Продюсер «Черного ворона», увидев мои фотографии и узнав, что актриса Колганова живет в Праге, закричал: «Может, еще из Голливуда кого выпишем?!»
— Скоро юбилей «Черного ворона», после которого вы, Татьяна, в буквальном смысле проснулись знаменитой. Сериалу двадцать лет...
— Как двадцать?! С возрастом кажется, что Новый год все чаще... Действительно, в 2001-м «Черный ворон» вышел на экраны, за год до этого начались съемки. Сериал получился мистическим и по жанру, и по сути. Во всяком случае, в моей жизни он сыграл ключевую роль. Взять хотя бы историю, как я вообще попала в картину.
В конце девяностых, через несколько лет после окончания Санкт-Петербургской академии театрального искусства, мы с мужем (актер и режиссер Вадим Сквирский. — Прим. ред.) уехали в Прагу. Меня пригласили поработать диктором на радио «Свобода». Через четыре года захотелось перемен, причем кардинальных. На тот момент я находилась в глубоком творческом кризисе. Актерских амбиций не удовлетворила, хотелось играть — много и в хорошем материале. Не сказать, что в Праге дела шли плохо, — напротив. За это время снялась в двух чешских фильмах, вела программу «Прологи» на одном из главных федеральных телеканалов. На улице узнавали, выходили журналы с моей фотографией на обложке. Целая кипа до сих пор где-то на полках хранится. Но поскольку я очень люблю театр, продолжала мечтать о сцене и о том, чтобы полностью вернуться в профессию, причем не в Европе, а дома.
Вадим легче переносил жизнь на чужбине. Писал сценарии, выпустил спектакль со студентами театрального. А я... терзалась. Нередко плакала, не понимая, что делать. Однажды во время особо бурного страдания Вадик сказал:
— Если тебе так плохо, увольняйся. Вернемся в Питер.
— А жить где?! На что? — зарыдала я еще горше. — Где работать? — и снова в слезы.
К тому времени уже привыкла к комфортному быту. Мы снимали просторную трехкомнатную квартиру в хорошем районе. Дома ожидали бы совсем другие условия: наш «Небольшой драматический театр», который мы очень любили, существовал на голом энтузиазме, а всерьез заниматься актерской профессией хотелось именно там.
Я мечтательно произнесла:
— Вот бы мне предложили главную роль в каком-нибудь длиннющем сериале. Тогда вернулись бы... Работали бы в театре, сняли бы нормальное жилье или даже купили бы свое.
— Прерву ваш рассказ. По всей вероятности, произошло разочарование в актерской профессии, раз молодая актриса Колганова, едва окончив театральный, стала радиоведущей?
— Нет, просто так сложились обстоятельства. Получив диплом, я отработала сезон в театре «Комедианты», но хотелось большего. Мы с Вадиком начали подумывать о переезде в Москву. Столица манила, давала надежду и открывала множество возможностей. Нравились и «Современник», и Театр Маяковского.
Но с бухты-барахты в Москву не рванешь, тем более в девяностые. Мы были буквально нищими... В театре я зарабатывала меньше мужа, он оканчивал СПбГАТИ и получал повышенную стипендию. Помню, иногда на остановке, пока ждала автобус, гипнотизировала витрины коммерческих палаток с шоколадными ореховыми батончиками по четыре рубля за штуку. Огромные деньги! По той же цене продавались колготки, без которых, согласитесь, никак не обойтись. Смотрела на шоколадку, сглатывая слюну, и представляла, как долго можно тянуть удовольствие, если нарезать ее на тонкие полосочки. Что мы иногда с Вадиком и делали, когда позволяли себе «кутнуть».
Одним словом, жили настолько трудно, что если бы не помощь родителей, не знаю, как справились бы. Сейчас, в рассказе, все это звучит довольно уныло, тогда же мы были молодыми, бесшабашными, жили весело.
В год, когда оканчивала театральный, оказалась в Праге, навещала любимую подругу. Ее муж сделал мне подарок — купил билет.
Оля работала на радио. Пришли в редакцию, и я оставила свой голос на кастинге дикторов. Зачем? Да просто так! Переезжать в другую страну точно не собиралась.
