«У Веры было много талантов, один из них — это умение дружить. С кем-то она была одной, а с кем-то другой. Не потому, что актриса, а потому, что она чувствовала людей. Для одних она Вера, для других — Верочка, а для кого-то была Верушей, мягкой, удивительно нежной и домашней...» Об актрисе Вере Глаголевой рассказывают ее друзья.
В Веру все были влюблены. Да ее невозможно было не любить! Ее могли называть Веркой, Верой, но когда говорили о ней в третьем лице, то она была Верочкой. И никак иначе.
Все мои девяностые годы прошли под знаком Веры. Она была невероятно близким мне человеком. Мы называли друг друга братом и сестрой. Вначале в шутку. Я уж не знаю с чего, кто первый начал.
— Привет, сестра!
— Привет, брат!
Все об этом знали. И Боря, ее родной брат, ничуть не ревновал...
В середине восьмидесятых я работал старшим методистом по художественному кино в управлении кинофикации в Калинине. Привозил в область много известных артистов. И где-то в 1985-м пригласил Родиона Нахапетова. Мы очень подружились. У меня была мечта познакомиться с Верой Глаголевой, его женой.
На экраны уже вышли фильм «Выйти замуж за капитана», почти все картины Нахапетова, в которых она снималась.
Потом я переехал в Москву, меня пригласили на работу в ЦК комсомола в отдел культуры. Там я курировал кино. Началась перестройка. Меня часто отправляли проводить разные мероприятия. В одной из поездок в Прагу мы очень сдружились с Верой и Андреем Харитоновым. Это был май 1988-го. Время создания Гильдии актеров кино. Возникла идея, что в декабре мы сделаем актерский фестиваль «Созвездие». И я предложил свой родной Калинин. Жюри, куда вошли Вера Глаголева и Андрей Харитонов, возглавляла Людмила Целиковская.
Я бывал у Верочки с Радиком дома — в их квартире на Тишинке. Познакомился с ее чудесными родителями, братом и дочками. Мы еще вместе были в нескольких поездках — путешествовали по Волге.
А с той поездки в Прагу мы стали дружить втроем: я, Вера и Андрей Харитонов. Как-то собрались по какому-то поводу, вдруг родилась идея — снять кино по мистическому рассказу Брюсова «В зеркале». Вере, естественно, была обещана главная роль. Но по мере написания сценария Андреем пришло понимание, что эта роль не для Верочки. Но как ей об этом сказать? Андрей отмахнулся: «Ну и что такого? Я сам актер! Мне сколько раз отказывали в роли!» А у меня не поворачивался язык сообщить об этом Вере. Фильм «Жажда страсти» был уже в работе, в главной роли снималась Настя Вертинская. А Вера ни о чем не подозревала. До сих пор, вспоминая об этом, страшно переживаю. Совесть меня мучила всю жизнь. Только в последний момент я наконец признался: «Вер, прости, так вышло... снимается другая актриса». Она, конечно, обиделась, но виду не подала. И никогда не вспоминала об этом.
Вера удивительно умела прощать. Спустя время она посмотрела картину, я знаю. И может быть, этот случай стал толчком к ее режиссерскому дебюту...
Вера часто ездила в Питер, где снимала как режиссер прекрасный фильм «Сломанный свет». Я даже не подозревал, что у этого эфемерно-воздушного создания есть задатки режиссера. Это мужская профессия, требующая железной воли и стального характера.
Пока она была занята съемками, с младшей, Машкой, сидел ее папа. Анечка, старшая, училась в Вагановском училище и жила вместе с бабушкой в съемной комнате на Моховой. Галина Наумовна, мама Веры, была чудесная, самоотверженно занималась Анечкой, пока та училась балету. Потом ее перевели в Московское хореографическое училище.
Это был сложный период в Вериной жизни. Еще и потому, что время такое было. Развал кино, развал страны... А тут еще развод с Родионом Нахапетовым. Конечно, Вере было тяжело материально одной с двумя детьми, надо было поднимать дочек. Она с головой ушла в работу: играла в антрепризе с Ирой Печерниковой и Василием Бочкаревым, снималась в фильмах, стала режиссером.
Мы были очень близки. Но даже мне она не рассказывала о своих проблемах. Когда Радик уехал в Америку, она собиралась к нему туда с дочками уехать. А тут все и прояснилось... И это был гораздо сильнее удар, чем потеря роли. Она была не готова к этому предательству. Как это выдержала, пережила, до сих пор не понимаю...
Думаю, только работа ее спасала. Веру сразу же узнавали, где бы она ни появлялась, и улыбались: «Верочка, Верочка...» На экраны выходили один за другим фильмы: «Торпедоносцы», «Преферанс по пятницам». У нее был образ, немного несвойственный советскому кинематографу. Ее часто сравнивали с американской актрисой Настасьей Кински. Они чем-то были похожи. Говорят, ее фирменную прическу с челкой придумал Боря. «Борисон» — так она называла своего брата. Он был чуть старше Веры. Она рассказывала, что в детстве они боксировали подаренными боксерскими перчатками до крови. Причем Вера в этих «играх» была Вовой. Потом уже она занялась всерьез стрельбой из лука, была даже мастером спорта...
