«Получается, что в целом неважно, где учился человек, но если он говорит «дверь» без ошибок, то для роли подходит. Хочется, чтобы вернулось то время, когда профессия актера, то, какой институт он окончил, какие навыки приобрел, ценились. В кино снимали не медийных людей, которые известны широкому зрителю, а именно актеров».
— Анастасия, вы с четырех лет выступаете на большой сцене. Получается, с профессией определились еще в раннем детстве?
— У меня никогда не было конкретной цели стать актрисой или певицей. Я плыла по течению и использовала все шансы, что давала мне жизнь. У меня всегда было ощущение, что я все делаю правильно и двигаюсь в правильном направлении.
Моя мама работала в Культурном центре Казани и, видя потенциал, давала мне возможность с четырех лет выходить на сцену с сольными номерами на сборных городских концертах. Сначала это были стихи, а потом — песни. Я участвовала во всевозможных городских и республиканских творческих конкурсах, в основном в музыкальных. К концу 11-го класса у меня на руках была огромная папка с грамотами, благодарностями, дипломами и статуэтки. И в итоге течение вывело меня в ГИТИС. Я поступила, училась и стала профессиональной актрисой.
— Звучит несложно...
— Со стороны может показаться, что мне все дается легко: с первого раза поступила в ГИТИС, снимается в кино и играет в театре... Многие принимают мои заслуги за везение. Но за всем, что у меня есть, стоит большая работа. Можно сказать, что мой творческий путь начался в четыре года, когда я впервые вышла на сцену. Поступая в ГИТИС, я была уже сформировавшимся артистом.
В Казани каждый год проходит фестиваль «Созвездие — Йолдызлык». Из большого количества участников жюри выделяет 20 человек, которым Республика Татарстан оплачивает обучение в ГИТИСе. Конечно, если они успешно выдержат экзамены. Известно, что даже на платное отделение в ГИТИСе колоссальный конкурс.
Я много раз принимала участие в этом фестивале. И только когда мне исполнилось 18 лет, попала в двадцатку счастливчиков. Мне предложили попробовать поступить в ГИТИС. Конкурс был, конечно, невероятный. Из нашей двадцатки поступили всего четыре человека. Но мог и никто не поступить, потому что привилегий у нас не было. Просто была уверенность, что мы не будем брошены на амбразуру, если поступим, у нас будет возможность учиться и не думать о финансовой составляющей. Благодаря Республике Татарстан и ее президенту, который оплачивал наше обучение, мы могли спокойно заниматься творчеством и учиться в Москве.
— А допускали мысль, что можете не поступить?
— Конечно. У меня было несколько запасных вариантов. В 11-м классе я выиграла конкурс, организованный Республикой Татарстан, и взяла приз «Лучший молодой журналист города Казани 2013 года», получила статуэтку «Золотое перо». У меня были некоторые привилегии при поступлении в Казанский федеральный университет на факультет журналистики. А еще меня ждали в Казанском государственном институте культуры. Когда они увидели огромную папку моих грамот и наград, сказали, что были бы рады такой студентке. Когда я была в Москве и уже знала о поступлении в ГИТИС, мне позвонили из Института культуры и спросили:
— Настя, вы будете поступать? Мы уже всех абитуриентов посмотрели.
Я ответила:
— Ой, простите, я не приду, уже в ГИТИС поступила.
В принципе, меня устраивал любой исход. Я знала, как проявить себя в Институте культуры, как продвигать себя как актрису. А также мне была интересна и журналистика, там я тоже могла себя проявить и реализовать.
— Почему вы поступали только в ГИТИС, а не попробовали свои силы в других театральных вузах Москвы?
— Я не хотела жить в Москве, мыслей таких не было вообще. Я же была абсолютно домашней девочкой, меня оберегали, заботились. Если бы я поступала в другие институты, то увеличила бы шансы остаться в Москве, но цели такой не было. Поступление в ГИТИС для меня было очередным этапом: выбрали среди конкурсантов — поехала в столицу. Мое поступление для всех стало удивлением. Бабушка и дедушка не сразу даже поняли, что произошло. Конечно, всем было непросто, но все желали мне только хорошего и понимали: раз уж я выбрала творческую профессию, то, конечно, получить образование в ГИТИСе — это круто.
