Непросто найти такую актрису, которая оставила бы столь яркий след, — подобно комете она ворвалась на кинонебосклон 60-х, блеснула и исчезла. Ее красота сводила с ума мужчин по обе стороны Атлантики и была «несоветской» — Нонне никогда не доставались роли работниц и доярок, она играла таинственных и роковых аристократок, иностранок и авантюристок.
Вмемуарах народного артиста России Льва Прыгунова «Сергей Иванович Чудаков и др.» есть такие строки: «Нонна была ошеломительно красива и бесконечно сексуально-аппетитна. Много позже, когда она стала известной актрисой, красавицей, почти женщиной-вамп, у нее, пожалуй, не осталось даже десяти процентов того магнита-динамита, какие у нее были в ту замечательную зиму» (1962 года — Прим. ред.). И все-таки до самой ее трагической смерти даже этих «десяти процентов» с лихвой хватало, чтобы от Нонны Терентьевой мужчины продолжали сходить с ума, а поэты посвящали ей чудесные стихи.
Нонна появилась на свет 15 февраля 1942 года в Баку в семье Антонины Федоровны и Николая Самсоновича Новосядловых. Это папа, военный, придумал дать дочери столь редкое имя, чтобы у нее в инициалах были три буквы «Н» и красиво звучало: Нонна Николаевна Новосядлова. А вот воспитанием девочки в основном занималась мама — некогда актриса Бакинского театра, решившая завершить свою карьеру, выйдя замуж за офицера.
Это ее стараниями девочка с раннего детства ходила в хореографическую студию и обожала балет. Настолько, что даже написала письмо Галине Улановой, вложив в конверт свою фотографию — на пуантах в образе принцессы. Самое удивительное, что Нонна получила от примы-балерины Большого театра ответ с приглашением приехать в Москву... А еще у них дома был самый настоящий кукольный театр, где будущая актриса сама озвучивала всех героев и звонко за них пела разными голосами.
Поездив по гарнизонам, семья обосновалась в Киеве, где юная особа, после окончания школы, выбирала между хореографическим и театральным училищем. В результате выбор сделала в пользу театра.
Нонна довольно легко поступила на актерский факультет Киевского театрального института имени Карпенко-Карого. Затем на семейном совете решили, что надо поднимать планку выше и ехать в Москву.
В столицу девушка отправилась вместе с мамой. Антонина Федоровна первым делом решила показать дочь своей давнишней знакомой Тамаре Макаровой и ее мужу — режиссеру и педагогу Сергею Герасимову. Миниатюрная, изящная, с осиной талией, с какой-то необычной, завораживающей притягательностью, с огромными живыми глазами, Нонна понравилась звездной чете. Но в тот год они свой курс во ВГИКе не набирали. «Приходи на следующий год, — с сожалением сказал Сергей Аполлинариевич. — Я тебя обязательно возьму».
Терять время Нонна не захотела. Отнесла документы в Щукинское театральное училище, где «одним взмахом ресниц» очаровала преподавателей и была принята в мастерскую выдающегося вахтанговца и профессора «Щуки» Анатолия Борисова. Причем курс Анатолий Иванович набрал уникальный: вместе с Новосядловой учились Евгений Стеблов, Марианна Вертинская, Борис Хмельницкий, Валентина Малявина, Наталья Селезнева, Галина Яцкина, Татьяна Егорова, Владимир Долинский.
В школу Нонна пошла в Румынии, где служил отец. В военном городке небольшому семейству выделили целый этаж, все 13 комнат. Мама будущей актрисы Антонина Федоровна выступала в Доме офицеров с программой русских песен под собственный аккомпанемент на гитаре и балалайке. А дочка любила устраивать домашние кукольные представления для детей офицеров.
Новоиспеченная студентка с мамой сняли комнату в коммуналке рядом с Вахтанговским театром. Примерно к этому периоду относится описание «бесконечно сексуально-аппетитного» облика девушки Львом Прыгуновым, который знал, о чем говорил: в тот период у Нонны намечался роман с его другом — поэтом и интеллектуалом Сергеем Чудаковым. Прыгунов был почтальоном-посредником между постоянно ссорившейся парочкой — носил витиеватые чудаковские письма со стихами, бывал у них с Антониной Федоровной дома и утверждал, что «мама так же хороша, как ее дочь».
