Андрей Александрович Миронов поначалу очень нервничал, переживал, ему предстояло сниматься в ночной сцене драки, он боялся, что его могут покалечить. Пришлось показывать, что называется, на пальцах, что ничего страшного, опасного ему не грозит. Я на его глазах выбил ногой сигарету изо рта партнера, нога прошла в сантиметре от лица, но не задела. Только тогда Миронов успокоился.
— Александр Иванович, с чего началась ваша кинокарьера?
— В педагогическом институте я учился заочно, поскольку всегда занимался спортом, получал стипендию как спортсмен. Но дело молодое, денег не хватало постоянно. Где только мы с ребятами не подрабатывали! И вагоны разгружали, и тяжести таскали... Конечно, самым приятным занятием было позировать будущим художникам и скульпторам в Строгановском училище или Суриковском институте. Если кто-то считает, что занятие это легкое, ошибается. Попробуйте часами постоять без движения и поймете, как это непросто.
Там я познакомился со скульптором Александром Рукавишниковым, именно он посоветовал заниматься карате, а уж потом успехи в этом виде спорта привели меня в кино. Мы с ребятами и раньше бегали на «Мосфильм», Киностудию Горького, стали регулярно получать приглашения сниматься в массовках, где надо было прыгать, кувыркаться. Так и была проложена дорога.
— А как каскадер, постановщик трюков вы стали работать, когда уже основали собственную компанию?
— Никакой связанной с кино компании у меня тогда не было. Заслуженный тренер Алексей Борисович Штурмин, замечательный человек, основатель Центральной школы карате и Федерации карате Советского Союза, под руководством которого я занимался единоборствами, однажды попросил меня помочь на съемках картины «Санта Эсперанса». Там я впервые был задействован как постановщик и исполнитель трюков.
Был такой чилийский режиссер Себастьян Аларкон, который учился во ВГИКе, когда на его родине случился военный переворот и к власти пришел генерал Пиночет. Возвращаться домой человеку, получившему образование в коммунистической стране, было опасно. Себастьян остался в России, работал на «Мосфильме», снял несколько картин, женился на русской девушке. Его дебютная лента «Ночь над Чили» была награждена призом Московского международного кинофестиваля. «Санта Эсперанса», что в переводе с испанского означает «Святая Надежда», рассказывала о судьбах узников концлагеря «Чакабуко». Сегодня сын Себастьяна, который ушел три года назад, Денис Аларкон успешно работает в кино как оператор.
По приглашению Алексея Борисовича я приехал на площадку. Задача передо мной стояла несложная: принять участие в рукопашной схватке — моих знаний и понимания вопроса хватило. Эпизод сняли, и там на меня обратила внимание ассистент по актерам Галина Бабич, она подошла и сказала: «Александр, вам непременно нужно сниматься». Я сначала сомневался, но в конце концов она меня уговорила, и с легкой Галиной руки я начал появляться в кино.
— Куда вас Галина устроила? В каких картинах пригодились ваши спортивные таланты?
— Все фильмы, в которых я начинал сниматься как каскадер, давали мне возможность продемонстрировать свои спортивные навыки акробата, гимнаста, борца, каратиста, боксера. Первая большая работа случилась с прекрасным режиссером Михаилом Туманишвили на картине «Ответный ход». Фильм стал продолжением суперуспешного в прокате боевика «В зоне особого внимания». Героями «Ответного хода» снова были десантники. Это первая работа, в которую я с самого начала по-серьезному погрузился. Мы много общались с автором сценария, военным журналистом Евгением Месяцевым, обсуждали с ним, режиссером, оператором, какие трюки нужно поставить, чтобы история смотрелась эффектно, подружились и с ними, и с Михаилом Иосифовичем. Я потом еще не раз участвовал в его картинах, он настоящий мастер, к несчастью, сегодня его уже нет с нами.
На «Ответном ходе» ощутил всю прелесть работы каскадера, почувствовал к ней большой интерес, хотя давалась она совсем непросто. В картине я задействовал своих ребят — сорок моих учеников. Пришлось тренировать и актеров, готовить их к съемкам, рассказывать и показывать, как правильно драться, падать, прыгать, приземляться, чтобы не переломаться. Обучить их всем премудростям, которые освоил сам, было сложно, слишком мало времени на это оставалось, но мы старались. После со многими подружились.
— Кто из актеров оказался особенно талантливым в вашем деле, а с кем приходилось нелегко?
— Все актеры, с кем мне довелось общаться на площадке, талантливые ребята, но у каждого обнаруживались свои закидоны. Работа оказалась большой, сложной, но интересной. Прежде всего требовалось убедить каждого делать в кадре то, что необходимо, что в итоге украсит фильм.
