Яне Гладких всего тридцать один, а за ее плечами уже около тридцати киноролей, десять главных ролей в МХТ имени Чехова и пять режиссерских работ, среди которых есть один полнометражный фильм «Красотка в ударе» и сериал «Amore more». Как ей удается совмещать в себе две профессии — актрисы и режиссера, играть в театре и воспитывать двух маленьких сыновей, артистка рассказала в интервью «Каравану историй».
— Яна, актерская карьера с самого начала складывалась у вас очень удачно: крупные проекты в кино, главные роли в МХТ имени Чехова. Но вы решили сменить профессию и стать режиссером...
— Я по-прежнему остаюсь актрисой, мне нравится сниматься. Так что я бы не рассматривала это как смену профессии. Надеюсь, мне и дальше удастся совмещать профессию актрисы и режиссера. Хотя это очень сложно и постоянно приходится делать выбор — все на свете успеть невозможно. А режиссура меня всегда привлекала. Когда поступила в Школу-студию МХАТ на актерский, уже знала, что, отучившись, сразу буду поступать на режиссерский факультет. Но исполнить свою мечту удалось только через 10 лет.
После Школы-студии меня взяли в труппу МХТ. Мне очень нравилось работать в театре под руководством Олега Павловича Табакова. Это был прекрасный период в моей жизни. У меня было 10 ролей в театре, я поработала с огромным количеством режиссеров: Бутусов, Рыжаков, Шапиро, Богомолов, Сигалова, Пускепалис, Женовач. Эти фамилии составляют мой профессиональный багаж, которым я горжусь. Решение уйти из МХТ было трудным. Ведь мне пришлось не только расстаться с коллегами, со спектаклями, но и лишить себя стабильного заработка и привычного образа жизни, когда из года в год приходишь в театр утром и уходишь вечером. Было страшно, но я знала, что придется чем-то жертвовать. Чувствовала, что сделать такой радикальный шаг необходимо. Мне было важно получить качественное образование, и я посвятила этому все свое время. Играя параллельно в театре по 20 спектаклей в месяц, это было бы, конечно, невозможно. Я поступила на Высшие режиссерские курсы к Владимиру Ивановичу Хотиненко. У меня были очень крутые мастера — Владимир Алексеевич Фенченко, Павел Константинович Финн. Все они — мастодонты кинематографа, и я хотела взять от них все.
— Не скучаете по театральным подмосткам? Вы все-таки служили в театре 10 лет. Кстати, служили или работали?
— Да, я именно служила. Никаким другим словом, как служение, это не назвать. Я скучаю по людям. Даже не по коллегам, с ними мы так или иначе встречаемся, а именно по людям, которые работали за сценой: гримерам, костюмерам, реквизиторам. Это все чрезвычайно культурные теплые люди, которые мне были как семья. Я очень скучаю по своей гримерке, куда приходила за час до спектакля и сосредотачивалась, настраивалась. Я очень скучаю по зданию театра. Помимо десяти лет, которые там работала, я еще и до этого четыре года училась в Школе-студии. То есть я каждый день в течение многих лет с девяти утра до одиннадцати вечера находилась там. По сути, это был мой второй дом. Ностальгия какое-то время была. Просто жизнь идет дальше, появляются какие-то другие вещи и замещают.
Но со сценой я до сих пор не рассталась. В театре Фоменко играю в «Пяти вечерах». А еще участвую в постановке «Поле» по Чингизу Айтматову в театре «Практика» — с моими однокурсницами и Сашей Урсуляк. Сейчас я не могу позволить себе репертуарный театр, потому что он отнимает слишком много времени. Да и мои интересы на сегодняшний день не лежат в этой плоскости. Я нашла баланс между театром, кино и режиссурой. Пока у меня получается.
— Вашей дебютной режиссерской работой стал дипломный короткометражный фильм «Яна — это Аня наоборот», который получил приз кинофестиваля «Движение». После этого вы еще сняли полнометражный фильм «Красотка в ударе» и короткометражку «Сексоголики». А недавно вышел сериал «Amore more»... Не было страха перед большим проектом?
— Нет, мне было очень интересно, я чувствовала в себе силы. Когда прочитала пилот сценария «Amore...», невероятно увлеклась этим сюжетом. В его центре — две пары (одну играют Александра Урсуляк и Юрий Чурсин, вторую — я и Андрей Бурковский), переживающие трудный период в отношениях. Мне показалось это чрезвычайно любопытным, дальше я уже принимала плотное участие в разработке. Для меня это первый сериал, новый этап, новый уровень, я очень вкладывалась в него.
