За то время, пока создавался «Склифосовский», многое случилось. Родился ребенок. Ушла мама. Я встретила свою любовь. Самое важное — это люди и то, что происходит между ними.
— Мария, на каждом интервью выясняется, что у вас за то время, что мы не общались, произошло что-то хорошее. У меня предложение: не ломать нашу традицию.
— Согласна. Хорошее, безусловно, было. Я, как всегда, фанатично пыталась мотаться по свету. Путешествия с моими близкими друзьями и родными прекрасны. Я как будто дышу по-другому после них. И живу от поездки к поездке. Для меня это действительно превратилось в какую-то страсть. Я еще только планирую путешествие, а у меня уже бегут мурашки от удовольствия, что оно будет в моей жизни. Мы с друзьями в сентябре побывали на Сицилии. Сняли домик, готовили пасту. Вечером слушали какую-то прекрасную оперу. Как будто мы вставали на котурны, вырываясь из обычной жизни. То есть очень хочется карабкаться ввысь, туда, где высокое искусство, где красиво, светло и все по-доброму.
Мы были недалеко от маленького городка Таормины. Естественно, поколесили по провинции, в Сиракузы заехали. Но в целом это было больше похоже на гастротур, мы бесконечно ели в их прекрасных ресторанчиках и забегаловках. Там воздух пахнет морем и выпечкой. И там чумовая пицца!
— Сын Ваня был с вами?
— Нет, я ездила в сентябре, Ваня учился. Я разделяю отдых с детьми и с друзьями. Когда мамы отрываются, детям там делать нечего. Ване нелегко, допустим, перенести на ногах четырехчасовую экскурсию, а я хочу на ней побывать, мне интересно. Ходить по жаре по развалинам — это мое. А у него другие интересы.
Второе симпатичное событие прошлого года — мы немножко вышли за рамки нашего стандартного сценария «Склифосовского», решили снять комедийно-мелодраматическую историю про то, как все доктора поехали на отдых. Естественно, летний поезд Москва — Сочи мы снимали в декабре в железнодорожном депо. У нас в вагоне вытащили окна, там находилась камера, а мы в маечках делали вид, что едем жарким летом. В реальности было очень холодно, изо рта шел пар. Но мы безумно веселились.
— До Сочи-то вы доехали?
— Да, и на наше счастье снимали там летом. Представляете, вся наша банда улетела на курорт! Сочи, море, горы, Красная Поляна — фантастика, как будто у меня случилось еще одно путешествие с друзьями. Макс Аверин, Аня Якунина, Володя Жеребцов, Костя Юшкевич, Лена Яковлева — мы получили большое удовольствие.
— На съемочной площадке что-то экстраординарное происходило?
— Конечно. Вы же знаете, как выглядит сочинский пляж в августе. И вот представьте: выходит Аверин, Якунина, Яковлева и вся наша гоп-компания. У людей, по-моему, случилась падучая, они вообще не понимали, что происходит. И еще в том году не проводили «Кинотавр», и люди не получили свою привычную порцию общения с артистами. Были сложности — оказалось, невозможно оцепить нашу команду, чтобы в дублях люди не подходили фотографироваться, брать автографы, дарить подарки и обниматься. По-моему, все дубли у нас были испорчены тем, что отдыхающие не понимали, что происходит, и очень хотели как-то выразить чувства к любимым артистам. Мы только начинали сцену, как кто-то подходил. Бедная администрация, мне кажется, поседела, потому что невозможно было нас оградить.
Но несмотря на трудности, получилась прекрасная история, где очень много юмора. А для «Склифосовского» это исключение из правил. Сериал же в первую очередь про драматические события. В десятом, юбилейном, сезоне будет много моментов, которые сняли по случаям, которые зрители знают из криминальной хроники. Была, например, трагическая история, когда люди пошли на рентген и отравились барием. А в летних сериях ни единого намека на драму, только смешные и нелепые ситуации. Чистая радость. И сниматься было прекрасно, потому что все в Сочи полетели с семьями и детьми. А в свободное время тусили. Мы там, например, Ванин день рождения отпраздновали.
— Он же был крошечный, когда вы начали сниматься в этом проекте?