К сожалению, сохранились только эти строки из многочисленных посвящений Сергея Чудакова своей возлюбленной:
Кинозвезда, приятельница, киска,
подставь губам холодное плечо —
учись сиять не далеко, не близко,
ни холодно, ни горячо.
Именно Чудаков «на свою беду» познакомил Нонну с другим поэтом — студентом исторического факультета МГУ Игорем Волгиным, который в момент в нее влюбился.
«Нонна была очень красива, эффектна, — вспоминал Волгин. — И так чиста по натуре, так цельна, что грязь к ней не липла. Признаться, таких актрис я просто не встречал».
Тогда же он посвятил ей стихи:
За Театром Вахтангова есть переулок —
между Старым Арбатом и Новым Арбатом,
где, шалея от ревности, юный придурок,
я полночи маячил в подъезде щербатом.
И пока совершались события в мире
и влеклись к коммунизму народы Союза,
без особых претензий, на съемной квартире
проживала звезда театрального вуза.
«Звезда театрального вуза» — потому что незадолго до их знакомства, на втором курсе, Нонна дебютировала в кино. Сначала она сыграла главную женскую роль в киноповести «Бухта Елены» (1963), затем — главную героиню в военной драме Валерия Ускова и Владимира Краснопольского «Самый медленный поезд» (1963). Вообще-то студентам «Щуки» строго-настрого запрещали сниматься, но ей каким-то счастливым образом это сошло с рук… Говорят, уже тогда девушка после лекций вынуждена была сбегать из училища через черный ход, потому что у главного входа ее вечно поджидала толпа поклонников и воздыхателей. В тот период Игорь Волгин посвятил своей музе еще одно прекрасное стихотворение.
Идет девчонка по Москве,
идет и песню напевает.
И как синицу в рукаве,
в глазах хитриночку скрывает.
Как разноцветные шары,
над ней сияют светофоры.
И молодые маляры
с ней затевают разговоры.
Она следит из-под ресниц
за их кистями в синих каплях.
Она у белых продавщиц
берет мороженое в вафлях.
Она мелькает в проходных,
в зрачках и в зелени акаций,
как героиня тех цветных,
забытых мной мультипликаций.
И мы, мужчины разных лет —
народ серьезный и бывалый,
мы улыбаемся ей вслед,
чуть-чуть растерянно, пожалуй...
Эти стихи Нонна Новосядлова очень любила. Годы спустя, гуляя с мамой по центру столицы, она с ностальгической грустью показывала Антонине Федоровне облицовку мостовой около Ленинской библиотеки: «Мы с Игорем здесь на каждой плите останавливались и целовались!»
А вот настоящая популярность к начинающей актрисе пришла через четыре года — после премьеры драмы Иосифа Хейфица «В городе С.» (1966) по мотивам рассказа Чехова «Ионыч». Пригласив Нонну на пробы Котика (Екатерины Ивановны Туркиной), опытный режиссер с одного взгляда понял, что перед ним именно то, что он искал, — чисто чеховская героиня. И оказался прав: в дуэте с Анатолием Папановым, игравшим Ионыча, Нонна создала очень яркий и точный образ.
К моменту выхода картины в ее жизни произошли серьезные перемены. Окончив театральное училище, Нонна Николаевна отработала сезон в Театре имени Станиславского. Затем уехала в Киев и вышла замуж за своего давнего кавалера — сына крупного хозяйственного деятеля УССР, аспиранта Бориса Терентьева, поэтому в титрах этого фильма значится под своей новой фамилией. В 1967 году драма «В городе С.» получила приз «Капитолийский Юпитер» на Международном кинофестивале в Риме и попала во внеконкурсную программу Каннского фестиваля, куда в составе делегации деятелей советского кино приехала и Нонна.