По тем временам физически подготовленных ребят было мало, в основном актеры умели великолепно работать лицом на крупном плане. Так что пришлось их гонять, давать нагрузку, тратить много времени на постоянные тренировки, чтобы привести в необходимую физическую форму.
Одну из главных ролей в «Ответном ходе» играл Вадим Спиридонов. Он вообще очень болезненно относился к тому, что должен сыграть капитана морской пехоты. Требовалось, чтобы актер достойно выглядел на экране в сценах драк, погонь. А его физические возможности были ограничены. И Вадим стал ежедневно ходить ко мне на занятия в спортзал, реально выкладывался, старался выполнять все задания. Чуть ли не выползал из зала после тренировки, но все равно не сдавался. Результат наших усилий зрители по сей день видят на экране, картину время от времени показывают разные телеканалы.
А мы с Вадимом после той работы крепко подружились. Как правило, после всех картин у меня остаются с актерами хорошие дружеские отношения, которые длятся всю жизнь. И это несмотря на то, что во время съемок случались и конфликты, и недопонимание, но когда фильм снят, все остается в прошлом, а в будущее мы берем только хорошее.
— Как вы познакомились с Высоцким?
— Владимиру Семеновичу меня представил все тот же Алексей Борисович Штурмин, их связывала преданная многолетняя дружба. Володя часто приходил к нам на тренировки в зал «Фрунзенец» на «Маяковке», ему было с нами интересно. Однажды привел с собой Марину. Так потихонечку начали общаться, разговаривать и в итоге подружились. Он тогда горел желанием снять приключенческий фильм «Зеленый фургон», сюжет требовал большого количества трюков. Высоцкий хотел доверить их постановку и исполнение нам, жаждал с нами работать. Не получилось: ни одна студия не доверила ему самостоятельной постановки, ни один чиновник от кино не видел его в качестве режиссера. Везде последовал отказ. Такие негодяи на самом деле и укорачивали ему жизнь.
В 1979 году в «Лужниках» открылся зал «Дружба», и он сразу принял первый чемпионат Москвы по карате. Володя мне позвонил, сказал, что хочет подъехать, и попросил его встретить. Договорились с ним на определенное время, но Высоцкий припозднился. У входа я его не дождался, вернулся в зал. Мне уже как раз пришла пора выходить на татами, работать, как прибегают ребята, говорят: там Высоцкий приехал, а его не пускают. Я выскочил в коридор, как говорится, «в чем мать родила», а у единоборцев это короткое кимоно.
Тогда в «Лужниках» мы испытывали все прелести усиления режима безопасности в связи с надвигавшейся летней Олимпиадой. Москву зачищали от деструктивных элементов, в столицу нагнали множество силовиков из регионов, задействовали спецподразделения. В «Лужниках» на входе в зал стояли аж два сотрудника милиции, на вид удивительно щуплые и хилые, килограммов по сорок восемь весом, но команду «держать и не пускать» выполнявшие отменно. Видимо, их пригнали откуда-то из далекой провинции, они не узнали Высоцкого, которого после «Места встречи изменить нельзя», без преувеличения, обожала вся страна.
Так вот, я прибежал на вход, обратился к стражам порядка:
— Это же Высоцкий, пропустите, вы что, обалдели, что ли?
— Да не знаем мы никакого Высоцкого.
Нормально? С трудом поборол желание врезать каждому по кумполу. Но его опередила пришедшая в голову светлая мысль. Сказал:
— Ребята, это же сам Жеглов!
— О, действительно Жеглов, проходите.
И Володя с сыном Аркадием прошли в зал. Он был рассчитан на 3000 мест, но во время чемпионата по карате там находилось все 5000 человек. Люди сидели на ступеньках, в проходах, интерес к этому виду единоборств был колоссальным. Когда Высоцкий появился в зале, люди повскакивали с мест и зааплодировали ему. Он прошел в третий ряд, на заранее оставленные для него места, повернулся к зрителям, помахал рукой, поприветствовал и произнес: «Продолжайте, — а затем, обращаясь ко мне: — Саня, давай!»
И Саня, как вы понимаете, не мог отказать такому болельщику, выдал все, на что был способен.
— Вы много работали с Валерием Приемыховым, снимались в его фильмах, он тоже участвовал в вашем кино. Чем запомнилась эта абсолютно культовая личность?
— Помню, как мы в очередной раз встретились на картине «Холодное лето пятьдесят третьего...». Известно, что тогда из сталинских лагерей вышло множество людей, в том числе тех, кого не стоило освобождать, — уголовников. Валере досталась роль бывшего разведчика, который пережил репрессии и вступил в схватку с уголовниками. От меня требовалось поставить трюки, драки так, чтобы это было похоже на 1950-е. Актеры и каскадеры рвались демонстрировать мастерство ударов ногами, а такого быть не могло, увлечение карате пришло в нашу страну гораздо позже. Работа оказалась не слишком сложной, она не предполагала серьезной физической подготовки для актеров. Нужно было, чтобы стрельба, элементарные удары смотрелись на экране достойно, только и всего.