Через год, когда уже работала в «Комедиантах», раздался звонок: «Татьяна, предлагаем вам работу в Чехии. На радиостанции «Свобода»...» Так что вместо Москвы случилась Прага.
Но пора вернуться к «Черному ворону». Там же, в Чехии, знакомый фотограф сделал мне симпатичную фотосессию, и когда у нас с Вадимом в очередной раз гостил кто-то из актерской братии, а это случалось постоянно, попросила закинуть снимки на «Ленфильм». В начале нулевых кинобизнес ожил, стали появляться сериалы.
И вот после моей уже регулярной истерики «Как жить дальше?!» и мечтательного «Вот бы главную роль в длиннющем сериале...» раздался телефонный звонок: «Татьяна, это с «Ленфильма». Вы нас заинтересовали. Ищем рыжекудрую красавицу... Когда сможете приехать на пробы?» Я тогда носила длинные волосы, а за несколько дней до звонка сделала «химию» — вот и кудри. «Судьба!» — подумала и радостно сообщила, что прилечу в любой момент. «Хорошо. Билет вам купим. Съемки практически начались, нужна главная героиня». А дальше — тишина... Ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц никто не перезвонил. Поманили и бросили.
В расстроенных чувствах пошла к своему парикмахеру Саше и... остригла волосы. Надоело ждать у моря погоды. Он давно уговаривал сделать короткую стрижку, но я не поддавалась. Теперь же его звездный час пробил. «Режь!» — сказала решительно, чтобы чисто женским способом поставить точку. На радостях Саша оставил на голове чуть ли не ежик, а заодно перекрасил в брюнетку.
На следующее утро звонок:
— Снова мы! Таня, когда прилетите пробоваться?
— Да я кудри состригла...
— Ничего! Можно и в парике сниматься!
Так и случилось. В первых сериях я снималась в парике, потом моя героиня вроде как постриглась.
Удивительно, что умение отпускать ситуацию работает на тонких вибрациях: не переживать, не грызть себя, не ждать, а отпустить — нет так нет. При таком подходе все решается само собой. Прилетела в Питер, и первый, с кем встретилась на «Ленфильме» — автор трилогии «Черный ворон» Дмитрий Вересов, — воскликнул: «Вот моя Захаржевская!».
Однако решал не он, а руководство канала и, конечно, продюсер «Черного ворона» Александр Петрович Капица. Позже он рассказывал: мол, увидев мои фотографии и узнав, что актриса Колганова живет в Праге, закричал: «Может, еще из Голливуда кого выпишем?!» Я на его месте поступила бы так же — к чему лишние траты?
Капица — мой крестный папа в профессии, низкий ему поклон за возвращение. К слову, благодаря его титаническим усилиям в девяностые не умер «Ленфильм». Пока по павильонам бегали крысы, Капица запустил «Улицы разбитых фонарей» и «Агента национальной безопасности». Сотни актеров получили работу, конвейер снова запустили.
«Черный ворон» принес мне то, о чем мечтала. Мы перебрались обратно в Питер, начали работать в «Небольшом драматическом театре», сокращенно НеБДТ. Нашли чудесную квартирку в центре, в Большом Казачьем переулке. Со временем благодаря гонорарам за «Черного ворона» купили свое жилье.
— По моим ощущениям, «Черного ворона» смотрели все! На улице сразу стали узнавать?
— Да. Забавно, что когда подходили за автографом и я писала «Удачи! Татьяна Колганова», просили: «Ой, а напишите Захаржевская!» Подписывала и думала: «Увидят друзья, решат, что сошла с ума. Раздвоение личности». Вспоминаю те съемки как нескончаемый праздник. Первые три года работали без перерыва. Потом остановились и спустя год сняли продолжение. В общей сложности «Ворон» присутствовал в моей жизни пять лет.
Когда в финале собрались съемочной группой на «шапку», все рыдали. Мы так сплотились...