Это был период, когда я бывал в ее доме очень часто. Вера замечательно готовила, например лобио и сырную лепешку. Маша с Аней росли, я им рассказывал, помню, на кухне разные страшные истории. Иногда оставался ночевать. Мы до утра говорили с Верой — о работе, что дальше делать, как быть. Мы обсуждали съемки, она боготворила Анатолия Эфроса, у которого ей повезло сниматься.
Ни слова жалобы от нее никогда не слышал. Она сама каким-то образом справлялась со своими проблемами. Это было удивительно! Если что-то случалось, говорила: «Ничего, не волнуйся. Что-нибудь придумаем». Она меня скорее пыталась морально поддерживать. Во всех моих начинаниях принимала участие.
— Вер, поддержишь меня?
— Конечно!
Она прилетала, приходила, участвовала. Всегда была рядом.
Верочка прекрасно знала мои проблемы — жить в Москве мне было негде, впереди никаких перспектив. Однажды она посоветовала: «Давай найдем тебе фиктивную жену». Но я отказался, решил, что сам всего добьюсь. Порой мне приходилось ночевать на Белорусском вокзале, в «Пятой» комнате в Союзе кинематографистов.
На людях она держалась всегда ровно и приветливо. Никто не подозревал, что ей очень сложно. Мы все вокруг о ней говорили так: «Наша сильная Вера».
Она умела быстро перестроиться под обстоятельства. Для кого-то стакан наполовину пуст, а для кого-то наполовину полон. Верочка была оптимисткой, даже когда жизнь была к ней несправедливо жестокой. Эта ее внешняя легкость многих вводила в заблуждение. Она была очень общительным человеком, с одной стороны, и очень закрытым — с другой. Вера ничего особо не рассказывала, молча переживала семейную драму и на чей-то участливый вопрос «Все в порядке?» — всегда с улыбкой отвечала: «Нормально». Вера — не любитель душу распахивать. Друзья ее окружали любовью, все пытались сделать ей приятное.
Помню, стоим в Доме кино и о чем-то разговариваем. Ее без конца дергают: здороваются, целуют, тормошат, что-то спрашивают. Она всем отвечает, улыбается, без конца отвлекается. «Вер, — обижался я, — сосредоточься на мне, если мы разговариваем». Но это было невозможно. Она была нарасхват. Меня вначале это раздражало, потом я понял, что это такой стиль жизни...
За всю нашу дружбу вплоть до ее смерти не было ни разу, чтобы она меня в чем-то подвела. Это дорогого стоит. Если мы о чем-то договаривались, это будет железно.
Я присутствовал в Одессе, когда она познакомилась с Кириллом, своим будущим мужем. Она спросила меня: «Ну как?» В ответ я поднял большой палец. Не думаю, что это в итоге повлияло на ее решение, но мне было приятно, что она поинтересовалась моим мнением.
Кирилл — это был подарок Божий за все ее мучения и страдания. Он появился в жизни Веры внезапно. И хотя был лет на восемь младше Веры, этой разницы не было видно. Она всегда выглядела как пацанка. Очаровательный, улыбчивый, очень доброжелательный, Кирилл всех в семье Веры и вокруг нее опекал.
Конечно, его появление в жизни Веры, безусловно, многое поменяло: забот стало меньше. Ей стало легче, она расцвела, похорошела. А так ей надо было самой крутиться, оплачивать маме и Ане комнату в Питере, кормить детей, помогать родителям.
Кирилл к старшим детям относился как к своим, потом родилась Настя. Помню, в это время я прилетел в Швейцарию по делам. Мы увиделись с Верой, которая там жила. И вдруг оказалось, что она родила дочку! Я обиделся как-то по-дурацки: «Вер, а почему мне не сказала?» Мне казалось, что я-то должен был об этом узнать одним из первых...
Кирилл — это была стопроцентная поддержка для Веры. Удивительно, что они оба Водолеи. Да и Родион Нахапетов тоже Водолей. Наверное, это в итоге им помогло потом помириться. Думаю, в душе Вера все равно не простила Радику, но они стали общаться, дети ездили к отцу в Америку. Как бы я поступил на ее месте? Не знаю. А у нее хватало мужества и такта как-то выстроить дипломатические отношения с бывшим мужем...
Постепенно у нас появилась компания: Лера Гущина, Марина Трубина, Верочка и я. И хотя жизнь нас разбросала, но раз в год мы обязательно собирались вчетвером. Порой не получалось собраться на посиделки. Но был один святой день в году — Верин день рождения. Кстати, она не любила его справлять. Зато мой никогда не забывала — обязательно звонила.
Она вообще не любила к себе повышенного внимания. Странно для актрисы, непривычно. Фанаберии не было никакой, никакой звездности. На кинофестивалях сама себе оплачивала бизнес-класс, не требовала люксов. И при этом была человеком с удивительно утонченным вкусом. Очень стильно одевалась. Умудрялась при минимуме косметики выглядеть свежо. Она так органично, плавно перешла из состояния девочки в женщину, но при этом осталась весенней девушкой-пацанкой...