Мама, понимая, что дочери за границей предстоит посещать премьерные показы и светские рауты, заказала для нее девять нарядов из шелка и шифона у знакомой киевской портнихи. И так уж получилось, что из всех приехавших в Канны советских актрис Нонна Терентьева была единственной, кто менял наряды каждый день, чем уже приковывала взгляды. И выглядела божественно! Каждое ее появление вызывало ажиотаж, за ней охотились фотографы и журналисты. На одном из приемов Терентьеву представили звездной паре — Симоне Синьоре и Иву Монтану. И французская кинодива не скрывала своего восторга от фильма и от главной героини. «Если бы ваш фильм был в конкурсе, — призналась она Нонне, — вы обязательно взяли бы приз за лучшую женскую роль, за красоту».
Дальше — больше. Так уж совпало, что в том же 1967 году фотопортрет Нонны Терентьевой работы Василия Малышева оказался на фотовыставке ЮНЕСКО в Париже и занял там первое место. Фотографию растиражировали мировые СМИ. Она была опубликована даже в ежедневной газете министерства обороны США Stars and Stripes («Звезды и полосы»), выходившей в пятидесяти странах мира. Говорят, вскоре молодая актриса стала мешками получать письма от воевавших во Вьетнаме американских солдат, которые называли ее «самой желанной женщиной планеты» и признавались, что «своей красотой она затмила Мэрилин Монро». Американские летчики вешали вырезанные из газеты портреты «королевы воздуха» Нонны Терентьевой у себя в кабинах. В своих посланиях звали замуж, объяснялись в любви…
Нонна Терентьева не обладала «железными локтями», которые порой необходимы артисту. Из Театра имени Станиславского их с Натальей Варлей выжила Майя Менглет. Примы Театра Советской армии вроде Людмилы Касаткиной таких, как Терентьева, «ели на завтрак». Олег Борисов приводил ее во МХАТ, но, по словам дочери, Нонна пересекалась репертуаром с одной актрисой, у которой в то время были «теплые отношения» с главным режиссером Олегом Ефремовым.
После успеха «В городе С.» в Каннах многие западные киностудии хотели снимать актрису в своих проектах. Но, как было принято в те годы, на все предложения из-за кордона чиновники Госкино СССР отвечали отказом. «Она поехать не может, поскольку невероятно занята на родине», — стандартно отписывались на просьбы отпустить на съемки Изольду Извицкую, Тамару Семину, Татьяну Самойлову, Зинаиду Кириенко и других советских актрис, чьи фильмы сверкали на международных фестивалях. То же самое было и в случае с Нонной Терентьевой. Отчасти это было правдой. Актриса родила дочь Ксению. Плотно была задействована в репертуаре киевского Театра русской драмы имени Леси Украинки, где, будучи ведущей актрисой, пользовалась невероятной популярностью — зрители на нее не просто ходили, а буквально ломились. Но три года в кино Нонна Николаевна не снималась, хотя если бы выпустили, кто знает, какая судьба ее ожидала.
Только в самом конце 1960-х Терентьева вернулась на съемочную площадку — сыграла француженку Жюстину в фильме Андрея Михалкова-Кончаловского «Дворянское гнездо» (1969). Затем Исидор Анненский снял ее в драме «Трое» по одноименной повести Горького, а Владимир Савельев — в главной роли в киноленте «Сеспель» (1970). К тому времени отношения в семье разладились. Борису Терентьеву не нравилось чересчур навязчивое внимание поклонников к его жене, вечные корзины цветов, полубогемная жизнь, он хотел, чтобы супруга стала хранительницей домашнего очага. Нонна же не была готова, как когда-то ее мама, отказаться ради семьи от успешной карьеры. Через четыре года брак распался.
«После развода их отношения, как ни странно, даже улучшились, — вспоминала в интервью «Каравану историй» дочь актрисы Ксения. — Родители до конца оставались друзьями, и когда отец приезжал в Москву, останавливался только у нас. Я очень близка с отцом и люблю брата и сестру — папиных детей от второго брака».