— Сильно волновались во время поступления в ГИТИС?
— Не обидно слетать с первого тура. А чем дальше ты идешь, тем больше надеешься на результат. Ты смотришь на других ребят и начинаешь в себе сомневаться. Кто-то лучше поет, кто-то выше, кто-то худее. Да, волнение, конечно, было очень сильное, но внутренняя уверенность, какой-то внутренний стержень, который, наверное, взрастила мама, был всегда.
Помню, я подготовила себе для поступления красивое красное платье. Утром его надеваю и замечаю небольшое пятнышко. Мама расстроилась и спрашивает:
— А как ты пойдешь?
Я отвечаю:
— Мам, ну это пятно — какой вес оно имеет по сравнению с тем, как я буду играть на гитаре и петь?
Платье даже было немного мятое, с пятном, но мне было все равно. Конечно, это не очень правильный подход, потому что иногда все-таки встречают по одежке, но вариантов у меня все равно не было. В общем, в этом прекрасном красном платье с пятном я и поступила. (Улыбается.)
— Мама — ваша самая большая поддержка?
— Да, мама всегда меня поддерживает. В детстве в нужный момент хвалила, когда требовалось — была строга. Когда мне было 13—14 лет, мы с мамой много разговаривали, спорили, ее строгость в каких-то вопросах я воспринимала враждебно. В этот период мне хотелось тусить, зажигать и гулять с друзьями. Я хотела бросить учиться на фортепиано и гитаре. Мне тогда казалось, что я все умею. Маме порой со мной было сложно. Но она сумела надавить там, где требовалось, и я окончила музыкальную школу. Очень благодарна маме за ее мудрость, за то, что оказала правильное влияние. Если бы не она, наверное, я не окончила бы ни музыкальную школу, ни художественную, ни школу журналистики. Мама быстро и мудро донесла до меня, почему хорошо быть занятой и много учиться. Теперь я за это ей очень благодарна. Сейчас все это активно использую в актерской профессии и музыкальной деятельности, которую продолжаю по сей день.
Мама у меня чудесная! В нашей семье она настоящая скорая помощь: всех понимает, поддерживает, умеет и успокоить, и настроить на боевой лад. Мама неизменно первая, кому я звоню, когда сталкиваюсь с какими-то сложностями и ищу выход из ситуации.
— Творческие способности вам передались от родителей?
— Папа — актер-режиссер, окончил режиссерский факультет Казанского института культуры. Мама тоже творческий человек, всегда работала на руководящих должностях в творческо-культурных центрах. Она занималась организацией мероприятий и также работала певицей в стилизованном фольклорном коллективе. Конечно, я из творческой семьи. И бабушка пела в хоре, и тетя — профессиональная певица.
— Вашим мастером на курсе был Валерий Борисович Гаркалин. Каким он вам запомнился?
— Сложно говорить о нем в прошедшем времени... Валерий Борисович невероятно тепло относился к студентам. Всех ребят заражал своей энергией, каким-то мощнейшим импульсом неравнодушия к делу. Мастер учил затрачиваться по полной, играть всегда как в последний раз. И своим примером он это наглядно демонстрировал. Со спектаклей с его участием мы выходили буквально перевернутые, наполненные, завороженные его органикой.
Все студенты любили Валерия Борисовича за детскую непосредственность. Она очень помогала ему и в жизни, и на сцене, позволяла играть невероятные роли.
Мне повезло играть в комедии «У каждого свои недостатки» — последнем спектакле, который он поставил как режиссер. Это трогательная история, а мои партнеры по сцене — выдающиеся Евгения Дмитриева, Вадим Андреев, Александр Феклистов, Константин Юшкевич. Я была необыкновенно горда, когда Валерий Борисович позвал меня в свою постановку.