Фильм о том, что происходит с институтом семьи в наши дни. В 2020 году распалось 73 процента браков, 70 лет назад было всего 4 процента. Динамика налицо. Многие молодые люди считают, что классический брак изживает себя, и ищут новые формы союза. Наш сериал о полиаморных отношениях. Мне было действительно любопытно разобраться, как же это бывает. Утопия ли это — попытка выстроить союз между более чем двумя людьми. Полиамория — это же не только свидания и секс, это еще и общие переживания, трудности, общий быт — в общем, это все очень сложно. Мне кажется, что если все в этой концепции довольны, никто не страдает, то почему нет. В конце концов, мы все стремимся быть счастливыми и сделать счастливыми любимых людей.
— В этом проекте вы еще и сыграли главную роль...
— Это было сложно. Моя героиня задействована чуть ли не в каждой сцене, и надо было одновременно находиться как перед камерой, так и за ней. Невероятно трудно смотреть на себя одновременно со стороны и изнутри, делать роль, править саму себя. Благо у меня уже был опыт, я снималась в своей короткометражке «Сексоголики». Кстати, после нее я зареклась снимать саму себя. Но тут вынудили обстоятельства, Это было продюсерское решение, чтобы я снималась в роли Алисы. Сейчас не жалею об этом и рада, что рискнула.
Недавно был прецедент со вторым моим сериалом «Сексоголики» для платформы IVI. Поскольку в пилотной серии я сыграла главную роль, автор сценария и креативный продюсер Женя Хрипкова сказала, что больше никого в этой роли не представляет. Но я категорически отказалась: только что прошла этот путь с «Amore...» и понимаю, что это очень тяжело, да и совершенно незачем. Поражаюсь актерам-режиссерам, которые на постоянной основе практикуют обе должности на одном проекте. Это нереально сложно. Мне нравится разделять эти вещи. И полностью погружаться либо в одно, либо в другое. Еще одного такого опыта по собственной воле я бы не хотела. Кроме того, есть очень много режиссеров, с которыми я бы хотела поработать, помимо режиссера Гладких.
На данный момент существует только один проект, в котором я готова и сниматься, и снимать, — это второй сезон «Amore more». Но пойду на это при определенных условиях: если у меня будет хорошая организация работы и больше времени. И если это случится, то, пожалуй, снимусь. Я очень прикипела к этой истории.
— В одном интервью вы сказали, что утверждаете актеров без проб...
— В продюсерском кино это невозможно, ты всегда делаешь пробы. Но в случае «Amore...» было стопроцентное попадание: те артисты, которых я хотела и пробовала, тут же были утверждены. Я могу приглашать актеров без проб только в том случае, если надо мной нет продюсеров. Как это и было в моих коротких метрах — «Яна — это Аня наоборот» и «Сексоголики». И никогда не жалела о выборе! Вообще, когда я зову артистов, то руководствуюсь только одним принципом: это должны быть те актеры, которых я обожаю, практически боготворю. Случайных людей у меня на площадке не бывает. Чаще всего я еще до проб знаю, что человек мне подойдет. И когда пишу сценарий, изначально держу в уме этих людей.
— Легко соглашаются? Все-таки вы молодой, начинающий режиссер. Могут быть сомнения...
— Да, согласились мгновенно, никто не сомневался. Было абсолютное доверие ко мне как к режиссеру. Я уж и не знаю, чем заслужила его... Но по-человечески и профессионально наша совместная работа была абсолютным праздником. Я вообще могу работать лишь в ощущении всеобщей любви.
Я всегда лично собираю всю съемочную команду. Люди должны быть одного поля ягоды, скажем так, чтобы эта коллаборация приносила всем радость, как-то разряжала каждого из участников. Тут такой тонкий момент: с одной стороны, все должны быть на одной волне, с другой — это должны быть все-таки разные люди, чтобы они друг друга дополняли, могли конструктивно друг с другом существовать в каком-то художественном столкновении, в споре, в поиске.
— Субординация на площадке соблюдалась?
