Актера давно не было видно в голливудской тусовке. Из своих 66 лет Костнер снимался почти сорок, и многие были уверены, что он решил отойти от дел — и так давно прыгнул выше головы. Но сейчас Кевин вновь на вершине популярности — благодаря сериалу «Йеллоустоун». Только третий сезон посмотрели 146 миллионов человек, а скоро стартует уже четвертый.
— Кевин, после небольшого перерыва вы снова на коне — я имею в виду популярный сериал «Йеллоустоун» и фильм «Кровные узы», который вышел в прошлом году. И вы опять в своей стихии — играете в жанре вестерн. По вашим фильмам вообще можно изучать историю Дикого Запада: «Сильверадо», «Уайатт Эрп», «Танцующий с волками», а теперь вот «Йеллоустоун»... Только третий сезон этого сериала посмотрели 146 миллионов человек!
— Ничего не планировал, так вышло. Слава богу, я никогда не пытался организовать свою жизнь таким образом, чтобы высчитывать каждый поворот и кривую на своем пути. Но история Дикого Запада меня действительно завораживает. Это время, когда человек должен был делать свой выбор только сам. Никаких адвокатов, агентов и прочих советчиков в помощь, если вы понимаете, о чем я. И люди тогда просто не имели права на страх. Им нужно было отвечать за свою жизнь и за жизнь близких, мгновенно, иногда за доли секунды, делать важный выбор. Эта дерзость в решении проблем мне кажется чертовски привлекательной. Несмотря на все минусы такого поведения и образа жизни — невероятно рискованного и опасного... Но этих героев часто изображали какими-то придурками. Я играю других парней. По мне, хороший, качественный вестерн всегда драматичен и западает в душу. Представляешь себя на месте героя — как сам бы стал защищать жену и детей, семью, рассчитывая только на свои силы...
— Ваш герой владеет огромным ранчо, граничащим с Йеллоустоуном. (Это первый в мире национальный парк, одно из самых посещаемых мест в США. — Прим. ред.) В результате на его землю претендует и сам парк, и индейская резервация, и жадные застройщики. Ему приходится с ними сражаться, причем не всегда законными способами. Скорее как в вестернах про нравы Дикого Запада в прошлом...
— Многие называют «Йеллоустоун» вестерном, а моего героя ковбоем. Но мне кажется, он скорее бизнесмен. Все-таки он не может бороться за свои интересы так прямолинейно и дерзко, как делали его прадеды. Это драма, происходящая в современном мире. Я стараюсь всегда, когда читаю сценарий, встать на сторону зрителя. В кинотеатре или дома перед экраном телевизора мы все так или иначе хотим перенестись в иную реальность. И в данном случае зрители попадают на открытое пространство — на природу. Реки, озера, долины, горы — просто завораживающие виды! Хотя нас упрекают, что в сериале слишком много природы. А мне кажется, это только плюс, тем более в наше время, когда многие оказались надолго запертыми в своих квартирах. Мне, например, надоело смотреть на судебные заседания или оценивать очередной домашний интерьер — именно там происходит действие огромного количества сериалов. (Улыбается.)
Кстати, у нас есть правило: дома мы не разговариваем о моих фильмах. Это моя работа, и всего лишь одна грань жизни. Для меня кино сродни хобби. Как, например, строить дома, создавать такую обстановку, где моя жена, мои дети, друзья чувствовали бы себя комфортно и в безопасности.
— У вас семеро детей самого разного возраста. Наверное, это непросто? (Трое старших детей — Энни, Лили и Джо — от первого брака с Синди Сильвой, они познакомились в колледже и прожили вместе 16 лет. Четвертый ребенок, сын Лайам, родился от подруги Костнера, Бриджет Руни. В 2004 году Кевин женился во второй раз на Кристин Баумгартнер, моложе его на 19 лет. И она родила троих детей — Кэйдена Уайатта, Хэйеса Логана и Грейс Эйвери. — Прим. ред.)
— Знаете, в свое время моя будущая жена Кристин ушла от меня после двух лет отношений. Потому что я не был уверен, что хочу еще детей. Она сказала тогда: «Я подожду, пока ты одумаешься и придешь в чувство». Я так и сделал. Образумился и пришел к ней. И она меня приняла. Возможно, таким образом я проявил свою способность извиняться. Так что мы сразу знали, что у нас будет много детей.
Я не обманываю себя относительно существующей реальности — знаю, что не смогу физически присутствовать в жизни своих младших детей так же долго, как старших. Разница в возрасте слишком велика. Поэтому я стараюсь быть рядом с ними столько, сколько возможно. Каждый свободный день, час, минуту.
— А какие отношения у детей — старших, взрослых, и младших?
— Конечно, присутствует ревность. Что, по-моему, вполне естественно. «А ты нас любишь теперь так же, как их? Мы тебя интересуем, как раньше, или нет?» Эти вопросы всегда висят в воздухе. Даже если и вслух, прямым текстом никто этого не произносит. Надо обязательно со всеми проговорить, какой всеобъемлющей может быть любовь. Ее хватит на всех, никто не будет обделенным.