За время учебы наш курс стал семьей. До сих пор общаемся, созваниваемся, видимся, ходим друг к другу на мероприятия, спектакли, поддерживаем любую творческую деятельность. Тоже, конечно, талант — собрать талантливых, сильных, добрых, красивых людей в один коллектив. Мне кажется, что только такой прекрасный человек, как Валерий Борисович, мог собрать таких хороших людей. И так можно сказать про все курсы Гаркалина, абсолютно про все. У нас есть чат «Гаркалин всех времен» в телеграм-канале. Нас там 130 человек — учеников Валерия Борисовича. В этом чате мы поздравляем друг друга с праздниками, делимся рабочими планами, рассказываем о каких-то своих достижениях, приглашаем на премьерные показы спектаклей, да и просто общаемся, делимся новостями, заряжаем на хороший день.
— Сложно было учиться?
— Очень интересно. Наша учеба — это всегда калейдоскоп сложностей, позитивных эмоций, удовольствия. Именно калейдоскоп, потому что ты никогда не знаешь, какая картинка сейчас появится. И ночевали в здании института, и по 50 актерских этюдов за раз приносили. Ночью придумываешь этюд, а днем показываешь, что подготовил.
Мне легко давались предметы, связанные с музыкой. Я ведь с отличием окончила музыкальную школу, читала с листа на ансамблевом пении нотную грамоту. Я не тратила много сил и времени, как мои сокурсники, на изучение сольфеджио.
— Разрешалось ли вам ходить на пробы, сниматься?
— Я прекрасно понимаю педагогов, которые запрещают сниматься во время учебы. Конечно, пропуски занятий влияют на успеваемость. Но наши мудрые мастер и педагоги понимали, что нужен баланс, и шли студентам навстречу, но не всем. Если они понимали, что этот студент, например, может совмещать учебу и съемки, отпускали его с занятий. А кому-то не рекомендовали пока сниматься, считая, что именно этот студент наделен меньшим количеством инструментария, которым должен владеть артист. И это правильный подход. Конечно, кто-то обижался. Но тут нужно быть осторожным. Когда нет опоры, а актерская психофизика неокрепшая, можно просто-напросто потерять свою индивидуальность, побывав на площадке в каком-нибудь не очень высокосортном сериале, нахапать штампов и от других артистов, и от произведения, и от сценария. Ведь поначалу не всегда понятно, хороший или плохой проект, без опыта трудно разобраться. Это тот самый период, когда надо быть очень внимательным. Поэтому учащимся лучше не рисковать, все-таки доверять опытным людям и понимать, можно тебе это сейчас делать или нет и нужно набраться опыта в институте.
Я начала сниматься после третьего курса. Старалась все успевать, чтобы учеба не страдала. В итоге окончила институт с красным дипломом. Говорят, что те, кто выпустился с отличием, наоборот, профнепригоден. Но я так не считаю. Очень жаль, что сейчас мало обращают внимания на престижность института, который окончил студент, и на его табель успеваемости. Ты вроде как стараешься поступить в престижный вуз, хорошо учишься, прикладываешь силы, но это никому не интересно. Один мой знакомый поступил в какое-то неприметное театральное заведение, которое не очень котируется, Конечно, его это расстраивало, но все вокруг говорили: «Тебя все равно никто не спросит, что ты окончил». Таким образом принижается уровень артистов. Получается, что в целом неважно, где учился человек, но если он говорит «дверь» без ошибок, то для роли подходит. Хочется, чтобы вернулось то время, когда профессия актера, то, какой институт он окончил, какие навыки приобрел, ценились. В кино снимали не медийных людей, которые известны широкому зрителю, а именно актеров — людей с профильным образованием.
— Есть актеры, не имеющие профильного образования, но хорошо проявившие себя в киноиндустрии. Их снимают, они получают награды, их игру ценят зрители...
