Перед съемками «Мне не больно» сидели с Балабановым друг напротив друга в его квартире на Васильевском острове. Он — переломанный после каких-то съемок, с загипсованной ключицей. Я — травмированный на репетиции, с загипсованной ногой. Во время беседы Алексей Октябринович щелкал меня на мыльницу. Говорили о театре, у нас возникли какие-то расхождения на этот счет. Я был довольно наглым, вероятно, ему это и не глянулось. Увы, роль в его фильме я не получил.
— Никогда не читал стихи на стульчике и почти не помню себя в детском саду. Мое актерство началось классе в девятом. Поздравлял девочек с Восьмым марта, потом на физике мы придумывали суд над Инерцией, затем учителя истории и литературы взялись за постановки. За монолог Барона в «Скупом рыцаре» получил свою первую актерскую награду на городском конкурсе. Играл в школьной постановке по рассказам Чехова, с отрывком из водевиля «Предложение» даже поступал позже в театральный.
Родители не принимали в моем выборе вуза никакого участия — доверяли мне. Учился я в гимназии с юридическим уклоном и углубленным изучением английского, но от юриспруденции был далек и выбрал «корабелку» — сейчас Морской технический университет. Принес документы, сказал, что хочу на социологию. «Может, выберешь более подходящую для мужчины профессию?» — удивились члены приемной комиссии. Полистав справочник, перекинулся на программирование. И наверное, стал бы неплохим айтишником, если б одновременно не подал документы в театральный и сразу не поступил. А вообще, если б можно было выбрать еще одну профессию, стал бы журналистом или архитектором.
После выпуска отработал несколько лет в Театре Ленсовета — наш курс набирался специально под него. Это один из немногих театров, построенных по принципу театр-дом, театр-семья. Там это не декларируют, но есть старшее поколение и есть «дети», которых старшие воспитывают, учат. Кто-то покинул труппу, потом решил вернуться, его по-семейному приняли и простили... В другом театре «предателя» возненавидели бы.
— В Ленсовета вы играли Сарафанова в «Старшем сыне». Легко ли это было, зная знаменитый фильм Виталия Мельникова?
— У нас другой Сарафанов. Скажем так: наш спектакль — взгляд на проблемы отцов и детей глазами именно детей, этот спектакль начинался ведь еще в студенчестве. Конечно я, артист, старался оправдать своего героя. Но в спектакле есть и детская боль от того, что отец пьет и не состоялся как музыкант. Роль сложная, какие-то вещи я не мог постигнуть в силу возраста, а режиссер Юрий Бутусов от меня их требовал. В результате получился один из любимых петербургской публикой спектаклей, мы номинировались на «Золотую маску» и взяли Приз зрительских симпатий.
Мне в Ленсовета жилось легко и радостно, но в 2006-м скончался наш худрук Владислав Пази, а мой педагог Юрий Бутусов уехал в Москву. Я понял: корабль без руля пора покидать. Ушел в Александринку, где рулевой был довольно жестким человеком, что мне, кстати, нравилось. В труппу влился без напряжения, хотя и чувствовал некоторую актерскую настороженность ко мне как к человеку со стороны. Но скоро коллеги поняли, что в театре я на месте. И сцена приняла — хотя она в два раза больше ленсоветовской. Когда первый раз вышел в «Двойнике», не почувствовал, что вокруг необъятные просторы. Сложности возникли в «Гамлете». Валерий Фокин видел Шекспира не так, как я, поэтому не обошлось без творческих конфликтов. Роль Арбенина в спектакле «Маскарад. Воспоминания будущего» тоже непросто далась. Мне не хотелось ломать классический текст, а режиссеру хотелось. Прослужил в Александринке двенадцать лет и покинул этот корабль тоже...
— Как отнеслись к вашему уходу?
