Она не раз говорила, что с «Матрицей» покончено, что никогда больше не будет Тринити, в конце концов, ее героиня умерла. И вот — на тебе! И новая «Матрица» есть, и Тринити на месте, только лет прошло немало, и если честно, кожаный плащ, черные очки и гладко зачесанные волосы уже не вернут того сумасшедшего драйва и возможности насладиться перевоплощением...
Чего только она не переиграла в жизни — но воскресать еще не доводилось. «Матрица: Воскрешение» — это ведь действительно воскрешение. Героини. Целого придуманного мира, который кажется реальнее реального.
Ее жизнь, по сути, состоит из двух частей: до эпохального хита (тогда еще братьев) Вачовски и всего того, что произошло после «Матрицы»...
В первой части своей жизни она просто была хорошей девочкой — с раннего утра двадцать первого августа 1967 года, когда Кэрри-Энн Мосс осчастливила мир своим появлением в канадском Бернаби. Ее любили все, она была очень обаятельным ребенком — кстати, ее самым ранним воспоминанием стали ярко-желтые смайлики, нарисованные на коврике у входной двери. Мама Барбара назвала ее Кэрри-Энн, потому что одноименный хит группы The Hollies в тот год звучал из каждого утюга. И это еще повезло, потому что мама могла выбрать прошлогодний хит Барбры Стрейзанд — и назвать девочку Дженни Ребеккой. Вот старшему брату подфартило больше — его назвали Бруком просто так, а не из прихоти увековечить популярную песню.
Детство Кэрри-Энн прошло в Ванкувере. Барбара воспитывала их с братом одна, первая встреча с отцом состоялась только в четырнадцать. Эта девочка не доставляла проблем никогда и никому, подросткового бунта благополучно избежала, в кабинет директора школы ее не вызывали ни разу, алкоголь она попробовала годы спустя и никакого интереса к нему не испытала. Впрочем, один эпизод Кэрри-Энн с усталой улыбкой будет сто раз пересказывать в ответ на просьбы журналистов вспомнить хоть что-то, свидетельствующее о ее неидеальности. Ладно... Ей было пять. Мама взяла ее в магазин. Пока отвлеклась на покупки, дочка сунула в карман леденец. Такой же, как те три, которые мама для нее купила. По пути домой на малышку внезапно навалилось чудовищное чувство вины и стыда, она остановилась, достала украденную конфету и разрыдалась. Мама, вздохнув, повела дочку обратно, та, не переставая плакать, попросила прощения у кассирши, мама оплатила леденец. Конец истории. Ну... как конец. Никогда с тех пор, ни разу в жизни Кэрри-Энн Мосс не испытала искушения что-то присвоить, будь то предмет или человек.
В детстве она очень хотела стать ветеринаром. И стала бы, если б не... любовь к животным. От одной мысли, что беззащитному бессловесному существу нужно, к примеру, сделать укол, не говоря о более болезненных манипуляциях, Кэрри-Энн прошибал холодный пот. Она даже с игрушками не могла повторить такое. Да, ветеринаром Мосс не станет, но спустя годы в ее доме будет жить несколько подобранных на улице дворняг. С актерством вышло сложнее — у нее не было никаких конкретных примеров, просто маленькой она обожала переодеваться в мамины платья и разыгрывать сценки из фильмов, которые видела по телевизору. Когда немного подросла, стала хорошенькой, чисто пела, легко двигалась и читала стихи с выражением. Учителям и одноклассникам нравилось, маме прямо-таки очень нравилось, и самой Кэрри-Энн тоже было весело выступать на публике. Вот так в одиннадцать лет она оказалась в Ванкуверском детском музыкальном театре, а в старших классах полетела в Европу со школьным хором на гастроли.
И ей самой, и всем вокруг было ясно, что она не просто хорошенькая, а красивая барышня. Со сложным лицом, таившим некую загадку. С умными грустноватыми глазами. Со сдержанной улыбкой. Середина восьмидесятых — время расцвета модельного бизнеса, когда в женщине на подиуме ценились не только параметры, но и индивидуальность. Скауты сбивались с ног в поисках интересных лиц. И Кэрри-Энн мимо их внимания не проскочила — в 1985-м она переехала из Ванкувера в Торонто и стала моделью. Спустя пару лет благодаря этому впервые оказалась в «большом» мире — побывала в Японии и Испании, а когда вернулась, с ходу поступила в Американскую академию драматического искусства в Пасадене.
