Мы надели парадные пиджаки и пошли гулять по Ленинскому проспекту. Люди чуть ли не вываливались из окон троллейбусов, чтобы увидеть кавээнщиков живьем.
— Юлий Соломонович, интересно, вы когда-нибудь спрашивали «Гугл», кто такой Гусман?
— Никогда не интересовался. «Что слава? — Яркая заплата на ветхом рубище певца...»
— Между тем стоит набрать в строке поисковика «Юлий», ваша фамилия идет следующей после Цезаря. Что думаете о своей популярности?
— Как только догоню Цезаря, а это займет лет двести, смогу ответить подробнее. А пока скажу, что замечательно отношусь к своей популярности, поскольку она заработана честно. Интерес публики понятен — меня показывают по телевизору больше полувека. Стоило однажды зарегистрироваться на «Фейсбуке*», как обрушился поток сообщений: «Хочу быть вашим другом». Я был польщен и как вежливый... чудак всем отвечал. Неудобно же игнорировать тех, кто хочет с тобой дружить. Но спустя время задался вопросом: к чему мне эта огромная толпа, состоящая из тех, кого я вообще не знаю?!
А когда зачем-то начал читать комментарии, быстро понял: в игре под названием «Популярные социальные сети» больше участвовать не стану. С детства не выношу, когда меня критикуют, ни за что ругают и вообще незаслуженно обижают. А там началось: «Ага! Рассказывает тут! Богатый олигарх с начищенными ушами».
Это не означает, что все как один должны рыдать у меня на груди от счастья: «Наконец-то ты пришел!» Но и современная привычка многих вести себя фамильярно напрягает. Жутко не люблю хамский развязный тон, принятый в соцсетях, поэтому хотя аккаунты существуют, меня там нет.
Но я уважаю людей, и если кто-то подходит на улице с просьбой сфотографироваться, не отказываю. Конечно, меня знают только по КВН — моих спектаклей и фильмов практически никто не видел. Если называю в качестве подсказки картину «Не бойся, я с тобой!», оживляются: «А! Да, смотрели!»
— Как вам кажется, чувство юмора дается при рождении или его можно развить?
— Тех, у кого совсем нет чувства юмора, встречал редко. Рефлекторная ответная реакция на шутку есть практически у каждого. Вот продуцировать юмор сложно. Если говорить обо мне, то я всегда таким был.
— С детства веселый и находчивый?
— Не сказал бы. Но с ранних лет мне хотелось, чтобы одноклассникам, друзьям во дворе, случайным встречным — хоть попутчику в лифте, хоть пьяной продавщице — было весело. Клянусь! Хочу, чтобы все вокруг меня любили, а я любил бы их. Это глупо звучит, но я такой. Разумеется, бывают в жизни грустные, тяжелые моменты, когда веселуха неуместна. Но если глобально все нормально, а ты ходишь как надутый пузырь, это печально. Ненавижу высокомерных самодовольных снобов.
КВН как раз тренирует мышление, развивает самоиронию. Меня всегда интересовала природа и суть юмора. Что это вообще, как по-вашему?
— Веселый ответ на разные жизненные ситуации...
— Ответ? Ну, возможно. Есть прекрасная шутка Станислава Ежи Леца: «Если у вас нет чувства юмора, то должно быть хотя бы чувство, что у вас нет чувства юмора». Приведу показательный пример. На одном из каналов лет сто назад шло реалити-шоу «Факультет юмора». Это было еще до разных стендапов и камеди клабов. Суть — девять молодых людей под прицелом камер учились профессионально шутить.
Я как один из популярных представителей современной юмористической культуры был приглашен в числе многих на так называемый мастер-класс. Захожу в студию, вижу — сидят ребята кружком. Милые, хорошие лица. Как мне сообщили организаторы, случайных людей среди них нет: каждый что-то пишет, сочиняет какие-то веселые рассказики. Я сел напротив и произнес: «Помню, у Гашека в «Похождениях бравого солдата Швейка» герой сказал...» Выдаю довольно известную цитату. С улыбкой смотрю на ребят, а на их лицах вообще ничего не отобразилось. Оловянные глаза.
«Кто-то из вас читал Гашека?» — спрашиваю. Выяснилось — никто. Но это же не Платон, не Аристотель. Когда я понял, что они Гашека не отличают от Чапека, пролежал два часа в обмороке... Потом стал расспрашивать, что же они уже выудили из полноводного озера юмора, где в огромном количестве представлены русские авторы — от Салтыкова-Щедрина, Грибоедова, Ильфа и Петрова до Горина, Арканова, Жванецкого... Про мировую литературу даже не говорю. Перечислял, у самого аж голова кружилась от этих имен! А у них нет. Кто-то что-то слышал, но не очень-то читал. Поверьте, я не собирался играть с ними в «Эрудита». Предполагал как само собой разумеющееся, что ребята эти имена знают.
