Когда 23 года назад Владимир Меньшов показывал перед худсоветом свою новую картину «Любовь и голуби», критики отзывались о ней крайне негативно: «Меньшову изменило чувство меры», «Картина оставляет ощущение перебора и безвкусицы». Герой фильма Василий Кузякин на это бы веско заметил: «Ешкин кот!» А дядя Митя философски добавил бы: «Что характерно…»
Ну а время, как всегда, показало, кто был прав…
Все-таки полезно кинорежиссерам посещать театры. По крайней мере, для Владимира Меньшова поход в «Современник» оказался судьбоносным. После дебютной картины «Розыгрыш» и суперуспешной мелодрамы «Москва слезам не верит» режиссер безрезультатно искал материал для третьего фильма. Читал много сценариев, пытался писать сам, брался за художественную литературу. Ничто не трогало, ничто не цепляло. А ответственность перед новой работой была громадная: если бы она провалилась, все тут же радостно заговорили бы о том, что «Оскар» за «Москва слезам не верит» киноакадемики дали Меньшову случайно.
Но мы-то знаем, что ничего случайного не бывает.
Оказался же режиссер в театре на спектакле «Любовь и голуби» по пьесе сибирского автора Владимира Гуркина с Ниной Дорошиной в главной роли. И сразу понял: нашел! Материал захватил Меньшова: «Спектакль я смотрел в ноябре, а уже на следующий год приступил к съемкам…» Три месяца длился подготовительный период — пробы, выбор натуры, три месяца шли съемки, столько же ушло на выпуск — монтаж, озвучание, перезапись. Конечно, пьесу драматурга надо было приблизить к кинематографическим законам. «Сложно было понять, как снимать кино, — вспоминает режиссер. — Но в какой-то момент я решил, что не стану «окинематографичивать» пьесу, переписывать ее. Наоборот, буду театрализовывать кино». Поэтому в картине появились своеобразные театральные подмостки — если помните, во дворе, где живет семья Кузякиных, — деревянный настил.
На нем-то и разыгрываются драмы и комедии сибирского семейства. Появился и ведущий, объявляющий смены сцен: «Фигура первая. Рабочая», «Фигура вторая. Печальная», «Фигура третья. Разлучная». Да и некоторые приемы, такие как выход Василия из родного дома и тут же его падение в море, — ход театральный. Впрочем, дорабатывать некоторые сцены режиссеру пришлось.
В пьесе Гуркина совершенно не был прописан образ Раисы Захаровны, которая уводит Василия из дома. «Я долго выпытывал у драматурга: какая она, как выглядит, как говорит? — рассказывает Меньшов. — Но понял, что сам Володя не имел о ней четкого представления. Тогда я стал самостоятельно придумывать, поскольку хорошо себе представляю этот тип женщин».
Летающие тарелки, общение с космосом, телепатия, чудеса, ясновидение, знахарки, о которых безостановочно рассказывает Василию эта дама, — выдумка режиссера. В то время подобные разговоры были популярны. «В итоге Людмиле Гурченко было что играть, — комментирует Меньшов. — Ее героиня не просто разлучница, она — интеллектуалка, точнее псевдоинтеллектуалка. Раиса взяла Василия не своими женскими чарами, а познаниями. Он признается, что за всю жизнь столько не узнал, сколько от нее».
Это сейчас, когда прошло более 20 лет после выхода картины, кажется, что никто другой не мог бы сыграть героев — Надежду, Василия, Раису Захаровну, дядю Митю и бабу Шуру.
А когда шли пробы, режиссер сомневался. Единственный актер, в котором он был изначально уверен, — Александр Михайлов. «Но тогда его кандидатура вызывала сомнения у худсовета, ведь он всегда играл положительных героев, а тут какой-то простой деревенский мужик, да еще уходит из семьи. Пробовал я и других претендентов: Бориса Сморчкова, Виктора Борцова. Меня уговаривали: сыграй сам, но я был нацелен на Сашу. Слава богу, что он смог сниматься». А вот в роли супруги Кузякина Надежды Меньшов видел кого угодно, но только не Нину Дорошину, блестяще игравшую свою героиню на сцене «Современника». Почему — понятно: не хотел повторять театральную постановку. И пробовал Любовь Полищук, которая подходила по возрасту героине. Но все же утвердил Дорошину. «Она оказалась для меня самой трудной актрисой. Нина уже не могла ничего переделать в своей роли, поскольку у нее уже сложился образ Надежды, которую она раз семь в месяц играла в театре!