После развода у Терентьевой начался роман с киевским актером Владимиром Скомаровским. Они снимались вместе на Киностудии имени А. Довженко. Потом вместе переехали в Москву. Скомаровский обожал маленькую Ксюшу, мечтал уехать с Нонной в Америку. «Когда его все-таки выпустили, пообещал при первой же возможности забрать маму, — утверждает Ксения. — Они долго переписывались, строили планы, но... судьбе было угодно, чтобы Владимир с мамой больше не увиделись. Думаю, мама затосковала бы в Америке, уж очень она была русской. Самое удивительное, что я со Скомаровским встретилась! Мы с мужем, Володей Машковым, поехали в Лос-Анджелес на съемки фильма Бодрова-старшего «Давай сделаем это по-быстрому». Зашли как-то в гости к Гале Логиновой, маме Миллы Йовович, выпили, закусили, пофотографировались. А через неделю раздается звонок: «Ксюша, ты меня узнаешь?» Как выяснилось, Галя еще по Киеву была дружна со Скомаровским, и когда он увидел у нее наши с Володей фотографии, сразу же узнал меня: «Это дочка Нонны?» Конечно, мы встретились и поговорили о маме. «Я все чаще вспоминаю ее. Никого так не любил...» — все повторял Володя!
Любопытно, что, как только стало известно о разводе с «влиятельным» мужем, киевские «примы» Терентьеву быстро «скушали», отобрали все роли и вынудили уволиться — Нонна оказалась не из тех, кто будет толкаться локтями, драться за место под солнцем. Как выяснилось, зуб на «звезду Канн» в театре точили с первого дня…
В 1971 году Нонна Терентьева с маленькой Ксенией вернулась в Москву. Ее охотно взяли в Театр Советской армии, где, впрочем, шансов проявить себя было не так много — там властвовали Людмила Касаткина и Нина Сазонова. Но в этот момент Терентьева получает кинороль, ставшую самой известной в ее карьере.
В картину «Крах инженера Гарина» (1973) по мотивам романа Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина» Нонна попала волею случая. Режиссер Леонид Квинихидзе искал на роль Зои Монроз актрису «несоветской внешности», которая бы воплотила образ роскошной светской львицы — аристократичной, циничной, уставшей от жизни, холодной и одновременно страстной. Он пробовал Людмилу Гурченко, затем Валентину Титову… Обе не подошли. Сроки поджимали, и уже утвержденный «на инженера Гарина» Олег Борисов вдруг показал режиссеру фотографию Нонны Терентьевой. Как вспоминал Квинихидзе, этот снимок его «буквально заворожил». А когда он увидел Терентьеву в гриме, то бросился обнимать Борисова. Актрису быстро утвердили. Сам Квинихидзе считал ее работу абсолютным попаданием в образ роковой красотки.
Эта роль принесла Терентьевой огромную популярность. Теперь недостатка в предложениях не было. Правда, было одно «но». Режиссеры видели ее только в аналогичных ролях — Зоя Монроз «в предлагаемых обстоятельствах». Как только в сценарии появлялась чувственная прекрасная авантюристка, звали ее. Зачем изобретать велосипед и искать кого-то еще, когда есть Нонна Терентьева?
В этом качестве актриса снялась в приключенческих фильмах «Бешеное золото» Самсона Самсонова (1976) и «Транссибирский экспресс» Эльдора Уразбаева (1977), в трагикомедии «Похождения графа Невзорова» Александра Панкратова-Черного (1982), детективе «Соучастие в убийстве» Ускова и Краснопольского (1986) и других. Всего в фильмографии актрисы 33 работы, и за редким исключением все ее героини — загадочные аристократки, дворянки, иностранки, дамы высшего света… «Нонну часто принимали за иностранную актрису, — вспоминает телеведущий, друг актрисы Сергей Майоров. — Она и в кино постоянно играла иностранок. Как-то они на Московском фестивале разговорились с Беатой Тышкевич. Нонна сыграла ее французскую подругу в фильме «Дворянское гнездо». Галя Польских еще не знала Нонну и, увидев ее в компании с Тышкевич, решила, что она тоже гость фестиваля, подошла и обратилась к ней по-польски».
Уже после смерти актрисы критики писали, что Нонна Терентьева не была рождена для ролей передовиков производства, пламенных комсомолок, колхозниц и тому подобного. Но тогда вопрос: а кто-нибудь пробовал не штамповать и тиражировать готовый типаж, а поэкспериментировать, попытаться раскрыть ее дар? Таких режиссеров рядом не оказалось. Сама же Нонна Николаевна, в отличие от той же Людмилы Гурченко, не была в актерской профессии танком и диктатором. Характер не тот. Избегала покровителей, не заводила нужных связей, хотя все эти годы многие сильные мира сего старались добиться ее расположения и сделать королевой…
В 1983-м, перед своим побегом из СССР, Олег Видов зашел к Нонне Терентьевой попрощаться. Сказал по секрету, что едет в Югославию к своей фиктивной жене, но возвращаться не собирается. «Я мечтал сыграть Есенина в британской ленте «Любовники Айседоры», но меня не отпустили. А сейчас я вообще у них в черном списке, — сказал Видов и на прощание посоветовал: — И ты, Нонна, уезжай. Кому мы тут со своими мордами нужны?»