Мне очень комфортно в моей семье и с моими детьми. Они нормальные, обычные. Не прочь надо мной посмеяться и одурачить меня. Например, очень ловко это делают, когда хотят получить что-то, уже услышав от матери «нет». (Смеется.) Правда, я научился распознавать их ухищрения!
— А вы дома что-то делаете — готовите или еще как-то помогаете жене? Во время карантина это стало происходить даже в самых звездных семьях...
— Нет. Максимум, на что я способен, — сварганить нехитрый завтрак. Но это мой потолок. Что же касается уроков, и особенно домашнего обучения, — это «департамент» исключительно моей супруги. К тому же я жуткий бездарь в плане владения компьютерными навыками. Счастье, что Кристин — моя жена. Я ей очень благодарен за все, что она умеет делать и делает. Вряд ли я смог бы во многих вещах быть для детей образцом для подражания.
— Ну какую-то отцовскую мудрость, свои убеждения вы им передаете?
— Я отец, который хочет, чтобы его дети во всем могли на него положиться. А еще я считаю, что родитель должен обсуждать с детьми все важные вещи, в том числе и те, которые не хочется слышать. Говорить «нет», даже когда легче уступить и пойти на поводу. Учить устанавливать границы и отвечать за свои поступки.
— Когда ваши старшие дети были маленькими, вы очень много снимались. С рождением младших стали больше времени проводить дома...
— Теперь я снова работаю чаще и больше, чем какое-то время тому назад. Но семья для меня — источник самой большой радости. Особенно я это почувствовал во время пандемии. Сериал «Йеллоустоун» снимался в штате Монтана, и обычно я всегда летал на выходные домой. Но потом это стало невозможно, и какое-то время мы могли общаться только по зуму. Подобные ограничения меня сильно расстроили. Я даже сам был удивлен насколько. Одно могу сказать: вся эта ситуация укрепила наш брак с Кристин. Словно на все навели резкий фокус. На наши отношения, на понимание того, что мы значим друг для друга, что делаем, как справляемся со своими семейными обязанностями... Наш дом напоминает мне реку. Нужно научиться попасть в ее течение и плыть... По течению, а не против него.
— Здорово, что вы не утратили интереса к актерской работе — а ведь могли бы, у вас хватает других забот... (У Костнера серьезный бизнес по очистке воды от нефтяных отходов, его компания участвовала в ликвидации последствий аварии на нефтяной платформе в Мексиканском заливе. А еще актер создал свою музыкальную кантри-рок-группу и является ее фронтменом. Он снимает документальные фильмы и, разумеется, занимается благотворительными проектами. — Прим. ред.)
— Сейчас все иначе, чем раньше. Наверное, я не так сильно мотивирован, как в молодости. Но у меня по-прежнему есть амбиции. Я родился в семье, где было не очень много денег, и мой отец, узнав, что я хочу стать актером, очень расстроился. Еще и потому, что понимал — помочь мне ничем не сможет. Но он всегда о нас с братом заботился. И внушил мне чувство ответственности за счастье и благополучие своей семьи. У меня было отличное детство. Хотя мы часто переезжали из-за работы отца и я менял школы, и всякий раз был «новеньким» и должен был найти свое место среди новых людей. Но мы жили весело. Охотились на кроликов и белок, строили дома на деревьях, гоняли на ручных тележках по уши в грязи и глине... Сорванец я был тот еще! Все время находился в поисках приключений. Но не бунтарь. Я рос в консервативной семье. Мама говорила: «Будь сильным, держись, не распускай слюни». А когда я пытался протестовать против очередного переезда, ставила меня на место: «Мы делаем так, как надо твоему отцу». К тому же старший брат служил во Вьетнаме, и я совсем не хотел, чтобы родители еще и за меня сильно переживали...
— В последние 14 лет вы периодически гастролируете со своей музыкальной группой. А недавно выпустили новый альбом и одну из песен посвятили своему отцу...
— Нашей с ним последней встрече... Он привез меня в аэропорт после того, как мы вместе были на охоте. Традиция с раннего моего детства — охотиться вместе с отцом, охотничьи приключения... И в этот раз, прощаясь, он сказал, что это было наше последнее приключение... Во время его слов какой-то секьюрити начал громко кричать, чтобы мы немедленно отъехали от бордюра — сейчас же нельзя машинам так парковаться в аэропортах. И вот я смотрел на человека, который меня вырастил и воспитал, но слышал только крик и свист того парня... В конце концов отец уехал, а я сел в самолет и улетел... Он оказался прав, больше я его не видел... Тогда-то, прямо в самолете, я и написал эту песню.
— Интересно, что вы не сразу нашли свое призвание — отучились в университете, получили профессию бизнес-менеджера. А потом вдруг поняли, что хотите стать актером. Правда, что окончательно убедил вас в этом знаменитый актер Ричард Бертон (муж Элизабет Тэйлор. — Прим. ред.)?