Совсем немного поработал с Анатолием Дмитриевичем Папановым, для которого «Холодное лето пятьдесят третьего...» стало последним фильмом. Учил его... ничего не делать в кадре, но при этом смотреться естественно, убедительно. Он играл человека интеллигентного, в прошлом главного инженера, который попал под раздачу в 1937-м, отсидел свое, вышел потерянным, не знал, как жить дальше. Всех тогда реабилитировали, оправдали, ему хотелось вернуться домой к родным, а семья от него отказалась. Так родные заключенных по политической статье поступали, чтобы не пойти в лагерь следом, остаться в живых. Герой Папанова не должен был походить на подготовленного бойца. Просто чуть-чуть ему что-то очень деликатно подсказал, и все получилось. В Москву возвращались вместе, полет провели в разговорах.
А у Валерия снимался еще в «Мигрантах», после этого у нас сложились очень добрые отношения. Когда где-то пересекались, всегда были рады видеть друг друга.
Приемыхов выручил меня, когда возникла патовая ситуация с картиной, получившей название «Крестоносец». Я больше года мучился, решая, как претворить в жизнь свой замысел.
История такая: мы с Сергеем Тарасовым начали снимать фильм «Граф Роберт Парижский». Сергей Сергеевич, с которым много работали, дружили, сделал крайне серьезное предложение — стать его сопостановщиком, продюсером, сыграть главную роль, а также поставить все трюки. Я был уверен, что со всем справлюсь, и, конечно же, согласился. Это был мой шанс, почему им не воспользоваться?
Но случился дефолт, объединение «Экран» прекратило финансирование и вообще отказалось от нашей картины. Мне некуда было отступать, пришлось спасать положение. Мы уже потратились на дорогостоящую экспедицию в Турцию, успели отснять там много интересного материала.
Роли в фильме играли замечательные актеры Витя Павлов, Люба Полищук, Василий Семенович Лановой, Вера Сотникова, Коля Еременко... Но когда отсматривали материал, увидели, что получилось не то, что задумывали, все они ходят по экрану как ряженые. Думаю, перед ними не была поставлена четкая задача, что играть. Красивые костюмы, красивая натура, а герои ведут разговоры ни о чем. Я предложил Сергею Сергеевичу переписать сценарий с учетом того, что мы уже сняли, он меня не понял, на том и разошлись. Отношения испортились, хотя сегодня нам удалось их восстановить.
Я вернулся в Москву, почти год крутил, вертел снятый материал, никак не мог придумать, как же мне выпутаться из этой истории. Разговаривал с известными режиссерами, моими добрыми друзьями, показывал отснятое, они сходились в одном: «Саш, легче снять новую картину, чем возиться с таким материалом». Именно в тот момент рядом появился Валера Приемыхов, он посмотрел все, мы подробно это обсудили, сели и начали думать. В результате родился фильм «Крестоносец», для которого Валера написал сценарий и сыграл одну из ролей. О ней многие отзывались так: «Мы тебя просто не узнали, настолько необычно ты смотрелся». Приемыхов очень помог мне, а всю режиссерскую работу проделал Михаил Туманишвили.
Я отношусь к «Крестоносцу» с огромным теплом. По большому счету его можно считать фирменным знаком Ассоциации каскадеров России, в картине снимались наши ребята, все трюки мы придумали сами. В итоге получилось достойно, зрители по сей день смотрят наш фильм с удовольствием.
А с Валерой мне было всегда интересно. Мы разговаривали на разные темы, он был интеллигентным, образованным, много читал, много знал. Общались с огромным удовольствием, особенно если говорили про кино. Приемыхов был потрясающе талантливым драматургом, актером, режиссером.
— Напомните, пожалуйста, чем впечатляли зрителей в «Крестоносце».
— В первую очередь, конечно же, прыжком с вертолета на трех работающих мотоциклах. И это не просто прыжок, там же сюжет не останавливается. Это надо видеть. До сих пор такого не делает никто, просто неспособен повторить. Надо учесть, что тогда не было компьютерной графики, все снималось вживую. Впечатляет и прыжок двух автомобилей через идущий состав. Первая машина уходит от погони, вторая врезается в поезд, тянущий цистерну с горюче-смазочными материалами, происходит мощный взрыв. И это тоже снималось вживую. В картине целый ряд опасных трюков, которые удались. Посмотрите, рассказ не заменит вам впечатлений от увиденного. В общем, картина сложилась. Я остался доволен.
