурсию по киностудии. Вот служебный телефон, звоните!»
У подружки в тот день было прослушивание, она не смогла, а я поехала. Кто же откажется попасть туда, где снимают кино? Гуляя по «Мосфильму» и глазея по сторонам, заметила объявление: требуется секретарь. Вот так в семнадцать лет я устроилась на свою первую работу.
В один прекрасный день в приемную, где я сидела за печатной машинкой, заходит известный диктор Ухин в сопровождении режиссеров Валерия Ускова и Владимира Краснопольского, они были давними знакомыми. Володя снимался в фильме «Большое космическое путешествие» Валентина Селиванова, играл небольшую роль диктора, фактически самого себя. Краснопольский представил приятеля:
— Наташа, знакомься, это Владимир Ухин.
Отвечаю:
— Очень приятно.
Я телевизор смотрела, известного диктора, конечно, узнала, но знакомством со знаменитостью меня было трудно удивить. Это в первые недели на «Мосфильме» всему изумлялась. Идешь мимо курилки — а там Высоцкий балагурит, анекдоты рассказывает сотрудницам монтажного цеха. Проходишь дальше — навстречу плывет красавец Олег Видов, незадолго до того вышел на экраны «Всадник без головы». Видов был симпатичным, но очень уж высокомерным, а про Высоцкого на киностудии ходила недобрая слава: любит выпить. Наблюдая известных артистов, понимала: всерьез увлекаться не стоит. Ненадежные!
— Но ведь о дикторе Ухине тоже говорили, что якобы злоупотребляет.
— В ту пору подобных разговоров не ходило, слухи поползли гораздо позже. В каком-то смысле Володя повторил судьбу отца. Иван Иванович в молодости подался из родного Смоленска в столицу, с отличием окончил Тимирязевскую академию. Женился на сестре институтского товарища. Защитил докторскую, стал профессором.
В конце тридцатых на него настрочили донос. Явно постарался кто-то из коллег, завидовавших карьерным достижениям молодого ученого. Разбираться не стали — лишили профессорского звания и сослали в Сибирь. Жена отправилась с ним, Володя родился в Омске и унаследовал лучшие черты внешности и характера родителей: от мамы достались артистизм и волосы — густые, волнистые, от папы — ярко-голубые глаза.
И вот какое удивительное совпадение в судьбах: на Володю ведь тоже написали донос и он, как отец, пострадал лишь потому, что кто-то мечтал оказаться на его месте.
Дело было так. В семидесятые годы советских дикторов стали направлять в зарубежные командировки — вести на телевидении программы на русском языке. Ухина командировали одним из первых — в Японию. Мягкостью, интеллигентностью и добротой советский диктор настолько понравился, что когда вернулся в Москву, из Страны восходящего солнца полетели письма на телевидение с просьбой снова прислать им «Володю-сан». Он улетел еще на год.
В Москве тем временем началась настоящая травля. Посыпались доносы в Гостелерадио: «Как можно отправлять товарища Ухина снова в Японию? Он же запойный алкоголик и опозорит страну!» Писали его же коллеги. Имен не знаю. Мы с Володей в тот период не общались, и об истории с кляузами знаю от его друзей, не связанных с телевидением. Муж вспоминать об этом не любил. Прекрасно его понимаю. Неприятно сознавать, что люди, которые вчера приветливо тебе улыбались, сегодня очерняют... Более того, во время первой командировки Володя ведь ни в чем не провинился, страну не опозорил. Но разбираться не стали и его срочно отозвали в Москву. После него, если не ошибаюсь, в Японию командировали Ангелину Вовк.
Видимо перестраховались: мол, дыма без огня не бывает. Но какой там «дым»? Посмотрите на фото мужа, разве он похож на выпивоху? За всю совместную жизнь, а это почти тридцать лет, ни разу не видела его подшофе. Мог, конечно, по праздникам выпить рюмку-другую, но всегда знал меру. Очень любил чай, причем предпочитал английский, по этой части был гурманом.