— У нас был полный порядок с субординацией, и потом, я очень приветствую предложения от команды. И если артисту надо посмотреть плейбэк, я всегда покажу. Для меня как раз главный человек на площадке — это актер. Я создаю все условия для того, чтобы ему было комфортно, чтобы он чувствовал себя любимым, желанным, уверенным в себе. Артистов надо ценить, уважать и хвалить. Тогда они расцветают и отдадут все лучшее, на что способны. Просто я сама такая. У меня был опыт работы с режиссерами-диктаторами. Они могут сказать что-то грубое, даже унизить, как-то жестко себя повести. Я этого не могу вытерпеть. Я раскрываюсь только в любви, когда чувствую, что меня уважают, принимают, мне доверяют. Я не верю, что жесткостью и принуждением можно создать шедевр.
Перед началом съемок я всегда всей группе говорю: «Ребята, мы сегодня собрались здесь для артистов. Мы должны направить все свои силы, чтобы создать комфортные условия для актера. После команды «Мотор!» даже сверчки должны стрекотать потише, если это нужно артисту». Нужно иметь определенное киношное воспитание и чувство такта, чтобы существовать в согласии с процессом создания фильма. Я очень чутко отношусь к любым предложениям. Да, есть артисты, которые питаются конфликтной энергией. Они могут завестись, создать некомфортную обстановку. Они как вампиры, напитавшись отрицательной энергией, хорошо себя чувствуют и прекрасно играют. Это сплошь и рядом случается. Но я же не с мороза пришедший человек, я все это прекрасно знаю и часто сталкивалась сама с такими партнерами в кино и театре. Да, с подобными людьми работать некомфортно, но это случается, просто нужно знать, как с этим обходиться, и не принимать близко к сердцу. Ну и, конечно, зависит от того, в какой степени человек позволяет себе «расходиться». Если дело доходит до скандала, а для меня это неприемлемо, я с такими людьми не работаю.
— Наверняка читали разные отзывы о своих фильмах. Как относитесь к критике?
— Да я не увлекаюсь чтением критики, если честно. Я даже могу сказать, что не читала ни одной критической статьи ни на один свой фильм.
— Неинтересно, что пишут?
— Нет, даже в начале карьеры актрисы я о себе не читала никаких отзывов. Однажды моя подружка-режиссер решила прочитать мне вслух статью про мою картину, которую опубликовал на своей страничке в социальной сети какой-то критик. И так она это увлеченно делала, а потом еще зачитала все 40 комментариев под этим постом. А я сидела и думала: «Почему это интересно? Там же нет ни одной дельной мысли». Чаще всего люди, обсуждая фильм, хотят «себя показать» и «других посмотреть», нежели действительно проанализировать и разобрать кино.
У меня есть свои внутренние ориентиры: довольна ли я сама тем, что получилось? Каков процент того, что получилось, попало в десятку? А что не получилось совсем? Еще я прислушиваюсь к людям, чье мнение мне по-настоящему важно. А так читать комментарии неизвестных мне людей... Это как-то несистемно, я не очень понимаю, зачем это надо.
В целом интуитивно я улавливаю, «зашел» проект или нет. Например, платформа KION сразу мне сказала, что я превзошла их ожидания. И это здорово. Они могли бы промолчать или сказать, что нет, мы считаем, что это не удалось. И это была бы оценка с той стороны, со стороны заказчика, производителя.
— Сейчас вы работаете над своим вторым большим проектом — сериалом «Сексоголики». А в мае только закончили снимать «Amore more». Как вы живете в таком режиме?
— У меня даже не было паузы, я заканчивала «Amore...» и уже готовилась к съемкам проекта «Сексоголики». Короткометражный фильм превратился в сериал. Шесть эпизодов для платформы IVI написали Женя Хрипкова и Алексей Морозов. Я очень ждала эту работу и долго к ней шла. Там собрался невероятный кастинг: Полина Кутепова, Максим Лагашкин, Яна Кошкина, Данил Стеклов, Глеб Пускепалис, Никита Еленев. Главную роль исполняет Даша Мельникова. Половину сериала мы снимали в Москве, другую половину — в Сочи, в самый сезон, на жаре. Такая нагрузка, надо сказать, отразилась на моем состоянии. И в ближайшее время я собираюсь сделать перерыв. Не знаю, получится ли у меня какое-то время ничего не делать, а отдыхать, потому что по своей сути я радикал-трудоголик. Но чувствую, что мне нужно переключиться. Может быть, какое-то время я поснимаюсь. Все-таки для меня это две совершенно разные и несравнимые нагрузки — актерская и режиссерская работы.
— Ходите на пробы?
— Да, выборочно хожу. Но невозможно снимать кино и участвовать в пробах. А о съемках я вообще молчу. Но сейчас, может быть, я закончу работать над проектом «Сексоголики» и начну активно ходить на пробы и сниматься.