У моего папы была огромная библиотека — семь тысяч томов. И я к двенадцати годам одолел практически все. Потом перечитывал — «Трех мушкетеров» сто раз, Ильфа и Петрова — двести. Научился читать в четыре и сразу же выучил наизусть стихотворение Лермонтова «Бородино». Жена и дочь издеваются надо мной по этому поводу — буквально унижают при каждом удобном случае. Например когда возмущаюсь, почему внук, который родился и живет в Америке, плохо говорит по-русски, слышу в ответ насмешливое: «Да-да, «Бородино» он еще не читает».
— Интересно, а как вас четырехлетнего родители приучали к книгам? Современных детей даже из-под палки не заставить.
— Никак. Я настолько любил это занятие, что ни уговаривать, ни убеждать не приходилось. И сейчас читать люблю. Это так замечательно! Современные дети намного меньше читают, теперь ведь у книг есть серьезный конкурент в виде Интернета.
Такая же история с КВН. В 1961 году, когда «Клуб веселых и находчивых» появился на экранах, ему не с кем было соперничать, и последующие лет десять программа оставалась монополистом. Теперь другое время, КВН приходится непросто. Нелегко конкурировать с огромным количеством камеди клабов, стендапов и разного рода уральскими пельменями. Смешно слышать от некоторых: «Ну нет, КВН не тот, что прежде!» Понятно, что не тот! Но во многом, вы не поверите, он даже лучше.
— Юлий Соломонович, жизнь сплетена из разнообразных событий и значимых тем. В вашей судьбе какую часть занимает КВН? Можно в процентном соотношении.
— Дело не в цифрах. Ну подумайте: я в КВН с 1964-го и, по сути, до сегодняшнего дня. Был капитаном самой прославленной команды «Парни из Баку». Какой процент занимают все эти годы?
— Огромный. Тогда другой вопрос: название команды, которое вы когда-то придумали, осталось и у сегодняшних участников. Вам заплатили за использование бренда?
— Да, шестьсот двадцать три рубля... Шучу. Хотите верьте, хотите нет, но КВН не принес мне ни копейки! Участникам жюри разных программ каналы обычно что-то платят. Но только не жюри КВН. И уж тем более невозможно дать им взятку за лояльность. Константин Львович Эрнст может, конечно, поболеть за команду N, но лишь по собственному убеждению. Купить его голос точно не получится.
— А ваш?
— А мне никто не предлагал... Это так грустно, клянусь! Я же читал, что серьезные люди часто получают барыши в виде взяток — самолетами, пароходами, услугами, борзыми щенками наконец. Но мне почему-то никто и никогда не предлагал! Может, на лбу что-то такое написано о кристальной честности или непроходимой глупости?
В начале девяностых я был депутатом Госдумы. Однажды прочитал в парламентском вестнике, что в комнате номер восемь будут выдаваться талоны на приобретение «жигулей» за полцены. А я никогда никакими депутатскими благами не пользовался, разве что обедал в буфете за три копейки — брал свекольный салат и котлеты. А тут дефицитные «жигули». Думаю: ну а что? Имею законное право! И пошел искать заветную комнату с талонами, верите? Несколько раз обошел два депутатских корпуса и не нашел! Спрашивал у людей, внимательно смотрел на таблички — ну нет такого номера. Увы, не досталась мне тогда машина за полцены...
Это не означает, что перед вами сидит святой апостол в рубище. Если говорить серьезно, то определенные принципы должны быть у каждого. И у меня, конечно, они тоже есть — достались от родителей. Мои были самыми честными, чистыми, добрыми и остроумными людьми из всех, кого я знал.
Оба профессора. Папа был одним из самым известных врачей Закавказья, мама — проректором, преподавателем английского языка. Оба получали по советским меркам очень хорошие зарплаты, порядка пятисот–шестисот рублей, а на банковском счете ни рубля не накопилось к концу жизни. Мое детство прошло в трехкомнатной коммунальной квартире города Баку, в доме 1899 года постройки с удобствами на улице.
Соседи — посторонние люди, тетя Катя и дядя Стасик. Первый телевизор появился не в нашей семье, а у них. Такой маленький с большой линзой. И мы с братом Мишей приходили его смотреть, прихватив табуреточки. (Михаил Гусман — журналист, первый заместитель генерального директора ТАСС. — Прим. ред.)