Налаженная жизнь в спокойной Канаде дала чувство стабильности — позже именно оно придет на помощь, когда актерская карьера забуксует. А модельный бизнес закалил — показал, сколь быстро востребованность может смениться забвением, ожидание — счастливым шансом.
Это пригодилось, когда Кэрри-Энн Мосс отправилась штурмовать Лос-Анджелес без грин-карты, денег и друзей. Поначалу все складывалось стандартно. Внешность оценили — в официантки идти не пришлось, но и будущую звезду в ней никто сразу не разглядел, так что пробовать себя приходилось в проходных фильмах и телесериалах. Один из них, «Агентство моделей» продюсера Аарона Спеллинга, даже грозил выстрелить, поскольку был спин-оффом дико популярного «Мелроуз Плейс». Увы, он выдержал лишь один сезон и в 1995-м был закрыт. Но Кэрри-Энн запомнилась: ее героиня была барышней сложной судьбы, хрупкой, ранимой и беззащитной, как олененок, застывший в свете фар. Съемки в малобюджетных проектах, о которых забывали еще до их выхода, растянулись на несколько лет, и в принципе уже ясно было, что карьерного взлета не будет — девушка просто пополнила толпу неудачниц, отравленных ядом иллюзорных возможностей и не находящих в себе сил уехать и заняться чем-то другим. Кэрри-Энн не сдавалась — а может, просто жила по инерции, пока внешность обеспечивала ее какими-то предложениями.
И вдруг в 1997 году, после шести лет надежд и разочарований, случилось традиционное, хотя и крайне редкое голливудское чудо. То самое, что раз в энное количество лет внезапно выхватывает лучом одного из множества мелких статистов и возносит его в золотом лифте на самый верх. У Кэрри-Энн Мосс появилась возможность попробоваться в новый научно-фантастический фильм, о содержании которого никто толком не знал. И после семи вызовов на пробы она получила роль!
Это все давно уже история — и ее личная, и всего мирового кинематографа. Премьера фильма братьев Вачовски «Матрица» состоялась в 1999 году и буквально взорвала мир. Герои Киану Ривза, Лоуренса Фишберна и Кэрри-Энн Мосс стали именами нарицательными, а фильм дал основу целой мифологии и породил успешнейшую франшизу, в которую вошли видеоигры, аниме и два сиквела. Частью нашего мира навсегда стал и мир Матрицы, в котором люди населяют виртуальную реальность и ищут способ освободиться от вынужденной симуляции. А Тринити в исполнении Мосс — базовая составляющая этого мира. Так же, как главный герой Нео в самом начале, подобно кэрролловской Алисе, пошел за Белым Кроликом, чтобы больше никогда не стать прежним, Кэрри-Энн однажды просто отправилась на кастинг. И никогда не вернулась назад.
Вачовски, как уже упоминалось, тогда еще были братьями, их звали Ларри и Энди. Сначала Мосс, конечно, не располагала полным сценарием и толком не знала, в чем суть истории. Атмосферу удалось почувствовать в паре сцен, которые выбрали для проб.
Прослушивание состояло из нескольких частей: сначала у директора по кастингу, потом у братьев Вачовски, а затем нечто необычное — трехдневное тестирование физической формы. В первый день Кэрри-Энн три часа бегала, пыталась показать, как владеет кунг-фу (никак, но способности угадывались) и прочими боевыми техниками. Далее еще три часа жесткой спортивной тренировки, чтобы посмотреть ее выносливость и потенциал. До того ее максимумом были занятия карате-аэробикой, и теперь на экранном тесте она выложилась на двести процентов, чтобы доказать, что сможет выдержать любую нагрузку и ответить на любой вызов. «Матрица» обеспечила ей первую травму: вот Кэрри-Энн со всех ног бежит по вестибюлю, вот делает переворот — с размаху врезается в стену и падает в полной уверенности, что сломала лодыжку, сутки не снимает сапог, потому что кажется, что только благодаря ему кости не рассыпаются мелкими осколками. Четыре месяца после этого каждое утро она подолгу расхаживалась, пока не чувствовала, что нога наконец двигается нормально. После тех трех дней, пережитых на адреналине, Кэрри-Энн в буквальном смысле не могла ходить неделю.