— Во втором «Крестоносце» снималась Ольга Кабо, которая вроде бы стала членом Гильдии каскадеров Союза кинематографистов. Какие подвиги во имя кино совершила она?
— Оля снималась в продолжении «Крестоносца» вместо Веры Сотниковой и вошла в историю кино как почетный каскадер, а не член гильдии. Такое звание мы ей присвоили. Она прыгнула со мной с четвертого этажа, а это смелый поступок для актрисы.
— Красивая женщина, наверняка дрожала от страха. Как удалось ее уговорить исполнить трюк?
— Конечно, Оля, как всякий нормальный человек, боялась разбиться. Она не ожидала, что я сделаю ей подобное предложение. Но мы с Михаилом Иосифовичем и Валерой придумали такой эффектный финал картины. Поговорили с Кабо, она решила подумать. Тем более что мы уже прошли боевое крещение, упали с мотоцикла, на котором мчались вместе, и даже немного травмировались. В общем, после того случая у нее появилась уверенность и в себе, и во мне, все сложилось. Я позвал ее подняться, хотя бы посмотреть на то место, с которого предстоит прыгнуть вниз. Каюсь, пришлось ее немножко обмануть, подтолкнуть. Но получилось же!
— Как себя страховали, на что прыгали?
— Прыгали, как обычно, на коробки. На них прыгают многие наши ребята, на самом деле это неплохая страховка для прыжков с высоты. Конечно, коробок должно быть много. Все зависит от высоты, веса человека, который прыгает, но это примерно можно рассчитать.
— Еще не забылась история каскадера Александра Карина, который прыгнул на проклятые коробки на международном каскадерском фестивале в Тулузе и с тех пор прикован к постели.
— Да, но там высота была намного больше — 26 метров. Они исполняли этот трюк вместе с нашим товарищем Антоном Смекалкиным. Антон — член Ассоциации каскадеров России, золотой призер фестиваля в Тулузе. Александр тогда хотел все сделать красиво и затянул прыжок, когда начал из него выходить, ему не хватило времени и высоты, чтобы правильно сгруппироваться, в результате он, к несчастью, сломал шею. Интересный, красивый парень, хороший актер стал инвалидом, так получилось. Его постоянно тянуло к опасным трюкам на грани, а сам-то он был немножко долговязым, не совсем спортивным. Но стремился выделиться, в результате случилось несчастье.
Естественно, Александра не бросили в беде, рядом оставались наши ребята, его близкие, друзья, товарищи, мы до сих пор поддерживаем контакт, созваниваемся. Александр сегодня живет во Франции, пишет книги. К сожалению, врачи оказались бессильны, современная медицина пока не изобрела способ, как ему помочь. Увы... Мы с ним на связи и сегодня.
— В ваших фильмах неоднократно снимался Виктор Павлов.
— Мы с Витей очень тесно дружили, он обладал искрометным чувством юмора, был человеком позитивным. С ним связано много смешных историй. Вместе с Любой Полищук они творили на площадке такое! Хулиганили, выдумывали приколы, пели частушки, свистели, плясали так, что группа хваталась за животы от смеха, не могла работать. Передать все это в подробностях невозможно, все равно не напечатаете.
У нас на «Крестоносце» был хромой водитель-турок, по-русски он не знал ни слова, так же как Павлов не мог произнести ни одного слова по-турецки. Но они садились рядом и целый день разговаривали. Представляете?! Витя присвистывал, притоптывал, от них невозможно было отвести взгляда, происходила какая-то фантастика. Турок был настолько сильно влюблен в Павлова, что не мог прожить без него ни минуты. Витя что-то ему кричал, и тот, хромая, бросался бегом к нему. Мы вернулись в Стамбул снимать «Крестоносца» после большого перерыва, прошло года полтора. Приземлились в аэропорту, вышли из самолета, первое, что увидели: тот турок несется через летное поле с криком «Витя!» и бросается Павлову на грудь. Они встретились как два родных человека.
Витя Павлов снимался в фильме «Катала», где я ставил трюки. По сюжету его герой получал удар по голове, после чего его сбрасывали с крыши с десятого этажа. Мы готовили эту историю, снимали в центре, во дворе дома на Тверской. Вокруг, как всегда, собралось поглазеть на киношников много народу. Естественно, с крыши летел не Витя, мы подготовили куклу, которая получилась очень похожей на Павлова и была одета соответствующим образом.
Ко мне подошла женщина — остроносенькая, с авоськой в руке, она напоминала булгаковскую Аннушку, которая разлила подсолнечное масло. Спросила:
— Что здесь происходит?
— Сейчас каскадер будет падать с крыши.
— Куда?
— Прямо на асфальт.
— Да ладно!
Съемка продолжается, я кричу в мегафон каскадеру, который должен запускать манекен:
— Сережа, готов?
— Готов!