Наш старый дом жив до сих пор, сейчас на нем мемориальная доска с именами родителей — Соломона Моисеевича Гусмана и Лолы Юльевны Барсук. Многочисленные ученики хранят память о них.
Папа был врачом от Бога, он вышел из старой школы Боткина, Захарьина. Возглавлял клинику в рабочем районе Баку — Сабунчах. От дома это полчаса езды на старом, жутком, развалившемся служебном москвиче, куда папа, человек ростом метр девяносто, влезал с трудом.
С раннего утра и до обеда он лечил рабочих. Запомнилась такая картинка: мы с папой приехали в больницу, навстречу выбежала пожилая санитарка, тряся пробиркой: «Профессор! У Мамедова моча пошла». И отец, рассматривая содержимое, радовался так, будто обнаружил бриллиант.
Часа в два дня водитель вез его на той же развалюхе в Четвертое управление Минздрава, где папа работал главным специалистом. Лечил больших людей — первых, вторых и третьих секретарей компартии Азербайджана. Причем не только лечил, но и со многими дружил, играл в нарды на досуге. Профессора Гусмана, замечательного кардиолога, обожали буквально все. Он был порождением новой системы, прошел войну главным терапевтом Каспийской военной флотилии. Гигант! Я и Миша, да простит меня брат, — слабые подобия папы.
Иногда мама говорила отцу:
— Мона! Попроси квартиру наконец. Тебя все любят, уважают — не откажут.
— Лока! Они все знают. Сами придут и сами дадут, — почти по Булгакову ответил папа.
Никто не пришел, ничего так и не дал. Папа умер в своем кабинете в тех самых Сабунчах...
К тому времени маленькая комнатка соседей отошла нам — тети Кати и дяди Стасика не стало. Но глобально это ситуацию не улучшило, как вы понимаете. Удобства остались на улице, было тесно. Когда Миша женился, его жена Джамиля устроила душ в бывшей кухне...
— Вы оказались в медицинском институте под папиным влиянием? Как он, доктор наук, отреагировал на то, что сын, получив диплом и даже написав диссертацию, вышел на сцену? Как воспринимал все эти ваши хи-хи, ха-ха?
— Протестую! Коммент про хи-хи, ха-ха меня огорчает. Я хорошо учился, много лет проработал в сумасшедшем доме! Хотя в медицину, честно говоря, не собирался. Ненавидел все эти кости, скелеты... Но папе же было приятно: старший сын наследует его профессию! Конечно, прямо он не говорил: «Юлик, иди во врачи». Папа был выше этого. Учился я замечательно, хотя в институт почти не ходил — занимался самодеятельностью. Мне повезло, что голова так устроена — могу прочитать на перемене любой материал и на час всю информацию удержать.
Когда я поступал, отец сказал:
— Сдавай экзамены сам, никому звонить не буду! — и уехал в Кисловодск отдыхать.
— Папа!!! — закричал я с трагичностью вслед и — что делать? — сел зубрить.
В итоге одна четверка, остальные — пятерки. Нас, прилично сдавших вступительные, собрали, чтобы после собеседования из ста человек оставить двадцать пять. Мы столпились в коридоре, в аудиторию вызывали по одному. Смотрю, товарищи выходят мокрыми от пота, с бешеными глазами, будто после пыток в белогвардейском штабе. Баку, лето, жара! Наконец моя очередь. За столом сидит цвет профессуры: в центре — ректор Эйвазов, по бокам от него еще два светила медицины. Все трое, как мне тогда казалось, ужасно старые — лет по шестьдесят. У всех строгие лица. И перед ними я — семнадцатилетний мальчишка, трясущийся от страха. Вдруг один из «стариков» наклоняется к профессору Эйвазову и тихо по-азербайджански говорит:
— Это сын Соломона...
И все дружно заулыбались так, будто вошел Санта-Клаус.
— Иди, сынок, учись...
Ту же фразу я услышал много лет спустя, когда решил поступить на Высшие курсы режиссуры. По тем временам это было сродни полету в космос — второе образование, да еще в Москве!
Я уже был известным в городе человеком, капитаном прославленной команды КВН. После успешного сезона побед меня пригласили в ЦК партии. Строго спросили:
— Чего ты хочешь, Юлий?
Все ожидали, что попрошу машину или даже квартиру. А я сказал:
— Хочу путевку в Москву, учиться режиссуре.
Партийные начальники переглянулись:
— Иди, сынок, учись...