— Один из мэтров киноиндустрии сказал, что по актеру видно — учился он или нет. Я не мэтр, судить не могу. И, в принципе, многих не смущает, что в кино мы видим случайно залетных товарищей. Для нас, современных людей, нет особой разницы — кто без образования, кто хуже играет, потому что много всего показывают, снимают. Люди другого поколения видят разницу, для них имеет значение качество игры актера. Конечно, есть самородки, и здорово, что они есть, и пусть они работают и снимаются. Природа одарила их талантом, они владеют всеми инструментами, которые нужны актерам. Но их немного. Все-таки каждому нужно индивидуально понимать и здраво оценивать свои возможности. Если не хватает инструментария, нужно идти учиться. Знания — это всегда круто! Если тот, кого природа наградила огромным количеством талантов, еще пошел бы учиться, то, наверное, стал бы каким-нибудь гением. Обычно такие люди понимают, что у них есть способности, и не идут учиться, но это были бы гении — сто процентов. Поэтому образование — как в одном случае, так и в другом — вообще не мешает никому.
— Настя, переехав в Москву из небольшого поселка под Казанью, вы быстро привыкли к ритму столицы?
— Первый год учебы ездила только в одном направлении: общежитие на «Рижской» — институт на «Таганской» и обратно. Каждый день ела шаурму на «Таганской». Денег не было, готовить себе еду было некогда, да и на общей кухне в общежитии было не очень удобно, поэтому шаурма — это было то, что нужно, со всеми полезными ингредиентами, которые в ней были. Я-то на котлетах бабушкиных выросла, а тут человек должен сам автономно существовать. Конечно, из-за неправильного питания и стресса я сильно поправилась. Да и ритма, и шума московского не замечала, потому что была увлечена учебой и моей задачей было оправдать те надежды, которые на меня возложили.
Конечно, с возрастом стала замечать столичный ритм. И сейчас могу сказать, что он, конечно, непростой. Один мой коллега, актер из сериала «Трудные подростки», сказал, что в Москве у него начала развиваться тревожность. И он переехал в дальнее Подмосковье, чтобы как-то успокоиться. Бешеный ритм, суета, большая загазованность от машин — это, конечно, непросто, не все готовы к такой жизни. Я мечтаю о даче.
— Зато с каким удовольствием вы возвращаетесь на родину...
— Да, это правда, с большим удовольствием приезжаю в свой родной поселок, который стоит в сосновом лесу. Там просто невероятный воздух! Конечно, там я отдыхаю, восстанавливаюсь. Иногда даже задумываюсь, что мне нравится больше: шумный, но полный событиями мегаполис или спокойный пригород с неспешным ритмом. Но все-таки понимаю, что нужен баланс. Лучше жить в городе, но устраивать поездки на природу или периодически уезжать к себе на родину. Недавно у меня образовалась свободная неделя. И я решила отдохнуть, слетать на море. Но потом поняла, что хочу на родину: к бабушке с дедушкой, к соснам, к дяде, к тете. И поехала, прекрасно провела неделю, лучше всякой Турции. (Улыбается.)
— Расскажите про ваш первый опыт в кино. Какие были ощущения?
— «Ночь после выпуска» — это сериал, в котором я впервые снялась. Считаю, что молодым артистам в начале своего пути нужно соглашаться на разные проекты, чтобы вообще понимать, как вставать в кадре, где свет, что на крупном плане не надо сильно мотать головой, иначе выйдешь из кадра. Режиссера Бориса Рабея я очень хорошо помню. Хотя с именами у меня всегда было плохо, я их просто не запоминаю, и люди обижаются. Он ругал меня, что не так стою, не туда иду, что не помню, как на общем плане держала руки, и что все время встаю не в свет. Эти съемки были настоящей пробой пера. Потом он меня хвалил, потому что актерски получилось неплохо и, возможно, даже какие-то моменты были настолько хорошо сыграны, что он не ожидал этого. Я просто играла, не думала, не оценивала себя со стороны, а просто шла от своей природы. И в итоге получилось хорошо, очень естественно. С возрастом всегда начинаешь думать, как сделать, как сказать, как я выгляжу, а не слишком ли я взрослая для этой роли, не молода ли для этой роли... Вообще, вся эта шелуха не нужна. Я не говорю о профессиональных качествах, которые ты приобрел в силу опыта, а вот именно про оценку себя. А тогда этого ненужного не было, и какие-то моменты оказались очень естественны и хороши.