И на изменения шла с большим трудом».
На роль Раисы Захаровны режиссер искал манерную даму. Предложил роль Татьяне Дорониной, но та почему-то испугалась играть такую героиню. Потом пробовал Ольгу Яковлеву. И, конечно, свою жену Веру Алентову, но ее как раз в тот момент утвердили на роль в другом фильме. В результате группа уехала в экспедицию в Медвежьегорск, где снимали блок о деревенской жизни героев, так и не решив вопрос, кто же будет играть Раису Захаровну. И вдруг, уже в процессе работы, пришла идея пригласить Людмилу Гурченко. Разыскали актрису, которая в это время отдыхала в Пицунде, дали телеграмму. Гурченко приехала в Медвежьегорск на пробы к Меньшову…
Дядю Митю тоже искали долго.
Пока режиссер не вспомнил, как Сергей Юрский, будучи еще совсем молодым, тридцатилетним, блестяще играл старика в питерском БДТ. «Складывалось одно к одному: появился Юрский, и тут же решили позвать его жену, блестящую актрису Наташу Тенякову. Хотя уговаривал ее долго. Тенякова не любит сниматься, критически относится к тому, как она выглядит на киноэкране. Но когда она поняла, что мы с помощью пластического грима «спрячем» ее за внешностью старухи, согласилась. К тому же я ее соблазнил грибами. Пообещал, что там, где будут проходить съемки, очень много грибов… Кстати, не обманул: в Карелии грибов фантастическое количество. В свободное время она с мужем ходила их собирать, и вечерами в гостинице шкворчали сковородки…»
Что характерно, «веселым старичкам» Наталье Теняковой и Сергею Юрскому было еще далеко до преклонного возраста своих героев: ей тогда не исполнилось и 40, ему еще не было 50 лет! Ну а роль ведущего, объявляющего номера, Владимир Меньшов придумал прямо во время съемок. И сам ее сыграл. Правда, для завершения образа героя требовался чуб, торчащий из-под косо надетой кепки. Его изготовили из того, что нашлось на площадке, точнее, из… парика Людмилы Гурченко, надетого задом наперед!
Многие фразы, ставшие после выхода фильма крылатыми, звучали уже в пьесе. «Ешкин кот», «Я твоим голубям бошки-то поотрываю» принадлежат Владимиру Гуркину. Как и обращение Надежды к дочери: «Людк, а Людк!» Однако то, как выразительно произносит его Нина Дорошина, дорогого стоит.
В одной из сцен Гурченко решила это повторить: когда ее героиня, выбегая из дома Василия, в сердцах кричит: «Людк, а Людк… Тьфу, деревня!» Сибирский говорок, свойственный Кузякиным, давался актерам легко. На съемках присутствовал драматург, а у него, коренного сибиряка, был сильный говор. Артисты быстро это подхватывали.
Хотя характеры пьесы «Любовь и голуби» были уже изначально прописаны яркими, во время репетиций и съемок фильма актеры и режиссер привносили много своего. Сцены, когда дядя Митя приходит к Василию, листает календарь в поисках повода выпить и грустно замечает, что День взятия Бастилии прошел впустую, вообще не было. Ее написал Владимир Меньшов: «Многое придумывалось прямо на съемках.
Я знал, про что будет сцена, но не знал, как ее снять. И только когда отступать было некуда, оставалось 30 минут до команды «Мотор!», садился за сценарий. В фильме много и актерских импровизаций. Больше всех над выдумками хохотал я, хотя это считается плохой приметой. Суеверные кинематографисты считают: если снимаешь комедию и сам смеешься, значит, зрителю будет неинтересно. Но я ничего не мог поделать: надрывался до колик в животе, даже на 10-м дубле…»
До последнего режиссер не знал, как снять сцену драки Надежды и Раисы Захаровны. Сначала все должно было происходить в кадре, но после репетиций Владимир Валентинович понял: выходит не слишком красиво. Тогда и решил спрятать дерущихся женщин за занавесочку.