Чувствую себя доисторическим животным, вспоминая, как в Театр Ленсовета приходили пачками письма от зрителей! Интернет был развит еще не особенно, соцсети тоже. Первое время пыталась на каждое письмо отвечать. Но их было так много, а времени так мало, что бросила. Теперь, пользуясь возможностью, хочу сказать читателям «Каравана историй»: простите, кто не получил ответа. Спасибо вам за любовь!
Вспоминаю письмо одной прелестной женщины, которая сообщила, что смотрит сериал вместе с внучкой-третьеклассницей и что той очень нравится «Черный ворон». У девочки были проблемы в школе, училась без рвения. Дама попросила, чтобы Татьяна Захаржевская черкнула внучке пару строк. Объяснила бы, что хорошо учиться — это важно. Ей я ответила. Сейчас та девочка, наверное, уже сама мама.
— Татьяна, хочется вспомнить вашу коллегу — прекрасную актрису Анну Самохину, которой не стало десять лет назад. В «Черном вороне» она сыграла мать вашей героини.
— К сожалению, у нас было немного совместных сцен, но отношения сложились теплые. Мы созванивались, Аня иногда просила подменить ее в антрепризном спектакле. Когда познакомились, я поймала себя на восторженной мысли: «Какая же Анна красивая!» Помню ее — невероятную — в «Ворах в законе». Когда еще ребенком смотрела этот фильм, также поражалась невозможной красоте.
У Ани совсем не было звездных замашек. Когда заканчивался блок съемки и актеры получали гонорары, она накрывала поляну, чтобы выразить искреннюю признательность всей группе — коллегам, гримерам, художникам, водителям: «Всем спасибо!» И меня научила тому же. Традиции существуют, значит, их следует соблюдать.
Самохиной было всего сорок семь, когда ее не стало. Я не смогла попасть на похороны, но была на вечере памяти спустя сорок дней. И знаете, буквально каждый, а людей пришло много, вспоминал удивительно добрые, теплые истории, связанные с Аней. Абсолютно искренне, не потому что об ушедших следует говорить лишь хорошее. Она почти до последнего прекрасно выглядела. Даже врачи не могли поверить, что цветущая молодая женщина смертельно больна.
— Не в курсе, как сложились судьбы других актеров из «Черного ворона»? Кроме вас и Дятлова никого больше не вижу на экране.
— Игорь Копылов — Ванечка — активно занимается режиссурой. Сделал «Ленинград 46», «Ржев», много других хороших картин. Снял меня в своем фильме «Механик» в главной роли.
Боря Бирман снимается и снимает сам, ставит спектакли, пишет сценарии, увлечен бардовской песней. Анечка Герм недавно звонила, собираемся встретиться. Рассказала, что пробует себя в режиссуре.
— Татьяна, давайте проясним кое-что в вашем рассказе. Как удалось русской молодой актрисе завоевать популярность в Чехии?
— Получилось так, что Вадим Сквирский и наш с ним друг Влад Ланне написали сценарий и сняли по нему фильм Happy end о писательнице, которая едет в поезде со своими персонажами. Влад защитил этим студенческим фильмом диплом пражской Академии изящных искусств. Мне досталось три роли! Неожиданно Happy end выиграл приз на чешском телевидении, и наша команда проехалась с показами по всем европейским фестивалям короткого метра. Был интерес зрителей и определенный резонанс. Наверное, чехи находили русскую артистку с забавным акцентом любопытной. Как заморский зверек... Happy end мы сняли буквально в первые месяцы пребывания в Праге, я знала чешский на уровне «Здравствуй, до свидания, сколько стоит...» Позже начала заниматься с педагогом и не расставалась с кассетным плеером, на котором крутила уроки чешского.
Боже, я как динозавр — помню времена плееров! Так вот училась и по ходу дела осваивала разговорный язык, сидя в компании членов съемочной группы. Мы собирались вечером под «виничко» или «пивичко» и обсуждали планы на завтра. Вернее, все говорили, а я заставляла себя слушать и пыталась разобрать хоть пару слов в незнакомой речи. Голова гудела от напряжения. А потом вдруг — о чудо! — однажды из потока белиберды выделился чей-то рассказ, прекрасно мною понятый. «Ой, по-русски заговорили?» — мелькнула мысль. А это открылся портал — иностранный язык стал, по сути, родным. Вскоре начала вести программу о кино на чешском телевидении. А дальше режиссер и сценарист Саша Гедеон, снявший популярный в Чехии фильм «Возвращение идиота» по Достоевскому, пообещал написать для меня сценарий. Думала: вот он, триумф! Саша был в восторге от нашего Happy end и настроился решительно. Но в итоге так ничего и не написал. Говорите, двадцать лет уже прошло? Кто знает, может, все еще пишет?