— А что диссертация по медицине? Вы ее так и не защитили?
— Я написал серьезную работу «Клинико-психологические корреляции при церебральном атеросклерозе», принес папе переплетенный том. Но защищаться не было смысла — я же не собирался работать по профессии. Конечно, КВН сбил меня с пути. Сейчас был бы членкором, врачом-психиатром, возглавлял кафедру в каком-нибудь институте. Возможно в Баку, а может, в Саратове. Но жизнь сложилась как сложилась, и я точно знаю: мама и папа мной гордились.
— Юлий Соломонович, так каким образом в вашу жизнь ворвался КВН?
— В 1964 году, когда, наверное, ваш дедушка еще даже не женился на вашей бабушке, в Баку пришло Центральное телевидение. Однажды мы проснулись и увидели парад на Красной площади, концерт в Большом театре, «Голубой огонек» и... КВН. Город в ту же минуту «заболел». Помню, я просто обалдел от молодых ребят-ровесников, которые так здорово шутят. КВН шел в прямом эфире, в прайм-тайме, как сейчас говорят, три — три с половиной часа! В то время передача была на пике популярности, в момент трансляции улицы городов пустели, транспорт останавливался. Спустя короткое время по всему Баку стали создаваться команды. Буквально все — от школьников до студентов и от военнослужащих до заключенных в тюрьмах — играли в КВН.
Когда возникла идея провести городское первенство, я внештатно работал в ЦК комсомола и оказался одним из тех, кто это первенство провел. Штаб КВН располагался в ДК Ильича, где и прошли первые выступления бакинских команд.
Игры были потрясающими: с декорациями, костюмами, с трансляциями на местных телеканалах. Например когда мы обыгрывали тему авиации, девочки появлялись в форме стюардесс и раздавали зрителям «Взлетные» конфетки. И в виде авиабилетов с багажными квитанциями — приглашения для зрителей. Вы спросите: «Откуда деньги, Зин?..»
— С языка сняли вопрос!
— Нам покровительствовал профсоюз нефтяников и нефтехимиков. Тогда вообще все было проще — идешь пробиваешь идею и делаешь. Лидеры профсоюза увидели, что получается действительно круто, и проблем с финансированием не возникало. Тем более что нам оплачивали лишь перелеты и гостиницу, все остальное мы придумывали и делали сами.
— Любопытно, а приглашения на игры приносили прибыль? Хотя бы небольшую.
— О чем вы говорите? В шестидесятые — семидесятые они не могли быть платными.
В 1965 году мы создали сборную команду Баку. Капитаном избрали меня. Хотя до этого я не играл, а был председателем бакинского «Клуба веселых и находчивых», вел выступления.
— Как Масляков?
— Не так же, конечно... Но как-то вел. В итоге однажды меня делегировали в Москву. Поехал в молодежную редакцию телевидения, познакомился с ребятами.
— Это так странно звучит! Без связей, без рекомендаций просто приехали и заявились на ТВ?
— У меня и сейчас сохранился запас энергии, а тогда Юлик Гусман был клокочущим Везувием! Блин, хорошо сказал!
И так мы сразу подружились, что меня сразу пригласили в жюри первенства. Тогда же случилась первая и последняя ничья в истории «Клуба веселых и находчивых» — мне настолько понравились обе команды, что я принялся уговаривать товарищей по жюри поставить пятерки обеим. Голосование ведь иначе проходило — собирались кучкой, обменивались мнениями и после обсуждения кто-то один оглашал результат.
Помню, как я наблюдал за подготовкой Александра Янгеля — капитана команды КВН Днепропетровска. Саша — сын великого конструктора ракетно-космических комплексов Михаила Янгеля. Так вот, он вышел в коридор, чтобы за пять минут написать ответ на вопрос команды соперников есть ли жизнь на Марсе. При мне ходил молча, обдумывал. А когда сочинил, сначала зачитал мне:
Чтоб ответить на вопрос,
Я послал на Марс запрос.
Через час пришел ответ:
«Не волнуйтесь, жизни нет».
Вскоре редакторы КВН по нашему приглашению прилетели в Баку оценить уровень городских игр. Мы устроили невероятную встречу, принимали их как королей.
У трапа выстроился почетный караул, скрестив над головами проходивших шампуры с шашлыком. Затем посадили гостей в автомобили и в сопровождении кортежа повезли на центральную площадь имени Ленина, где устроили парад кавээнщиков.
На следующий день состоялась игра, мы понравились, и нас пригласили на всесоюзное первенство. Это был сезон 1967/68. Тогда же случилась первая победа бакинцев над командой Воронежа и моя личная — в конкурсе капитанов.