В 2003-м я создал свой фестиваль «Амурская осень». Вера была и в составе жюри, и приезжала к нам со своим спектаклем «Леди и адмирал». А до этого в Доме кино я делал цикл «Великие и неповторимые». На этих вечерах присутствовали все великие актрисы и актеры. Как-то ко мне за кулисами подошла Вера и протянула конверт с деньгами: «Я хотела бы помочь... Это для артистов». Она попросила сохранить ее имя в тайне. Никогда не афишировала добрые дела. А делала она их, подозреваю, очень часто. Это удивительно. Мало кто на это способен.
Про Веру смело можно сказать, что этот человек сам себя сделал. Она ведь не имела высшего образования: ни актерского, ни режиссерского. И при этом была народной артисткой РФ.
Да, она была поистине народной. Ее очень любили зрители. Она никогда не отказывала в автографе, снималась на фото, если просили...
Мы, ее близкие друзья, могли только догадываться, что у нее происходило внутри. Она болела многие годы, но не жаловалась, сражалась, лечилась, ездила за границу в клинику. Много было перипетий и в личной жизни, но она очень достойно выходила из всех испытаний. А это удел сильных личностей.
В 2017-м я предложил Верочке провести юбилейный вечер, хотя и с опозданием. Но она отказалась. Это было не в ее стиле. Вера меня пригласила на свадьбу Насти с Александром Овечкиным: «Очень тебя прошу. Приходи». Но так получилось, что я был на фестивале в Испании и так и не приехал. Разве мог предположить, что это наш последний разговор. Если бы знать...
А через месяц, 29 июля, Вера вдруг не поздравила меня с днем рождения. Такого не было за всю нашу историю дружбы. Не позвонила ни на второй, ни на третий день. «Наверное, обиделась, что на свадьбу дочери не приехал», — решил я и стал сам ей названивать. Но она не брала трубку. Позвонил Ане в Италию, она сказала: «Маме стало плохо, ее перевезли в Германию». О том, что Веры не стало, мне сообщил Кирилл: «Она хотела, чтобы ты провел панихиду...» Это был один из самых печальных дней в моей жизни.
Со стороны казалось, что у нее все хорошо. И я так думал. Ран у нее было достаточно, не все было безоблачно и в профессии. И тем не менее я не подозревал, что все так быстро может закончиться...
А теперь мы — Марина, Лера и я — собираемся втроем. И всегда вспоминаем нашу Верочку. Например, о том, что врагов у нее не было, хотя многие завидовали. Ничему не училась — и вот тебе: и актриса, и режиссер. Но это было ее призванием! И потом, от Верочки любой негатив отскакивал. Как любое темное пятно пропадает, если на него падает луч света...
Мы познакомились с Сережей Новожиловым в начале девяностых. Сережа вообще щедрый человек на людей, он сводит всех фантастически. Как-то он сказал: «Знаешь, хочу тебя познакомить с Верой Глаголевой». Я в то время возглавляла довольно серьезную кинокомпанию «Кармен», много встречалась с актерами, с режиссерами, в общем, у меня был широкий круг общения. «Ну, — думаю, — еще одна актриса...» Понятно, я очень любила и уважала ее творчество, но, прекрасно понимая, как непросто дружить с актрисами, к этому предложению отнеслась скептически. Сережа меня успокоил: «Я тебя уверяю, Верочка тебе понравится».
Вера пришла ко мне в Киноцентр, и я влюбилась в нее с первого взгляда — настолько она особенная. Она сразу переходила на «ты». И тут же становилась своей. Создавалось ощущение, что вы вместе выросли. Не было такого, мол, я, Вера Глаголева, — звезда, а вы все где-то там внизу.
Прошло уже более двадцати пяти лет с момента нашего знакомства, а я до сих пор считаю, что она совершенно особенный человек. Такая маленькая, хрупкая (мы ростом с ней одинаковые, но я, например, хрупкого впечатления не произвожу), но совершенно со стальным стержнем и не совсем актриса по сути характера. То, собственно, чего я так боялась. Она довольно скромно относилась к своим актерским достижениям, даже стеснялась как-то, мне кажется. Веруша (именно так я стала ее называть) в отличие от многих актрис, которых я знала и знаю, не ждала комплиментов, восхищения. Когда ты начинал говорить ей какие-то добрые слова, она смущалась. Не думаю, что она считала себя случайной в этой профессии, хотя, по иронии судьбы, попала в кино случайно и отдавалась ему полной душой, но ей просто было неловко. Других людей за работу разве кто-то хвалит? Ведь не восхищаются постоянно каким-нибудь токарем, директором компании, как я. А актерская профессия все-таки другая, там широкий спектр восхищения предполагается. Но она не была к этому готова, была слишком строга к себе. И неслучайно поэтому, на мой взгляд, Вера в итоге пошла в режиссуру, именно там она себя чувствовала более реализованной. Очень жаль, что она многого не успела сделать, у нее были большие планы...