Он трудоголиком был, и вот это факт. Даже обычные мужские хобби отсутствовали — охота, рыбалка не интересовали совершенно.
А ведь он далеко не сразу нашел свое призвание. В юности участвовал в школьной самодеятельности, пел в Омском народном хоре. Коллектив был довольно известным в пятидесятые, даже выезжал на гастроли в страны соцлагеря. Однако окончив школу, поступил в сельскохозяйственный. Там преподавал его отец, вернувший к тому времени профессорское звание, но сыну сельское хозяйство оказалось не близко: через два года бросил учебу. Перешел в другой институт, получил в итоге диплом спортивного психолога.
К этому душа тоже не лежала, в двадцать семь лет он отправился в Москву и поступил в училище эстрадного искусства. Кстати, Александра Васильевна предлагала сыну поменять фамилию: мол, артист Ухин звучит некрасиво, бери мою. В девичестве она была Олеандровой. Володя отказался — боялся обидеть отца.
Некоторое время Володя служил в Театре эстрады, читал со сцены юмористические монологи. Как-то увидел объявление о конкурсе дикторов. Отбирали как в космос — самых талантливых и здоровых, потому что телевидение огромная ответственность: смотрела же вся страна, включая членов Политбюро. Жестко контролировалось каждое слово, малейшая оплошность каралась выговором и штрафом. За повторную речевую ошибку просто увольняли. Гигантским нервным напряжением, по словам мужа, были прямые эфиры. Не случайно в тридцать восемь лет Володя перенес инфаркт. Так перепугался за свое здоровье, что сразу бросил курить, а ведь до этого дымил крепко, доходило до пачки в день. Но случилось это задолго до нашей встречи.
Володя работал даже в Новый год. Раньше ведь советский народ с праздником поздравлял не глава государства, а дикторы. Причем в прямом эфире. Так что первые годы совместной жизни ночь с тридцать первого декабря на первое января я проводила в одиночестве. Чокалась бокалом шампанского с телевизором, с экрана которого улыбался муж. Возвращался он часа в три-четыре утра.
Так было до тех пор, пока накануне очередного новогоднего праздника Владимир Иванович не объявил на работе, что теперь он человек женатый, пусть на вахту заступит кто-нибудь другой. Коллеги страшно изумились — привыкли уже на нем кататься.
— Вы не рассказали, почему расстались после первого знакомства и как встретились во второй раз.
— Как уже упомянула, нас познакомили. В Интернете есть фотографии Владимира Ивановича исключительно в зрелом возрасте, таким он, вероятно, остался в памяти многих поклонников: добродушный дядя Володя из «Спокойной ночи, малыши!». Снимков мужа в молодости в Сети лично я не встречала.
Когда мы благодаря Ускову и Краснопольскому познакомились, ему было чуть за сорок. Что называется, мужчина в самом расцвете сил: подтянутая спортивная фигура, широкие плечи, ярко-голубые глаза, густые волосы, непослушный чуб. На Есенина похож, каким я его себе представляла. Володя мне понравился, поэтому когда попросил номер телефона, я дала.
С первой женой он развелся лет за семь или больше до нашей встречи и к новому браку совершенно не стремился. Были редкие звонки и встречи в ресторане. По-моему, мы даже ни разу не целовались, а вскоре звонки и приглашения прекратились: видимо, Володя решил не морочить девочке голову. Я, честно говоря, ничуть не расстроилась, не до того было. Слушала лекции по истории кино при «Мосфильме», стала помощником режиссера монтажа.
Вдруг вспомнилось, как работала на картине «31 июня» режиссера Квинихидзе. Леонид Александрович собрал потрясающую группу. Танцы ставила хореограф Вера Боккадоро, француженка с русскими корнями, она часто приглашала нас всех в гости. Я подружилась с Александром Годуновым и Людмилой Власовой, которые снимались в фильме, их имена гремели на весь Союз. О том, что Саша мечтает эмигрировать, впервые услышала в доме Боккадоро.