— На экране как вы себя первый раз воспринимали?
— Раньше я воспринимала себя хорошо, а сейчас, конечно, очень скептически к себе отношусь. Иногда мне нравится, иногда я ругаю себя. Не знаю, хорошо это или плохо. Я всегда смотрю работы, в которых снималась, всегда делаю работу над ошибками.
— Настя, какой из всех ваших проектов самый любимый? Или даже не любимый, а тот, что оставил хорошие воспоминания?
— Не могу назвать любимый проект, потому что каждый оставил хорошие воспоминания. Но могу выделить сериал «Родители». На площадке была теплая легкая дружеская атмосфера. Во время съемки были сложности с внешними факторами. Например, в один из съемочных дней мы снимали в невентилируемом павильоне. И вот в одной из локаций температура достигала 52 градусов. Маше Порошиной в какой-то момент стало уже совсем нехорошо. Мы как-то все держались, использовали портативные вентиляторы, но они не сильно нам помогали. И все же я люблю этот проект. Очень приятно внимание к этому сериалу, безумно хочется продолжения, и, возможно, оно будет.
— Можно ли сказать, что именно после сериала «Родители» вы получили известность?
— Да, популярность пришла после этого проекта. И круто, что Александр Александрович Жигалкин и вообще команда этого проекта взяли неизвестную актрису и доверили ей эту роль. Они поверили в меня, увидели потенциал, и это здорово. А потом уже мой успех подкрепился и приумножился в сериале «Трудные подростки».
— Расскажите про опыт работы в сериале «Топи». Какая была атмосфера на площадке?
— «Топи» — сложный проект. Все-таки то, о чем вы снимаете, очень сильно влияет на атмосферу на площадке, состояние актеров. Ты же в это погружаешься. Это как заходить в воду, и все зависит от того, пахнет ли эта вода свежестью или чем-то неприятным. Ты начинаешь пахнуть тем же. Но неприятного много в нашей жизни, и, конечно, такие фильмы тоже должны быть, однако работать в них непросто. И, честно сказать, когда вышел сериал, я не все эпизоды смотрела. Не хотела лишний раз погружаться в эту атмосферу. Я ее пережила в кадре, и этого достаточно.
— От многих проектов отказываетесь?
— Сейчас да, отсеиваю. Раньше соглашалась практически на все, что предлагали. Мне важно было набраться опыта и было все равно, какого уровня проект. И очень хотелось быть независимой, нужно было зарабатывать. Сейчас в моей жизни есть театр, поэтому могу себе позволить отказываться от каких-то предложений.
На сегодняшний день существует много факторов, которые влияют на мой выбор проекта: что транслирует фильм, есть ли у меня желание сыграть персонажа, кто режиссер. Все должно сойтись.
— Есть ли у вас табу в кино? Есть ли роли, которые вы никогда бы не сыграли?
— Я не хочу сниматься в ужастиках. Недавно отказалась от нескольких проектов. И многие удивились, говорили:
— Насть, ну там же такая роль, там так интересно!
Я ответила:
— Очень рада за вас. Это не мое, просто не мое.
Серьезно отношусь к обнажению в кадре. Мне важно доверять режиссеру, понимать, для чего нужна эта сцена, как это будет снято. В «Трудных подростках» я сомневалась в нужности этих кадров. Мы с командой этот вопрос долго обсуждали. Мне все объяснили, разобрали, погрузились и пришли к тому, что да, это нужно. Таким был художественный замысел: показать весь максимализм, дерзость сложных подростков. Первый сезон «Трудных подростков» был достаточно откровенным. Я очень переживала. У меня был дублер, но обычный зритель все равно думает, что это я.