— Полгодика ему было. Фактически, Ваня вырос на этом проекте. У меня же была специальная комната, где я могла с молокоотсосом упражнения делать. Вообще, сериал оказался богат на детей. У Димы Миллера две дочки родились. У художника по гриму появилась дочка Ника. У Марины Могилевской уже была крошечная Маша. У наших детей разница всего в несколько дней. Если я буду перечислять деток, это займет много времени, у многих из группы родились малыши, они подружились и иногда тусят на площадке.
Вообще, за десять лет, что снимается «Склиф», мы стали семьей. На площадке пароварки, тостеры. Никто не приезжает на съемки с пустыми руками, всегда везут какие-то вкусняшки. Лена Яковлева появляется обычно с каким-то огромным количеством горячих завтраков из кафешек. Я везу тонну шоколада. Макс накупает килограммы всяких вкусностей. У нас в гримерной есть стол, на который все, приходя на работу, что-то съедобное ставят. Там может оказаться и бутылка вина, и шоколад, и пирожные, и фрукты — просто невероятное количество всего. И это можно брать кому угодно. Если стоит на столе — значит, это общее. Все на площадке очень щедры. Мы столько лет вместе!
У нас же практически никто не поменялся. Правда, первый сезон снимал другой режиссер, Андрей Селиванов, а потом уже Юля Краснова. Ты приходишь, и первые полчаса съемочного дня уходят только на обнимашки, хохотушки, чаек и обсуждение новостей. Очень сложно перейти к рабочему процессу, у нас рты не закрываются, мы все делимся друг с другом чем-то новеньким. Вот, например, Макс Аверин рассказывает о своих спектаклях...
— Да, у него премьера за премьерой. В феврале выходит «Бег», который ставит в «Ленкоме» Александр Лазарев.
— Я стараюсь все его новые спектакли смотреть, но один пропустила — «Арбенин. Маскарад без слов» в Театре сатиры. Очень хочу увидеть. Макс — Артист с большой буквы. Он этим живет, этим дышит. Мы же с ним вместе учились в «Щуке»! Дружим с 1994 года. Я поступила на первый курс, а он уже год учился. И конечно, мы видели все первые шаги друг друга. У него курс был изумительный просто, там и Маша Порошина, и Антон Макарский, и Кирилл Кяро, и Наташа Антонова — кого ни возьми, звезды. Представляете, как это здорово, когда ты видел самые-самые первые смешные этюды, нелепые отрывки, первые дипломные спектакли. Можно сказать, это совместное детство, причем самое классное и счастливое.
Макс и Машка Порошина были у меня любимчиками на их курсе. Для меня было очевидно, что они серьезные артисты. Так же говорили в «Щуке» про Машу Аронову. Она была совершенно уникальной. Вспоминают, когда Маша просто пришла на прослушивание в Щукинское училище, стало ясно, что она — готовый артист высокого уровня. Так природа одарила. И вот с Максом это тоже было очевидно и педагогам, и мне...
Мне кажется, он был в Машу Порошину влюблен. Я опоздала на год. Если бы мы были однокурсниками, возможно, что-то и произошло бы...
— Вы свое взяли на «Склифосовском», где у вас с ним самая яркая любовная линия.
— Ох, вы посмотрите новый «Склиф», там развернется интрига, как раз связанная с личной жизнью. Вообще, этот десятый сезон получился очень ярким и богатым на серьезные события. Там были самые масштабные за все время съемки. Например, корпоратив, посвященный юбилею клиники, на который придут герои из прошлых сезонов. Мы снова увидим Диму Миллера, Олю Павловец — любимчиков зрителей. Мне кажется, это тема любопытная, всегда хочется посмотреть, как люди не просто носятся в белых халатах и спасают всех подряд, но и как они отдыхают.
— Вы общаетесь со сценаристами, просите что-то скорректировать?
— У нас есть переговорщик — режиссер Юля Краснова, она всегда выслушает. Мы иногда на ходу сочиняем какую-то историю, сидя у мониторов, пока идет перестановка, фантазируем на эту тему, и Юля потом, бывает, обращается к продюсеру. Чаще всего двигателем является Макс, он главный герой, на котором все держится. Ну и я иногда тоже присоединяюсь и говорю: «Да, вот хорошо бы нам на юг поехать». Мне кажется, эта история с югом как раз-таки и родилась вот так, в перерыве, когда мы с Максом болтали. Он же обожает город Сочи, у него там квартира, часто там бывает, он же худрук Зимнего театра. Это его вторая родина, можно сказать.