— Быстро вывели из всех спектаклей... Два года сидел в Питере в ожидании непонятно чего. Когда уходил, никакой перспективы не было, за исключением одного спектакля в «Приюте комедианта» и пары дней досъемок в «Союзе спасения». Понятно, что два съемочных дня не прокормят, а «Приют комедианта» — вообще не про деньги, скорее про самовыражение. Звали назад в Ленсовета, но в тот момент Юрий Бутусов только-только ушел с поста худрука театра, и я вежливо отказался. Однако когда закрываешь одну дверь, открывается другая. Появилось кино, утвердили в «Девятую» Николая Хомерики, «ИП Пирогова», «Мажора-3». Случились спектакли «Преступление и наказание» Константина Богомолова и «Иранская конференция» Виктора Рыжакова. Но основные доходы были все-таки от кино. Много предложений поступало из Москвы, я все больше времени проводил в столице, а семья осталась в Петербурге. Жизнь на два города очень напрягала, и перед самой пандемией мы с женой и детьми перебрались в Москву.
— Как начался ваш роман с кино?
— На втором курсе. После зачета по технике речи вызвала Нелли Аркадьевна Бродская — ассистент по актерам советской закалки. Отправила на студию «Бармалей», которую когда-то организовал Ролан Быков (теперь ее возглавлял Сергей Снежкин). Меня утвердили на главного героя в «Челябумбию». Этот странный фильм успеха не имел, зато мне выдали гонорар — пачку денег. «Ты, небось, и суммы-то такой в руках не держал...» — съехидничал директор. На самом деле сумма была скромной, пятьдесят долларов за съемочный день, и я смог купить только музыкальный центр, который потом отдал в детский дом в Приозерске.
Следующей работой стала «Убойная сила». Меня там, кстати, побрили наголо. На «Убойной силе» познакомился с продюсером Сергеем Мелькумовым. Они со Снежкиным потом снимали «Белую гвардию», где я в свою очередь познакомился с Федором Бондарчуком. Позже Бондарчук и Мелькумов вызвали на пробы в «Сталинград». Утвердили. Отработал я честно, даже те, кто критиковал фильм, про меня не сказали ни одного плохого слова. И дальше потихоньку-потихоньку пошло, обо мне начали узнавать в Москве.
— Вы очень разносторонний актер, а режиссеры, на мой взгляд, используют лишь одну вашу краску...
— На самом деле это не так. Начинал я с истериков, потом переметнулся в комедийный жанр, ну и всегда совмещал эти амплуа с разнообразными злодеями. Жду выхода сериала Виктора Шамирова «Большая секунда», в нем у меня иная роль — наивного, чистого душой человека. Примерно как Юрий Деточкин из «Берегись автомобиля». У меня есть театр, поэтому не переживаю, что в кино что-то недоиграл и не использовал все краски. В театре я начал с Сарафанова, сыграл и Гамлета, и Глумова, и Хлестакова, и Свидригайлова, и Раскольникова, и Несчастливцева, и Арбенина. Коллега Сергей Мигицко шутит: «Дима сыграл все, что можно». Дело в том, что когда я работал в Александринском театре, актеров моего поколения в труппе было мало. Мне достался Петруччо в «Укрощении строптивой» и многое другое. В остальных театрах я такие роли, наверное, не получил бы.
— Когда на вас свалилась популярность?
— После «Сталинграда» не случилось, хотя многие пророчили. Что-то похожее на славу ощутил после «Бедных людей» — я играл писателя, сочиняющего книгу за Ольгу Бузову. Потом «Домашний арест» добавил лавров. Но знаете, у меня такое лицо: едва надеваю головной убор, как узнавать резко перестают. Зимой абсолютно спокойно езжу в метро, никто не трогает. Только когда снимаю шапку и волосы начинают выглядеть как на экране, люди подходят. Но я неузнаваемости даже рад, мне всегда больше нравились аплодисменты в театре, а не личное общение со зрителями. Последнее тоже, безусловно, приятно, когда не переходит границ. А вот когда зовут в баню... Была пара таких случаев на съемках. Проезжал мимо какой-нибудь джип, мужики притормаживали и кричали: «Сейчас в баню отдыхать едем. Давай с нами!» Признаюсь, приглашениями ни разу не воспользовался.
— Вас часто не утверждали после проб?