«Матрица» обеспечила ей еще массу мелких и крупных травм, на фоне которых Мосс даже внимания не обращала на синяки и кровоподтеки. Ее спасением стала негласная королева съемочной площадки — спортивная массажистка. Изо дня в день она возвращала телам главных актеров гибкость и свободу движений — хотя в процессе интенсивный массаж выбивал слезы и ругательства не только из хрупкой Кэрри-Энн, но и из мощных Ривза и Фишберна.
Вачовски ее полюбили и приняли, неустанно нахваливали — и лишь позже Кэрри-Энн узнала, что им пришлось выдержать настоящую битву с голливудскими «шишками». Те требовали взять на роль Тринити кого-нибудь более известного, но режиссеры отбивали атаки раз за разом, потому что поверили в нее.
В нее там вообще все верили — каждый считал своим долгом подкрепить ее силы простым «Ты справишься». Хореограф, постановщик боев Юэнь Ву-Пин и его команда хвалили за любую мелочь — в итоге Мосс в рекордные сроки достигла пика физической формы и обнаружила возможности, на какие и надеяться не смела. То самое колесо, после которого ее лодыжка никогда до конца не восстановилась, все эти сальто и пробежки по стене — да, Кэрри-Энн плакала после каждой попытки. Но повторяла: «Я смогу» — и в слезах делала трюк снова.
Впрочем, физические нагрузки — лишь часть дела. Тринити в первую очередь обладала характером. Нужно было понять, в чем он и как именно вписан в безумное зазеркалье Матрицы. Научной фантастикой Кэрри-Энн не интересовалась, а боевики терпеть не могла. Когда прочитала сценарий целиком, на ум пришло воспоминание. Однажды в школе учитель предложил их классу ответить на вопрос: «Что если ваше присутствие здесь и сейчас на самом деле просто сон? А вдруг вся наша жизнь — сон или иллюзия?» Все растерялись. Никакой толковой дискуссии не получилось, но юная мисс Мосс впервые задумалась о том, что, возможно, жизнь устроена совсем не так, как представляется. В конце концов все наши убеждения — лишь то, что нам когда-то вложили в головы, а мы и не подумали усомниться. Нужно быть очень смелым человеком, чтобы выйти за рамки привычных представлений. Таким, как Тринити.
Поначалу она вообще не понимала, как это играть и где искать ключ к роли. Помог случай. Когда Кэрри-Энн наконец познакомилась с отцом, они учились общаться и искали какие-то объединяющие моменты. И вот, чтобы снять первую неловкость, стали ходить в кино. Мелвин Мосс обожал Клинта Иствуда. И теперь, спустя много лет, Кэрри-Энн почему-то очень захотелось пересмотреть те фильмы. Допустим «Грязного Гарри». Во время просмотра ее осенило: Тринити вполне может быть женской версией героев Иствуда. Брать теми же качествами, сходной харизмой. Непроницаемой сдержанностью, за которой прячется холодный огонь. Внешним спокойствием, таящим постоянное напряжение и подспудную силу. Опасным очарованием спящего вулкана, который может проснуться в любую минуту — и тогда бойся все живое. Рисунок роли — жесты, мимика, пластика — все придумалось сразу же, братья Вачовски так и ахнули. Это было идеальным попаданием в образ.
Первое время, надев костюм и бросив случайный взгляд в зеркало, Кэрри-Энн буквально отшатывалась, не в силах совместить привычную себя с холодной женщиной-вамп. Но эффектно, ничего не скажешь. Правда костюмы были некомфортными. В зависимости от сцены она ходила в поливинилхлориде, имитирующем лакированную кожу. Пот с Кэрри-Энн лился ручьями, стояла ли она на месте, бежала ли, дралась или взмывала на тросе. И это постоянное поскрипывание при малейшем движении, и запах, легкий, но страшно навязчивый... Однако и свои преимущества у костюма были. Он сокращал время перевоплощения до предела. Актрисе не нужно было настраиваться на роль, достаточно облачиться в блестящую кожу, надеть черные очки — и все ее существо разом менялось. Распрямлялась спина. Поднимался подбородок. Напрягались мускулы. Во всем теле появлялось ощущение пружинящей силы. Даже тембр голоса становился другим. Когда лучшая подруга, звезда «Бара «Гадкий койот» Мария Белло, впервые увидела ее в образе, отпрыгнула с криком: «Ты кто?!»