Вообще, Прагу я рассматривала как ступеньку на пути к Москве. Думала: годик поработаю, отложим денег и поедем покорять столицу. Год растянулся на четыре. Как-то рванула на прослушивание к Константину Аркадьевичу Райкину. Он приехал в Пльзень со спектаклем Валерия Фокина «Превращение» по Кафке.
Решила пробраться как зритель, чтобы и посмотреть, и поговорить с Райкиным. Прямо сказать: «А вот есть такой Ляпкин-Тяпкин — Таня Колганова, которая хочет быть артисткой».
Вспомнила про журналистские навыки: раз работаю на радиостанции «Свобода», вполне могу аккредитоваться и в качестве корреспондента приехать на спектакль, взять интервью у Константина Аркадьевича. Великолепный план!
Спектакль смотрела из уголка зала, со ступенечки. При полном аншлаге Райкин работал на разрыв. В психологическом плане «Превращение» — тяжелейшее действо. При этом спектакль игрался дважды в день с часовым перерывом. Райкину успеть бы выдохнуть, а тут я: «Константин Аркадьевич, ответьте на вопросы радиостанции «Свобода». Поразилась, что согласился. Отвечал быстро, точно, емко, речь — будто реченька журчит. А я от волнения была невероятно зажата.
Возможно, от этого допустила промах. Перед интервью долго настраивалась и размышляла — с какой бы фразы начать, чтобы как-то расположить Мастера. И придумала:
— Знаете, Константин Аркадьевич, а у нас с вами есть общий знакомый. Мы с ним вместе учились, а теперь он работает у вас. Артист К.
— К.?! Дурак он!
Оказалось, именно в тот момент артист К. покинул труппу «Сатирикона». Уехал из Москвы обратно в Питер, играл заглавные роли в Театре Ленсовета.
Некстати упомянув артиста К., поняла, что прокололась, и решила взять реванш. Напомнила Константину Аркадьевичу еще об одной общей знакомой — актрисе Р.
— Дура она!
Оказалось, что и она покинула труппу, огорчив Мастера...
После такого прокола была уверена, что он сейчас же укажет мне на дверь, но тем не менее интервью состоялось. В конце беседы, вздохнув поглубже и набравшись храбрости, выдаю:
— Вообще-то я ненастоящий сварщик... — как в анекдоте.
Короче говоря, призналась, что не журналист, а актриса. Что окончила театральный, мечтаю вернуться в профессию.
Райкин беглым взглядом меня просканировал и бросил:
— Вообще-то актрисы мне не нужны.
После этих слов стало настолько обидно, что я позволила себе дерзость:
— Да? Ну что же, потом пожалеете. Продолжим беседу.
Его это явно зацепило.
— Запишите номер телефона. Когда приедете показываться в Москву, позвоните.
От счастья я прикусила язык.
Спустя время купила билет в Москву и направилась в театр к Райкину.
Подготовила с другом, актером Сашей Минаевым, сцену для показа. Но оказалось, в тот день приехала не только я — еще человек сто. Пришлось долго ждать, я перенервничала. Вдобавок встретила знакомого, который отрезвил: «С ума сошла? Если тебя и возьмут к Райкину, будешь выходить в массовке лет пятнадцать». И давай отговаривать!
Я засомневалась — вдруг действительно на долгие годы застряну в роли гриба второго состава?!
И... сникла. В таком настроении предстала перед Райкиным. После просмотра Константин Аркадьевич начал:
— Вы талантливая актриса...
Я невежливо перебила:
— Ну, это вы всем говорите.
