На старте карьеры на телевидении хрупкую блондинку за глаза называли Снежной королевой. Некоторые даже считали ее высокомерной. «За кадром» почти ни с кем не водила дружбы и сейчас говорит, что «на работе предпочитаю работать, а не дружить». Потому что телевидение, которому она посвятила почти всю свою жизнь, требует максимальной сосредоточенности. Отметив юбилей, знаменитая телеведущая полна идей и планов.
— Лариса, по вашей биографии можно изучать историю телевидения. Каким было советское — на которое вы пришли в конце восьмидесятых?
— До того как начать работать на Центральном телевидении, успела поработать на кишиневском. Подрабатывающий там однокурсник — тогда еще училась в институте — как-то рассказал о конкурсе дикторов: «Обязательно сходи!» И я пришла в телецентр. Там толпа, как в метро в час пик. Парни, девушки — красивые, с прическами. На их фоне выглядела довольно скромно, подумала, что у меня нет шансов, но почему-то приняли. Судьба. Или просто повезло.
— Вы ведь к тому времени уже были замужем, растили сына?
— Да. Замуж я вышла довольно рано, на втором курсе. Скорее всего, сделала это в отместку родителям. Они воспитывали довольно строго — никаких танцев, романов. Когда начала встречаться с молодым человеком — он тоже был студентом, учился на компьютерщика, папа с мамой попытались запретить. Говорили: «Сначала диплом получи, остальное — потом...» Но я-то считала себя взрослой! Не даете встречаться — тогда замуж выйду. Так сказать, «проявила характер»... Через год после свадьбы родился Максим. Институт окончила. Как умудрялась успевать? Я же занималась плаванием, легкой атлетикой, а спорт дисциплинирует — учишься правильно расставлять приоритеты.
Но семейная жизнь не заладилась — муж стал бестактным, резким, грубым. Вспоминать не хочется, эта страница навсегда вычеркнута из моей жизни. Я так устроена, что могу долго терпеть, а потом вскипаю, принимаю решение, и обратной дороги нет. Свекровь умоляла: «Одумайся, у вас ребенок!» Моя же мама больше всего переживала из-за соседей: «Теперь станут говорить, что наша дочь — разведенка, никому не нужна». Таким было их поколение: важно, «что люди скажут». Но меня это не остановило. От мужа ушла — вернулась с сынишкой к родителям. Мама жалела: «Кому ты теперь нужна, с ребенком?» Ей казалось, что после развода жизнь моя закончена. Но никогда не знаешь, какой сюрприз готовит тебе Судьба — великий сценарист, изобретающий порой удивительные повороты.
— Имеете в виду встречу с телеоператором Александром Дудовым, который стал вашим вторым мужем?
— За несколько лет до нашего знакомства Саша служил в армии неподалеку от Кишинева, в десантных войсках. Теперь прилетел в молдавскую столицу в командировку — его как оператора направили снимать сюжет о нашем цирке. Мы с сыном в тот день пришли на представление, сидели, как сейчас помню, в седьмом ряду. Это было пятого мая. С тех пор каждый год отмечаем день нашей встречи.
Максим громко хлопал в ладоши, смеялся — ему очень нравилось. А я, рассказывал потом Саша, производила впечатление иностранки — улыбалась, но как-то очень сдержанно. Он подумал: «Господи, если когда-нибудь пошлешь мне жену, пусть будет такой, как эта девушка».
На самом деле, если честно, я почти засыпала. Уставала ужасно: воспитывала ребенка, работала и еще занималась с педагогом по технике речи...
Саша показал на нас с сыном режиссеру Володе: «Смотри, какие интересные лица — женщина и мальчик, вот кого надо снимать». Володя подошел к нам в антракте, предложил шестилетнему Максиму:
— Хочешь, покажу тебе зверей и как готовятся к представлению?
Сын обрадовался:
— Конечно!
Они так быстро ушли за кулисы, что я глазом моргнуть не успела. Кручу головой по сторонам — тут подходит оператор:
— Вы мальчика ищете?
— Да, сын куда-то исчез.
— Пойдемте искать вместе.
Нашли — Володя показывал Максиму клетки с животными.