Успех «Матрицы» превзошел все мыслимые и немыслимые ожидания. Ее окрестили лучшим научно-популярным фильмом в истории, о ней спорили философы и религиоведы, по ней писали научные труды, на ее основе создавали направления в моде... Что говорить, если именно «Матрицу» в итоге пытались обвинить в том, что фильм спровоцировал массовое убийство в школе «Колумбайн» несколько месяцев спустя? И естественно, все считали, что у Мосс и Ривза бурный роман — очень уж явно они «химичили». Словом, мир гудел, актеры раздавали интервью, и Кэрри-Энн внезапно испытала страх. Что она будет делать дальше? Харизма Тринити слишком сильна — удастся ли выйти из ее тени?
Поначалу все складывалось отлично. В 2000 году вышло сразу несколько фильмов, два из них — по-настоящему хороших. Лассе Халльстрём позвал Кэрри-Энн в «Шоколад» — вместе с Жюльет Бинош, Джонни Деппом, Альфредом Молиной и Джуди Денч, предложив роль дико зажатой Кэролайн, которая постепенно находит настоящую себя благодаря волшебной шоколадной лавке. Но полный доброй магии, невероятно красивый фильм стал триумфом дуэта Бинош — Депп, а Мосс осталась на втором плане. «Шоколад» совершил волшебное превращение с героиней, но не с актрисой, ледяная Кэролайн не смогла перебить властную Тринити.
Кристофер Нолан пригласил в «Помни» (Memento) вместе с Гаем Пирсом. Фильм прогремел, и Кэрри-Энн долго считала, что роль Натали — ее лучшая. Или, во всяком случае, так говорила. До тех пор пока Вачовски не взялись сразу за два сиквела «Матрицы» — «Перезагрузку» и «Революцию», не подняли всех актеров в ружье и не отправились на съемки в Австралию.
Так Кэрри-Энн снова, словно в воронку, затянул этот мир, казавшийся порой реальнее реального. Сиквелы дались непросто, на сей раз помимо драк и прочих трюков пришлось, к примеру, ездить на мотоцикле, а Мосс их боялась как огня. И если Ривз байки обожал, то ей приходилось всякий раз преодолевать себя. В итоге она даже почувствовала некоторое удовольствие: ветер в волосах, свобода и тому подобное... Нет, неправда, на самом деле единственная польза от этой истории — что она научилась делать что-то, несмотря на страх. И на мотоцикл предпочла бы больше не садиться — лучше гнать машину.
Спорт на предельных оборотах вошел в ее жизнь вместе с «Матрицей» и возвращался с каждым сиквелом. В жизни Кэрри-Энн не было ничего более мучительного, чем те эффектные замедленные «ниндзя»-махи ногами в воздухе. Она чувствовала боль в каждой мышце, внутренняя поверхность бедер постоянно ныла от напряжения, не помогали никакие массажи и ванны. Иногда, зная, что предстоит делать завтра, Мосс накануне просто плакала, а утром ехала как на казнь, подбадривая себя тем, что это не навсегда и однажды закончится. Что и говорить, не самый конструктивный подход к эпохальным съемкам и роли мечты, но ей помогал.
К «Перезагрузке» она готовилась особым образом — поставила себе задачу немного изменить образ Тринити: смягчить, добавить уязвимости, чтобы в намеченной романтической линии ее героиня не производила впечатления танка, увитого розами. Поэтому включила в тренировочный процесс пилатес — развивала плавность движений и повышала выносливость и силу без набора массы. Пилатес очень помог позже, когда Мосс восстанавливала ногу после перелома.