— Как вы думаете, в чем секрет любви зрителей к этому проекту?
— Режиссер часто повторяет: «Мы снимаем про людей и про их отношения. Это не медицинская история». И еще Юля говорит: «Что мне эта ваша операция, если между вами ничего не происходит, если у вас не рвутся сердца от страсти, ревности и боли?» Вот что нужно зрителю, чтобы за скальпелями и белыми халатами были живые люди. Наверное, поэтому такой отклик и высокие рейтинги. И мы снимаем сезон за сезоном. Я очень рада, потому что люблю эту историю и чувствую там себя в своей тарелке, в своей нише. Это же так важно — найти себя где-то.
К сожалению, я не амбициозный человек от природы, никогда не мечтала о Голливуде, мне нравится «здесь и сейчас». Я спокойна насчет себя. Знаю, что такое по-настоящему серьезные, одаренные артисты, и мы их все знаем, но если так не случилось в моей жизни, то и ничего страшного, это же не повод для того, чтобы страдать: «Ах, я достойна большего». Вообще нет. Спасибо, что это мне дано...
— Но вы же очень успешны и востребованы — и обложки журналов, узнавание и любовь зрителей, популярные проекты.
— Повезло. Стечение обстоятельств. Я много раз бывала в театрах прекрасных городов: Екатеринбурга, Новосибирска, Перми — там есть такие мощные артисты! Но они живут далеко от Москвы и их очень сложно вызывать на пробы. В советское время артистов искали по всей стране. Сейчас другая ситуация, тебе говорят: «Можете завтра приехать в пять?» Кто рядышком оказался, тот и подъехал. Я видела артистов, от которых у меня просто сердце замирает, ты не понимаешь, как они это делают. Я не из этой категории, не из высшей лиги. Но артисты разные нужны. Я вот нужна на канале «Россия 1», видите, постоянно там снимаюсь. И получаю от этого большое удовольствие.
— Вы никогда не задумывались о том, как поймать волну удачи?
— Мне кажется, это невозможно. Допустим, тебя зовут на пробы, ты выкладываешься по максимуму. Иногда на них играю даже лучше, чем потом на съемках. В стрессовой ситуации подключаются скрытые резервы. А иногда наоборот стресс и неловкость тебе мешают, и ты не проходишь кастинг. В общем, непонятно, как эту волну уловить и от чего это зависит. У меня, например, были одни пробы — я захожу в дверь кабинета, и мне режиссер тут же говорит: «Вот вы вошли, а мне уже скучно. Я уже примерно знаю, что вы будете делать».
— Катастрофа.
— Катастрофа, конечно. Как ловить волну, когда тебя так встречают? Тебя волной тут же и накрыло. Это классный режиссер, но я ему не нужна. Имеет право. Но вы не думайте, он не только меня так встречает, про его характер легенды ходят, но он совершенно гениальный... Так что я куда-то рвусь, что-то получается, что-то нет, но остаются островки стабильности. Тот же «Склиф».
— У вас было желание попросить: «Убейте мою героиню!» — как это иногда делают артисты? Некоторые ваши коллеги именно так выскакивали из этой истории.
— Точно не хотела, чтобы меня убивали, хочу жить там долго и счастливо с Брагиным, рожать детей и лечить людей. Надеюсь, так и будет. Я, наоборот, переживала, если в каком-то сезоне моей Марине Нарочинской не так много внимания уделялось. Сейчас к этому спокойно отношусь, потому что понимаю: прежде всего дело, а не мои актерские амбиции. Для истории в каком-то сезоне могут быть важны другие герои. К тому же у нас костяк «Склифа» — грандиозные артисты. Мне очень повезло, до сих пор у них учусь.
Я как лакмусовая бумажка все хорошее впитываю. Если рядом со мной сильный партнер, я подтягиваюсь до него, мне это очень помогает. Артисты такого уровня как будто протягивают невидимую профессиональную руку помощи. Я совершенно сумасшедшую слабость питаю к дяде Саше Сирину, прекрасному артисту и удивительно светлому человеку. Недавно у него была премьера в Театре Наций — спектакль «Кабаре». И когда я его видела на сцене, у меня было ощущение, что лично причастна к его таланту. Ощущала, что вот, я тут сижу и никто не понимает, что я как бы с ним. А это оттого что я десять лет бок о бок с этим блестящим артистом работаю. И я гордилась Сириным просто как своим родственником. Когда он произносил какие-то пронзительные тексты, давал точнейшие актерские оценки, я смотрела на людей: «Вы видите какой! Ох, какой он прекрасный!» Так же я и за Макса Аверина переживаю на всех его премьерах, у меня просто потеют ладони, как будто мой очень близкий человек сейчас на сцене волнуется, и я хочу, чтобы у него все получилось.