Саша попросил номер моего телефона. Уехав, звонил из Москвы почти каждый вечер, приезжал на выходные. Познакомился с моими родителями, сразу им понравился. Мама сказала: «Видно, что надежный, не подведет». И с Максимом они отлично поладили: когда Саша приезжал, вместе лепили из пластилина, играли в футбол. И на свой день рождения прилетел — Саше исполнялось тридцать три года, сын кричал: «Папке тридцать три!» Отчетливо помню эту фразу и голосок своего ребенка — почти сразу он стал называть Сашу папой.
Сын, когда подрос, часто спрашивал:
— Мам, что такое любовь?
Я отвечала:
— Вот влюбишься, сам почувствуешь. Все по-другому, краски играют...
Саша писал мне письма — конечно же от руки, Интернета еще не появилось, почти каждый день звонил. При этом мы буквально до дня свадьбы обращались друг к другу на «вы». Была в таком общении какая-то возвышающая трогательность.
— Вы вместе более тридцати лет, в чем, по-вашему, секрет прочного брака?
— Трудный вопрос. Мужчины часто говорят, будто мы, женщины, противоречивые, подчас непредсказуемые, взбалмошные, неуравновешенные, капризные. Иногда богини, порой чудовища — гремучая смесь противоречий. Наверное, в чем-то они и правы. Но с одним фактом вряд ли кто-то станет спорить: каждой из нас важно встретить мужчину, который будет принимать свою женщину такой, какая она есть. А это возможно только в единственном случае — если он любит ее, понимает и ценит.
Приходилось слышать мнение, будто семья — обуза, забирает силы... В моем случае наоборот: именно дети и муж всегда поддерживали и вселяли уверенность в трудные дни — конечно же, в жизни они тоже бывали. Знаю наверняка, что без родных и близких не смогла бы пройти путь, который прошла.
Поначалу не хотела переезжать: в Кишиневе все родное, привычное, а как примет Москва — неизвестно. В тот момент очень поддержала Елена Ивановна — режиссер нашего телевидения. Она занималась со мной техникой речи, и мы подружились. По первому образованию Елена Ивановна — певица с потрясающим вокалом. Ее даже приглашали работать в Большой театр! «А у меня муж, мама, трехкомнатная квартира... Не рискнула переехать и начать в общем-то с нуля», — делилась она со мной. Спустя годы жалела — упустила такой шанс. Советовала мне не повторять ее ошибки, говорила: «Смелее, только вперед». Ее слова придали уверенности — и я отправилась в неизвестность.
Саша позже говорил, что если бы я не рискнула, он был готов переехать ко мне в Кишинев.
Мы поженились, в Москве — комната в коммунальной квартире, жили там довольно долго, почти десять лет. Комната светлая, солнечная. Туда я возвращалась после первых удачных съемок, из командировок. Муж всегда встречал ужином, не ложился спать, пока не вернусь. За тридцать лет ни разу не упрекнул, что рано уезжаю и поздно возвращаюсь... Да он ведь и сам не понаслышке знает, что такое телевидение, — работа порой круглосуточная.
Вы спросили, каким было советское телевидение. Строгим. Однажды коллега оговорилась в эфире: «Сейчас прозвучит опера Пуччини «Тоска?». А надо — «ТОска», с ударением на первый слог. Историю разбирали на общем собрании, объявили выговор, лишили премии. Считалось, что сотрудники телевидения обязаны разбираться во всех сферах! Сложнее всего приходилось ведущим информационных программ — они же рассказывали о партийных съездах, куда приезжали иностранцы. Имена и фамилии зарубежных гостей звучали порой так заковыристо, что невозможно выговорить. Но попробуй ошибись хоть в одной букве — это же международный скандал!
Жили в постоянном напряжении. Каждый эфир — как экзамен. Особенно тяжело поначалу, когда почти нет опыта. Вспоминается одна из первых съемок. Мне предстояло, казалось бы, всего-то прочитать программу передач — но попробуйте это сделать понимая, что на вас смотрит вся страна. Очень долго выставляли свет, настраивали звук, и когда режиссер по громкой связи сообщил: «Вы в эфире!», руки у меня задрожали так сильно, что выронила листы с текстом, они рассыпались по полу. Перед глазами все поплыло.