— Ну, тогда снимаем.
Манекен пролетел десять этажей и упал лицом вниз на асфальт, лежит с откинутой рукой, подвернутой ногой. Смотрю, «Аннушка» застыла в изумлении, не двигается с места. Я командую манекену: «Лежи, не шевелись, камера работает». Женщина перекрестилась, произнесла: «Да никаких денег не захочешь за такое!» И убежала. Могу представить, что она рассказывала своим соседям.
Павлов снимался и в картине «Крысиный угол», тоже замечательно поработали, у меня осталось много приятных воспоминаний. Витя был удивительным человеком, очень профессиональным, фантастически талантливым. Но все это уже в прошлом, к сожалению.
— На картине «Граф Роберт Парижский» вашей партнершей стала Вера Сотникова. Правда, что вам пришлось пересиливать себя, играя любовную сцену, поскольку накануне вы сильно поссорились?
— Да просто ненавидели друг друга! У Веры тогда был роман с нашим замечательным певцом Владимиром Кузьминым. Он приехал к ней в Стамбул, часто в ожидании сидел у нас на площадке.
Дошли до съемок ответственного эпизода: нам разрешили снимать в соборе Святой Софии, который на следующий день надолго закрывался. Как нас туда пустили? По сей день не верится! Работы много, сцена серьезная, а Вера вдруг занервничала — и грим у нее не тот, и костюм не устраивает. Время поджимало, я был на нервах, каприз звезды пресек жестко. И вот камера заряжена, свет выставлен, можно работать, хватились, а Сотниковой нет. Никого не предупредив, она ушла с площадки, сорвала съемку. Пришлось выкручиваться, обходиться без нее. Больше мы не работали, я такого не прощаю.
Но прошло время, где-то пересеклись, разговорились, я человек незлопамятный, не стал поминать прошлое. Однажды Сотникова приехала, попросила отдать ей материал, который не вошел в первого «Крестоносца», собиралась использовать его для клипов Кузьмина. Я пошел навстречу. Через неделю Вера прибежала со словами: «Саша, это же целый фильм! Осталось только его закончить». Сели, стали вместе смотреть. Я увидел: надо все перелопачивать, дописывать сценарий, что-то переснимать. Но Вера уговорила меня это сделать, помогла организовать досъемки. И все равно мне требовалось привлечь режиссера, на которого ложилась большая черновая работа. Желательно молодого, не испорченного вниманием продюсеров.
И такой отыскался. К нам на площадку как раз привели выпускника ВГИКа Алексея Сидорова. Он начал с нами работать, мы переписали сценарий. Я понял, что человек он очень талантливый, пообещал: «Окончим этот фильм, и у меня будет к тебе новое предложение, давно лежит достаточно интересная, злободневная история «Однажды в России». Сидоров сразу оживился, стал набрасывать идеи, сказал: «Всю жизнь мечтал снять триллер». Когда закончили фильм, который получил название «Рыцарский роман», с Верой Сотниковой в главной роли, сразу же приступили к новому проекту. Так начиналась «Бригада». Задумывали снять восемь серий, а получилось в итоге пятнадцать.
— Сериал и сегодня показывают разные телеканалы. Когда вы его снимали, рассчитывали на колоссальный успех?
— Ну а для чего еще мы работали? Для чего я как продюсер брался за такую тему? Конечно же, мы старались, чтобы картина была достойно представлена в прокате. Получилось. Проектом горели все, хотели удивить народ и доставить удовольствие зрителю. А Алексей Сидоров сразу приобрел имя в мире кино.
Мы с режиссером решили, что главную роль должен играть Сергей Безруков. Но отдел, занимавшийся кинопроизводством на телеканале, который тогда назывался РТР, возглавлял Валерий Тодоровский, он был против. Считал, что Безруков совсем не подходит на роль Саши Белого. Сережа был сильно расстроен, пришел ко мне. Я его успокаивал:
— Не волнуйся, я автор идеи, генеральный продюсер, мне решать, кто будет сниматься в главной роли. Наше с Алексеем общее мнение, что это должен быть только ты.
Он выражал сомнение:
— Но со мной проводят бесконечные кинопробы и не утверждают.
Я ему объяснял:
— Пробуют не тебя, а подбирают под тебя актеров, так что спокойно работай.
Время подтвердило, насколько мы были правы.
Сережа снимался у меня еще в «Крестоносцах», на одной из картин познакомился со своей первой женой Ириной Ливановой. А еще мне приходилось в свое время буквально выкупать его у Табакова. Олег Павлович просто так не отпускал Сергея на съемки, приходилось оплачивать его отсутствие на репетициях и спектаклях в театре, где Безруков был плотно занят. Постановки с его участием делали кассу. А когда «Бригаду» показали по телевидению, на его спектаклях вообще не оставалось свободных мест! Сергей этого не забыл, нас связывает много приятных воспоминаний. Тут недавно праздновал юбилей, так Безруков напомнил мне и моим гостям обо всем хорошем, что было в нашей жизни.