С той самой первой встречи мы стали встречаться очень часто, в основном в Киноцентре и на каких-то мероприятиях. Естественно, я бывала у нее в квартире на Тишинке и в доме на Николиной Горе. Веруша была уже замужем за Кириллом Шубским. Это была очень красивая, гармоничная пара. Помню один замечательный вечер, который мы провели вместе. Тогда на Олимпийском был знаменитый клуб «Кино». Его художественными руководителями были молодые актеры Марина Левтова, Дима Харатьян и режиссер Юра Мороз. Они втроем там креативили. Это было невероятно модное место, куда было очень сложно попасть. Там собирались интересные личности, творческие и не творческие, бизнесмены — весь цвет Москвы.
И вот однажды в клубе «Кино» по какому-то поводу собралась большая компания. Приехали Вера с Кириллом, вместе с ними маленькая дочка. Мы все засиделись, как обычно, допоздна. Вроде Насте уже и спать пора. Я говорю:
— Веруш, Настя глазки уже трет...
Вера спокойно отвечает:
— Сейчас.
Кто-то из родителей идет в машину, приносит детский матрасик с совершенно белоснежным постельным бельем, одеяло и подушку. На полу, неподалеку от нашего стола, в уютном уголочке устраивают девочке спальное место. Настя без капризов ложится на матрасик и засыпает. Это меня потрясло, потому что вокруг шум, гам, музыка и прочее, а она сладко спит...
И для родителей это нормально, потому что вырастить троих детей — это огромный труд. Опыт у Веруши уже был колоссальный. Интуитивно она понимала, что ребенку хорошо и удобно быть с родителями даже в такой ситуации. Я потом узнала, что у самой Веры была уникальная способность засыпать везде, в любом месте. Только выпадет свободная минутка во время съемок, она сразу же: «Я поспать». При любом шуме, свете прикорнет где-нибудь на стульчике и мирно спит. Кто-то даже рассказывал, что она могла заснуть, стоя в метро.
Правда, когда мы с ней общались, не помню, чтобы она на метро ездила. Вера жила на Красной Пресне, ей до Киноцентра пешком было идти недалеко. Много лет она водила огромный «гелендваген». Я удивлялась: «Господи, как ты там не теряешься внутри?» Потом у нее уже был водитель.
Вместе с Юрой Морозом и кинокритиком Вячеславом Шмыровым мы были организаторами «Кинофорума» — знаменитого культового фестиваля девяностых. Если вы возьмете фотографию открытия «Кинофорума», увидите весь цвет современного кинематографа того времени: Охлобыстина, Тодоровского, Месхиева, Хотиненко, Серебренникова и многих других. Фестиваль проходил в чудесных городах — в Ялте, Сочи, Суздале. И Веруша, несмотря на то что была уже заслуженной актрисой, с огромным удовольствием участвовала в фестивале вместе с дерзкими молодыми кинематографистами.
Помимо того что она была талантливой актрисой и режиссером, она была еще и абсолютно талантливым другом. Талант дружить, талант любить людей — это мало кому дано. И вообще надо сказать, что у Веры было потрясающее качество: когда ты с ней общался, понимал, что ты для нее в этот момент самый главный персонаж в ее жизни. Вот, казалось бы, у меня работа директора кинокомпании, у меня бизнес, а она актриса, вся в творчестве, но ей всегда была интересна моя работа. Она умела радоваться моим успехам, вместе со мной переживала какие-то неудачи. Дело в том, что мы обе были сумасшедшие, завернутые на кино. Времени, которое было отпущено нам на дружбу и общение, хватало, только чтобы поговорить о новых тенденциях, фильмах, мы были очень погружены в это. Хотя я знала все перипетии в ее жизни, но это умрет вместе со мной, да и она была в курсе бурных событий в моей жизни. Но главное, что нас соединяло, — это любовь к кино.
У Веры всегда был большой круг друзей. Она обязательно позвонит, все спросит, ответит на все вопросы, расскажет новости. Поэтому у многих создавалось впечатление, что они очень близко дружили с Верой. И что каждый из них — главный персонаж ее жизни. И он мог сказать: «Я ближе, чем кто-то, я в ее жизни на первом месте!» Умение дружить — еще один Верин талант, я вообще мало таких людей знаю. Она была именно другом, а не подругой. Не могу сказать, что ей совсем не были свойственны какие-то женские истории, она могла поговорить и на эту тему. Но никогда не говорила зло про кого-то. Мы могли обсудить какие-то события, но это всегда было стремлением к объективности и абсолютно по-доброму.
В последние годы Вера любила нас собрать: Сережу Новожилова, меня и Леру Гущину. По поводу и без повода. Это стало традицией. Ей всегда было важно именно встречаться, то есть не по телефону дружить, а глаза в глаза. Был необходим обмен энергией, обмен эмоциями. Она была очень щедрой и дарила этим людям свое внимание.
Кстати, отмечать свой день рождения она не любила. Чаще всего уезжала в это время. Когда Веруше исполнилось 50 лет (это было 31 января 2006 года), мы узким кругом полетели в Швейцарию. Станислав Сергеевич Говорухин с женой Галочкой, Ира Иванова-Кончаловская, телепродюсер Этери Левиева со своей дочкой Кристиной и я.