Моя фраза явно разозлила Мастера. Он взорвался:
— Я никогда не говорю ради красного словца! Замолчите уже наконец! Вам негде жить в Москве? И мне кажется, вы ко мне на самом деле вовсе не хотите. — Ну как он это считал? Потрясающе... — А мне потребуется предоставить вам жилье. Дальше выяснится, что использовали меня как трамплин. Давайте так: если действительно хотите попасть в театр, значит, приедете еще раз.
Я не вернулась, вскоре в моей жизни появился «Черный ворон».
— Выходит, мечты сбываются! Длинный сериал, главная роль.
— Да я вообще счастливый человек. И пусть многое пока не получилось, не сбылось, но во-первых, еще не вечер. Во-вторых, уверена: Вселенной виднее, что нам на самом деле необходимо. Сколько раз бывало, что расстраивалась, не попав в какой-то проект. А когда он выходил, с удовлетворением отмечала: как хорошо, что не участвовала.
— Таня, традиции в кинопроизводстве остались прежними? Часто ли грустите, когда заканчивается проект, собираетесь ли на «шапки»?
— Все давно и кардинально изменилось. Мы уже не отмечаем сотый актерский кадр или двухсотый режиссерский, операторский. А раньше это был праздник! Чей кадр, та группа и проставляется — актерская, операторская — накрывает для всех поляну. Иногда хитрили. Скажем, в павильоне снимали девяносто девятый кадр и сразу сто первый, чтобы сотый отметить, например, на Финском заливе, где через пару дней запланированы съемки. Вообще, жили веселее. Бесконечные капустники, сборища. Теперь отработал смену и бежишь дальше.
Вот Дмитрий Месхиев, у которого я снималась в «Линиях судьбы», чтит традиции в полной мере. Но таких — единицы.
Те съемки вообще вспоминаю с огромным удовольствием: Валентина Талызина, Ирина Розанова, Гармаш, Хабенский...Такая милая история о провинциалах, приехавших покорять Москву, которых играли мы с Костей.
— И как работалось с маститыми актерами?
— Замечательно! В самом начале съемок Валентина Илларионовна Талызина не могла понять, что я за артистка такая, даже сделала замечание. Снимали совместную сцену, как моя героиня несется по длинному коридору коммуналки к телефону в надежде, что звонит ее бывший возлюбленный — Костя Хабенский. Трубку хочет взять соседка — Талызина. Поняв, что звонок не от любимого, моя героиня начинает рыдать. Дима, Дмитрий Дмитриевич Месхиев, спрашивает: «Таня, сможешь без репетиции с одного дубля сыграть истерику? Тогда сейчас для камеры просто обозначь. Не трать силы, пройди ножками, и все».
Валентина Илларионовна, не слыша нашего разговора, строго спросила:
— А истерика где?
— Да будет, будет, не волнуйтесь, — отвечаю.
Она завелась:
— И на что мне реагировать? Это что такое?!
Когда прозвучало «Камера! Мотор!», я впала в такое буйство, что на эмоциях даже откусила кусочек стакана, в котором подали воду. Одно время хранила его как реликвию. Валентина Илларионовна после этой сцены подошла со словами: «Ты же моя хорошая! А я-то решила — совсем играть не умеешь!» Она чудесная актриса, жаль, пока больше не удалось вместе поработать.
— С Хабенским вы вроде бы однокурсники?
— Я училась курсом младше, поскольку в театральный поступила лишь с третьего захода. В первый год, провалившись на актерский, пошла в «Кулёк» — институт культуры. На второй год, не забирая документы, попробовала силы еще раз. Опять не судьба. Накануне экзамена лицо разнесло флюсом. Смешная, страшненькая! Прорыдала полночи, но на экзамен все же пошла. Была уверена, что Вениамин Михайлович Фильштинский, именно он набирал в тот год курс, пожалеет и скажет: «Деточка, поболей и приходи через пару дней», но нет. Увидел перевязанную платком щеку, отекшие глаза и строго сказал: «Наша профессия, которой вы хотите заниматься, состоит в том, чтобы преодолевать трудности. Поэтому либо показывайтесь сегодня, либо уже никогда». Не пожалел несчастную! Сейчас обыграла бы ситуацию феерически, а тогда растерялась.