Какой перелом? Ну как же! Она вообще могла вылететь из процесса, потому что повредила ногу еще до начала съемок. На второй неделе репетиций, спускаясь на тросе, Кэрри-Энн неудачно приземлилась. За процесс съемок в воздухе отвечали китайские профи — и говорили, соответственно, на китайском, а переводчики за ними не всегда успевали. Мосс не расслышала, что ей велят сделать, и приземлилась слишком рано и слишком жестко. В итоге следующие шесть недель не могла ходить. И ладно бы только боль и ограничения. Ее преследовал еще и страх: многомиллионные франшизы не ждут, когда их наконец почтит вниманием актриса одной роли родом из небогатой ванкуверской семьи. В те дни Кэрри-Энн вынуждена была выехать по каким-то делам и теперь возвращалась к машине. На костылях конечно. И тут ее окликнул дальний знакомый. «Эй! — он радостно скалился, как гиена. — Моя девушка только что прошла кастинг на твою роль. Понравилась там всем!» Кэрри-Энн оскалилась в ответ, а потом сидела в машине и не могла пошевелиться, охваченная растерянностью и безысходностью. Все обошлось. Ее дождались, но больше никогда до конца своему телу актриса не доверяла, зная, что оно может подвести в любую секунду.
Что еще? Взять то же вождение. У Вачовски идея фикс: все, что может сделать каскадер, будет гораздо эффектнее в исполнении актера. И вот хрупкая Кэрри-Энн должна мчаться на модифицированном «кадиллаке» по переполненной автостраде, а потом тормозить, да так, чтобы машина ехала боком прямо на камеру. Или идеально выполнить маневр, когда, выжимая ручник, нужно определенным образом поворачивать руль. Естественно, Мосс окончила школу каскадерского вождения, по сравнению с которой любая школа экстремального вождения — детский сад, но водительским азартом не прониклась, ни разу в реальной жизни полученные навыки ей не пригодились, и вообще она с большим удовольствием водит свой «вольво» в пенсионерском стиле.
Но все это — цветочки по сравнению с главным страхом. Ее поджидала сексуальная сцена Тринити и Нео. Очень, очень горячая...
Не то чтобы в ее карьере совсем не было эротических сцен. Просто это всегда для нее зона предельного дискомфорта. В «Нежном убийстве» 1994 года ей пришлось разок обнажить грудь, и это далось так трудно, что лучше не вспоминать. Тот эпизод не имел никакого значения для развития сюжета, просто в те годы секс стал непременной составляющей и появилась некая «квота на обнаженку» в любом фильме, хоть проходном, хоть блокбастере. Никого не волновало, что Мосс пришлось нарушить собственное табу, сломать себя. Надо — и все тут. Еще тяжелее дался фильм 2000 года «Команда», нелепая мафиозная комедия, в которой... ну, в общем, в эпизоде Джереми Пивен облизывал ее пальцы на ногах. И этот опыт стал настолько травматичным, что Кэрри-Энн в буквальном смысле его заблокировала — и совершенно ничего об этом не помнит, кроме самого факта. На этом фоне первый поцелуй с Киану Ривзом, казалось бы, невиннейшая ерунда, но Кэрри-Энн долго старалась избавиться и от этого воспоминания. Тогда Вачовски устроили специальную кинопробу, чтобы проверить, есть ли «химия» между главными звездами. Мосс вошла и сказала:
— Привет, я Кэрри-Энн.
Ривз вошел и сказал:
— Привет, я Киану.
После чего они, два толком незнакомых человека, поцеловались. В голове Кэрри-Энн при этом безостановочно крутилась мысль: это не со мной. Как будто сон — странный, оставляющий неприятный осадок. Впрочем, пробный поцелуй был, можно сказать, непринужденным по сравнению с тем, что им с Киану пришлось творить в итоге в сиквеле — под беспощадными софитами на площадке, в присутствии множества людей, дубль за дублем. Кэрри-Энн лишний раз убедилась: это не по ней, сниматься в сексуальных сценах в миллион раз труднее, чем в драках.