— Я тайно еще на последнем курсе брал уроки актерского мастерства. А вообще, долгое время был уверен, что ни на что не способен. Думал — может, я вообще тупица? Но актерство меня привлекало все сильнее... Помню, мы возвращались с женой из свадебного путешествия в Мексике и оказались в одном самолете с Ричардом Бертоном. Он выкупил все места вокруг себя, чтобы никто к нему не приставал. Но в какой-то момент я издалека спросил разрешения к нему подойти, и он махнул в ответ — когда дочитал свою книжку. Я спросил его: возможно ли стать актером, но при этом избежать драмы? Имея в виду всю шумиху, которая их с Тэйлор окружала, и все его проблемы с алкоголем и так далее. Он на меня посмотрел и говорит: «У меня глаза голубые. И у тебя тоже. Дерзай». Ну что-то вроде этого. (Улыбается.) А потом, уже по прилете, пока мы с Синди ждали такси, мимо проехал лимузин, и он, приоткрыв окно, еще раз пожелал мне удачи. Больше мы с ним никогда не встречались. Так что да, можно сказать, что этот потрясающий актер и впрямь отчасти меня благословил испытать актерскую судьбу.
— У вас репутация очень независимого человека, не слишком беспокоящегося о том, что люди подумают...
— Если не получаешь удовольствия от того, что делаешь, прекрати это делать. Такой у меня девиз. (Улыбается.) Действительно, есть вещи, которые меня мало интересуют, и я о них практически не думаю. Например, одежда. Я знаю только, как ее носить. Но выбирать? (Улыбается.)
Что касается чужого мнения... Знаете, вот пример. Я никогда не пью алкоголь за обедом. То есть вместе с едой. Не люблю. Знаю, что это старомодная привычка, но если я хочу пропустить стаканчик, то никогда во время еды. И когда все заказывают вино, допустим в ресторане, я, изучив винную карту, просто передаю ее соседу или официанту. Иными словами, часть пакта, который я заключил сам с собой, — никаких игр. Да, я стараюсь не ставить никого в неудобное положение и готов немного притвориться, но все равно поступаю, как считаю нужным.
Я белый мужчина, ростом под два метра, играющий ковбоев и спортсменов, героев, олицетворяющих Америку. Хожу и в жизни в ковбойских сапогах, точно в таких, как, скажем, на съемках «Йеллоустоуна», потому что мне так нравится. Но с тем же успехом, если захочу, сыграю в абсолютно другом жанре. Буду сам снимать фильмы, сочинять музыку, какую хочу... И не собираюсь беспокоиться о том, что могут найтись люди, которые захотят отрубить мне голову и посмотреть, как она покатится вдоль дороги. Ну образно, конечно, выражаясь. (Улыбается.)
— А правда, что Квентин Тарантино не раз пытался вас заполучить к себе в фильмы, а вы отказывались?
— Не совсем так. Я бы с Квентином с удовольствием поработал, просто мы еще с ним не нашли точки соприкосновения. Почти что договорились, что я буду сниматься в фильме «Джанго освобожденный», но я все-таки передумал. Не совсем это было то, что я хотел. Вместо этого я выпустил тогда на свои деньги картину «Черное или белое». Тоже о рабстве и расизме. Понимаете, я убежден — нельзя работать вместе с режиссером только потому, что восхищаешься его фильмами. Роль должна тебе подходить прежде всего...
— Известно, что именно вы настояли на том, чтобы в фильме «Телохранитель» главную роль сыграла Уитни Хьюстон, а не просто актриса...
— Верно. Речь шла о певице мирового уровня, которую должен был охранять мой герой. Мое твердое убеждение, что все-таки, снимая фильм о бейсболе, например, хорошо бы привлечь актеров, в этой игре разбирающихся. Знающих, как в нее играть. Конечно, такие великие актеры, как Лоуренс Оливье или Дэниел Дэй-Льюис, тоже смогли бы. Но это немного другое. Я хочу сказать, что иногда дело не только в актерском мастерстве. Я понял, что, какой бы талантливой и красивой ни была актриса, если она не профессиональная певица, нужного эффекта не добьешься. Уитни Хьюстон меня восхитила как красивая женщина и высочайшего класса исполнительница. И кроме нее никого в фильме «Телохранитель» видеть уже не хотел.
— Ходили слухи в свое время, что вы собирались снять сиквел «Телохранителя» — с принцессой Дианой, вы бы ее охраняли...
— Это правда. Именно так и должно было бы произойти, если бы не случилось то, что случилось. Мы с ней много об этом разговаривали. Снимать собирались в Гонконге, и в этом фильме было бы видно, как все страшно — то, что с ней и вокруг нее происходит...
— Как бы вы описали свое актерское и режиссерское наследие?
— Я всегда думал, что у хороших фильмов есть шанс прожить долгую жизнь, остаться навсегда. Это зависит от меня и сценария прежде всего. И я очень старался строить свою карьеру таким образом, чтобы мои фильмы могли пройти проверку временем.
Подпишись на наш канал в Telegram