Вера умоляла его повременить: «Если уедешь, картину запретят к показу». Он обещал, но все равно уехал, и «31 июня» оказалась на полке. Это известная история...
Помимо работы и личная жизнь моя бурлила: компании, увлечения.
Даже замуж успела сходить. Но оказалось, что мы совершенно друг другу не подходили и через два года развелись.
Повторное же знакомство с Володей произошло на премьере картины «Нежданно-негаданно». Среди гостей я заметила Ухина, подошла поздороваться. С момента первой встречи на киностудии и нескольких свиданий прошло около десяти лет. По-моему, он меня даже не узнал, но смотрел с явным интересом и снова попросил номер телефона.
Начали встречаться, однако теперь это были уже отношения двух взрослых людей — ему за пятьдесят, мне тридцать. Смотрела и понимала: вот с этим человеком можно строить семью. Даже мелькала мысль: «От него бы родила». Прежде ни один мужчина такого желания не вызывал. Интуитивно понимала: Володя будет хорошим отцом.
Мы встречались, наверное, меньше месяца — и Володя как само собой разумеющееся вручил мне ключи от своей холостяцкой квартиры. Видимо решил: я ему подхожу. Может, потому что спокойная, как и он. Где другая закатит скандал, я сделаю вид, будто не заметила. Вот, скажем, Володины многочисленные женщины...
Когда мы начали жить вместе, его домашний телефон буквально накалялся от звонков. Звонили разные дамы. Некоторые, если в отсутствие хозяина брала трубку, принимались меня оскорблять, требовали убраться и держаться от Ухина подальше. Я молча нажимала на рычаг. Ну не выяснять же отношения?
Однажды выхожу из ванной — Володя с какой-то девушкой на кухне чай пьет. Невозмутимо представил нас друг другу: «Лена (возможно, имя звучало другое, не суть). Наташа — моя жена». Барышня смерила меня оценивающим взглядом, и я поняла: это одна из его бывших пассий. Так что же, мне в волосы ей вцепляться? Прошлое есть у каждого, я тоже не святая. Присела за стол. Разговор клеился плохо, Лена быстро ушла, больше я ее не видела.
Как-то соседка указала на проходившую мимо невысокую стройную женщину:
— Бывшая жена Владимира Ивановича, в соседнем подъезде живет. Она из ансамбля «Березка».
Я оценила:
— Симпатичная. У Володи хороший вкус.
А как еще реагировать? Почему они расстались, могу только догадываться, Володя никогда об этом не рассказывал. У него ведь было много командировок, и «Березка» по полгода гастролировала. Виделись редко, вот семья и распалась.
Видимо, Владимир Иванович решил учесть ошибки первого брака и предложил: «Давай уйдешь с киностудии, будешь ездить со мной». Я уволилась, хотя и любила свою работу, целиком погрузившись в Володину жизнь — яркую, интересную. Множество командировок: Калининград, Сибирь и Дальний Восток, Камчатка, Сочи, Прибалтика... Мы буквально не распаковывали чемоданы.
В шестидесятых — семидесятых были очень популярны сборные концерты: вместе с артистами и «разговорниками» обязательно выступал кто-то от телевидения. На Дальний Восток, помню, отправились популярные актеры Владимир Конкин и Александр Белявский, телекомментатор Георгий Сурков и Ухин. Часто Володя ездил с Михаилом Задорновым и Евгением Петросяном, с Александром Ширвиндтом и Михаилом Державиным. Выступал от общества «Знание» в филармониях, сельских Домах культуры по всей стране, на фабриках и заводах перед рабочими — с коллегой Игорем Кирилловым.
На Игоре Леонидовиче была «серьезная часть»: он рассказывал об истории советского телевещания, а Ухин выходил с байками. Их за творческую биографию накопилось много, зрителям нравилось. Тут особенно пригодились навыки, приобретенные в эстрадном училище: Владимир Иванович умел держать не только телеаудиторию, но и зрительный зал. Мне очень нравились его истории, рассказывал их муж всегда с юмором.