После выхода «Бригады» актеры сразу стали очень популярными, узнаваемыми. Замечательно сыграла Катя Гусева, у меня с ней тоже до сих пор хорошие отношения. Трудностей во время работы не помню. Ребята горели, вжились в роли так, что вот, например, к Диме Дюжеву намертво приклеилось прозвище Космос. Неоценимый вклад в картину внес Леша Сидоров, он молодец, талантливый человек. Мне повезло, что оказался рядом в момент принятия важных решений.
Люди считают, что это лучший телевизионный сериал, об этом свидетельствуют рейтинги. Я изначально ставил перед группой задачу: мы снимаем не телевизионный фильм, а телевизионный художественный фильм, каждая сцена должна этому соответствовать. В результате, по-моему, все получилось.
— Ходят слухи, что вы задумали снять еще одно, третье продолжение «Бригады». Был ведь еще фильм «Бригада: Наследник» с Иваном Макаревичем в главной роли, не столь успешный, как сериал. Это правда?
— Нет, конечно. Зачем? Тема уже ушла. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Времена изменились, нет смысла возвращаться к тому, что сейчас будет уже неинтересно.
К сожалению, в картине «Бригада: Наследник» у Ивана не получилось сыграть то, что я задумывал. К финалу герой должен был стать настоящим мужчиной, а он остался юным мальчишкой. Большую часть фильма снимали в Штатах, а меня в Америку не пускают. Поэтому не мог проконтролировать, что получается. Вот и вся история.
— Вряд ли ошибусь, если скажу, что 50 процентов успеха фильму «Человек с бульвара Капуцинов» принесла ваша работа. Там великолепно поставлены драки, множество каскадерских трюков, делающих картину динамичной, зрительской. Как работалось?
— С пятьюдесятью процентами не соглашусь, зрители полюбили картину, потому что там снималось целое созвездие замечательных артистов. Ничего особо сложного там для меня не было, просто мы с ребятами делали то, что умеем. Сначала вместе с Аллой Борисовной Суриковой отсмотрели разные фильмы на ковбойскую тему — американские, югославские, польские. Некоторые сцены просто скопировали. В западных ковбойских картинах действие разворачивалось на полном серьезе, а перед нами режиссер поставила задачу проделывать трюки с улыбкой. Тогда и зрители начнут улыбаться, глядя на экран. Под Феодосией мы выстроили целый город, знали там каждый гвоздик, поскольку сами их вбивали. Городок тоже стал действующим лицом картины, он был для нас родным. Мы справились. Да и актеры не подвели.
Андрей Александрович Миронов поначалу очень нервничал, переживал, ему предстояло сниматься в ночной сцене драки, он боялся, что его могут покалечить. Пришлось показывать, что называется, на пальцах, что ничего страшного, опасного ему не грозит. Я на его глазах выбил ногой сигарету изо рта партнера, нога прошла в сантиметре от лица, но не задела. Только тогда Миронов успокоился.
Фобию он заработал в театральном училище, когда разыгрывал драку. Играли перед экзаменационной комиссией, у его партнера что-то перемкнуло, и он со всей дури ударил Андрея в лицо. Миронов попал в больницу чуть ли не с сотрясением мозга. После этого боялся участвовать в таких сценах. Пришлось его уговаривать, успокаивать, после того как отработали, стали друзьями.
Андрей Александрович позволял себе покапризничать, держал со всеми дистанцию. Но это не относилось к каскадерам, с нами он вел себя душевно, шутил, подначивал ребят, так что о нем остались приятные воспоминания.
Мне он доверял больше, чем другим, видел, что ребята меня слушаются. Когда устраивали вечеринки после съемок, говорил: «За шампанским идет Иншаков, потому что никому другому не продадут». В то время полки магазинов часто пустовали, продукты, напитки надо было доставать. А я установил полезные связи с администрацией гостиничного ресторана, ко мне там относились с пониманием, оставляли дефицит.
Нет с нами уже не только Миронова, но и Александры Яковлевой. Мы продолжали общаться и после съемок «Человека с бульвара Капуцинов», даже ездили в горы кататься на лыжах. Она прожила трудную жизнь, но состоялась во всем, чем занималась, — и в актерской профессии, и как бизнес-леди, и как чиновница. Снимаю перед ней шляпу. Последний раз виделись, когда Саша, уже знавшая о своем страшном диагнозе, давала интервью телевизионщикам. Попросила меня подъехать, поддержать ее. Как же рано она ушла!