Горнолыжный курорт Энгельберг выбрал Кирилл. Он любезно всех нас разместил в прекрасном отеле. И мы несколько дней провели в горах. Это было совершенное счастье. Кто-то катался на горных лыжах, кто-то спускался вниз на санках, а кто-то предпочитал беговые лыжи. А в определенный час все собирались в ресторане на горе и уже там продолжали общение. Верушин день рождения мы отмечали в ресторане. Это не было каким-то торжественным застольем с высокопарными тостами, все было от души, очень камерно. Потрясающе говорил о Вере Станислав Сергеевич, Галя чудесные слова говорила. И как-то это было легко, изящно.
Мы никогда не забывали дни рождения друг друга, это было невозможно. Если кто-то на день опоздал и поздравил позже по каким-то причинам, то это была уже прямо тревога. Кстати, Вера всегда брала трубку, в какой бы точке мира она ни находилась. Всегда.
Один раз я была у них в итальянском доме — потрясающе красивый дом в Тоскане. Вера рассказала историю, что когда они его выбирали, то были поражены, с каким вкусом он был обставлен. Попросили хозяев, чтобы там все оставили как есть, и купили дом со всем содержимым, по-моему, даже с посудой и скатертями. А на Николиной Горе — это настоящая русская усадьба. Тебя не оставляет ощущение, что ты перенесся в XIX век. Вера часто устраивала там девичники. Это были какие-то дворянские неспешные посиделки за чаем, за разговорами. Казалось, будто останавливалось время в какой-то момент, так было хорошо. Вера умела создать потрясающую атмосферу, и у нее всегда хватало энергии на общение с большим числом людей.
Как-то Вера собрала на Рождество компанию. Мы гуляли по поселку, зашли в какой-то дом Верочкиных приятелей, где пили чай, все было замечательно. Потом на Николину Гору приехал Михаил Козаков со своей женой Аней. Он читал нам стихи, и вот так на поэтической ноте завершился этот прекрасный вечер.
Я это все говорю к тому, что она постоянно организовывала какие-то праздники, посиделки. Помню, приезжали ее друзья из Израиля, еще откуда-то, из Испании подружка. У нее было замечательное качество: она всех знакомила, собирала «в кучку», стремилась, чтобы все подружились, общались.
Она очень любила своих друзей, умела со всеми поддерживать отношения. У нее на всех хватало времени. Она любила, например, собирать компанию в ЦДЛ. Никогда не забуду: за длинным столом сидят друг против друга девушки, по залу идет гул страшный — все говорят одновременно, причем необязательно с человеком, который напротив тебя сидит, а отвечают налево, направо. В это время мимо стола проходит Станислав Сергеевич с трубкой в зубах. Останавливается и удивленно спрашивает: «А как вообще вы друг друга слышите?» Это было очень смешно.
Она любила, например, собрать толпу и пойти на какую-то премьеру, на выступление Быкова в том же ЦДЛ или организовать поход в театр. И не лень ей было это! Надо же было решать какие-то организационные вопросы, обзванивать всех, договариваться о времени. Это было какое-то фантастическое умение дружить, несвойственное, как правило, замужним женщинам.
Новожилов знал Верушу раньше, еще в пору, когда она испытывала проблемы, очень трудно жила, одна поднимала детей, да и время-то было тяжелое. А когда мы познакомились, Вера была уже замужем за состоятельным мужчиной. Но вот что удивительно, по ней это невозможно было понять. Деньги ее совершенно не изменили — не про нее. Она никогда это не подчеркивала. Все-таки в девяностые много китча было, напоказ богатство. А Вера всегда хорошо одевалась и, понятное дело, не бедно.
А ведь в актерской среде так много зависти: вот, мол, выскочка какая-то, без образования — ну конечно, у нее муж богатый, все понятно. Так про нее говорили. Но, мне кажется, к ней эта грязь не приставала. Она настолько достойно всегда себя вела, никогда не подчеркивала своего превосходства. Могла кому-то близкому по секрету, например, сказать: «Мне Кирилл часы новые подарил, требует, чтобы я их носила, но они с бриллиантиками, я не ношу их каждый день, потому что это неприлично». Она понимала, кому это можно рассказать. Никогда ничего не выпячивала — вот, у меня часы, стоят миллионы.
И потом — она всем помогала и всегда просила не упоминать ее имени. Вот в этом тоже ее натура и характер. А вы знаете, что она мастер спорта по стрельбе из лука? Я думаю, мало у нас актрис — мастеров спорта. Наверное, благодаря этому и ее стальной стержень, характер, который прятался за внешней мягкостью. Она была негромкая. Но благодаря спорту, силе воли прожила свою довольно насыщенную событиями жизнь, в ней всегда был такой стержень. Стать мастером спорта не так просто, правда? Я думаю, что это тоже серьезно определяло ее характер, отношение к жизни, умение преодолевать преграды и идти вперед к цели. И это тоже черта спортсмена. Она не была эдакой изнеженной актрисой при богатом муже.
