«Когда на гастроли мы летели на самолете, Талызина накупала разных газет. Это была картина: в лохматой шапке, как у ее героини из «Иронии судьбы…», Валентина Илларионовна сидела в ожидании вылета, обложившись прессой, и травила анекдоты. Все время шутила: «Так, Маринка, давай сделаем кафе, где будем продавать твои пироги. Назовем «Всухомятку», — вспоминает подруга Валентины Талызиной, актриса Марина Яковлева.
После третьего курса ГИТИСа, в 1979 году меня, дебютантку, утвердили сразу на три главных роли в картины «Моя Анфиса», «Прилетал марсианин в осеннюю ночь» и «Сцены из семейной жизни». И если в первые две я попала практически без проб, то на роль Кати Мартыновой в «Сцены из семейной жизни» конкуренция была колоссальная — до меня перепробовали около тысячи девушек, не только актрис, смотрели даже школьниц. По сценарию моя героиня до 17 лет воспитывалась отцом — инженером кукольной фабрики. И он ей говорил, что мать умерла. Но Катя случайно наткнулась на фотографию матери и узнала, что та жива… Папу моего играл Анатолий Ромашин, его невесту — Лариса Малеванная, а мать — Валентина Талызина. Валентине Илларионовне тоже пришлось выдержать серьезный конкурс. Потому что сценарист Валерий Строчков писал роль старшей героини для Татьяны Самойловой. Он был без ума от этой актрисы. Но с Самойловой не сложилось... Тогда стали перебирать, пробовать других актрис среднего возраста, и выбор пал на Валентину Талызину.
Валентина Илларионовна очень дорожила этой работой, поскольку кинематограф ее большими ролями не баловал. А тут главная роль, да еще женщины сложной судьбы. Я на всю жизнь запомнила выражение ее глаз, с каким интересом она на меня смотрела при первой встрече на «Мосфильме» — ведь нам предстояло играть мать и дочь. Пронзительные, живые, добрые, проницательные глаза… Еще до съемок, чтобы познакомиться поближе, привыкнуть друг к другу, Валентина Илларионовна пригласила меня к себе на дачу в Кратово. Помню, был яркий, солнечный день. Все мои однокурсники пошли на зачет, а я отправилась на дачу к самой Талызиной! В ГИТИСе от экзаменов меня у руководителя нашего курса профессора Семена Ханаановича Гушанского отпросила внучка легендарного актера МХАТа Анна Москвина — она была вторым режиссером на нашей картине…
И вот я еду на электричке и не могу поверить своему счастью! Каково же было мое удивление, когда на даче у Валентины Илларионовны я застала целую ораву — человек 10—15, и все работают в ее большом саду. Мне тоже сразу нашлось дело: пересаживать примулы. Я никогда в жизни не видела такого разнообразия этих цветов: и синие, и желтые, и фиолетовые, и бордовые. А энергичная Валентина Илларионовна, одетая в спортивное черное трико, всем руководила. Я попыталась что-то спросить, но тут же услышала: «Марина, помолчи!» Вот так и «породнились» — боевое крещение дачей я прошла.
— А дача для Талызиной — это было святое. Она страшно гордилась садом, в котором росли 8 видов хвойных деревьев. И все, кому Валентина Илларионовна доверяла или симпатизировала, обязательно оказывались на ее даче. Я сам ездил туда на протяжении пятнадцати лет…
— Да. А после мы уже репетировали у нее в квартире в Москве, в районе Никитской улицы. Мне очень понравилась обстановка ее жилища: светлая просторная гостиная, с красивым видом на Москву, изящная антикварная мебель. Я на всю жизнь запомнила ее заповеди, которыми она поделилась со мной во время тех съемок: «Марина, если хочешь, чтобы роль получилась, никогда не ссорься с гримерами и костюмерами! Уважительные отношения с коллегами смежных цехов — это очень важно!» Потом: «Никаких романов с режиссерами!» И еще: «Никогда не сиди на стуле на сцене всем задом». Видимо, это дисциплинирует, помогает сохранить осанку, сценическую пластику и напряжение в роли — такой вот закон театра.