— Как вы внутренне изменились за эти десять лет, что снимаетесь в «Склифе»?
— Я изменилась очень. Буквально на днях думала об этом. Я стала очень закрытым человеком. Всегда весело и задорно расплескивала себя, а сейчас нет. Может быть, это какие-то возрастные изменения, может, влияние непростых событий, которые в моей жизни происходили. Я перестала ходить на вечеринки, тусовки, мне хочется домой. У меня очень узкий круг общения — совсем близкие друзья или те, с кем я работаю давно и плотно.
Раньше я ходила на светские премьеры, сейчас меня вообще никуда не вытащишь. Люди, которых я давно знаю и которые мне симпатичны, могут пригласить меня на день рождения, а я не иду, понимая, что там будет шумная, веселая толпа. Но все равно, если мне очень хочется общения с этим человеком, прошу: «Можно, просто я к тебе в гости заеду, поздравлю, мы поболтаем, а сейчас у меня не получается». Какой-то у меня ступор.
В последний год со мной произошли и другие изменения. Я посмотрела огромное количество спектаклей, у меня открылось сумасшедшее, почти животное желание бежать куда-то и получать эмоции. Я такие крутые постановки видела! Начиная от «Кабаре» в Театре Наций и заканчивая спектаклем в театре Фоменко «Моцарт «Дон Жуан». Генеральная репетиция», который шел до недавнего времени. Я посмотрела огромное количество потрясающих детских спектаклей: «Алиса в Зазеркалье», «Завещание Чарльза Адамса, или Дом семи повешенных», «Остров сокровищ». И еще «Питер Пэн» в Вахтанговском театре, на котором я урыдалась, потому что там так тонко из ничего создавалось чудо.
Я хожу везде, куда могу добежать. На концерты и перформансы. Вчера была на иммерсивном спектакле «Вернувшиеся», когда ты ходишь в маске и в каждой комнате происходят разные действия. Я уже видела его раньше, а сейчас снова захотела посмотреть, но уже в другой компании. И перечитала предварительно пьесу Ибсена «Привидения», именно по ней поставлен спектакль. Я все это люблю. Причем мне неважно, драматический ли это спектакль, кукольный, иммерсивное шоу, постановка для детей, концерт «Морального кодекса» или стендап-шоу — я всеядная. И трачу на это огромное количество времени и денег. Меня это вдохновляет, я там отключаюсь от сложностей. Что-то со мной произошло. Раньше не такая жадная была до зрелищ.
Вот это основные изменения. А в остальном все по-прежнему. Живем, воспитываем деток, пытаемся привить им чувство прекрасного. Я подсовываю Ване хорошую литературу. Он не очень охотно читает, и я ужасно расстраиваюсь по этому поводу, боюсь, что он когда-нибудь скажет: «Не хочу». Сейчас, пока я для него очень серьезный авторитет, он меня слушает. Беляева недавно подсунула «Голова профессора Доуэля», «Остров погибших кораблей». Я пытаюсь подсадить его на этот крючок, чтобы он запойно что-то прочитал и захотел дальше и дальше развиваться в этом направлении. Я поняла, что он, как любой современный ребенок, любит страшилки. Они постоянно обсуждают каких-то монстров, аниме. И я вспомнила, что есть страшилки и в классической литературе — Эдгар По. Говорю Ване:
— Это очень страшно. Может, тебе не надо читать?
— Нет, нет, круто, давай!
И, кстати, я вспомнила еще об одном своем изменении. У меня созрело желание помогать какому-то фонду. Обучиться на волонтера и попробовать хотя бы раз в неделю приходить и, например, читать книги пожилым людям.
— Именно пожилым людям?