Конечно, на съемках трилогии было множество счастливых моментов. Все передружились. Чего только стоило общение с Киану Ривзом — человеком редкой доброты и таланта. Им приходилось мириться со слухами, что экранная «химия» — лишь отсвет реального огня. Они никого не разубеждали, зато стали достаточно близкими приятелями, чтобы делиться друг с другом тем, что на самом деле происходит в личной жизни каждого. Правда временами Кэрри-Энн ненавидела Ривза и всерьез сомневалась, что он существо из плоти и крови, а не обаятельная машина. Уж она-то знала о себе, что пашет на пределе. Но Киану — какой-то монстр, не знающий усталости вообще. Стоило Кэрри-Энн во время перерыва присесть в надежде немного восстановиться, как он хмурился и замечал, что она чрезвычайно ленива. Кэрри-Энн цедила сквозь зубы, что имеет право на законную передышку. И тогда Киану, смерив ее возмущенным взглядом, отправлялся тренироваться. Собственно, он делал это без остановки. Готовился к сценам, отрабатывал какие-то движения, донимал тренеров, уже не знавших, где от него спрятаться... «Если у тебя есть свободная минутка, ты можешь спросить спецов, как лучше сделать то, что получается средне! Почему не используешь эту возможность?» — занудливо донимал он партнершу. Та сходила с ума и, может, возненавидела бы Ривза... если бы так его не обожала и так им не восхищалась.
Вот только он был не ее мужчиной. Ее мужчиной был другой.
Со Стивеном Роем Кэрри-Энн познакомилась в киношколе в Торонто, которую недолго посещала. Одиннадцатого ноября 1999 года они поженились. Стивен стоически пережил и слухи о романе жены с Киану Ривзом, и то, что никогда не сравнится с ней в успехе. На протяжении последующих лет он строил карьеру — сначала в Канаде, потом в США, снимаясь в не самых популярных, но нестыдных фильмах и сериалах, а также пробуя себя как сценарист и режиссер. Да, у него не случилось настоящих прорывов, и растущая слава Кэрри-Энн никак не помогла, тем не менее его профессиональный путь был стабильным, заработок достойным, а самореализация очевидной. Этой паре не пришлось пережить серьезных потрясений и разочарований друг в друге. Они просто любили, не изменяли и вместе воспитывали детей. В сентябре 2003-го родился первенец Оуэн, в ноябре 2005-го — Кейден, а в 2009-м у мальчишек появилась сестра Фрэнсис Беатрис. Экранных потрясений Кэрри-Энн с головой хватает на работе, дома драмы ей не нужны, и в отличие от Тринити она живет вегетарианской жизнью. Во всех смыслах. На съемках «Шоколада» во Франции у Мосс были довольно большие перерывы в занятости. Одолевающую скуку решила побеждать долгими прогулками. Вокруг были пастбища, где паслись коровы, и в итоге Кэрри-Энн с ними, можно сказать, подружилась. Отлично их различала, видела характер каждой, болтала с ними — удостоверившись, что поблизости никого нет. Коровам она тоже понравилась — настолько, что они стали вести себя с ней как собаки с хозяином. Эта забавная дружба доставляла Кэрри-Энн огромное удовольствие, а потом однажды съемочная группа отправилась в ресторан, Кэрри-Энн уже собиралась заказать стейк — и тут до нее дошло... В общем, с тех пор Мосс не ест мяса.
Таблоидам она интересна не была — по их меркам жизнь этой актрисы удручающе скучна. Крепкий брак, никаких интрижек, срывов, дурных привычек... Традиционный голливудский способ оставаться в центре внимания, играя свою жизнь как полный драматических поворотов фильм, Кэрри-Энн реализовать не могла. Все, что делало ее биографию сколько-нибудь уникальной, журналисты давно выжали досуха. Впрочем, она в курсе, что в Сети по-прежнему живет какое-то количество сайтов, посетители которых одержимы Тринити. Вот только совсем не утешает факт, что ее героиня пополнила собой ряд сексуальных ролевых моделей и что, по сути, именно таким образом ей предстоит остаться в истории.
Менеджеры убеждали ее, что «секс продает», что свою сексуальность нужно предъявлять. Она подчинялась — и снималась в фотосессиях, призванных показать, что она о-го-го. Изгибалась перед камерой, тренировала призывный взгляд, обнажалась чуть больше, чем хотела... Это не давало никакого эффекта. Кэрри-Энн сама не верила в эту сторону своей натуры, и соответственно, ей не верил никто.