— Помните подробности?
— Конечно. Но там ничего особо интересного не было. Расскажу о другом случае. Когда бакинская команда приезжала в Москву, нас заселяли в гостиницу «Спутник» на Ленинском проспекте. И вот наш первый телевизионный КВН. Целыми днями мы отсутствуем, репетируем, возвращаемся поздно. А на моем этаже работала омерзительная дежурная. Каждый раз, когда я брал ключ и шел в номер, она ворчала: «Ходят тут...» Наконец игра состоялась, ее посмотрела вся страна. Следующим утром я долго спал и когда вышел из номера, увидел за столиком дежурной ту самую тетку: «Ой, Гусман! Живой! Дайте, пожалуйста, автограф».
Тон был уже совсем другим. Я засмущался, расписался на какой-то бумажке, это был мой первый в жизни автограф. Потом мы с ребятами надели парадные пиджаки и пошли гулять по Ленинскому проспекту. Люди чуть ли не вываливались из окон троллейбусов, чтобы увидеть кавээнщиков живьем.
Дальше мы выиграли чемпионат года, а в 1970-м Кубок чемпионов всех лет. В финале бились насмерть с одесситами, нашими самыми близкими друзьями. Бакинцы всегда были лучшими в театрально-постановочных конкурсах, а парни из Одессы славились импровизациями. В тот вечер все было наоборот. До последнего мы шли ноздря в ноздрю, но я выиграл у Валеры Хаита в конкурсе капитанов. Разрыв составил всего очко!
— Это отец Ростислава — одного из участников «Квартета И»?
— Да, он. Игра шла долго, и после трех часов сорока минут нас просто вырубили из эфира. До сих пор в Одессе существует легенда, что якобы Гусман договорился об этом с Маратом, редактором КВН. Должен был состояться еще один конкурс, и одесситы были уверены, что его выиграют. Вот такой миф... Это был последний прямой эфир, потом КВН шел только в записи.
— Хочется узнать подробности закулисья. Например чем вы как игрок КВН гордитесь больше всего?
— Главное в КВН тех лет — импровизация, высший класс игроков. Чтобы вы правильно понимали — импровизировать без подготовки очень и очень трудно, поэтому у любой команды был запас так называемых резиновых ответов, которые подходили для любых вопросов противников. Жюри, конечно, знало об их существовании. Мы, кавээнщики, умеем версифицировать — сочинять рифмы. Писали «резиновые» шутки заранее, старались, чтобы они были смешными. Например противники задают вопрос. Тридцать секунд с командой думаешь, и не придумав ничего остроумного, произносишь заготовку:
Мы классику учили в школе,
Мы возвращались к ней опять.
Не вспомнили... Чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Жюри и внимательные кавээновские зрители прекрасно понимали, что это заготовка, поэтому получить за такое высокие баллы было невозможно, но хотя бы не стыдно.
В моей практике случились всего три хороших импровизации, которыми горжусь.
Игра «Парней из Баку» с МИСИ, 1968 год. Конкурс капитанов. Состязаются двое — я и Андрей Меньшиков. Задание: «Ваш корабль тонет. Ваши действия?» За три минуты я написал:
Родной корабль уходит на дно
Вместе с лоцманом, лотом и лагом.
А рядом тонет еще одно
Под гордым Андреевским флагом.
Ты пишешь диплом,
Имеешь детей и тьму кавээнских заслуг.
Позволь тебе уступить, Андрей,
Место в шлюпке и круг.
А мне не страшна никакая беда,
С меня как с Гусмана вода...
Зал рухнул!
Так вот, про Гусмана — это была заготовка. Ни за тридцать секунд, ни за три минуты шутку такого уровня не придумать.
Кстати, тогда ходило много острот про мои усы:
Капитан бакинцев Гусман,
Улыбается он в ус нам.
Капитаны без усов —
Корабли без парусов...
— Эти строки принесли вам победу в конкурсе капитанов?
— Нет, не строки. Было еще одно задание. Андрей Меньшиков пригласил подняться на сцену свою очаровательную жену Танечку. А я в то время не был женат и попросил нашу бакинскую поэтессу, красивую женщину Изумруд Кулиеву, подыграть. Стоим вчетвером на сцене, Таня говорит: «Андрюша, поговори с Юликом как капитан с капитаном».
