«Храброе сердце» — крайне старомодное произведение даже по меркам относительно консервативных 1990-х. В то десятилетие в кинематографе прослеживались тенденции, которые, что называется, меняли игру, и эпическое полотно Мэла Гибсон в них явно не вписывалось. Высокобюджетный, снятый почти полностью на натуре и не подразумевающий деконструкции мифа фильм поделил аудиторию на два лагеря. Дискуссии о справедливости присуждения «Оскара» этой картине не утихают и по сей день. Из всех лауреатов той декады разве что «Влюбленный Шекспира», у которого в конкурентах были «Тонкая красная линия» и «Спасти рядового Райана», может посоревноваться с «Храбрым сердцем» в неоднозначности выбора академиков. И это еще по самым оптимистичным оценкам, ведь были и куда более категоричные мнения! К примеру, журнал Empire в 2005 году поставил ленту на первое место в списке худших победителей за всю историю премии.
Токсичный шлейф, который тянулся за историческим боевиком с самого дня премьеры, с годами только усиливался. Масла в огонь подливал и Мэл Гибсон, чьи высказывания про «выдуманный Холокост» и «масонско-иудейский заговор» портили имидж всех его фильмов. Но не будем забегать так далеко вперед. Тем более, что скандалов, которые напрямую были связаны с картиной, а не только с ее одиозным создателем, было не меньше. Чтобы понять, почему одни яростно критикуют «Храброе сердце», а другие называют «шедевром на все времена» (таких людей тоже немало!), следует обратиться к истории производства.
Как мы уже писали выше, ленту и вправду можно окрестить «архаичной» для своего периода, однако это не столько упрек, сколько признание объективных заслуг и исключительности проекта. В 1993 году сериальный драматург Рэндалл Уоллес написал сценарий о шотландском национальном герое (и по совместительству однофамильце) Уильяме Уоллесе и предложил его студии «Metro-Goldwyn-Mayer». Там идею снять масштабный исторический эпос встретили с распростертыми руками, но в особенности она приглянулась продюсеру Алану Лэдд-младшему. Тот в свое время возглавлял «20th Century Fox» и умел отделять рентабельные концепции от обреченных на провал. Он усмотрел в «Храбром сердце» большой потенциал, однако в его планы вклинилась смена руководства, и Алану пришлось покинуть свой пост. Тогда же он основал собственную кинокомпанию «The Ladd Company».
Первоначально в режиссерское кресло он планировал усадить Терри Гиллама, но тот отказался. Следующим претендентом на очереди был Мэл Гибсон, который годом ранее дебютировал в качестве постановщика с трогательной драмой «Человек без лица». Выбор, конечно, неочевидный, но, как мы уже знаем с высоты сегодняшнего полета, эпохальный. К слову, на его решение присоединиться к проекту в значительной мере повлиял недолгий, но воодушевляющий разговор с Кевином Костнером. Приступив к работе над фильмом, как режиссер и сопродюсер, он еще не знал, что ему предстоит сыграть в нем главную роль. Напротив, он настаивал на том, чтобы Уоллеса воплотил на экране артист помоложе, такой как Брэд Питт или Джейсон Патрик. Свою кандидатуру он отклонил, посетовав на несоответствие возраста. Перебрав все варианты, боссы студии и автор сценария поняли, что хотят видеть в этой роли только Гибсона.
Мэл серьезно отнесся к созданию биографической драмы. На пути съемочной группы было несколько преград, которые сковывали творческий замысел, и главной из них значилась нехватка финансирования. Постановщик подошел к решению этого вопроса нетривиальным образом. Получив две трети средств от «20th Century Fox», он посчитал, что этого будет недостаточно, и потому обратился к «Paramount Pictures». В студии были готовы выделить дополнительные 15 миллионов, но и этого Гибсону оказалось мало, и он устроил скандал прямо на переговорах. В завершение своей эмоциональной речи он швырнул пепельницу со всей дури об стену, и, что самое удивительное, этой выходкой добился своего.
Другой проблемой, которая беспокоила Мэла, был шотландский акцент. Ему было важно, чтобы противники в фильме говорили на двух разных вариациях английского. Поскольку сам артист родился в Штатах, вырос в семье ирландских католиков и много лет провел в Австралии, с многообразием диалектов он сталкивался всю сознательную жизнь, но именно с шотландским у него возникли проблемы. Тогда он обратился за помощью к Шону Коннери, уроженцу Эдинбурга. По первоначальной задумке звезда Бондианы должен был перевоплотиться в английского короля Эдуарда I. Несмотря на то, что у него не получилось принять участие в картине, он все же поспособствовал ее созданию. Гибсон впоследствии признавался, что многое понял об особенностях шотландской фонетики, когда Коннери в одной из бесед с ним произнес слово «гуляш».