— Да. Знаете, мне запала в душу фраза одной девочки, которая помогает одиноким старичкам в глубинке. Она сказала, что пожилым помогают неохотно. И у меня внутри появилась болячка на эту тему, мне стало так стыдно. Я решила в ту сторону двигаться. Надеюсь, это не останется на уровне слов, а воплотится в жизнь. Мне захотелось непосредственного контакта с теми, кому надо помогать. Возможно, это сублимация, потому что у меня родителей нет в живых. Я надеюсь, что меня примут где-нибудь и моя помощь действительно пригодится. Конечно, я осознаю, что это нужно в первую очередь мне.
— Говорят же, что лучший способ помочь себе — помочь тем, кому еще хуже.
— Абсолютно точно. Это работает!
— Какие еще у вас есть способы самопомощи? Допустим, вы дома и вам грустно, на улице все серое, внутри то же самое.
— Перед нашим разговором у меня было какое-то подсевшее настроение. Все вокруг не радовало — темень, облезлые улицы. И я пошла и купила себе кокосовый раф, очень вкусный, ароматный кофе, выпила стаканчик, и у меня настроение улучшилось.
А дома я очень часто стала готовить по каким-то интересным рецептам, которые нахожу в интернете. Включаю видео, а там, например, всемирно известный шеф Рамзи, и я как будто бы с ним готовлю. А он с шутками-прибаутками это делает. Я иногда не успеваю за ним, ставлю на паузу, перемешиваю и дальше включаю, и он продолжает: «Теперь мы берем вот это». Меня этот процесс отвлекает и расслабляет. А потом радует отдача, когда близкие говорят: «Боже, это вообще бомба! Это так вкусно!» Все так работает — когда ты делаешь для кого-то, а не для себя, именно тебе становится лучше.
Еще мне помогают совместные просмотры комедийных сериальчиков. Сейчас же такой выбор сумасшедший! У нас год назад случилось лучшее приобретение — огромный телевизор. Я каждый вечер смотрю фильмы как будто в маленьком кинотеатре. Могу приготовить вкусняшки и запоем проглотить пять-шесть серий какого-нибудь сериала и лечь спать уже под утро. С удовольствием недавно смотрела «Медленные лошади» про агентов-неудачников. А потом «Заговор сестер Гарви». Это черный юмор, я его обожаю.
— Это фильмы для взрослых, а вы с сыном что-нибудь вместе смотрите?
— Смотрим, конечно. Это называется «поваляться». Мы берем какие-то пледики, я это обожаю, особенно в холодное время года. С Ваней мы очень полюбили героев сериалов «Кухня», «Отель Элеон», «ИП Пирогова». Ему нравится легкий комедийный жанр. Он получает от таких светлых комедий удовольствие.
Конечно, сейчас такое количество и наших крутых сериалов выходит, так что только смотри. Я подписана на все возможные и невозможные платформы. Иногда полвечера могу потратить только на просмотр трейлеров и в итоге так ничего и не выбрать, все безумно интересно.
— У вас после сериала «Пропавшая», который снял Перельман, ничего не выходило на платформах?
— Нет, тишина. А самое забавное, что даже на пробы не получается попасть, не зовут. Есть разделение на артистов платформ и телевизионных каналов.
— Зато на канале «Россия 1» у вас самая большая аудитория.
— Я это понимаю, когда попадаю в российские города. Там ты действительно как родственник. Я очень много получаю тепла от людей. Но в последнее время, если меня останавливают на улице поклонники, часто не признаюсь, что это я: «Да-да, все говорят, что похожа». У меня истощен этот внутренний ресурс. Раньше я с удовольствием вступала в диалог, а сейчас хожу как закрытый шкафчик.
— Ване одиннадцать лет, у многих детей в эти годы начинается переходный возраст. Вы уже ощутили, что это такое?
— Нет, у Вани еще не появился протест. Но я жду, понимаю, что рано или поздно меня это обязательно настигнет. Я уже морально подготовилась. Понимаю, что сейчас начнется.
— Примерно в таком возрасте, как он сейчас, вы пошли в театральную студию и простое увлечение стало вашей профессией. У Вани есть какой-нибудь серьезный интерес, который, как вам кажется, может стать его делом?