— После окончания ГИТИСа вы поступили на работу в Театр Терезы Дуровой. Почему выбор пал на него?
— Это был один из первых театров, куда я пришла на кастинг. После того как туда поступила, ни в какие другие театры пробоваться не пошла. И вот уже шесть лет я работаю в этом прекрасном месте, мне очень комфортно здесь. Судьба привела меня к очень хорошим людям. Я бесконечно восхищаюсь Терезой Ганнибаловной Дуровой, она невероятный режиссер, прекрасный директор театра и потрясающий человек.
— С детьми работать непросто, их реакция непредсказуема...
— Театр Терезы Дуровой — удивительный. Здесь интересно и детям, которых сложно обмануть, и искушенным родителям. На сцене наши артисты существуют абсолютно честно, это становится понятно и взрослому, и ребенку. И дети верят, часто смеются, шумно негодуют, восторженно кричат, а взрослые иногда плачут, настолько трогательные бывают моменты в наших спектаклях. Все очень переживают.
— Настя, в мюзикле «Графиня де Ла Фер» вы играете Миледи. Как попали в этот музыкальный спектакль?
— Попала туда я удивительным образом. Мне позвонил Александр Рагулин, режиссер и актер РАМТа, и говорит: «Здравствуйте, Анастасия, не могли бы вы прийти на кастинг в новый музыкальный проект?» Мы не были знакомы, поэтому звонок был неожиданным. Александр сказал, что он готовит мюзикл, уже утверждены артисты, но нет Миледи. Игорь Балалаев, известный нам по мюзиклу «Монте-Кристо», сказал Александру, что есть такая актриса Анастасия Крылова, которая прекрасно подойдет на эту роль. Он увидел меня в сериале «Топи». Мне до сих пор сложно понять, как он в героине Соне разглядел Миледи. Возможно, почувствовал какую-то внутреннюю энергию. Игорь сказал, что не смог забыть мои глаза. (Улыбается.)
Я пришла на кастинг, но нашу милую встречу нельзя даже кастингом назвать. Мы поговорили, режиссер и его команда лишний раз убедились, что я очень подхожу на роль Миледи. У хороших людей не бывает совпадений (в лучшем смысле), потому что все идет так, как надо. Мы нашли друг друга, и у нас все сложилось, и по сей день мы играем прекрасный спектакль «Графиня де Ла Фер».
Был забавный случай. Мы с одним знакомым разговорились на тему театра, и он меня спрашивает:
— А в каком спектакле ты сейчас играешь?
Я отвечаю:
— «Графиня де Ла Фер».
— А кого ты там играешь?
— Графиню де Ла Фер.
И в этот момент пришло осознание, что я играю главную роль, да и спектакль называется в честь моей героини. Мы уже отыграли премьеру, прошла уже пара месяцев с момента выпуска спектакля, а я не осознавала ответственности, которую на меня возложили. И хорошо, что так случилось. Порой гиперответственность мешает.
— Какой партнер за всю вашу творческую карьеру произвел на вас большое впечатление?
— Вообще, мне везло со всеми партнерами. С Любой Аксеновой и Дарьей Мороз было очень интересно работать на проекте «Жить жизнь». От них можно много чего почерпнуть и для жизни, и для профессии.
Восхитила скорость переключения Любы, уровень вовлечения, погружения в материал. Она очень сосредоточена на работе. У меня вызывает восхищение и уважение, когда человек так занимается профессией, здесь и сейчас, не отвлекается на какие-то неудобства, не рефлексирует. Люба прекрасный партнер, всегда поддержит.
— Настя, узнают ли вас на улице, подходят сфотографироваться или взять автограф?