Съемки «Храброго сердца» стартовали летом 1994 года в Ирландии, где существовали налоговые послабления для кино-бизнеса. Руководство вооруженных сил страны согласилось пойти на встречу и предоставить свыше тысячи своих солдат для участия в массовых сценах сражений. Это позволило значительно сэкономить на массовке и перераспределить освободившуюся часть средств на декорации и практические эффекты. Гибсон хотел, чтобы в его фильме компьютерной графики было по минимуму, что накладывало определенные трудности. Мало того, что приходилось считаться с погодными условиями (проливной дождь — обыденное явление в Ирландии), так еще и надо было до совершенства отладить движения статистов. Благо, ирландские военнослужащие в массе своей отличались дисциплиной, но и они время от времени ошибались. Так, пару раз батальные сцены пришлось переснимать из-за того, что солдаты после фразы «камера, мотор!» забывали снять наручные часы и солнечные очки.
Самым сложным с точки зрения реализации был двадцатиминутный эпизод битвы на Стерлинговом мосту. Съемки этого сражения заняли без малого шесть недель и потребовали от команды проекта колоссальных усилий. Кадры получились до такой степени шокирующими и реалистичными, что активисты из «Общества защиты животных» подняли шумиху, обвинив авторов эпопеи в убийстве лошадей. На самом деле, это были правдоподобные макеты на рельсах. Мэл Гибсон нашел применение знаниям и навыкам, которые получил на съемках трилогии «Безумный Макс». Он даже шутил, что критики в своих рецензиях обязательно проведут параллель между боевиками и окрестят его новую работу «Безумным Маком» (Maк — распространенная приставка в шотландских и ирландских фамилиях). К слову, сам Стерлингов мост в этой сцене отсутствует.
«Храброе сердце» содержит такое количество исторических ляпов и неточностей, что разбирать его на предмет их наличия можно до бесконечности. Перечислим лишь некоторые из них. Во-первых, Уильям Уоллес не был простолюдином, каким его показали в фильме. Он принадлежал к знатному роду и носил рыцарские доспехи. Более того, в ленте умалчивается, что в его семейном древе не было шотландцев. Во-вторых, многие атрибуты не соответствует времени действия. На момент начала первой войны за независимость «боевой окрас» не использовался уже как пять веков. То же самое касается и килтов, самое раннее описание которых датируется 1594 годом. В-третьих, в картине вольнодумства сценаристов кратно больше, чем реальных событий, а те из них, что каким-то чудом туда попали, изложены в неправильной последовательности. Однако все выше перечисленное меркнет на фоне следующего факта: Уильям Уоллес никогда не носил прозвище, вынесенное в заглавие. Его обладателем в действительности был Роберт Брюс, которого здесь и вовсе выставили предателем.
В такого рода произведениях, повествующих о делах давно минувших дней, аутентичность всегда приносится в жертву драматургии, и это нормально. «Храброе сердце» разозлило многих по другой причине. Мэл Гибсон крайне однобоко изобразил противостояние англичан и шотландцев, заняв сторону вторых. Смутило многих и то, что режиссер, будучи ирландцем, решил снимать фильм о плохих англичанах в соседней стране с привлечением статистов из числа военнослужащих. Сразу же после премьеры ленту обвинили в пропаганде шовинизма и национализма. Пока одни возмущались тем, как показали королевскую армию, другие — тем, что войска Норвегии и Франции вообще не показали, несмотря на то, что они сражались на стороне Уоллеса. Полагаем, вы не удивитесь, узнав, что самый теплый прием ждал картину в Шотландии. Многие эксперты связывают успех «Храброго сердца» и высокую явку на референдуме 1997 года, когда рассматривался вопрос об учреждении шотландского парламента.
Впрочем, не так уж и важно, в каком политической контексте варится фильм и произносил ли настоящий Уильям Уоллес речь перед финальным сражением, как это делает герой на экране. Главное, чтоб этот монолог откликался в душе смотрящего! Потому что ценность «Храброго сердца», «Последнего из могикан», «Гладиатора» и других эпопей кроется не в достоверном изображении исторического периода, а в универсальных смыслах, которые те доносят до зрителей посредством эмоционального воздействия. Если посмотреть на ленту Мэла Гибсона под таким углом, то это и вправду кино на все времена.
Подпишись на наш канал в Telegram