Чтобы вы понимали: тексты сверялись у нескольких редакторов, малейшая неточность грозила скандалом вплоть до увольнения. Спасала зрительная память, она у меня очень хорошая, к тому же накануне буквально вызубрила эти листы наизусть, до запятой. Видимо, еще и со страху выдала текст идеально точно. Так началась моя карьера на телевидении в Москве.
К вопросу о нервном напряжении: была история, когда коллега-ведущий вдруг побледнел и стал сползать со стула. И это за минуту до эфира! Переволновался до обморока. Его вынесли из студии, и эфир, насколько помню, пришлось вести мне одной.
Известный факт: театральным артистам, не справившимся с жутким напряжением во время спектакля, вызывают скорую помощь. Телеэфир — то же самое. Неслучайно сейчас на телевизионных съемках довольно часто дежурит бригада врачей. В советское время мы справлялись сами.
Приезжаешь в телецентр в три ночи — в это время начиналась подготовка к эфиру. Потом и сам эфир. Напряженный, порой непредсказуемый. Все случалось — и световой прибор взрывался во время трансляции, осыпая меня стеклом, а я продолжала читать текст, делая вид, будто ничего не произошло, а потом в туалете вытряхивала стекла из волос и одежды, и микрофон не включался, и гость вдруг терялся-пугался, да так, что ему хоть врачей вызывай....
Спустя годы некоторые события прошлого, тогда казавшиеся трагическими, видятся в забавном свете. Например однажды меня поставили вести утреннюю программу в пару с молодым ведущим. Знакомство он начал с фразы: «Эй, ты!» Оказалось, со всеми так разговаривал — свысока, неуважительно. У него была известная фамилия, такую же носил один из высокопоставленных членов политбюро — это было еще при СССР. На всякий случай парня все побаивались, думали: вдруг и вправду родственнику нажалуется, с работы можно вылететь... Рисковать никто не хотел. Меня он буквально изводил, гадости говорил за спиной и в глаза. И ухмылялся: мол, а что ты мне сделаешь? И правда, что?
Возвращалась домой после этих эфиров каждый раз без сил, в слезах и полнейшем отчаянии. Не люблю жаловаться, но тут рассказала мужу. Саша поначалу вскипел, был так возмущен хамством, что даже хотел разобраться с наглецом по-мужски. Я испугалась:
— Ни в коем случае! Драка на телевидении — этого еще не хватало, скандал, позор, стыдно...
Тогда муж предложил:
— В следующий раз, когда скажет тебе гадость, подойди и ответь... — и произнес, как именно следует ответить на хамство.
Это была довольно длинная тирада из непечатных выражений. Я даже не ожидала, что мой муж столь виртуозно владеет ненормативной лексикой. Смысл примерно следующий: еще раз, такой-рассякой, позволишь себе нахамить, я тебе кое-что оторву.
Испугалась:
— Саша, я никогда не смогу произнести такое!
— Ну, если не сможешь, выход один — терпи, — заметил муж, — или мне надо будет все-таки его побить.
Пришлось из двух зол выбрать меньшее. Когда коллега снова стал меня донимать своими хамскими выпадами, я подошла очень близко, набрала в легкие воздуха... и выдала Сашину тираду, которую полночи репетировала.
Обидчик вытаращил глаза, открывал-закрывал рот... Видимо, никто в жизни так с ним еще не разговаривал. А я развернулась и ушла в гримерную. Справившись с изумлением, он визжал вслед: «Ты еще очень сильно пожалеешь о своих словах!»
Не придумал ничего умнее, чем настрочить на меня кляузу начальству. На следующий день вызвали на ковер.
— На вас поступила жалоба: угрожали коллеге, я вынужден отреагировать, — сказал руководитель службы информационного вещания. Он пытался казаться строгим, но почти смеялся: — Признайтесь, вы действительно произносили те страшные слова, в которых вас обвинили?!
Видимо, в его голове не укладывалось, что приличная женщина может сказать подобное. Я ответила:
— На самом деле слова, которые произнесла, были еще хуже!
Он рассмеялся уже не сдерживаясь:
— Ладно, идите работайте.