Например такая. Впервые попав в Японию, Володя был очень удивлен изобилием в тамошних магазинах. В СССР-то ассортимент разнообразием не отличался, а тут прямо глаза разбегались, и Владимир Иванович страшно растерялся. Подошла продавец, о чем-то спросила. Наверняка предложила помощь, а советское воспитание ведь было каким? Здесь стыдно, там неудобно.
Володе стало неловко, что так долго выбирает. Взял первый попавшийся галстук и дунул к кассе. «Галстук серенький, невзрачный — я страшно удивился, когда на кассе выяснилось, что он стоит огромных денег!» — делился муж. Оказалось: от какого-то именитого кутюрье. Володе снова показалось неловким отказаться от покупки, раз уж выбрал. Денег хватило почти впритык, потом месяц до зарплаты жил буквально впроголодь.
В конце восьмидесятых Володя гастролировал с группой «Ласковый май» — был ведущим концертов. Я его сопровождала. Испытала шок: в жару и в мороз в разных городах девочки-поклонницы часами простаивали под окнами гостиницы, крича Шатунову «Юра!!!» Страшно представить, каково было их родителям, как отпускали детей...
Однажды муж гастролировал с программой «Спокойной ночи, малыши!», и юные поклонники чуть не растерзали его самого. Глухомань за тридевять земель от Москвы, толпа народу. Вокруг машины, на которой нас привезли, собралась куча детей, скандирующих: «Дядя Володя!!!» Вдруг ребятня принялась машину раскачивать. Я испугалась, думаю: ну точно перевернут. К счастью, автомобиль устоял.
А сколько писем ему приходило! Тысячи. Писали и на телевидение, и на домашний адрес. С годами отношение поклонниц изменилось: уже не в любви признавались, а делились историями из жизни — мол, дети выросли, теперь внуки смотрят вас в «Спокойной ночи...» Воспринимали как близкого родственника.
— Нынешние телезвезды очень состоятельные, а как жили вы?
— Зарабатывал муж, конечно, не миллионы, но выше среднего: все-таки диктор высшей категории. Плюс подработки-концерты. Но деньги как приходили, так и уходили. Мы не копили, даже дачи не имели, хотя Владимир Иванович мог себе позволить — просто не любил садово-огородных радостей.
Приезжая на дачу к теще или двоюродному брату, чаще всего спал. Говорил, что на природе спится чудесно. Вспоминал, как в войну весной сажали, а осенью выкапывали картошку, школьники помогали колхозу и фронту. Поля — огромные, без конца и края. Наработался на земле, будучи ребенком, больше не хотелось. Вероятно поэтому отказался и от карьеры на ниве сельского хозяйства.
Отдыхали мы как многие советские граждане: летом на море, зимой — в санатории под Звенигородом, ходили в лес на лыжах. Володины до сих пор стоят на балконе, выбросить рука не поднимается.
В выходные принимали гостей. Неважно, что в однокомнатной квартире было не развернуться. Среди близких друзей Володи был журналист Юра Молчанов — когда-то они вместе приехали из Омска в Москву, заглядывал на огонек Валентин Гафт, живший тогда в соседнем подъезде. Дом был творческим, все соседи друг друга знали. Во время застолий гости часто просили Володю рассказывать анекдоты, в исполнении мужа они превращались в настоящие мини-спектакли.
Часто бывал Володин двоюродный брат, они с детства дружили. Всеволод Леонидович Олеандров был послом по особым поручениям, знал несколько языков.
Даже японцы приезжали, с которыми Владимир Иванович подружился в командировке. Очень сожалели: «Что же вы к нам не приехали?» А как объяснишь: «Потому что Ухина записали в алкоголики»? Не поймут. Он часто вспоминал Японию, рассказывал, какие доброжелательные там люди, улыбчивые, спокойные. Страна и ее жители очень подходили ему по характеру, темпераменту.
Возможно, мы так и жили бы в гражданском браке, но в советское время в гостиницах пару не селили в одном номере без штампа в паспорте, и в один прекрасный день Володя предложил отнести заявление в ЗАГС.