На следующий день после того как ей исполнилось сорок, Кэрри-Энн впервые предложили роль бабушки. У нее буквально все внутри рухнуло. Не то чтобы совсем не ожидала подобного, старшие коллеги предупреждали, что после сорока возможности голливудских актрис резко сужаются. И все же... Она прочла тот сценарий, позвонила менеджеру, чтобы обсудить, поделилась соображениями о героине, которую примерила на себя... И тут менеджер мягко ее прервал: «Кэрри-Энн, милая, нет-нет-нет, ты читаешь не ту роль. Твоя — бабушка». Следом повисла та самая пауза, которую в кино посчитали бы нарочитой и пережатой. Но это была жизнь...
Последующие годы, увы, ситуацию в обратную сторону не развернули. В том числе по объективным причинам — зеркало все чаще подтверждало, что «молодые» роли больше не светят, еще хуже было видеть себя нынешнюю на экране. Экран объективен: ты не чувствуешь, что постарела, и вдруг со всей беспощадностью осознаешь, какое впечатление производишь на самом деле. Вот когда Кэрри-Энн испытала настоящий протест против любимого Голливуда. Ей не давала покоя бессильная зависть к европейским актрисам — для тех возраст все-таки является куда меньшей помехой и их уверенность в себе подкреплена чувством собственного достоинства, поддержанного отношением общества. Ну да, Кэрри-Энн могла назвать все эти имена: Джека Николсона, Роберта Де Ниро, Мерил Стрип, Дайан Китон — тех, кого не просто не выпихнули на обочину, а наоборот носят на руках под фанфары. Но эти звезды — исключение. Мосс отлично понимала: в этот список ей не войти.
В ее жизни было много разнообразных ролей, и среди них — немало хороших. У сильных режиссеров. В достойных фильмах. Она даже уступила требованиям моды и вошла во вселенную Marvel, даром что ни в малейшей степени не интересовалась комиксами — так же как до «Матрицы» терпеть не могла боевики и фантастику. Специально для ее участия в сериале «Джессика Джонс» роль адвоката Джери Хогарт переписали с мужской на женскую. Мосс выпускает по несколько проектов в год, но ни один из них даже в малой степени не приблизился к успеху «Матрицы». И ни одна героиня не встала вровень с Тринити.
Она смотрела трилогию несколько раз, но так и не поняла — даже много лет спустя, почему люди возвращаются к ней снова и снова. Допустим, сын ее друга смотрел «Матрицу» около двухсот пятидесяти раз. Это не шутка — чистая правда. Узнав об этом, Кэрри-Энн зажмурилась и спросила, не могут ли родители помочь своему ребенку найти что-нибудь еще.
Кэрри-Энн никогда не любила видеть себя на экране. Почему-то с самого начала это было для нее сущей мукой. Но хуже, чем первый закрытый показ «Матрицы», в ее жизни не было ничего. Хорошо, что в зале темно и никто не заметил, как главная актриса тихонько проплакала весь фильм. Ей было совсем невесело, все казалось страшно неестественным и нарочитым. Она ведь простой человек, никогда не любила работать за компьютером и не стремилась изучать его возможности, и теперь все эти спецэффекты ее шокировали, это шло вразрез с ее склонностями и инстинктами, она чувствовала себя героем компьютерной «игрушки» — даром что всегда держалась подальше от гейм-индустрии.
Смотреть на себя в других фильмах легче — персонажи были гораздо ближе. Да что там, они хотя бы попросту существовали в одной с ней реальности, а не в выдуманном киберпространстве «Матрицы». И все равно порой Кэрри-Энн не могла вынести даже звука своего голоса и вида своего лица. Она уже смирилась (и те, кто ее близко знает, — тоже), что на каждой премьере ее очередного фильма несколько раз актриса просто закроет глаза. Или будет смотреть куда угодно, лишь бы не на экран.