Телецентр бурлил не один месяц, в коридорах и курилках эту историю пересказывали как анекдот. Так как никакой реакции от политбюро не последовало, хама перестали бояться, над ним смеялись. И он весь как-то сдулся, исчезли и напыщенность, и хамство. Через какое-то время то ли уволился, то ли уволили. Позже общие знакомые выяснили: никакой он не родственник всесильного партийца, а всего лишь однофамилец. Просто очень наглый. Как сложилась его дальнейшая судьба, не знаю.
Жизнь показала: если внешне я оставалась прежней — хрупкой голубоглазой блондинкой, то характер менялся под воздействием обстоятельств. Умею быть сильной, держать удар, а если совсем допекут, могу и ответить обидчику так, что мало не покажется.
— Как у вас складывались отношения с Валентиной Леонтьевой, Игорем Кирилловым, Светланой Жильцовой, другими знаковыми личностями того времени?
— Игорь Леонидович Кириллов курировал работу дикторов и принимал меня на работу. Его очень любили и зрители, и подчиненные — мудрый, интеллигентный, эрудированный... Вообще, отдел дикторов считался элитой, зрители брали с нас пример: как одеваться, какие делать прически, как красиво и грамотно говорить. Валентина Михайловна Леонтьева — довольно сдержанная, закрытая. Аза Владимировна Лихитченко знает, кажется, все о кино и театре, она ведь актриса по образованию, окончила Школу-студию МХАТ, ее однокурсниками были Владимир Высоцкий, Валентин Никулин, Георгий Епифанцев... Светлана Алексеевна Жильцова — очень семейная, с удовольствием рассказывала о муже и сыне, делилась рецептами домашних блюд. Вне кадра мы все становились обычными женщинами со своими проблемами и заботами.
В 1990 году Максим пошел в первый класс. Соседка по коммуналке Мария Дмитриевна, добрейшая женщина, встречала его из школы, кормила обедом, помогала с уроками. У нас ведь не было ни нянь, ни домработниц. Когда родилась Инна и муж сообщил об этом счастливом событии Марии Дмитриевне, она бросилась в свою комнату, где висела икона Божией Матери, упала на колени, плакала и громко молилась: «Какая радость — девочка, Господи, дай ей счастья...» Вот об этом хочется вспоминать спустя годы, а не о трудностях, которые конечно же были, как и у всех.
Максим после школы гладил пеленки-распашонки сестры — желание подставить плечо, поддержать меня в сыне проявилось очень рано. Инна в отличие от мягкого, уступчивого брата категоричная, упрямая. Неслучайно ее первым словом было «Нет!!!» Став постарше, любую просьбу или предложение решительно отвергала. Потом, правда, могла добавить строгим тоном: «Ладно, я подумаю».
В полтора года дочь отдали в ясли. Утром я заплетала ей косы — волосы у Инны были кудрявые, непослушные, она хныкала и одновременно умудрялась водить карандашом в альбоме. Только рисование лошадок могло ее увлечь, а так не сидела на месте и пяти минут! Ненавидела наряжаться — скучно и долго. Спрашивала брата:
— Точно мне нужно надеть колготочки?
Максим отвечал:
— Конечно, иначе замерзнешь.
Он единственный, кого Инна считала авторитетом и более-менее слушалась. Вздыхала недовольно:
— Ну, так и быть...
И позволяла надеть на себя колготки. Так начиналось наше утро.
Мы с Сашей шутили: «Хорошо бы впасть в летаргический сон и проснуться, когда у нашей Инночки появятся свои дети, желательно с таким же характером — а мы посмотрим, как будет справляться».
Но ничего, справлялись... Как уже сказала, семья очень много значит для меня. Муж и дети — главные авторитеты. А я, надеюсь, остаюсь авторитетом для них. В семье важно уметь договариваться. Ссоры — это бесполезная трата времени и сил. Наоборот, стараешься лишний раз не огорчать близких, оберегать от неожиданных стрессов. Что бы ни происходило во «внешнем мире», дома я каждый раз слышала: «Ты справишься, ты сильная. Мы тебя любим, мы в тебя верим». И за спиной вырастали крылья.
— Телевизионные приметы соблюдаете?