В «Человеке с бульвара Капуцинов» снимался и Коля Караченцов. Он приехал на площадку с серьезной травмой ноги, чуть ли не с переломом, который получил, играя в теннис. Пришлось искать ему дублера. Когда нашего Васю Шлыкова переодевали, со спины он смотрелся копией Караченцова. Дублировал его везде, где это было необходимо. Интерьер бара, где разворачивались события фильма, снимали уже в Москве. Коля к тому моменту подлечился, мог двигаться самостоятельно, не прихрамывая. Кое-что мы с ним отрепетировали, в сценах драки он работал сам. Караченцов вообще оказался спортивным человеком. Мы подружились, я продолжал общаться с ним до конца жизни.
— После съемок у Суриковой, я так понимаю, вы подружились с Леонидом Ярмольником?
— Это случилось раньше. С Леней мы познакомились на съемках музыкального фильма «Про кота...». Он играл Кота в сапогах, я был его дублером и постановщиком трюков. На площадку Леня часто приезжал со своей женой Оксаной, оказалось, мы с ней уже пересекались, она мне напомнила, где и когда. Так началась наша дружба, а на «Человеке с бульвара Капуцинов» продолжилась, практически все свободное время мы проводили вместе.
— В вашей фильмографии есть несколько фильмов Сергея Соловьева — «Чужая белая и рябой», «Асса»...
— С этим режиссером работалось замечательно, Сергей Александрович — мастер своего дела. С ним было просто приятно находиться рядом, слушать его рассказы, я почерпнул столько интересной информации, общаясь с ним! Когда работаешь с талантливым человеком, будь то режиссер, оператор, актер, все идет на пользу.
Главную роль в «Чужой белой...» играл юный актер Слава Илющенко. Ему предстояло бегать по крыше, висеть на карнизе, а это для неподготовленного человека очень опасно. Высота там действительно была большой, метров тридцать пять — сорок. Сергей Александрович полностью положился на меня во время съемок этого эпизода. Я поднял свои старые дружеские связи с цирковыми ребятами, вместе мы придумали, как обезопасить актера. Сконструировали выдвижной балкон, которого не было видно в кадре. Когда Слава повисал на карнизе крыши, балкон выдвигался. Даже если бы парень, не дай бог, сорвался, упал бы на тот балкончик. Кроме того, мы прикрепляли к нему страховочные тросики. В общем, все было продумано до мелочей. Прежде чем учить мальчика ходить по крыше, я проделал это сам, все заранее отработал: падал, кувыркался, скатывался вниз, хватался за карниз. Балкон выдвигался в нужный момент.
На съемки приехали родители Славы. Когда они увидели, что сын полезет на крышу, страшно перепугались. Я решил их успокоить, показать, как все будет. Забыл прикрепить к себе страховку, побежал по крыше, споткнулся, покатился вниз, в последний момент зацепившись за карниз. Когда висел, вдруг осознал: а балкона-то подо мной нет. Крикнул: «Ребята, быстренько выдвигайте балкон!» Они не растерялись и сразу меня подстраховали.
К счастью, Славины родители так и остались в неведении, что я чуть не разбился. Заверил их: ваш мальчик будет все это делать со страховкой, на него наденут специальный пояс, прицепят трос. Прикрепил трос к себе, еще раз показал, как все будет выглядеть. Родители абсолютно спокойно спустились и оттуда наблюдали за съемкой этого опасного эпизода.
— После «Одиночного плавания» популярный немецкий журнал поставил игравшего главную роль Михаила Ножкина в один ряд со Сталлоне в образе Рэмбо. Это заслуга актера, продемонстрировавшего в кадре незаурядные физические возможности?
— Ножкин оказался не очень спортивным, трюков, требовавших от актера специальной подготовки, у него в картине нет. Более того, только начали примериваться к несложному трюку, только попробовали его отрепетировать, как Михаил подвернул ногу, прыгнув с камня на камень. Но все обошлось, серьезной травмы не случилось. Мы все сделали как надо, в итоге подружились и с ним. Как ни странно, после съемок у нас остаются добрые отношения со всеми актерами. Видимо, наша профессия вызывает у людей теплые чувства.
— Неудивительно, ведь каскадеры — элита кинематографа. Профессия у вас опасная, но вы делаете потрясающие вещи, которые украшают фильм.
— Ребята иногда творят чудеса, это точно.
— В вашей фильмографии есть немало культовых картин, например «Пираты XX века», комедии Леонида Гайдая, «Тегеран-43».
— В «Пиратах XX века» должен был играть кого-то из негодяев. В пробах принимали участие многие наши ребята-каратисты из Центральной школы карате. Но когда приступили к съемкам, я, к сожалению, уехал на соревнования.