У меня же был героический репертуар: монологи Аксиньи из «Тихого Дона», Анны Карениной. А с флюсом я напоминала Марфушу из фильма «Морозко»: «Хочу жениха! Хочу богатства! Хочу, хочу, хочу!»
Надо было выйти перед педагогами и читать с выражением и наполненностью то, что подготовила. На контрасте внешнего и внутреннего было бы смешно. А я... обиделась. Пробубнила что-то себе под нос и удалилась с гордо поднятой головой. Дура! Конкурс огромный, кому я сдалась? До свидания, в общем.
А если прошла бы, однокурсниками стали бы Пореченков, Трухин, Зибров и Хабенский. В то же время в тех же стенах на режиссерском учился Юра Бутусов, теперь маститый театральный режиссер. Но мне улыбнулось счастье лишь спустя еще год. Попала на курс Владимира Викторовича Петрова.
— Непросто вам дался диплом актрисы!
— Зато у меня их два — в «Кульке» я училась на курсе Валерия Израилевича Плоткина по специальности «режиссура драмы». Полученные знания помогают в актерской профессии.
— Ваши бывшие однокашники — Хабенский, Трухин, Пореченков — давно перебрались в Москву. Почему вы не рванули? Популярность после «Черного ворона» наверняка помогла бы занять в столице крепкие позиции. Актеры признаются, что в плане профессиональной востребованности в Москве шансов больше.
— Оказалось, трудно сменить место жительства, потому что в Петербурге мой «Небольшой драматический театр». Нас любит публика. А я очень люблю «обезьянок» — всех наших ребят в труппе, своих единомышленников. Мы говорим на одном языке, понимаем друг друга с полужеста. Это важно. Я человек общительный, мобильный, люблю творческие эксперименты, и коллеги такие же. «Сходила налево» всего раз, сыграла в театре «Лицедеи». Не думала не гадала — предложили антрепризу. Актеры хорошие, материал забавный. Хотя своего театра хватает, решила попробовать.
— Таня, в последнее время вы часто играете с молодыми актрисами. Например в «Цыпленке жареном» — с Настей Уколовой и Любовью Аксеновой. Интересно, что количество фильмов у вас с ними примерно одинаковое.
— Круто! Они обе очень красивые девушки. Рада, что и Любе, и Насте, и вообще их поколению повезло. В отличие от нас — актеров, окончивших театральные в девяностые. Как уже говорила, кино тогда практически не снимали, полнейший упадок. Мы оказались в профессиональном вакууме.
— Ваша судьба сложилась так, как представляли, или действительность отличается от юношеской мечты, если мысленно пробежаться по актерскому пути — от роли Белочки, которую играли в детстве на новогодних утренниках в Доме офицеров города Бельцы, до сегодняшних ролей?
— Сказать: ах, уже всего достигла — не могу. Я — персонаж мультфильма «Пластилиновая ворона»: «Маловато будет!» Всегда интересно расти дальше. Одно знаю точно: профессию люблю. Конечно, хочется сниматься у Звягинцева, Урсуляка, Тодоровского, еще раз поработала бы с Месхиевым.
— Таня, любопытно — родители верили в ваш талант и что вы не потеряетесь среди тысяч молодых актеров?
— Когда родители — Лидия Вениаминовна и Анатолий Матвеевич — узнали, что я собралась в театральный, были ошарашены. Предлагали поступать в педагогический в родном городе, но, слава богу, не настаивали и силой не удерживали. За что им низкий поклон и вечная благодарность. О моем заветном желании стать актрисой знала только Алена — старшая сестра, подруга, «наперсница затей». Она и убедила родителей дать мне шанс, и на семейном совете приняли решение: «Пусть Таня попробует».
То, что мечта стала реальностью, заслуга родных — обожаю их! Всегда ощущала поддержку.
К сожалению, папы не стало три года назад, мама ушла летом, еще и года не прошло... Горькая утрата. Я их очень любила. Вернее — люблю. И ощущаю незримое присутствие рядом.