— Как вы вообще к пробам относитесь? Не травмируют отказы?
— Спокойно. Пробы — это часть профессии. Конечно, в начале карьеры, когда ты молод и неопытен, отказы могут очень сильно травмировать. В юности ты думаешь, что твоя задача — понравиться. И ты из кожи вон лезешь, чтобы произвести впечатление, хотя на самом деле тебе нужно просто быть. И в какой-то момент ты понимаешь, что понравиться всем невозможно.
Однажды на съемках фильма «Частица Вселенной» мы разговаривали с Еленой Иосифовной, супругой режиссера Андрея Смирнова. По сценарию она играла мою свекровь. Елена Иосифовна — восхитительная женщина, невероятно прекрасная, умная, спокойная, настоящий профессионал с чувством собственного достоинства. И я у нее спросила:
— Как актрисе не сойти с ума к пятидесяти годам? Не превратиться в дерганую, неврастеничную, замученную сомнениями и комплексами женщину?
Когда ходишь на пробы, встречаешься с разными режиссерами и слышишь отказы, то самооценка, конечно, снижается. Ты приходишь к одному режиссеру, и для него ты слишком смазливая, для другого — недостаточно красивая, придешь к третьему, он попросит тебя похудеть, придешь к четвертому, он скажет тебе, что ты слишком тощая, а нужна фигуристая героиня. Люди редко бывают деликатными. И в какой-то момент это все может, конечно, превратиться в невроз.
Елена Иосифовна ответила мне:
— У тебя должна быть стальная психика. Ты должна четко понимать, кто ты, что тебе в себе нравится, а что ты хотела бы изменить и усовершенствовать. И тогда никто со стороны не сможет пошатнуть твое железобетонное понимание о том, кто ты есть и что из себя представляешь.
Это было довольно интересно, я это запомнила и потом над этим размышляла.
Причины для отказа могут быть совершенно разными, о многих ты никогда не узнаешь. Но зацикливаться на этом точно не стоит. Наверняка были какие-то роли, которые я очень хотела, но они не случились. Но я, честно говоря, даже и не вспомню навскидку, я вообще легко отпускаю.
— К депрессии вы не склонны, получается?
— Я быстро и глубоко ухожу на дно и так же без особых усилий выплываю.
— Сами себя спасаете?
— Да. Я могу уйти очень серьезно в какое-то пике, и это происходит резко, быстро, неотвратимо, совершенно наотмашь. Но потом я как будто ленту отрезала, и это осталось где-то, иду дальше и уже не возвращаюсь к этому никогда, не вспоминаю, по-настоящему отпускаю. Я никогда не помню, из-за чего, например, поссорилась с кем-то или даже рассталась. Вот у меня сейчас спроси, почему перестала общаться с кем-то или бросила парня, — ни за что на свете не отвечу, реально моя память стирает это, просто как не было. И я считаю это каким-то невероятным благом и даром от Бога, потому что так очень легко жить. Ни к чему копить негативные воспоминания.
— Можете ли выделить свою самую удачную работу в кино?
— Я не так давно, не помню, по каким причинам мне это было нужно, открыла свою фильмографию и подумала, что я ею очень горжусь. Начиная от «Небесного суда» Алены Званцовой до «Отличницы» и «Чиновницы» Оксаны Карас, фильма «Город» Димы Константинова, того же «Amore more»... Ни за один из этих проектов я бы не опускала глаза в пол — ни за свою работу, ни за то, как это в целом получилось.
— Какой партнер за всю вашу кинокарьеру вам запомнился?
— Это однозначно Юра Чурсин, который вел себя невероятным образом, когда мы снимались в «Amore more». Он был одним из моих основных партнеров в этом проекте.
Я очень долго искала актрису на роль Алисы. И бесконечно пробовала Юру с разными девушками. Я сильно извинялась:
— Прости, я снова вынуждена тебя пригласить, мы не можем найти Алису, никто не попадает, мы не можем никого утвердить.
И он с первой же пробы мне сказал:
— А что ты сама не сыграешь, это же твоя роль.
Я говорю:
— Это вообще не моя роль, я не гожусь. Да я и не хочу сниматься, я хочу снять. Это мой первый сериал, очень большой объем, большая ответственность.
И каждый раз, приходя на пробы, он говорил:
— Это твоя роль, ты должна ее играть.