— Только одну: если роняешь листок с текстом, надо тут же на него сесть. Неважно, куда упал — в студии на грязный пол или в лужу. Считается: не сядешь — жди неприятностей. Это правило выполняю и сейчас, традиции надо чтить. После тяжелого дня обожаю солевые ванны. Это не примета, а, пожалуй, традиция и своего рода скорая помощь для восстановления сил. Люблю подушечки с лавандой — помогают быстро засыпать, а сны снятся как в детстве — цветные и яркие.
— В лихие девяностые почти всех кумиров прежнего времени с телевидения убрали. Для многих это стало трагедией...
— Стало ли трагедией и в какой мере, мне оценить сложно — со мной переживаниями коллеги не делились. Многих не уволили, а перевели на другие позиции. Валентина Михайловна Леонтьева, например, консультировала молодежь. Игорь Кириллов тоже. Они перестали быть ведущими, потому что многие программы закрыли. Началось время перемен.
Но это прогнозируемый процесс — ничто в мире не вечно, в том числе и популярность, востребованность. У каждого времени свои герои, это надо принять как данность.
В девяностые годы жизнь моей семьи мало отличалась от судеб тысяч других семей. У многих тогда сгорели сбережения, у нас с Сашей тоже. Третьего октября 1993 года у меня был выходной — вдруг по телевизору объявляют о штурме «Останкино». Коллеги, находившиеся в телецентре, позже рассказывали: стрельба, раненые, погибшие... Было жалко людей и очень страшно за них, за свое будущее. Но никогда и мысли не возникало переждать бурю в какой-нибудь более спокойной стране. Наш дом здесь.
На телевидении пробовали новые жанры — запустили «Доброе утро», где я отработала более двадцати пяти лет, «Зигзаг удачи», «Счастливый случай». Первые телемосты, реалити-шоу...
Новое время рождает новых кумиров. И они появились: Анатолий Кашпировский, Аллан Чумак — вдруг возник огромный интерес к нетрадиционным методам лечения. Кашпировский был на телевидении частым гостем — приезжал такой серьезный, важный.
Однажды, помню, в коридоре телецентра «Останкино» к нему бросились две женщины из редакции общественно-политического вещания, умоляли:
— Сделайте так, чтобы мы похудели! — Они были весьма габаритными.
Кашпировский строго произнес:
— Творог и яблоки! — и двинулся дальше.
Смех смехом, но с того дня женщины уверяли, что кроме яблок и творога ничего есть не могут, остальная пища, по их уверениям, вызывает отвращение. Через несколько месяцев обе выглядели стройняшками. Это чудо или самовнушение? Непонятно.
Чумак выступал в эфирах «Доброго утра». Молча сидел за столом и махал руками перед экраном — якобы заряжал воду и та «обретала целебные свойства». В «Останкино» все бегали с трехлитровыми банками и ставили поближе к нашему гостю, потом попивали водичку и уверяли, будто великолепно себя чувствуют.
— С некоторых пор в «Добром утре» новые лица. Обидно, что вас «подвинули»?
— Я уже говорила о предсказуемости: ничто не вечно. А поскольку один из главных моих жизненных принципов «Не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней» — так и сделала. Когда руководство канала решило обновить состав ведущих, отнеслась философски — значит, снова пришло время перемен. Я по-прежнему в штате Первого канала, только работаю вне кадра. Наконец стала высыпаться и появилось больше свободного времени. А значит — и новые возможности. Предложили сыграть в антрепризном спектакле — согласилась. Раньше тоже приглашали, но дикторам и телеведущим запрещалось совмещать. А теперь судьба подбросила шанс: играю в комедии «Осторожно, женщины!», интересно попробовать себя и в новом качестве — актрисы.
С удовольствием принимаю участие в телепроектах. Были «Форт Боярд», «Большие гонки», «Последний герой», «Ледниковый период»... Сделала для себя множество открытий.