— Случалось. Расстраивался ли? Иногда картина выходила и я убеждался: не надо было там участвовать. Но об одном фильме действительно жалею... Там и проб-то фактически не устраивалось, было знакомство с режиссером. Перед съемками «Мне не больно» сидели с Балабановым друг напротив друга в его квартире на Васильевском острове. Он — переломанный после каких-то съемок, с загипсованной ключицей. Я — травмированный на репетиции, с загипсованной ногой. Во время беседы Алексей Октябринович щелкал меня на мыльницу. Говорили о театре, у нас возникли какие-то расхождения на этот счет. Я был довольно наглым, вероятно, ему это и не глянулось. Увы, роль в его фильме я не получил. Может, увидел бы меня в деле, заинтересовался бы.
— С годами наглости поубавилось?
— В школе я был закомплексованным парнем, учеба в театральном помогла от этого недостатка избавиться, и в какой-то момент действительно стал довольно наглым. Сейчас просто знаю себе цену.
Подростком я был очень скромным и до поры до времени к девушкам вообще не подходил. В школе практически с ними не общался, разве что на днях рождения. Все любови случились уже в институте. И несчастная тоже — как без нее? Страдал, мучился. Постепенно стало понятно: стесняться нечего, девушки смотрят не на внешность, а на то, какой ты в общении, на обаяние.
— Тут-то вы и встретили жену Машу?
— Наш роман можно назвать служебным. Познакомились на репетиции «Гамлета» в Александринке. Но такого, чтобы сразу подумал: «Это Она!» — не было, не ждите. Огромная декорация, наверху Гамлет, отдельно от массы. В репетиционных паузах я там сидел и наблюдал, что делают остальные актеры. Маша дурачилась, шутила с коллегами, и я вдруг почувствовал какое-то тепло внутри. Может, тепло, исходящее от нее, — жена очень солнечный человек. Потом просто начали общаться. Никакой романтики: я не назначал свиданий и не пел под окнами серенады. Но в один прекрасный день мы поцеловались, и все стало понятно. На тот момент оба были несвободны, вернее в разваливающихся отношениях. Расставшись с прежними партнерами, мы с Машей соединились, через год я сделал ей предложение. Свадьбы пышной не устраивали, просто расписались в ЗАГСе. Интересно, что все важные любовные даты связаны с театром. Поцеловались после премьеры «Гамлета», предложение я сделал после премьеры «Укрощения строптивой». Через год после свадьбы у нас родилась София, еще через четыре — Алиса.
— Сложно было вот так, всей семьей, сняться с якоря и рвануть в столицу?
— Я отправился первым, начал подыскивать жилье: у нас же оказалась масса вводных. Двое маленьких детей плюс собака, которую мы обещали и подарили девочкам. Постояльцев с детьми многие не хотели — боялись, что стены разрисуют, да и животных не всякий на постой пустит. В итоге нашлась квартира, войдя в которую, я почувствовал: надо брать! «Подождите, — говорю, — пока жена посмотрит». Маша прилетела в Москву и вариант одобрила, хотя ворчала, что посмотрели только один...
В общем, с крышей над головой определились, и тут наступил карантин, Москву заперли, съемки и репетиции остановили, зарабатывать негде. Спасибо, хозяева пошли навстречу: снизили арендную плату. Когда запреты сняли, я продолжил сниматься, а домочадцы отправили в столицу газель с вещами. Что-то мы еще довозили, когда приезжали играть спектакли в Питере, а дочек и пса Роя жена перевезла на машине сама.
— Чем занимается в Москве жена?
— Маша увлекается фотографией, рисует, это приносит ей больше удовольствия, чем актерство. В петербургском «Приюте комедианта» она играет три спектакля. Но это тяжело — работать на два города. Тут либо няню нужно нанимать на время отъезда Маши, либо с кем-то девочек оставлять, а у нас в Москве никого нет. Конечно, детьми занимается больше она, но я тоже по мере возможности принимаю участие. У Софии иногда уроки проверяю. И выходные я всегда с ними. Первое время после переезда постоянно куда-то ходили. Прогулялись по Красной площади, показал девчонкам главные достопримечательности Москвы. Потом устроили рейд по музеям. Единственное, куда пока не дошли, — Москвариум. Очень хочется косаток увидеть.