Последние годы Нонна Николаевна с дочерью жили в небольшой квартирке на улице Герцена, с кухней без окна. Из Театра-студии киноактера она вынужденно ушла: в 1992-м из-за драки за «золотое здание» в центре Москвы многие популярные актеры оказались на улице. Замуж больше не выходила — отказывалась. Писала стихи и даже либретто для рок-оперы. Зарабатывала тем, что от Гильдии актеров кино ездила по стране с творческими вечерами. Как правило, это были сборные концерты былых звезд советского экрана, в которых показывали отрывки из фильмов и эстрадные номера.
По-прежнему неотразимая Нонна Терентьева в своих роскошных нарядах выходила на сцену. Читала стихи поэтов Серебряного века, пела на английском языке песни из репертуара Эллы Фицджеральд и русские народные песни. Пела так, что зал ей аплодировал стоя.
«Терентьева была нашей палочкой-выручалочкой: никогда не торговалась и ехала хоть на край земли, — вспоминал ведущий тех концертов Сергей Майоров. — И если многие артисты ныли, трясясь по разбитой дороге на газике, она всех подбадривала и шутила: «Это же прелесть! Ведь такое никогда больше не повторится!» Умела жить вкусно и получать удовольствие от стука колес, позвякивания ложечки в стакане чая… Могла просто смотреть в окно два часа. Она была красивой белой кошкой! Кошкой, которая гуляет сама по себе…»
А потом актриса узнала, что неизлечимо больна: врачи диагностировали неоперабельный рак груди. «Нонна Терентьева умирала страшно и мучительно, — рассказывал актер Станислав Садальский. — О ее смерти так бы никто и не узнал, если бы не актер Андрей Вертоградов, позвонивший ей абсолютно случайно за две недели до смерти. Из Института Бурденко приходила каждый день женщина, которая безвозмездно ставила капельницы, чтобы как-то облегчить страдания… Но болезнь все-таки забрала ее окончательно».
«Мама, уже предчувствуя скорый конец, незадолго до своего дня рождения, в феврале, отправила меня в Германию, — вспоминала дочь актрисы Ксения Терентьева. — Она (теперь я это точно знаю) не хотела, чтобы я видела, как она умирает. Когда я звонила домой, мама каждый раз бодро рапортовала: «Все в порядке». Мама угасла за месяц, умерла на бабушкиных руках...»
Нонны Терентьевой не стало в женский праздник, 8 марта 1996 года. На прощание в Дом кино и на похороны пришло много знаменитостей — актеров, режиссеров. Немало было и поклонников, обычных людей. Хоронили ее на деньги однокурсников и благотворительных фондов Анастасии Вертинской и Никиты Михалкова. Когда на могиле актрисы на Троекуровском кладбище поставили ее фотографию с датами рождения и смерти, никто не мог поверить, что Терентьевой было 54 года. Выглядела она на сорок.
«Никогда не забуду слова Евгения Стеблова, ее однокурсника: «Нонна лежала, как будто спящая принцесса в хрустальном гробу. Казалось, сейчас подойдет принц, поцелует ее, и она оживет». Наверное, маме суждено было умереть молодой, потому что она очень не хотела стареть...» — вспоминала дочь актрисы.
Бывший возлюбленный, поэт Игорь Волгин в память о Нонне Терентьевой написал такие строки:
Одна была созданием небес,
чистейшим сном, сияньем глаз невинных.
Ее портреты асы ВВС,
взмывая к звездам, вешали в кабинах.
Она, грустя, садилась за клавир.
Она простых придерживалась правил.
И, может быть, оставила сей мир
лишь потому, что он ее оставил...
Подпишись на наш канал в Telegram