Тот вынимает из кармана два носовых платка и начинает ритмично махать, изображая флажковую семафорную азбуку, используемую на флоте. Все замерли, никто, конечно, ни хрена не понимает — и в первую очередь я. Хотя знал тематику игры и вообще-то должен был подготовиться, но как всегда не хватило времени. И вот стою покрытый испариной, лихорадочно пытаюсь найти остроумный ответ. Прямой эфир! Мама, папа, девушки видят, что ты не гений, а... чудак на букву М. Жуть! И заготовки никакой нет.
Вдруг меня осенило: я понял, что выигрываю! Это была та импровизация, которой действительно горжусь последние пятьдесят два года, знающий да поймет.
Говорю Меньшикову: «Андрюша, повтори, пожалуйста, вопрос». Все улыбнулись: ну понятно — несложный прием потянуть время. Андрей с сочувственной улыбкой отмахал мне что-то еще раз. Я подошел к микрофону, улыбнулся и начал стучать по нему а-ля азбукой Морзе: точка, тире, две точки...
Словами не описать, что творилось в зале. Зрители попадали на пол с костяным звуком! И они, и жюри по достоинству оценили импровизацию.
В чем же дело? Никто не понял, что передавал Андрей, никто не понял, что в ответ стучал я. И все решили, что Гусман ответил на том же непонятном для непосвященных языке.
Потом я узнал, что Андрюша тогда и правда выучил несколько сигналов и просемафорил что-то типа «Привет, капитан».
Второй случай — тоже из серии «удачные импровизации». Играли в литературный КВН — бакинцы против команды МФТИ. Капитаном у ребят был Ефим Аглицкий, умный красивый мальчик. Сейчас живет в пригороде Вашингтона.
Незадолго до этой поездки встречаю в центре Баку Володю Портнова, завлитотделом газеты «Бакинский рабочий», поэта и эрудита. Человека интеллигентного, тактичного и, как мне казалось тогда, ужасно старого — ему было лет тридцать семь. И он просит:
— Юлик, возьми меня на КВН, пригожусь!
Кто, Володя?! Нам — мэтрам, зубрам, рыцарям?! Попытался переубедить, но он гнул свое — бери, пригожусь.
Говорю себе: ну чего выпендриваться? Все равно вожу на игры огромное количество людей — полторы сотни болельщиков, пусть будет среди них по-настоящему интеллигентный человек. Согласился:
— Ладно, Володя, поехали.
И вот игра. Противник озвучивает вопрос:
— «И ха-ха-ха, и хи-хи-хи» — откуда цитата?
Мы сбились в кучку, авторы пытаются придумать шутку, остальные делают вид, что думают. Из задних рядов тянет руку Володя:
— Юлик, я знаю!
А время идет — тик-так... В моей голове проносится: самому идти к микрофону, просто улыбнуться в черные усы, блеснув тридцатью двумя зубами, и выдать заготовку или выпустить в горнило Портнова, который никогда не стоял на сцене перед камерами всего Советского Союза?
— Иди! — говорю. А сам думаю: «Будет позор, ну хотя бы не только мой, а общий».
Володя подошел к микрофону, одернул, как школьник у доски, пиджак и тихим голосом выдал:
«Люблю я парадоксы ваши,
И ха-ха-ха, и хи-хи-хи,
Смирновой штучку, фарсу Саши
И Ишки Мятлева стихи...
Михаил Юрьевич Лермонтов.
Из альбома С.Н. Карамзиной».
Команда Фимы настолько обалдела, что шутки в ответ не прозвучало. Хотя и на этот счет у кавээнщиков есть заготовки типа «Вы угадали наш вопрос и натянули всем нам нос».
Кто-то пролепетал:
— Да, правильно...
Никто и представить себе не мог, что малоизвестное стихотворение знает бакинская команда.
Но это еще не конец! Новый вопрос противника: «Во саду ли в огороде...» — откуда это?»
Я понимаю — выигрываем, кто же не знает «Сказку о царе Салтане»:
Кучки равные кладет
И с присвисточкой поет
При честном при всем народе:
Во саду ли, в огороде...
С убеждением «да я сейчас расквашу нос соперникам» сделал то, чего делать нельзя, — почувствовал себя кумом королю. Хрюкая от восторга, медленно направился к микрофону, бросил победный взор в зал, нагло взглянул в глазок операторской камеры и... понял, что напрочь забыл пушкинские строки. Блэкаут! Будто заслонка упала... Это не просто позор, это кавээновская смерть. Команда знает ответ, а капитан в ступоре с потерей памяти! Убить такого мало.
— И?..
— Главное как раз «и...». От полного отчаяния сказал: «Да промолвил князь Гвидон — это он!» — и указал на Фиму.