С течением времени она все больше думает, что у Вачовски получился... документальный фильм. Читая новости, пользуясь гаджетами, Кэрри-Энн порой ловит себя на мысли: рабами чего мы все стали, кто контролирует наши идеи? И спустя два десятка лет признается себе, что ее собственную жизнь «Матрица» точно не сделала комфортнее. Богаче — да. Интереснее — безусловно. А вот лучше ли?.. Слишком много неудобных мыслей пришло вместе с ней, которые хочется прогнать, да не выходит. Психологи, рекомендующие выйти из зоны комфорта, — несмышленые дети по сравнению с Вачовски. Те на рубеже веков сумели вывести из этой зоны целую планету. Даже самые беспечные задумались о том, что не знают толком, под чьим влиянием находятся. «Матрица» действительно изменила мир, подорвав основы его уверенности в себе.
Но философом Кэрри-Энн никогда не была, поэтому для себя идею трилогии сформулировала иначе: любовь все побеждает — судьбу, зацикленность на прошлом, в общем, все, и только любовь действительно дает человеку выбор, а соответственно, свободу и чувство ответственности.
И вот Матрица настигла ее снова — и снова стала влиять с необоримой силой. Казалось, главных героев больше нет, история закончена. Но в этом мире возможно все что угодно, даже воскрешение. Почти два десятка лет спустя (дата релиза — декабрь 2021-го) после финала Ривз, Мосс и Джада Пинкетт Смит опять становятся Нео, Тринити и Ниобе, а к ним присоединяются Кристина Риччи, Джонатан Грофф, Приянка Чопра Джонас, Нил Патрик Харрис и другие знаменитости.
Теперь все иначе... Вачовски — сестры, их зовут Лана и Лилли, и «Матрицу: Воскрешение» снимает только Лана. Киану и Кэрри-Энн — за пятьдесят, и их возраст вполне очевиден несмотря на отличную форму. Лоуренс Фишберн и Хьюго Уивинг исчезли из каста, а реальный мир уже не так разительно отличается от выдуманного. Первый трейлер четвертого фильма порвал все рейтинги просмотров — фанаты чуть ли не с лупой выискивали возможные отсылки к предыдущей истории и строили догадки о ее развитии. Версии сыпались одна за другой. Костюм психотерапевта, которому Нео пересказывает свои странные сны, синий? На нем очки в синей оправе? Ага, это намек на синие таблетки, которые сдерживали Нео в Матрице! А круглые очки нового героя в исполнении Яхьи Абдул-Матина II — уж не молодую ли версию носившего такие же Морфеуса он играет?! А очки Приянки Чопры Джонас, похоже, указывают на то, что она — новая версия Оракула! Опять появляется татуировка Белого Кролика, которую Тринити когда-то использовала, чтобы заманить Нео! Редко какому фильму удавалось запустить такие мощные ожидания. Хорошо бы их оправдать — но вариантов в любом случае нет. Раз втянув в себя человека, Матрица уже не отпускает. И у Кэрри-Энн точно не хватит сил выскользнуть.
Иногда она рассматривает свою жизнь в духе фильма «Помни» — от конца к началу, от воображаемого итога к реальному началу. Вот она — мудрая старушка, любимая прабабушка, бабушка и мама, потому что ее дети, конечно, доживут до старости. Ее жизнь — простая и упорядоченная. Рядом Стив, который обязательно будет жить так же долго, как она, до дня, часа и минуты. На кровати валяются избалованные собаки. У них куча денег в банке. У Кэрри-Энн — своя именная звезда на Голливудском бульваре, да, неловко, но она этого хочет. У них есть вилла в Италии. Они путешествуют по Африке. На каминной полке — «Оскар», ну хотя бы в качестве игрушки для малышей, чтобы можно было подурачиться во время ежегодной вечеринки в честь вручения главной награды. Дальше и дальше к началу. Роль всей жизни. Ну... какая-то роль всей жизни, какая — пока трудно сказать, но ее точно еще не было. Уж явно не Тринити. Рекордные сборы четвертой «Матрицы». Рождение третьего ребенка. Рождение второго ребенка. Рекордные сборы «Матрицы: Революция». Рождение первенца. Рекордные сборы «Матрицы: Перезагрузка». Встреча со Стивом. «Агентство моделей». Глянцевый Лос-Анджелес, обещающий все и не гарантирующий ничего. Фильмы Клинта Иствуда с отцом и братом. Переодевания в мамины платья и пение в расческу перед телевизором. Смайлик на ярко-желтом коврике у двери...
Подпишись на наш канал в Telegram