Вера знала, как тяжело быть актером, и ценила многих. Она влюблялась в актеров в хорошем смысле. Например, просто благоговела перед Сашей Балуевым, считала его просто суперактером и восхищалась им. Если она кого-то выбирала для обожания, то он был безупречен. И так же было с Рэйфом Файнсом. Вот почему я говорю, что мы были завернуты на кино, ее слушать можно было часами, она рассказывала про съемки, какой он замечательный, как они его нашли.
У меня был свой контакт с Рэйфом Файнсом, когда я прокатывала фильм и он как раз находился в Москве. Он приехал играть во МХАТе в какой-то классической русской постановке. В первом российском современном кинотеатре «Кодак» на премьере «Английского пациента» (9 «Оскаров»!) я представляла Файнса на сцене. Прошли годы, и Вера мне рассказывает, что она будет его снимать в главной роли в своем фильме «Две женщины». Файнс даже хотел сам озвучивать, учил русский язык, но это, конечно, было нереально...
Я никогда не видела ее слез, но знаю, что в жизни Веры были тяжелые моменты. Вы знаете, она не была склонна к депрессии, к меланхолии. Она очень тонко чувствовала людей, это тоже очень важно. Это сейчас, в наше время, довольно редкое качество. Она знала, кому и что говорить, никогда лишнего не скажет. Если она понимает, что не будет ответной реакции, не будет того, что она ожидает, то не будет открываться. Совсем не душа нараспашку. Она была мудрой, умной, щедро делилась, но делилась, понимая — с кем...
Я хочу рассказать две очень забавные истории.
1997 год. Мы на невероятно модном фестивале «Киношок» у Сережи Новожилова, он был тогда художественным руководителем. Прекрасно там проводим время. Я улетаю по делам в Москву, а Верочка остается. Как-то встречаюсь со своей подругой, продюсером Татьяной Воронович. Ее компания готовилась к съемкам фильма «Бедная Саша». И она мне рассказывает, что у них проблемы с актрисой.
— А что за сценарий? — спрашиваю. Она мне в двух словах рассказывает. — Слушай, — говорю ей, — возьмите Веру Глаголеву на главную роль.
В то время я была Вериным агентом, коротко довольно-таки, просто по дружбе.
— У нас съемки послезавтра, она же на фестивале, — не поверила Татьяна.
— Вера прилетит!
Она обсудила это с режиссером Тиграном Кеосаяном, и он согласился. Таня сказала: «Ну, тогда звони».
А это целая история была — 1997 год. Надо было дозвониться в дирекцию, всех там на уши поставить, чтобы нашли Веру. Ее наконец находят, я сообщаю: «Веруш, срочно вылетай в Москву на съемки!»
И вот вам иллюстрация Вериного характера. Она на фестивале, на море, чудесная атмосфера, вокруг актеры, режиссеры, все дивно, да и деньги не первая необходимость. Что там за проект, непонятно, но Вера тут же садится в самолет и прилетает. Я ее встречаю, по дороге в машине пересказываю сценарий. И на следующее утро Глаголева выходит на съемочную площадку. Смешно, но в фильме она снималась в своей одежде, потому что подбирали одежду для другой актрисы высокого роста. «Бедная Саша» с огромным успехом прошла в кинотеатре и на телевидении и до сих пор ее знают и любят. В ней заняты блистательные актеры: Александр Збруев, Ольга Волкова, Валерий Гаркалин, Армен Джигарханян и Спартак Мишулин.
И в этом вся Вера, ее дисциплинированность, способность моментально ради работы сорваться с места.
Вторая история случилась в 2005 году. Вера в Ялте снимала фильм «Заказ». Там сплошные звезды: Саша Балуев, Лариса Гузеева, Владимир Стержаков. И так случилось, что компания друзей прилетела навестить Веру. В результате все мы поучаствовали в одном эпизоде. Сидели за столами в ресторане, ели, пили, вели беседы и смеялись, что это, возможно, самая дорогая массовка в истории кинематографа: все прилетели за свой счет и бесплатно снялись, причем с огромным удовольствием. Эта сцена вошла в фильм.
Для многих было загадкой, как Веруша, будучи успешной актрисой, пошла в сложную для женщины профессию режиссера. «Откуда в ней это?» — спросите вы. Она же этому не училась. Во-первых, я считаю, у нее была некая неудовлетворенность своей актерской судьбой, это были все-таки девяностые. Ну, это уже не были такие прямо яркие роли. Вот «Бедная Саша», пожалуй, была самая яркая ее история. В девяностые вообще было мало картин. А во-вторых, она была человеком высокой культуры, хорошо образованная, много читала. И вот это желание что-то сказать миру, может быть, негромко, может быть, даже шепотом, но оно в ней было. Поэтому она сделала несколько совершенно разных картин, в частности «Одна война» — это огромное высказывание про войну. Она через свои фильмы реализовывала себя, у нее потенциал был колоссальный. Она рано ушла все-таки, могла много чего сделать, были планы...
В последние годы, когда Верушу представляли на сцене, она просила, чтобы ее представляли вначале как режиссера, а потом как актрису. Она себя ощущала режиссером в первую очередь. В этой профессии реализовывались и ее характер, и ее любовь к кинематографу, и ее знания. Она нашла себя и была очень счастлива. При этом Вера была строга к себе, она говорила: «Тут не получилось». Прислушивалась к мнению других, тех, кто для нее был авторитетен, не ждала комплиментов, ей нужен был такой разбор. Вообще, она человек правды.