Зал и жюри снова рухнули, мы получили высший балл. Все решили, что я, разумеется, узнал первоисточник и даже не поленился придумать немудреное двустишие. Но когда вернулся к команде, меня едва не линчевали. Ребята все поняли.
— Юлий Соломонович, а что за знаменитая шутка с усами, которая гуляет в Интернете?
— Был сезон, когда мы победили во всех играх и на финале я выдал:
Усы теперь лишь тема для пародий.
Сезон открыт, усатые не в моде.
И если из всей кавээнской красы
Запомнился я лишь усами,
То вот вам, товарищи, мои усы, —
тут я снял их, повесил на микрофон и продолжил: —
И пробуйте шутить сами!
Эту шутку мы придумали с друзьями-одесситами. В начале игры я тихонечко вышел из зала, гримеры меня побрили, наклеили искусственные усы такого же пронзительного черного цвета, это несложно. Помните хрестоматийный пример, когда Ленин бежал в Финляндию в образе рабочего Иванова — бритый и в кепке? Узнать же невозможно! Так и я без усов совершенно неузнаваемый — не только для зрителей, но и для самого себя. С девятого класса не видел себя в таком виде.
Вот, собственно, и все. С 1964 по 1972 год родилось всего три импровизации, которыми горжусь. А вообще хороших шуток был миллион. Их, кстати, всегда писали кавээнщики сами, авторов со стороны тогда не привлекали.
— Команда бакинцев вошла в историю КВН еще и своей формой. Ни у кого ее не было, кроме вас.
— До нас КВН был игрой без дресс-кода, как сейчас говорят. Максимум белый шарф, вот и все — его позволяли себе одесситы. Остальные команды на одежду вообще внимания не обращали.
Декорации, постановка — это все пошло от «Парней из Баку». Я понимал, что по уровню шуток и импровизаций можем проиграть той же Одессе. Значит, следовало добавить зрелищности. Так у нас появились блейзеры, синие пиджаки с гербом Баку — три огненных факела, и серые брюки. При этом я выглядел как торговец фруктами на рынке.
Валера Хаит, капитан одесской команды, был и остается сегодня утонченным поэтом. Матвей Левинтон, возглавлявший сборную Первого Московского медицинского института — такой большой добродушный богатырь. Слава Харечко, капитан команды Московского института нефти и газа, был похож на студента-кавээнщика с обаятельной лучезарной улыбкой.
Интересно, что в советские годы капитаны КВН были гораздо популярнее, чем народные артисты. Звучит как хвастовство, но это чистая правда. Однажды папа получил путевку в Малеевку — в писательский Дом творчества. Туда мы вместе и отправились. Как же отец был удивлен, когда известные артисты, отдыхавшие по соседству в своем пансионате «Руза», приходили к нам, чтобы повидать живьем Юлия Гусмана. И это не только меня касалось.
— Дружили, наверное, со многими небожителями?
— Я перебрался в Москву из Баку уже взрослым человеком. Но поскольку был популярным персонажем, вошел в круги творческой интеллигенции как горячий нож в масло. Хотя там принято иначе: сначала встречались в ЦДЛ, потом на всяких совместных тусовках, новогодних елках. Как люди сдруживаются? Как вот мы с вами — на всю жизнь после этого интервью.
Расскажу один случай. Однажды большой компанией собрались на дне рождения Галины Борисовны Волчек у нее на Поварской. Галя была тогда замужем за моим другом, ученым Марком Абелевым. Зима. За столом — Александр Ширвиндт, Высоцкий, Евстигнеев, знаменитые художники, поэты. Мы с Игорем Квашой, великим артистом, моим другом, были тамадами. Вдруг с мороза входит в роскошной шубе в пол, в меховой шапке с костяными украшениями — тогда я сказал бы Женя, теперь — Евгений Александрович Евтушенко. Все хохочут, оживленно болтают.
— Бери стул, садись, — говорят ему.
А Женя был человеком, который невнимания к своей персоне не выносил. Не раздеваясь, подошел к столу:
— Вы здесь сидите веселитесь. А я еду от друга, который умирает в больнице.
Все, естественно, попритухли. Тогда он спокойно скинул шубу, шапку и сел за стол.
Спустя время кто-то обратился к Высоцкому: «Володя, спой!»
Владимир Семенович, если просили, никогда не отказывался, при мне по крайней мере. Ну, может, не сразу хватал гитару, но и не ломался. Его все обожали — сумасшедшего, веселого! Володя взял инструмент и пошел в гостиную, за ним повалила толпа.