— Он обожает большой теннис. Но это не из разряда дела жизни. Вообще, я каждый день пытаюсь вырулить на какую-то серьезную тему: «А чего бы ты хотел? А как ты думаешь, какая профессия тебе ближе?» Он не знает. Но ему, например, интересно пилотирование, он очень круто на симуляторах сажает и поднимает в воздух самолеты. Я рассказала ему один любопытный случай. То ли в Америке, то ли в Аргентине мальчик двенадцати лет посадил самолет, потому что пилоту стало плохо, а он очень классно играл с симуляторами. У Вани дома есть штурвал и специальная программа. Он тренируется. Это как компьютерная игра. Подключаешься к ноутбуку и учишь все обозначения. Безумно интересно. Мы несколько раз с ним ездили на настоящие симуляторы. Он аэробус сажал и боинг — ему нравилось. Может, и станет пилотом. Было бы здорово. Я говорю:
— Вань, такая классная профессия для мужчины, будешь в красивой форме ходить, вокруг тебя стюардессы-красотки.
Он отвечает:
— Нет, нет, нет, это очень большая ответственность.
Ване нравится сам процесс, но ему очень страшно, потому что от него будут зависеть 350 жизней. Возможно, повзрослеет и станет посмелее. Я была бы рада, конечно. Во-первых, у пилотов блестящее образование, во-вторых, это такая благородная профессия — помогать людям перебраться из одной точки в другую. Учитывая, что я фанатичный путешественник, уговариваю его: «Ванька, у меня скидки будут на билеты, давай учись».
— В одном интервью я читала, что однажды, погрузившись в съемки «Склифосовского», вы подумали: неплохо было бы, если бы сын стал врачом. Вы ему эту мысль озвучили?
— Нет. Потому что я вижу, что он от царапины в обморок падает, становится недвижим. Происходит такое — и все, он в панике, не понимает, что дальше делать. Поэтому, думаю, это не его история. И артистом ему тоже не быть, он терпеть не может публичные выступления. Только однажды ему более-менее понравилось, когда он играл Анубиса из древнеегипетского царства мертвых. Он перед Осирисом представляет человека и взвешивает его сердце... Я Ване купила костюм шикарный — страшнючая голова шакала. Его не было видно в этом костюме. Когда он вышел, весь зал среагировал: «Вау! Круто!» И вот Ваня в этой голове шакала чувствовал себя достаточно комфортно, потому что это как будто не он. Да, это публичное выступление, но он закрыт, невидим, как будто в броне. И ему было очень комфортно.
— Он часто ездит с вами на площадки?
— Не очень часто, но по возможности бывает. Однажды даже снимался как артист массовых сцен. У него был такой порыв, сильное желание. Но это разовая история. Его пока этот киношный мир не очень привлекает. Хотя этим летом мы были в Ростове-на-Дону на съемках и приличное количество времени там просидели. По-настоящему он заинтересовался только одной сценой — падением машины с моста в воду. Когда снимали трюки, ему было очень интересно. Он общался с каскадерами, подходил к машине, смотрел, как крепят тросы, чтобы машина поехала в нужном направлении и никто не пострадал. Ваня долго проторчал там на жаре. Пойти в вагончик, где кондиционер, он отказывался категорически, боялся что-то интересное пропустить. Так что, может быть, каскадером станет.
— Но это же невероятно опасная профессия!
— Конечно. И для меня это противопоказано, потому что я мама в кубе, нервная мадам, психопат. Поэтому уже прикидываю, как это в более безопасную плоскость перевести, ведь можно стать продюсером и заниматься трюковым кино. В общем, пока Ваню кидает в разные стороны. И меня вместе с ним. Каждый день что-то новенькое.
— Раньше ваш сын увлекался блогерами, его, например, интересовал парень из Беларуси Влад Бумага. Кто теперь его кумир?
— Блогеры в прошлом. Интерес к ним угас. Сейчас пошла другая тема. Он стал с большим интересом слушать музыку, и я уже задумалась, может быть, его взять с собой на какой-нибудь классный концерт. Потому что до пандемии мы с друзьями очень часто ездили на разные концерты. Это было потрясающе — Пинк, Сэм Смит, мы много чего увидели. И я хочу сводить его на концерт, потому что это всегда огромное впечатление, там же мощнейшая энергия, звук.
— Маша, вы говорили, как изменились за то время, пока создавался «Склифосовский». Такая у нас с вами точка отсчета. А что произошло за это время? Какие самые значительные события?
— Родился ребенок. Ушла мама. Я встретила свою любовь. Самое важное — это люди и то, что происходит между ними. Остальное — роли, путешествия — все меркнет.