Веруша сама выводила на этот разговор, она говорила: «Я знаю, у меня здесь вот так, это не так, это не так. А как ты считаешь?» То есть когда вся эта шумиха и все эти букеты и конфеты утихали, то ей нужно было знать свои ошибки, и даже если она была с нами не согласна, она нормально выслушивала чужое мнение...
В июне, за полтора месяца до ее ухода из жизни, я пригласила Веру на презентацию моей книги об Узбекистане. Она сказала, что едет со своим продюсером и подругой Наташей Ивановой на телевидение: «У нас там переговоры о моем фильме «Две женщины», но я постараюсь обязательно приехать». Честно говоря, я не ждала — надо ли ей тащиться в один конец Москвы, затем в другой, а потом еще и на Николину Гору возвращаться. И вдруг в какой-то момент она появляется, я была счастлива не знаю как. Это была настоящая дружеская поддержка. Мы выпили шампанского, немного поболтали, я подарила ей мою книгу. Вера была расстроена, потому что один федеральный канал отказался купить ее картину. И потом, по иронии судьбы, уже после ее ухода, именно этот канал все-таки купил «Две женщины» и показал...
Проходит какое-то время, звонит Вера и очень долго говорит, мол, какая ты молодец, какую чудесную книгу написала. В общем, сказала мне все добрые слова, которые можно было сказать. От души сказала, от сердца...
И еще раз я ей звонила, приглашала в жюри на кинофестиваль в Ростов-на-Дону. Тогда фестиваль должен был проходить в конце августа. Но она сказала: «Ты же знаешь, август мы проводим в Италии. Я бы с удовольствием, но мы всей семьей уезжаем». Так случилось, что фестиваль проводили после прощания с Верой. И это был последний наш разговор по поводу кинофестиваля. И все...
Мы очень любили с Сережей, Лерой и Верочкой наши посиделки в Доме кино. И когда мы сейчас собираемся, каждый раз вспоминаем Веру. Только теперь осознаем, каким она была локомотивом, энерджайзером наших отношений в том числе. И мы сохранили традицию этих встреч, слава Богу. Не могу сказать, что мы это называем днем памяти, но просто когда мы встречаемся, обязательно вспоминаем Верочку, и она как будто с нами. Вот честно могу сказать, никто не смог занять ее место в моей жизни. Настолько она уникальный, неподражаемый человек. Она обожала жизнь, она такие преодолевала сложности — и всегда улыбка, хорошее настроение. Даже если плохо — внешне вы ничего не увидите; в компании где-то, в публичном месте — никогда не поймете, что у нее в душе. И мне кажется, это тоже талант...
А на память о Веруше у меня хранятся ее подарки. В девяностые, когда мы еще мало куда выезжали, она всегда привозила потрясающие сувениры. У меня до сих пор сохранились привезенная ею из Венеции очень красивая виноградная гроздь, какое-то потрясающее пенсне откуда-то привезла, какая-то курочка, с которой я до сих пор не могу расстаться. Я их никогда не выкину, потому что это Веруша привозила, да и они еще сами по себе прекрасные. Друзьям, Сережке, мне, Лере, она всегда дарила какие-то милые штучки. Так что память о ней не только в душе, но и есть такие прекрасные вещички, которые вызывают у меня улыбку и теплые воспоминания.
Верочка... Нет, я глубоко убеждена, что она не Верочка, а ВЕРА. И только Вера! Верочка — это что-то кисейное, нежное, а она — твердая, несгибаемая, с прямым мужским характером. В том, что ее назвали этим именем, был какой-то божественный посыл. В нее верили все те, кого она к себе приближала. Они знали: в любой момент Вера поддержит, поможет...
Удивительно, но она абсолютно ясно представляла, как достичь в итоге цели, которую перед собой поставила. И причем добивалась она в жизни всего сама! Именно целеустремленность — главная черта этой красивой, хрупкой девочки-женщины.
Мне невозможно не вспоминать о Вере, наверное, потому, что дома я окружена ее памятью. У меня очень много мелких приятных подарков от Веры. Она очень любила как-то незаметно, но вовремя подарить то, что тебе в этот момент хотелось...
Мы познакомились на первом фестивале «Созвездие», который проходил в 1988-м. Когда я увидела Веру, поразилась: «Боже мой, как она похожа на Полу Раксу!» Тогда была очень популярна эта хрупкая, утонченная актриса польского кино. Такая же стрижка со светлой челкой. А потом Вера вдруг оглянулась, мы как-то неожиданно улыбнулись друг другу и поняли, что между нами зародилось что-то теплое. Какое-то взаимопонимание. Я в ней моментально почувствовала родственную душу. Это невозможно описать, можно только ощутить.