Как работает на площадке Леонид Гайдай, наблюдал на съемках комедий «Частный детектив, или Операция «Кооперация» и «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди». Иногда возникало ощущение, что ему это все не совсем интересно, настолько он был отрешен от того, что происходило на площадке. Но, видимо, у него была такая манера поведения. В момент съемок Гайдай всегда включался, переживал, внимательно за всем смотрел. Леонид Иович знал свое дело.
Ярких трюков на этих картинах ставить не пришлось. Немного поработали с Димой Харатьяном, ничего сверхсложного — развести мизансцену, поставить актера в нужное место. Элементарные вещи.
В «Тегеране-43» я поставил драку, про которую критики сказали, что она стала одной из лучших в советском кино. Подобрал среди моих товарищей-спортсменов тех, кто дублировал главных героев — Игоря Костолевского и Армена Джигарханяна. Помню, повздорили с режиссером Владимиром Наумовым. Он хотел, чтобы на экране дрались ногами, как в боевиках с Брюсом Ли, а такого быть не могло, в те времена подобное не использовали в бою. Я пытался его убедить: «Карате еще не пришло в Советский Союз, да, это смотрится красиво, но у меня здесь задача не красивую драку показывать, а серьезную схватку не на жизнь, а на смерть». Долго спорили, в результате я его убедил.
— Какой проект был для вас самым тяжелым?
— Не ошибусь, если скажу, что все. Я должен во все вникать, решать проблемы, постоянно находиться в контакте с режиссером, группой. По-другому нельзя, потому что я продюсер. Самое сложное было решать вопросы финансирования. Нашел деньги — можно работать.
— Как удавалось находить инвесторов?
— Мне везло, люди мне доверяли. Получалось расположить их к себе, убедить, что фильм будет успешным.
— Александр Иванович, вы президент Гильдии каскадеров. Какими проблемами в ней занимаетесь?
— Проблемы все те же: найти хорошую интересную работу, которая будет достойно оплачиваться. Когда кто-то из работодателей пытается решать свои вопросы в ущерб интересам каскадеров, исполнителей трюков, на помощь приходит гильдия, включаются наши юристы.
— Сегодня компьютерная графика шагнула так далеко, что людям необязательно исполнять сложные трюки, на экране можно нарисовать все — от трансформеров до фантастических тварей. Есть ли опасность, что профессия каскадера со временем отойдет в прошлое?
— Нет, компьютерная графика только позволяет расширить наши возможности, добавить динамики, ярких красок. Но без каскадеров трюк сделать невозможно. Это то же самое, что вместо актера нарисовать ходячую куклу. Ни один фильм она не украсит. А дополнительные возможности, которые дает компьютер, нужно просто правильно использовать, чтобы не вызывать смех в зале.
Это прекрасно понимают в Голливуде, где до последнего времени работали наши каскадеры, украсившие своим мастерством и фильмы об агенте 007, и картины о Джейсоне Борне. Виктор Иванов получил каскадерский «Оскар», который называется Taurus, продемонстрировав лучшие автомобильные гонки в «Превосходстве Борна». А его замечательный сын Мартин стал официальным дублером Мэтта Дэймона, они действительно внешне очень похожи.
— Несколько лет вы возглавляли Российскую кинологическую федерацию. Помню, в вашем доме жили чудесные мастифы.
— Да, был тибетский мастиф, год назад он ушел. Пока мы с вами разговариваем, у меня в ногах валяется южноафриканский бурбуль, внимательно слушает, о чем речь. А преса канарио, это канарский дог старше его на восемь лет, тоже лежит рядышком, и еще пришел американский питбуль. Вот такая собралась команда.
— Собаки по-прежнему прекрасно воспитаны, никто не лает, не кусается?
— Все же зависит от хозяина. Мои собаки — члены нашей семьи, поэтому отношение к ним соответствующее. От них не требуется нас охранять, на кого-то нападать, драться. Я этого не люблю, и собаки все понимают. Они доставляют радость.
— Все дружат? Не ревнуют друг друга к хозяину?
— Нет, все нормально. Ревность проявляется исключительно в том, чтобы первым подбежать ко мне, когда вхожу в дом. Конечно, друг друга отталкивают, отпихивают, но без агрессии. Они друг друга любят, вылизывают. Вот такая у меня бригада.
— Александр Иванович, что в планах?
— Давно в планах съемки «Легенды о Тамерлане». Все сейчас зависит от вопроса с бюджетом картины. Вроде бы мне удается решить эту проблему. Сценарий написал Дин Махаматдинов. Я планирую договориться с Болливудом и китайцами, надо уже сегодня думать о прокате. Если мы найдем общий язык, то все сложится. Пригласим к участию звезд кино.
— Ну, это планы профессиональные. А лично для себя что бы могли пожелать?
— Решить эти проблемы.
Подпишись на наш канал в Telegram