— Как вы считаете, что главное в жизни?
— Конечно, любовь. Любовь к людям, к тому, что ты делаешь. Без любви невозможно. У всех она разная и по-разному проявляется, но, наверное, это отправная точка... Я зависима от близких отношений. Сложно сказать, правда, о том, что самое важное в жизни. А вы бы как ответили на этот вопрос?
— Так же, как и вы. Любовь. Конечно, без нее все теряет смысл. И еще важно, чтобы было интересно жить. Это как в театре: хорош любой спектакль, кроме скучного.
— Ну, конечно. А как вы думали, откуда берутся эти мои истерические путешествия, когда мне каждые два-три месяца надо куда-то ехать?! Например, ползать по каким-то катакомбам. Все это питает. Ты наполняешься информацией о предках, которые жили задолго до тебя. Это безумно любопытно...
В этом году я, несмотря ни на что, много ездила. Даже на Мальдивы полетела. В январе это неподъемная история, а в июне вполне приемлемая, потому что там очень мало людей. В это время все предпочитают выезжать в какую-нибудь Турцию. А еще я всегда билеты и гостиницу ищу заранее. Если ты за год бронируешь, то совсем другая цена. Я и сейчас беру билеты на свой страх и риск. Но мне необходимо это. Мы вот поедем с друзьями в середине следующего лета на концерт прекрасной группы Maroon 5 в Париж. Там какие-то долгие запутанные перелеты. У меня подруга этим занимается, выруливает, чтобы это было бюджетнее...
— По России вы ездите?
— Да, но в основном это связано со съемками. Раньше я ездила с антрепризными спектаклями. Теперь нет. А кто-то колесит не останавливаясь. Макс Аверин ездит бесконечно. У него гастроли, спектакли. Он очень деятельный парень. Я, конечно, не такой расторопный товарищ. У меня был один спектакль, но и он из-за пандемии закрылся. И в этом смысле у меня тишина. А Макс в профессию вгрызается, он фанатик, это очень круто. Очень уважаю таких артистов, потому что сама вместо гастролей лучше поеду в уютный домик.
— Вы когда-нибудь были фанатичны в профессии?
— Да, была фанатиком после института и страшно переживала за успехи и неудачи. Время сложное — 1998 год, ничего толком не снимали, в театре готова была играть круглыми сутками, лишь бы давали. Смотрела, сравнивала, у кого больше текста. Было важно, что у меня много слов и я долго нахожусь на сцене. Но это такой солнечный студенческий задор. Потом потихонечку это все меняется, с человеком происходят метаморфозы. Я сейчас стала поспокойнее по поводу ролей, да и по поводу всего. А тогда это была моя основная история, дико хотелось играть. Причем тогда это не приносило ни славы, ни денег — ничего. Это ведь просто академический театр, где занятость круглосуточная: утром репетиции, вечером спектакли. Без выходных. И массовки у меня было огромное количество. В «Бешеных деньгах» я просто играла гуляющую в парке с зонтиком, в «Трехгрошовой опере» — проститутку, причем без слов. И все равно это приносило какое-то бешеное удовольствие.
Потом потихонечку начались съемки, жизнь потекла по своему руслу. Ты встречаешь своего человека, у тебя рождается ребенок, ты не хочешь круглосуточно проводить время в театре или на съемочной площадке, приоритеты смещаются. Все хорошо в меру. Сейчас я могу отказываться от работы в пользу совместного дружеского отдыха. Можно было бы больше сниматься, но часто делаю другой выбор.
— А если все же снимаетесь, то какой это должен быть материал?
— Ну вот, например, я снялась в сериале «Зеркало лжи», тоже для канала «Россия». Невероятно интересная детективная история. Замечательный режиссер Рома Просвирнин, он работает со мной не первый раз. Кстати, мне есть чем похвастаться. У меня не было ни одного режиссера, который не попытался бы взять меня в свой следующий проект. Я это очень ценю. У меня даже есть такой свой маленький счет: вот с этим я поработала, интересно, позовет ли он меня в следующий раз? Девяносто девять процентов зовут. Это большое счастье. Знаете, как приятно! Одно дело, когда тебя утвердили, ты отработала и вы навсегда разошлись, а другое дело, когда с тобой опять хотят иметь дело, ценят и как профессионала, и как человека.