— Есть распространенное мнение, что актерская профессия сложная. А что в ней хорошего?
— По своей природе она женская. Образы, роли — их появление сродни тайне рождения ребенка, божественному промыслу. У меня есть собственная судьба — Тани Колгановой, а есть еще много других судеб. Мы, актеры, вдыхаем жизнь в вымышленные персонажи. И чем больше артист, тем реалистичнее его герои. Вспомните великих.
Это и есть то хорошее, за что можно оставаться преданной выбранному делу. Профессия дарит мне нескончаемую радость. Нравится придумывать, сочинять, создавать своих героинь. Проживать чужие судьбы, недоступный вне профессии чужой опыт. В том числе и негативный, который не хотелось бы иметь в собственной жизни, — опыт трагедий, потерь, душевной боли. Но все это позволяет шире смотреть на мир, духовно обогащаться.
И все же не стала бы идеализировать актерскую профессию, потому что ее сложность в тотальной зависимости.
— Для многих актрис переход от молодых героинь к взрослым женщинам чуть ли не трагедия. Пишут в соцсетях: «Почему во мне видят лишь родительниц героев?» Для вас, думаю, такие переживания неактуальны? Роли мам уже давно в фильмографии Татьяны Колгановой.
— Мам я играю действительно давно. Скажем, в «Сестрах» у Сергея Бодрова снялась в двадцать восемь. Моими «дочерьми» были тринадцатилетняя Оксана Акиньшина и восьмилетняя Катя Горина. Кажется, это была первая моя «мама». Потом случались разные другие. И все интересные. Есть что играть, персонажи наполненные, их рано списывать в утиль. Это не те мамочки, которые молча подают детям борщ.
Переживаю ли насчет возрастных ролей? Нет. Хотя понимаю, что в сорок восемь Джульетту уже не сыграть. Разве что в какой-нибудь экспериментальной постановке.
— Давайте вспомним работу с Сергеем Бодровым. В 2001 году было понятно, что картина, ставшая для молодого режиссера первой и, увы, последней, окажется долгожителем?
— О судьбе фильма никогда заранее не известно. Снимались легко, всей команде было комфортно — это совершенно точно. Сережа был потрясающим парнем... И обе мои девчонки тоже замечательные.
— Акиньшина не демонстрировала непокорный нрав? Слышала, характер у нее трудный.
— С нами она не была ершистой. Ничего такого за девчонкой не замечала. То, что Оксана талантливая, с отзывчивой актерской природой, было понятно сразу. Моментально вписывалась в материал, на раз понимала все, что требовалось. Хотя ведь была ребенком и не обучалась актерскому мастерству. Видела, допустим, как мы рыдаем в кадре с Татьяной Дмитриевной Ткач, ее экранной бабушкой, и тут же подхватывала — слезы лились градом. Живая, подвижная.
«Младшая», Катя, так и не стала артисткой, хотя несколько лет назад еще раз снялась — в фильме Кости Мурзенко «Тяжелый случай». Он позвонил мне и начал разговор со слов: «Таня, я тут снимаю твою «младшую дочь». Хочу позвать тебя на роль ее мамы». Конечно, сразу же согласилась. Было любопытно увидеть выросшую Катю, да и давнему приятелю не могла отказать. Когда речь зашла об экранном папе, предложила позвонить Роману Агееву — моему «мужу» в «Сестрах». Встреча оказалась радостной.
Недавно в сериале «Не тот, не та» снова сыграла маму двух девочек. Партнерами стали молодые актрисы Алена Константинова и Арина Постникова. Обе молодчины. Надо заплакать? Пожалуйста. Расхохотаться — опять с первого дубля.
Чувствую, это уже амплуа: «Что? Предлагаете роль матери сыновей? Нет, не могу. Пусть другая актриса сыграет. Я — мама дочерей...» Обе актерскими привычками на меня похожи. К примеру, выписывают роли, постоянно делают какие-то пометки в телефоне, подходят к режиссеру за разъяснениями. Я тоже разбираю роли подробно. Когда-то в тетради записывала, потом завела папки для своих героинь в компьютере.