Я не могу поделиться всем, чем делилась со мной Вера. Но последние годы жизни, поверьте, у нее были очень несладкими. Но за всем этим стояло главное — Вера умела любить. Внимательно всмотритесь в лица ее двух мужчин. Что Родион, что Кирилл... Это очень красивые, очень не похожие ни на кого мужчины. Это те мужчины, за которыми хочется идти. Но самое странное... что не она шла за ними, а они шли за ней!
Казалось, красивые мужчины, красивая женщина. Конечно, должно быть счастье. Но у Веры все в жизни было непросто. Все было как натянутая струна...
И даже ее последний звонок. Вера позвонила за несколько дней до ухода. Она тихо-тихо мне сказала: «Ну вот... ну вот...» Не сказала: «Я ухожу...» — а только это свое «ну вот... ну вот...» Тональность была не трагическая, слышалась только слабость, ей несвойственная. Тональность была настолько прощальной, что я, повесив трубку, долго плакала. А потом взяла в руки очередную чашку, которую подарила Вера тысячу лет тому назад, и словно ощутила ее тепло.
Простую глиняную чашку Вера мне подарила в Калинине, который теперь называется Тверью. 1988 год. На местном рынке мы покупали сувениры. Вдруг Вера куда-то отошла, потом вернулась и протянула мне чашку со словами: «Ну вот!» И часто-часто у нас в разговоре звучало Верино «ну вот».
Она со мною рядом не только благодаря этой чашке или какой-то фигурке, которая просто так, ни с того ни с сего, была мне подарена. Да это и не подарок вовсе, а внимание. Зайдет в Гильдию, поставит на стол и скажет только: «Ну вот». А потом мы садились за стол и, никуда не торопясь, подолгу обо всем разговаривали...
Я хотела бы еще вспомнить удивительный случай. Он очень хорошо характеризует Веру. Татьяна Догилева сняла свой первый и единственный фильм, который назывался «Лера». Так совпало, что для друзей я тоже Лера. И Татьяна пригласила меня на премьеру: «Мне важно, чтобы ты пришла. Это так красиво: Лера — Лера». Я с удовольствием согласилась. Помню, иду по 2-й Брестской. Солнечный день, хорошее настроение. Навстречу шел красивый мальчишка лет девятнадцати в белой рубашке, еще подумала про себя: «Надо же, какая обаятельная улыбка!» А я иду и разговариваю по телефону с Догилевой.
— Ты где?
— Таня, я уже подхожу!
И вдруг мальчишка, поравнявшись, ударяет меня по руке, другой парень подскакивает и хватает телефон. Я даже ахнуть не успела. Они бросились наутек. У меня от обиды и неожиданности чуть сердце не разорвалось: «Я же тобой любовалась, какой ты аккуратный, красивый». Одним словом, пришла в Дом кино зареванная, села в зале в уголочке, сказав Татьяне: «На сцену не выйду, видишь — у меня горе. Потом расскажу». А в это время мимо проходила Вера.
— А что у тебя за горе?
— Да у меня телефон украли.
— Пошли со мной.
Подходим к ее машине. На заднем сиденье было все: какие-то книги, сценарии, тетради, папки. Ни минуты в жизни Вера не проводила в праздности. Вдруг она занырнула куда-то в глубь машины. Выныривает и протягивает мне коробку с новеньким телефоном. «Знаешь, — говорит, — на какой-то встрече подарили. Это тебе!» Ее многим Бог наградил. Но самое главное — это отзывчивость...
Мы часто встречались — Сергей Новожилов, Марина Трубина, я и Вера. Разговоры были бесконечными, обо всем на свете.
А когда Вера сняла фильм «Две женщины», мы поехали в Спасское-Лутовиново — в усадьбу Ивана Тургенева. Еще одно подтверждение Вериного характера, ведь она смогла добиться, чтобы в ее фильме снялась мегазвезда кино — Рэйф Файнс! Я сама видела, как на премьере «Двух женщин» Станислав Говорухин стоя аплодировал.
Вера — уникальная личность! Абсолютно самодостаточный человек. Ее талант был от Бога, ей не нужно было профессиональное образование, она и без него знала, как добиться того, что задумала.
Вера с годами уверенно становилась светской леди. Никто не мог подойти и похлопать ее по плечу, хотя она всем доброжелательно улыбалась.
У нее было редкое чувство стиля. Я проработала на «Кинотавре» больше десяти лет. И каждый раз любовалась Верой на красной дорожке: «Это же надо! Как ей идут эти очки! Как она элегантно подобрала цвета! Какой парижский негромкий стиль!» На ней нельзя было представить кофточку, расшитую камнями. Она была всегда такая ни на кого не похожая и очень стильная и воздушная!
Мой любимый фильм Веры, в котором, я считаю, звучала ее душа, — это «Заказ» с артистом Александром Балуевым. Мне показалось, что это очень личностный фильм.
Вера Глаголева — это отдельный остров в океане кинематографа. Конечно, близкие друзья знали, что Вера болеет, но она никогда об этом не говорила. Известие о ее смерти всех нас потрясло до глубины души. В эту трагедию никто долго не мог поверить...
А я всегда помню ту Веру, которая неожиданно оглянулась на меня тогда на фестивале в Калинине...
Подпишись на наш канал в Telegram