Например в «Последнем герое» на четвертые сутки пребывания на острове жутко хотелось есть. Но по условиям шоу у нас не было ни пищи, ни воды, ни огня... Я сняла цепочку с шеи и обменяла у аборигенов на луковицу — с ребятами из команды ее разделили на всех. Я с таким наслаждением жевала, казалось, что ничего вкуснее в жизни не ела. Раньше полагала, что счастье — нечто глобальное. А теперь поняла: это — мгновение, чем оно короче, тем ярче. Потом наступил мой день рождения... Остров Гаити, я — искусанная комарами, со сломанным пальцем на ноге, в кроссовках сорок первого размера, на берегу океана. «Соплеменники» Александр Лыков и Иван Демидов преподнесли мне невероятной красоты цветок. Учитывая, что в джунглях цветы почти не растут, а они каким-то чудом разыскали, — это было трогательно и приятно втройне. В повседневной суете будней не обращаешь внимания на такие вещи — а тут невероятная радость...
Участие в «Ледниковом периоде» — тоже незабываемое событие: в зрелом возрасте впервые встала на коньки, удалось освоить сложные элементы. Сама Татьяна Анатольевна Тарасова оценила: «Это поддержки четвертого уровня» — даже профессиональным спортсменам не всегда удается освоить за столь короткий срок! Тоже было счастьем. Спасибо полученной в детстве спортивной подготовке — не думала, что когда-то пригодится, но оказывается, нет «лишних» знаний и умений.
Счастье я определила для себя как «движение»: не зацикливаться на плохом, не засиживаться на одном месте, пробовать что-то новое.
Давно заметила: все, что происходит, — к лучшему. Даже в мелочах. Например при моей прекрасной памяти не только на тексты, но и на фамилии, телефоны — вдруг забывала некоторые номера, имена и лица. Даже испугалась поначалу. А потом стала анализировать и вдруг поняла: общение с теми людьми, чьи имена вылетают из памяти, не доставляет удовольствия. Они или на жизнь жалуются, или кому-то косточки перемывают. Получается, подсознание будто специально отводит меня от неприятных людей. Так что еще раз повторюсь: все — к лучшему.
— Недавно вы отметили юбилей. Какие ощущения?
— Не считаю цифры поводом для подведения итогов, мне нравится жить здесь и сейчас. Радуюсь тому, что стала старше, мудрее и уже не допущу ошибок, которые могла бы совершить по неопытности тридцать лет назад, вот и все «подведение».
Как-то участвовала в документальном проекте — героев фильма, в том числе и меня, возили по местам детства и юности. Оказавшись в Кишиневе, испытала разочарование: нет ни родного двора, где мы с ребятами спасали выпавшего из гнезда птенца, ни пышных кустов сирени, ни винограда, увивавшего наш балкон, на котором ждала с работы маму, ни людей, живших по соседству, — одни уехали, другие умерли... Не люблю я этого — нырять в прошлое. Лучше хранить воспоминания в душе.
— Чем занимаются ваши сын и дочь?
— Максим — юрист. Став взрослым, разыскал родного отца, сейчас они общаются. Это их право и выбор. Я в этих встречах не участвую — к вырванным страницам предпочитаю не возвращаться. Инна окончила Университет дружбы народов по специальности «реклама и связи с общественностью». Сын и дочь живут отдельно. Мы с Сашей — в загородном доме. С нами Паркер. Друзья подарили Инне щенка спаниеля, но ей оказалось некогда за ним ухаживать. Кому отдать? Ну конечно родителям. И Паркер переехал. Оказался очень веселым и смышленым.
— Не могу не отметить, что вы потрясающе выглядите. В чем секрет?
— Фитнес, ролики, массаж, здоровое питание. Даже на отдыхе встаю очень рано, истязаю себя пробежками, растяжками, плаванием. Мне нравится быть в хорошей форме, не стесняться загорать на пляже, поэтому считаю — оно того стоит.
Увлекаюсь скандинавской ходьбой, меня выбрали лицом этого движения в России. Выступаю с докладами и лекциями, рассказываю, что это очень полезные упражнения — прорабатываются почти все группы мышц, нет нагрузки на суставы и позвоночник, улучшается кровообращение, настроение. К слову, скандинавской ходьбой можно заниматься в любом возрасте.
Преподаю. Состою в Лиге профессиональных имиджмейкеров, веду консультации и тренинги — тоже ведь интересно!
Вернусь ли в кадр и когда — этот вопрос оставлю пока без ответа. Не хочу загадывать наперед, но ничего и не исключаю. Ведь фантазия великого сценариста по имени Судьба неисчерпаема и безгранична.
Подпишись на наш канал в Telegram