Я вообще «вляпываюсь» в людей. У меня есть такой термин. Это значит, тут же начинаю обожать, искать все самое хорошее. В «Зеркале лжи» прекрасный актерский состав, мои любимые Дима Миллер, Оля Павловец и Саша Ратников — вот такой костяк. Это очень интересная детективная история. А детективы я тоже люблю. Я там играю не полицейского, а логопеда. Моя героиня начинает расследовать преступление, когда убивают ее подругу.
Но это не чистый детектив, там очень много флешбэков. Там была сложная задача, мы все, девчонки-актрисы, достаточно возрастные, а нам пришлось играть в том числе и студенток. То есть сценарий посвящен тому, как люди общаются спустя годы. Они дружили, когда им было по пятнадцать, и вот теперь всем за сорок, и видно, как трансформировалась их дружба. Мне это все безумно интересно, потому что у меня самой есть три подруги, с которыми мы вместе с десяти лет. Так вот, у героинь фильма во время общения были сложные моменты. Это все прекрасно выписано сценаристом. И очень привлекает, потому что мне всегда интересно разбираться в человеческих отношениях. Здесь мы на фоне трагедии под микроскопом наблюдаем за отношениями подружек. И это, кстати, вдвойне интересно. Женские интриги — это же чудо какое-то, полный восторг!
— Вы как-то говорили, что хотите сняться в чем-то вроде русского «Секса в большом городе». Если брать за основу американский фильм, на кого из подруг вы похожи?
— Конечно, не на Саманту... Знаете, наверное, внутренне, я ближе всего к Шарлотте. Люблю, чтобы все было ровненько и идеально. Ответственная, немного нудноватая, могу вынести мозг по поводу того, как важно не опаздывать. То есть для меня крайне важна некая социальная форма, чтобы все было в рамках приличия. Дома, с друзьями, с очень близким кругом я совсем не идеальна.
— Когда нет никаких рамок, никаких ограничений, как вы можете отрываться?
— Танцевать на столе я не буду, но вот спонтанное решение куда-то улететь — это мое. Могу, выпив энное количество вина, купить какие-то ужас-ужас какие дорогущие билеты, а потом не знать, как это разгрести. Я на днях, кстати, «навеселе» купила очень дорогие билеты и поставила близких перед фактом: «Все, надо лететь». Я понимаю, что людей так подставлять нельзя, у них могут быть другие планы, но в три часа ночи мне почему-то показалось, что это гениальное решение.
— Можете вспомнить какой-то безумный поступок из вашей юности? Ведь мы чаще всего именно тогда чудим и не знаем рамок и границ.
— Безумие, что я в Щукинское училище пошла поступать вместо юрфака МГУ, куда готовилась два года. Родители были в ужасе и в шоке. Я сообщила им, только когда меня уже зачислили. Боялась говорить, что учусь в театральном и МГУ в моей жизни уже не будет. Слишком много сил все положили на то, чтобы я попала на юрфак.
— Вы все-таки очень правильный человек, даже юношеское безумие у вас не безумное: поступить в «Щуку» на курс к Евгению Князеву, где ту же сценречь преподавал Василий Лановой. Вы хоть в чем-то неидеальная?
— Поверьте, я совершенно неидеальная! Например, ленива до невозможности. У меня только в последнее время эта жажда знаний откуда-то взялась. Но это и неплохо: мозг работает — значит, отодвигаем Альцгеймера или что там грядет...
Я неидеальная мама. Не добиваюсь от Вани, чтобы он хорошо учился. Он знает, для меня оценки не важны, главное, чтобы были знания. Говорю спокойно: «Ну, двойка. Тебе надо — ты исправишь». Я знаю, многие родители все это очень контролируют.
Еще я могу ему дать расслабиться и сказать: «Вань, мне кажется, что ты уставший, есть ощущение, что еще чуть-чуть — ты надорвешься и заболеешь, поэтому завтра мы устраиваем саботаж. Ты в школу не идешь, спишь до одиннадцати, а потом мы едем гулять на ВДНХ». Наверное, это неправильно с точки зрения воспитания...
— Это все как раз из разряда: идеальная Маша.
— Да? Ну ничего не могу придумать эдакого. Но я даже знаю, из-за чего я такая. У меня просто сейчас такой период — гармония в личной жизни...
Подпишись на наш канал в Telegram