Свадьбу гуляли в квартире на Бережковской. Поставили стол, табуретки. Салатики, горячее, шампанское. Со стороны жениха свидетелем был Александр Белявский, с моей — приятельница с киностудии.
— Вы говорили, что мечтали родить ребенка, а Иван появился довольно поздно.
— Рождение сына сродни чуду. Забеременеть не получалось почти десять лет. Смирились, что останемся бездетными. Планы строили исходя из имеющихся реалий: Володя выйдет на пенсию, будем чаще гулять и больше книжки читать, иногда выезжать на гастроли. Мужу хотелось уже отдохнуть: все-таки за шестьдесят перевалило. Однако на пенсию в начале девяностых он ушел не совсем по своей инициативе — отдел дикторов расформировали.
Однажды Валентин Гафт, переехавший в новую квартиру — в высотку на набережной Тараса Шевченко, пригласил на новоселье. После застолья мне вдруг стало нехорошо. Подумала: что-то не то съела. Отправилась к врачу. Тот огорошил: «Никакое это не отравление, вы... беременны». Сказать, что новость удивила и испугала, — значит не сказать ничего. Мне ведь уже тридцать восемь, а Володе шестьдесят два! Примчалась домой, поделилась новостью. Муж долго молчал, потом произнес: «Поздновато...»
Нет, конечно он обрадовался, но мы оба понимали — ребенок не только счастье долгожданное, но и огромная ответственность: мало родить, надо еще воспитать.
Владимир Иванович боялся: хватит ли сил вырастить сына? Это стало буквально навязчивой идеей. Теперь он не выпивал даже по праздникам, с чего-то взял, что и одна рюмка в его возрасте может навредить, а он не имеет права рисковать. Сына назвали Иваном в честь Володиного отца.
Муж ринулся зарабатывать гастролями и концертами. Ездил, как в прежние времена, очень много. В девяностые его частенько обманывали, пользуясь Володиной доверчивостью. То устроители концертов деньги не выплатят, то знакомые в долг возьмут и не вернут. Однажды какие-то пройдохи предложили купить землю в Крыму, Ухин вложился.
Стоит ли говорить, что ни денег, ни земли, ни пройдох мы больше не видели? Когда я ворчала и поругивалась на мужа, дескать, столько денег утекло в долг разным «добрым людям», могли бы на них, наверное, еще одну квартирку прикупить, он виновато разводил руками.
Пока Володя работал, я оставалась дома с ребенком. Ваня рос спокойным, больших хлопот не доставлял, видимо на Небесах рассудили, что возрастным родителям мальчишку с шилом в одном месте не потянуть. Сын стал для Володи смыслом жизни. Как же отец радовался Ваниным достижениям: первый зубик, первое слово, первый класс, первая пятерка!
Когда Ваня в подростковом возрасте вечерами задерживался где-то с друзьями, папа не ложился спать и ждал его на стульчике в прихожей возле двери.
Сыну было двадцать, когда Володи не стало. Ваня — журналист, работает в ТАСС. Очень похож на отца. Он уже совсем взрослый, живет отдельно, навещает меня.
Не перестаю поражаться, насколько изменилось телевидение. Сплошные скандалы и склоки! Вы удивитесь, но Володю тоже пытались втянуть, посмертно. Снимали программу его памяти — и вдруг в студии появилась первая жена, из «Березки», стала рассказывать о якобы пьянстве Ухина.
Я поразилась: мы ведь по-доброму общались. Я гуляла с ребенком — она подходила, расспрашивала, как Ванечка, как дела у Володи. И вдруг такие «откровения».
Расстроилась конечно, а потом подумала: ну в самом деле, что рассказывать о дикторе Ухине в передаче? Как сутками работал? Как его зрители любили? Для современного телевидения скучно, вот и решили дать жареного.
А для меня почти тридцать лет Володя оставался идеальным мужчиной. Мы хорошую жизнь прожили. Я очень счастливая женщина.
Подпишись на наш канал в Telegram