«А я буду читать стихи», — заявил Женя. И мы остались вдвоем. Уйти неудобно, для меня Евтушенко был не менее велик, чем Высоцкий. Первый раз увидел его в бакинской филармонии, где он читал свои потрясающие стихи. Их я знал наизусть. И вот сидим друг против друга, и он читает новое стихотворение о стилягах (это слово легко менялось на «комсомольцы»), а в двадцати шагах поет Высоцкий! Я тогда чуть не умер от желания раздвоиться. Наконец говорю:
— Жень, Володя обидится на тебя.
— Ты прав... Пойдем.
Входим в гостиную, там народ набился как сельди в бочке. В углу с гитарой Высоцкий. Евтушенко разрезал толпу, сел на пол в ногах у Володи, сказал: «Давай мою любимую» — и успокоился. А я застыл в дверях — абсолютно счастливый.
То время было невероятным... Очень жаль, что эпоха безвозвратно ушла. Возможно, так говорят все дамы и господа пожилого возраста, не знаю...
Думаю, и сейчас в компании милых талантливых людей вроде Максима Галкина*, Вани Урганта, Гарика Мартиросяна, Юрия Дудя* царит замечательная атмосфера: не утихает смех, все умно и искрометно шутят, ведь они потрясающие люди. Но для меня наступило совсем иное время. Многие друзья ушли, время несется с космической скоростью. И в этом некого винить.
— Не могу не спросить о вашей семье. Ведь не единым КВН заполнена жизнь?
— Я женат сорок три года на одной и той же замечательной, безумно красивой женщине. А как мы познакомились! Мне около тридцати, и хотя я и не был, мягко говоря, бабником, но женщин замечал и старался быть замеченным ими.
Пытался найти невесту, Москву раз пять обошел, но безрезультатно. И вот однажды приезжаю в Баку, еду с товарищами на море в Загульбу — прекрасное место, по пляжам которого гуляли Муслим Магомаев и прочие великие. Вдруг вижу: из воды выходит волшебная девочка в бикини, по ее стройному телу стекает вода. Афродита в пене морской!
— Кто это? — спрашиваю друзей.
— Валя, приехала из Франции. Ей шестнадцать.
Я, конечно же, попытался ухлестывать, но как ни старался, она ни в какую. Очаровательно улыбается, но не реагирует.
Через три года снова приехал в Баку, так и не найдя в Москве невесты. Пошел гулять и увидел на бульваре Валю с подругами. В кожаной курточке... Все, больше я ее не отпустил. (Валида Мурадовна преподавала русский язык в Вашингтоне, в Джорджтаунском университете. — Прим. ред.) Наша дочь Лола живет в Нью-Йорке, она юрист. Ее муж — английский лорд.
— Как вы его зовете?
— Шутливо Жамес. Полное его имя — Джеймс Рид Стюарт Бремнер. Зять из аристократов, потомок тех самых Стюартов.
Однажды у меня такая шутка родилась. Будто бы я написал письмо английской королеве с просьбой дать мне как родственнику Джеймса титул хотя бы барона. И получил ответ: «Вам присвоено пэрство. Можете называться сэром Юлием, или просто Срулием».
Внучке Наде, ее назвали в честь прабабушки Надежды Федоровны Мироновой, в мае исполнилось три года. Чаще зову ее Нюхой. Бывают дети как куколки — играют на пианино, танцуют. А эта — ураган! Ни секунды на месте не сидит. Такая же хулиганистая, каким был я в детстве.
Когда на свет появился старший внук Максимилиан, я зову его Мартыном, и жена прислала мне фотографию — «Ой какой невероятный мальчик!» и так далее, я сказал: «Валя, побойся бога! Бабушки и дедушки много тысяч лет умирают за все эти розовые пяточки». Но родилась Нюха, и я поплыл. Мой телефон полностью забит ее фотографиями.
Максимилиан типичный лорд — «сорри» все время. По-русски говорит как американский шпион в советском фильме: «ЗдраВСТвуй, дЭдушка». Все понимает, но говорит с сильным акцентом, хотя и Лола, и Валя, и няня — все с ним разговаривают по-русски. Но среда! А я хочу, чтобы внуки читали в оригинале Чехова, Ильфа и Петрова.
— Юлий Соломонович, мы живем в трудное время. Как держать себя в руках? Что скажете как врач-психиатр?
— Каждый придумывает собственную модель поведения. Паниковать глупо, но смеяться над тем, что происходит, еще глупее. Давайте просто жить.
Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
каждый выбирает для себя.
Красивый финал, правда?
Подпишись на наш канал в Telegram