В итоге так и произошло: у нас слетела утвержденная актриса и роль Алисы пришлось играть мне. И в этой экстремальной ситуации Юра просто невероятно меня поддерживал. Я разрывалась между режиссерским креслом, плейбэком и площадкой и тем, что мне нужно было играть. Иногда я не могла собраться, мне было очень трудно переключиться, особенно в каких-то эмоциональных сценах. Я чувствовала, что у меня не получается. Режиссер со стороны сразу видит, в чем дело, предсказывает, и все встает на свои места. Или он дает инструмент, как сделать что-то, чтобы получилась сцена. С собой таким образом работать сложно. И Юра очень много раз мне помогал, подсказывал что-то или просто по-человечески вкладывался в меня.
— Андрея Бурковского вы снимаете в своих проектах уже второй раз...
— Андрей мой большой друг, мы давно дружим. Вместе работали в театре, играли в одних спектаклях, мы знаем друг друга как облупленные, нам вообще комфортно вместе. Можно было ничего не обсуждать, потому что мы с полуслова друг друга понимали. Андрей очень требовательный артист, и он любит делать разные варианты сцен. Пока не сделает так, как хочет, он с тебя не слезет.
Даже если ты ему говоришь:
— Все было гениально, это то, что нужно, все, больше ничего не надо, это было в десятку, — он скажет:
— Нет, давай еще, нужно, чтобы у тебя был выбор, мало ли, вдруг ты захочешь вообще по-другому.
И его, конечно, очень сложно переубедить.
— В одном интервью вы сказали, что, в принципе, вам все давалось легко: вы окончили школу экстерном, без проблем поступили в Школу-студию МХАТ, на третьем курсе уже играли на сцене МХТ и знали, что вас возьмут в труппу...
— Да, все так и было. А может, и нет — просто я не помню плохое, мы же это выяснили. (Улыбается.) Самое интересное, что у меня никогда не было цели стать актрисой любой ценой. Для большинства абитуриентов попасть на актерский — заветная мечта всей жизни, и если она не осуществится, случится конец света. Кто-то готов поступать год за годом. Я же спокойно относилась: ну, не поступлю, займусь чем-то другим. Я вообще с детства хотела быть адвокатом, всему виной обостренное чувство справедливости.
В 12 лет я начала заниматься в детской театральной студии под руководством Игоря Владимировича Яцко, ведущего артиста «Школы драматического искусства». Именно он в свое время заразил меня беззаветной любовью к театру. Он уникальный педагог, который к каждому ребенку, к каждому юному актеру находил индивидуальный подход. Меня поражали его энциклопедические знания, глубина. Я восхищалась им, мне хотелось быть такой, как он. И еще я счастлива, что Игорь Владимирович согласился сняться в «Amore more», он сыграл отца моей героини. Я была счастлива как ребенок. Мне по жизни везет на мастеров.
После посещения спектакля «Косметика врага», где играли Константин Аркадьевич Райкин и Роман Ефимович Козак, я влюбилась в Козака. Узнала потом, что через год он вместе с Дмитрием Владимировичем Брусникиным набирает курс в Школе-студии, и решила во что бы то ни стало попасть на учебу именно к ним. Пришлось окончить школу экстерном, в 16 лет.
— Родители вас поддерживали в этом?
— Мама всегда исповедовала такой путь: ребенок должен заниматься тем, что ему интересно, что его по-настоящему зажигает. Папа вообще не участвовал в этом вопросе, но я думаю, что он относился к этому как к какой-то блажи. И очень сетовал, что я не пошла по спортивной линии. У меня отец мастер спорта по боксу, и я пять лет ходила в секцию бокса, а еще занималась кикбоксингом, теннисом и волейболом. Мы с папой периодически встречались и играли в теннис, он все время говорил: «Ох, какая бы из тебя вышла спортсменка, а ты что? Что это за профессия — актриса, непонятно. Ни пощупать, ни понять, никакой уверенности в жизни, никакой крепкой базы».
Сейчас папа счастлив за меня. Несколько лет назад он сказал, что очень рад, что я не пошла по бизнес- или спортлинии вслед за ним. И что самое большое счастье — это заниматься тем, что любишь, что приносит удовольствие.
— Яна, при такой занятости как вам удается уделять внимание семье и детям?