— София и Алиса творческие дети?
— Мне кажется — как все. Рисуют, лепят, танцуют под музыку. Младшая чисто поет. Не знаю, в кого она такая, мы с женой не обладаем выдающимися вокальными данными. В Петербурге отдавали ее в хор, но что-то там Алиса заскучала. София танцевала, сначала классику, потом переключилась на хип-хоп. В Москве пока нигде не занимаются, старшей дай бог школьную программу потянуть.
— Кто в семье строгий родитель, а кто добрый?
— Мы оба строгие, и думаю, это неверная позиция, часто нападаем на девчонок вдвоем. Ругаем Софию за неуспеваемость, за несделанные уроки. В этом плане мы «муж и жена — одна сатана». Добрые у нас бабушки, но они, увы, далеко.
— Московские театры в штат не приглашали?
— Мне предлагают контракты на отдельные постановки. Кстати, наиболее выигрышная стратегия для актера. Проще распределить время, да и гонорары в совокупности выше. Это мировая практика, хотя и противоречит системе русского театра.
Сейчас у меня три спектакля в Москве: «Собрание сочинений» в «Современнике», «Иранская конференция» и «Живой труп» в Театре Наций. Скоро начнется работа над пьесой «На всякого мудреца довольно простоты». Глумова я когда-то играл в Петербурге, теперь буду осваивать Городулина. От остальных предложений пришлось отказаться, хотя были и Таганка, и продюсерский центр «21 век». Сложно совмещать. Я человек ленивый, не хочу бегать из театра в театр. Да, еще ведь «Танцы со звездами» были...
— Почему решили принять участие в этом шоу, а не в ледовых к примеру?
— На коньках я научился кататься для спектакля «Женитьба» в Александринке. Но в «Ледниковый период» никогда не пошел бы: слишком большие физические нагрузки и травмы плюс стресс. Кроме того, огромная ответственность за партнершу, ведь ее надо поднимать и постараться не уронить на лед. «Танцы...» куда безопаснее, хотя в моем случае они закончились операцией. Первые же выступления пар привели к мысли, что на проекте нет соперников, которые танцевали бы слабее меня. К тому же среди участников были профессиональные танцоры, к примеру Сергей Лазарев, который во всех своих клипах и выступлениях прекрасно двигается. Он-то и победил. А я в последний раз танцевал в институте семнадцать лет назад, но все же дошел до финала... По большому счету, это интересный опыт по преодолению себя.
— Говорят, вы социофоб.
— Так меня называют одноклассники, я просто не очень люблю тусовки. Мне скучно, не понимаю, что там делать. Если фильм крутой, лучше дома посмотрю, без ковровой дорожки. На «Золотом орле» даже не пошел фотографироваться. Перед камерами не чувствую себя в своей тарелке.
— Весной ведь у вас немало премьер...
— Да. В конце апреля — «Девятаев». Тимур Бекмамбетов и Сергей Трофимов сняли картину о подвиге летчика. Я играю предателя по имени Вилли. Жаль, из-за пандемии на площадку не вернулись артисты из Германии и моя линия от этого пострадала. Уже готовый материал не вошел в сюжет, поскольку мы не успели доснять другие истории с немцами. Сценарий переписали, я немного погрустил.
В начале весны вышел комедийный сериал «Девушки с Макаровым», там я криминалист. Коллег играют Павел Майков и Олеся Судзиловская. Еще в марте состоялась премьера «Вампиров средней полосы» на платформе START, тоже с моим участием. Недавно выпустили четвертый сезон «ИП Пирогова». Сейчас снимается сериал «Союз спасения. Время гнева». Правда пока не знаю, в каком количестве буду фигурировать в проекте.
— Не надоело играть негодяев?
— Надоело мелких. Хочу сыграть негодяя вселенского масштаба. Зло же играть намного интереснее, чем добро. Злодеев-то мне предлагают много, но все это персонажи на два дня.
Подпишись на наш канал в Telegram