А спрятав, тут же придумал следующий ход: когда «занавес» открывается, в руках у героини Дорошиной оказывается красный помпон от несуразной беретки разлучницы.
А еще Меньшов хотел, чтобы в фильме были танцы: «Мечтал выстроить параллельную танцевальную линию. И так всем этим надоел, что, когда на три дня уехал из экспедиции в Москву, группа соорудила в Медвежьегорске танцевальную площадку». Актеры учились танцевать, вызвали самодеятельный ансамбль из Карелии, хореографа из Москвы. Но тот так усложнял па, что в конце концов Меньшов сам взялся за хореографию и поставил «ручеек» в исполнении Дорошиной, Теняковой, Юрского и Лисовской.
В последний момент режиссер придумал, что во время сцены любви Надежды и Василия на берегу реки распустится сухое дерево.
Нашли фокусников, те накрутили на дерево «волшебные трости», дергали их за веревочки, и те расцветали пышными цветами… Не давала покоя Меньшову и квартира, в которой живет Раиса Захаровна. Уговорил декораторов прорезать в кухонной двери раздаточное окно. «Я когда-то увидел подобное в одной квартире: большая дубовая дверь, в ней окошко, через которое подаются блюда. В хрущевке нашей героини это выглядело забавно». Добавила красок и Людмила Гурченко. Для начала привлекла к съемкам собственную собачку. А потом придумала, что ее Раиса Захаровна разводит… кактусы. За эту деталь Меньшов тут же ухватился, и жилплощадь разлучницы уставили растениями, о которые постоянно кололся неверный Василий.
Кстати, о селе… Хотя в пьесе дело происходит в сибирской деревне, уезжать на съемки в столь далекие края Меньшов не решился. Прежде всего из-за дороги, которая отнимала бы у слишком занятых актеров много времени. Поэтому натуру искали в Карелии. Выбор пал на Медвежьегорск: «Тут мне понравился пейзаж: вода, возвышенности, не характерные, кстати, для Карелии. Да и добираться более-менее удобно: поездом мы доезжали до Петрозаводска, а потом на машине, правда, по очень плохой дороге». И все равно собрать всех актеров вместе на одной площадке бывало задачей не из простых. Один приезжал на съемки, другой уезжал на спектакль. И так постоянно. Для финальной сцены, чтобы собрать всех артистов, пришлось даже использовать вертолет! Дорошину в воздухе уже
Приземлившись, она вошла в кадр. А через 20 минут Михайлов улетал в Москву. В доме, во дворе которого на месяц устроилось кинематографическое семейство Кузякиных, все время съемок жили его настоящие хозяева. Пока переставляли аппаратуру, они ухаживали за огородом и живностью. Кстати, их собака снялась в одном из эпизодов фильма. Добрые люди не возражали, даже когда группа выстроила на их участке летнюю кухню, настил из досок и голубятню. Между прочим, после завершения съемок эта голубятня простояла еще много лет, пока беспокойные родители не разобрали ее от беды подальше — слишком уж часто их дети лазили наверх. А голуби на съемках были дрессированные, так что особенных хлопот группе не доставляли и все команды выполняли слаженно. Кроме одного случая. В финале летит стая голубей, а один из них резко пикирует вниз.
«Сняли мы их полет в небе, потом подзываем голубя, а он ни в какую. Потратить много пленки на этот кадр я не мог, съемку остановил. Но когда смотрел материал, выяснилось, что один голубь все же ненадолго отстает от стаи. Этого оказалось достаточно…» — рассказывает Меньшов. А вот сцены в интерьерах дома Кузякиных и квартиры Раисы Захаровны снимались в Москве. «Это сейчас, когда стала лучше пленка, надо меньше света, стали снимать в настоящих интерьерах, — рассказывает режиссер. — Тогда это было невозможно. Только в декорациях. На одну молнию за окном, когда Надежда читает письмо от мужа, ушло сколько времени!» Да что там молния! Куда более сложной сценой оказался «выход» Василия из дома на курорт. В фильме герой прощается с домашними, открывает дверь и тут же падает в море, где уже плавает Раиса Захаровна. На словах выглядит просто, на деле — одна из сложно продуманных декораций и опасный трюк.