— Интересно, девушки, играющие дочерей, вас по имени-отчеству звали?
— Нет-нет. Правда, я сама предложила: если удобно, зовите Таней.
— Не устраивали, как Талызина, молодым коллегам скандал, почему играют вполсилы?
— А не к чему цепляться — хорошие девки! Счастливый я человек — всю жизнь везет с партнерами!
— В сериале «Ниро Вульф и Арчи Гудвин» вы вроде бы работали с Донатасом Банионисом?
— Появились в одном кадре. Сериал снимал Евгений Маркович Татарский — тот, который делал «Золотую мину», «Джека Восьмеркина — «американца», «Приключения принца Флоризеля», «Тюремный романс». Основные сцены у меня были с Сергеем Жигуновым. А с Донатасом увиделись всего раз, в момент, когда мою героиню придушили. Лежу трупом, входит Банионис, склоняется надо мной, а я шепчу: «Всю жизнь мечтала быть с вами в одном кадре!» Он раскололся, захохотал. Недавно пересмотрела «Солярис» и подумала: как же мне повезло — одного из гениев, создавшего шедевр, я видела и даже с ним говорила!
— Таня, если предположить, что какой-то из фильмов с вашим участием будут смотреть далекие потомки, что бы вы им предложили?
— Первая мысль, которая мелькнула, — хочу, чтобы увидели то кино, которое сама же и сниму. Дело в том, что девочка созрела, — очень хочется в режиссуру... А вообще, думаю, потомкам понравятся «Сестры». Под одним названием вышли и фильм Бодрова, и сериал. Там мне посчастливилось сниматься с чудесными Немоляевой и Лазаревым, я играла их дочь.
— Светлана Владимировна, как вам это платье идет! — говорили костюмеры Немоляевой.
— Да? Ой, не знаю... А что Саша скажет? Сашенька, иди сюда, — звала мужа.
Александр Сергеевич не спеша подходил и глядя сверху вниз на миниатюрную жену, отвечал басом:
— Светка, все отлично!
— Ну тогда оставляем, — заключала Немоляева.
— Вы заметили, что подумываете о режиссуре. О чем хотите сказать миру?
— В прошлом году написала сценарий. Идея долго крутилась в голове, но никак не оформлялась в законченный месседж. В один прекрасный вечер легла спать, но уснуть не получалось. Крутилась в кровати, обдумывая фабулу. И вдруг история ожила. Нечеткие линии прорисовались. Начало, кульминация, финал. Будто кино увидела. Подскочила, схватила сигарету, тогда я еще курила. Меня трясло, корежило. Мысли записала тезисами в каком-то случайном блокноте. На следующее утро убежала на репетицию, а когда вечером вернулась, бросилась читать ночные записи. Нет, не бред, все складно. Села с планшетом в уголок, начала причесывать текст, и так три вечера подряд.
Потом дело застопорилось: спектакли, съемки, усталость. Неделя прошла. Думаю: «Э, нет. Так никогда не закончу». И поставила себе цель, будто материал надо сдать через месяц. С того момента как бы ни уставала, садилась работать. «Ни дня без строчки» — вспомнила Юрия Олешу. Творчество бодрит, я довольно быстро дописала сценарий. Благодарна Вадиму за то, что подкидывал идеи, ободрял. Я вообще из тех, кто любит, когда его хвалят. По доброте и любви — это мое. Помните в «Мимино»: «Когда мне будет приятно, я так довезу, что тебе тоже будет приятно»?
Вообще, сценарий задумывался ради хорошей роли. Чтобы самой сыграть и чтобы не было стыдно. Никаких режиссерских амбиций.
Но «за время пути собака могла подрасти». Вдруг в голове стали появляться картинки — эту сцену хорошо бы так снять, а эту вот эдак. Закончив, поняла, что самой хочется все это сделать. Верю, так и получится.
— Если была бы возможность на пару минут вернуться в прошлое и увидеть Таню Колганову, штурмующую театральный, что бы вы ей сказали?
— Не переживать, не плакать, все сложится как надо. Мучений, метаний, слез, конечно, было много. Но куда без них?
Подпишись на наш канал в Telegram