— О да. Иногда удивляюсь, что некоторые продюсеры не видят во мне медийную актрису. Да они просто не проводили со мной день! Практически каждый день я фотографируюсь с людьми, мы обнимаемся, я получаю от них какие-то маленькие подарочки, письма в социальных сетях. Я вижу эти счастливые лица, и мне безумно приятно. Но редко бывают и исключения из правил, когда подходят подростки и ведут себя нетактично: называют меня по имени моего персонажа из сериала, обращаются на «ты». Не знаешь, как себя вести в этот момент и как объяснить ребятам, что Лена — это роль, а меня зовут Настя и я совсем другая. Вот это и есть медийность, народная любовь.
— А негативные отзывы прилетали?
— Конструктивной критики никогда не было. Бывают какие-то вбросы, обзывательства, но я воспринимаю это как способ привлечения внимания. Видимо, никаким другим способом этот человек воспользоваться не может в силу своего развития. Я не обижаюсь, но расстраиваюсь. Конечно, всегда стараюсь не натыкаться на негативный вброс, который пытается выбить меня из равновесия. Но таких бывает очень мало. И это хорошо.
— Кто ваш самый главный зритель?
— Мама, бабушка и дедушка. Я сейчас активно выпрашиваю гастроли в Казани, чтобы мои бабушка и дедушка смогли прийти ко мне на спектакль. К сожалению, в силу возраста им тяжело приехать в Москву. Мама, конечно, ходит на все спектакли, и по несколько раз. И еще с цветами. (Улыбается.) Я ее ругаю, спрашиваю:
— Мам, ты зачем мне цветы приносишь опять?
Она отвечает:
— Ну я же в театр пришла, не могу без цветов.
Говорю:
— Спасибо, мне очень приятно.
— Настя, вам нравится, как сейчас развивается ваша карьера?
— Да, все прекрасно развивается, появилась осознанность в творчестве. Мне нравится сниматься в кино, играть в театре. К сожалению, музыка в моей жизни ушла на второй план. Но я ею занимаюсь. Музыка для меня — своеобразный способ релаксации. А какое я испытываю вдохновение, когда пишу музыку и стихи! Сейчас работаю в направлении поп-музыки, и она мне нравится, она меня заряжает. У меня есть прекрасные музыканты, с которыми мы пишем аранжировки, записываем песни, и я надеюсь, что в ближайшее время все это выйдет. В этом плане я очень медленная. Некоторые выкладывают по сто песен в месяц, но я так не могу. Думаю, тут дело в ответственности, мне важно, чтобы все было сделано качественно.
— Немногие знают о вашей музыкальной деятельности...
— Да. В последнее время часто слышу вопрос: «Настя, ты что, запела?» Я говорю: «Неправильный вопрос, скорее «Ты что, заиграла?»
Первое, что я сделала, — это запела, а потом уже начала играть как актриса. Надо больше выкладывать музыкального контента. (Улыбается.)
— Настя, вы очень красивая девушка. Ваша внешность в профессии вам помогает или мешает?
— Точно могу сказать, что не мешает. (Улыбается.) Никакого другого отношения, помимо профессионального, со стороны коллег я не чувствовала. Всегда соблюдалась субординация. Я даже в какой-то момент подумала: «Что, я не такая красивая?» (Улыбается.)
У меня много разноплановых ролей, я играю не только красоток. Очень радует, что режиссеры и создатели сериалов дают возможность с помощью одежды и грима создать определенный образ, а не просто используют мой типаж «девушка приятной наружности». Например, сейчас я пробуюсь в проект, в котором с помощью пластического грима и костюма увеличили мои формы в разы. Это очень интересный опыт. К сожалению, такое случается редко. Но я рада любым экспериментам с внешностью. Разумеется, многие, кто меня видит в первый раз, утверждают, не сомневаясь: «Тебе только Аленушек играть!» Но благо в кинематографе есть профессионалы, которые не ориентируются на мой типаж. Кстати, мне и мой мастер в институте, Валерий Борисович Гаркалин, говорил, что голубых героинь я всегда успею сыграть, потому что во мне это есть, гораздо интереснее играть характерные роли, и мне это под силу.
Подпишись на наш канал в Telegram