Съемка этого эпизода проходила в Кобулети, на двухуровневом пирсе. Для начала выстроили часть декорации дома. Прикрепили ее к подъемному крану, стоящему на верхнем уровне пирса. Когда Михайлов открывал дверь и падал, кран тут же поднимал декорацию. А в это время водолазы под водой сдирали с актера костюм, и через секунды он уже выплывал на поверхность, знакомился с дамой и выходил на пирс. Эта часть снята безостановочно, одним куском! Кстати, в этом эпизоде есть и еще один кинематографический обман. Потому что осенью — именно тогда снималась эта сцена — Владимир Меньшов заставил сыграть артистов жаркое лето. Нагнали массовку, которая по команде заныривала в 14-градусную воду. Труднее всего было Людмиле Гурченко — для нее, оказывается, нет ничего страшнее холода.
Но она выдержала не только первый, но и второй дубль, который режиссер решил сделать для подстраховки. Чтобы поддержать актеров, Меньшов сам потом запрыгнул в море. Как вспоминает, вода была обжигающе холодной, зато после этого все дружно согревались водкой.
Но вот чего не ожидали ни режиссер, ни актеры, закончив работать над картиной, — как примут фильм на просмотре члены художественного совета. А приняли они его в штыки. Одни замечания чего стоят: «Подумать, целесообразна ли сцена с цветами на дереве», «Сократить количество выпивок!», «Сократить танцы — очень нудно», «Интеллигентные Тенякова и Юрский играют неинтеллигентных людей». «Мы попали под каток антиалкогольной кампании, набравшей к тому времени серьезные обороты, — вспоминает Владимир Валентинович. — От меня требовали исправить картину — выкинуть все сцены, где присутствует бутылка, и, вообще, всего дядю Митю, так как он постоянно находится в подпитии».
Меньшов отказался резать фильм, и тогда его в приказном порядке отстранили от работы, а на перемонтаж назначили художественного руководителя «Второго творческого объединения» и редактора. Три месяца те кропотливо трудились, исправляя допущенные ошибки. «Я видел их вариант, на просмотр меня хитростью заманил министр кинематографии. Увиденное было дико, нелепо. И это стало понятно всем. Тогда министр меня спросил: «Ну что? Будешь исправлять?» — «А вы не видите, что это нельзя исправить?..» В результате чиновники уговорили режиссера на две маленькие поправки. Но упрямый Меньшов сделал только одну, о чем, правда, до сих пор сожалеет. У сцены, где Василий и дядя Митя на причале пьют пиво, а потом, после того как их спугнули жены, разбегаются, было продолжение.
Оставленные шесть кружек пива за минуту выпивал проходивший мимо мужчина. «Сильно пьющего элемента» с удовольствием сыграл местный, медвежьегорский мужик, которого второй режиссер заприметил среди любопытных на съемочной площадке и предложил роль… Некоторые эпизоды режиссер убрал по собственному решению. Картина выходила слишком длинной, и Меньшов решил сократить хронометраж до 101 минуты. Так, «уменьшилась» жизнь Василия в квартире у Раисы Захаровны и его «взаимоотношения» со стиральной машиной, исчез сон Кузякина.
Из-за перемонтажа на «Любовь и голуби» потратили больше денег, чем было запланировано, за что режиссер и директор лишились части гонорара. У Меньшова из зарплаты вычли 10 процентов, а у директора Александра Литвинова — даже 20.
Причиной стала его объяснительная записка: «Перерасход произошел по вине дирекции киностудии «Мосфильм», которая не заняла принципиальной позиции и заставила делать перемонтаж…» Только почти через год после завершения съемок «Любовь и голуби» вышла на экран. Без рекламы, ярких плакатов, публикаций в прессе. Ее не посылали ни на один фестиваль. Лишь через несколько лет Владимир Меньшов показал картину на фестивале комедийных фильмов в Испании и тут же получил главный приз. «Конечно, жаль, что у фильма такая непростая судьба, — признается он. — Уверен, что он смог бы завоевать много наград». Впрочем, «Любовь и голуби» и так заслужил главную награду — народную любовь. А разве может быть что-то выше этого?
Подпишись на наш канал в Telegram