— Мне, слава богу, все помогают: мама, Ваня, мой супруг, и даже с некоторых пор стал помогать мой папа. Видимо, он созрел, чтобы побыть дедушкой. Он мне сказал: «Я тебя не воспитывал, хоть на внуках оторвусь, хоть какой-то вклад сделаю». Дети уже подросли, они уже не просто бессловесные пончики на ножках, с ними уже интересно. Мне очень приятно, что папа участвует в воспитании внуков: играет с ними, из садика забирает.
— Леве четыре года, а Степе — три. Легко ли справляться с двумя пацанами-погодками?
— В какой-то момент я столкнулась с тем, что они оба стали неуправляемы. (Улыбается.) Когда Лева начал ходить, говорить, все понимать, а Степа еще лежал кабачком в кроватке, то когда младший плакал, было понятно, кого ругать. А когда Степа подрос и стал давать сдачи, задирать старшего и они начали выяснять отношения, тут я растерялась. Они оба стали проявлять характер.
Мы с Ваней в какой-то момент решили взять консультацию у детского психолога касательно того, почему сыновья перестали нас слушаться. Нам по полочкам все разложили, дали рекомендации, которые реально работают. Не нужно пускать все на самотек или быть очень строгим родителем. Есть инструменты, благодаря которым можно наладить отношения в семье.
Вообще, дети — это твой самый большой проект. Чтобы сделать проект в кино, я несколько книжек прочту, со многими людьми пообщаюсь, много чего нового узнаю. Так же и с детьми... Это нам кажется — ну, что там их воспитывать: чистить зубы по утрам, не есть много сладкого, не ковырять в носу. Вот и готов человек! А на самом деле это большая интересная работа. И я стала относиться к воспитанию детей как к большому проекту, ради которого нужно потрудиться, узнать что-то, выстроить какую-нибудь систему.
Я хочу быть в первую очередь настоящим другом для своих мальчиков. Чтобы они могли доверить мне все-все. Уже сейчас я очень ответственна в наших отношениях и «строю» нашу дружбу. Стараюсь быть честной и интересной для них.
— Сыновья у вас разные по характеру или похожи?
— Нет, они разные. Старший, Лева, очень страстный, порывистый, эмоциональный и чувствительный. У него абсолютный слух и очень хороший голос — он обожает петь. А еще с удовольствием занимается плаванием. А Степа спокойный, как слон, дипломат, хитрюга, совершенно невозмутимый, очень нежный. Он сутками может гонять мяч и уже сказал мне и папе, что, когда вырастет, станет футболистом. Они совсем разные, это поразительно, конечно.
— Вы строгая или добрая мама?
— Строгость проявляется только в соблюдении дисциплины и режима. Это важно для нас, родителей, и для самих детей, когда они знают, что и когда делать. Ну, я их балую, конечно. (Улыбается.) Мне очень нравится устраивать походы в театр, мы ходим в игровые комнаты. Я таким образом сама отдыхаю. Когда вижу, что им весело, хорошо, они наслаждаются и кайфуют, то для меня это самая лучшая терапия. Я всегда еду в отпуск с детьми. После длительных проектов я устраиваю себе отдых. И все говорят: «Ну как ты ездишь отдыхать с детьми? Да не бери их, отдохни». А для меня, наоборот, это такое переключение и такая терапевтическая вещь, когда я просто смотрю, как они отдыхают и как им классно.
— Яна, какое событие в вашей жизни изменило вас и вы стали смотреть на вещи по-другому?
— Конечно, первое, что приходит мне на ум, это появление детей. Это то, что реально свернуло голову и поменяло на каком-то химическом уровне. Беременность произвела на меня ошеломительный эффект. Тогда впервые осознала, что я не одна, что нас сейчас в буквальном смысле двое. И этот второй — не ты, но в то же время он неотделим от тебя. Ты вынужден для него существовать от начала и до конца, в какой-то момент тебя это полностью захватывает, и ты понимаешь, что не принадлежишь себе вообще, в принципе. И это, конечно, невероятно. Наверное, беременность была первым уроком ответственности, который я получила.
Я по своей сути одиночка, рано стала жить одна. Когда мне исполнилось 16 лет, родители переехали жить за город, а я осталась в московской квартире. Мне было очень комфортно жить одной. Я вообще люблю бывать наедине с собой, мне хорошо. Рождение детей — это был сильный поворотный момент.
— Удается побыть одной?
— Да, мне это необходимо. Я, конечно, стараюсь организовать для себя это время. Вот когда дети засыпают, я остаюсь наедине с собой. (Улыбается.) Но, опять же, побыть одному можно, но я-то знаю, что уже навсегда не одна.
Подпишись на наш канал в Telegram