Для меня роль в картине «Сцены из семейной жизни» была на сопротивление: по характеру героиня — полная моя противоположность. В жизни я, провинциальная девочка из Иркутска, была стеснительная, восторженная, всегда волновалась, разговаривая со взрослыми — бледнела, краснела. А тут — избалованная, своенравная, эгоистичная девчонка! По сценарию она все время скандалит: то с отцом, то с матерью, когда приезжает к ней, — что мне совершенно не свойственно. А параллельно в картине «Моя Анфиса» я играла противоположный типаж — наивную, простодушную, восторженную девушку. Работать на таком контрасте было, конечно, интересно, но безумно сложно. «Сцены…» снимал Александр Гордон — супруг сестры Андрея Тарковского Марины, и я все время приставала к нему с вопросами: «А тут что? А здесь как?» — хотела, чтобы он объяснил мне сверхзадачу, как нас учили в театральном. И он терпеливо пытался мне объяснить. Валентина Илларионовна это заметила: «А почему вы мне ничего не говорите? Не делаете никаких замечаний?» Гордон ответил: «А вы и сама хорошо справляетесь. Вы прекрасно разобрались в своей роли». На самом деле у Валентины Илларионовны был хороший советчик, которому она доверяла безоговорочно. С ней за кадром работал ее ближайший друг — Роман Виктюк. Вот он ей и подсказывал ключевые моменты образа, репетировал с ней. А Валентина Илларионовна, в свою очередь, помогла сделать роль мне!
Образ модной кокетливой секретарши в «Стариках-разбойниках» Талызина придумала вместе с гримером картины Ольгой Струнцовой. Валентина Илларионовна вспоминала: «Рязанов, конечно, хотел опять меня увидеть в каком-то нелепом комичном образе. Но мы с гримером дружно сказали: «Хватит! Делаем красивую!» И он это принял — орать не стал».
— А как она помогла вам?
— В павильоне за кадром она все время стимулировала и заряжала меня: «Марина, давай! А ну, полностью выкладывайся!» В одной из важных сцен я должна была на свою мать кричать: «Как ты могла?! Как ты смела?! Да знаешь, кто ты?!» И Валентина Илларионовна меня заводила: «Давай, Марина, давай! Жестче! Напористее!» И получилось — благодаря Талызиной я смогла перевоплотиться в совсем другого человека. Между дублями она по-дружески щипала меня: «Ишь, Маринка, толстенькая, отъелась!» Но я на ее слова, даже колкие, никогда не обижалась, потому что это всегда было без злобы. Напротив, я заливалась смехом на полчаса. А Валентина довольно улыбалась: «Мне нравится, что ты на меня не обижаешься». Потому что далеко не все адекватно реагировали на ее прямоту. С тех пор она меня и полюбила. А я, в свою очередь, приняла и полюбила ее такой, какая она была — с ее сложным талызинским характером.
Помню, когда мы с Валентиной Илларионовной сидели на гриме, она говорила: «Маринка, не смотри». У нее были свои фишечки — ей гримеры подтягивали носик, что-то еще делали… Но она будто стеснялась, а может, просто не хотела свои секретики профессиональные выдавать. Но вот что она тогда еще сказала: «Я с годами стала выглядеть лучше. Раньше комплексовала — на съемках «Зигзага удачи» была ужасная, страшенная. А теперь какая — посмотри!» Ей тогда было 44 года. Но когда ей исполнилось 80, потом 89, она стала еще красивее! И это отмечали все. Потрясающе!
Съемки в «Зигзаге удачи» Валентине Талызиной дались очень тяжело — дебютантке пришлось работать среди мэтров. Актриса вспоминала: «Рязанов на меня постоянно орал. За все. Не так играю. И помню голос редактора картины Нины Скуйбиной (она потом стала супругой Рязанова): «Элик, ну почему ты так на нее кричишь?» — «А если на нее не кричать, она вообще ничего не сыграет». «Ошибаетесь, Эльдар Александрович», — думала я. А потом, когда смонтировали фильм, Нина сказала мне: «Валя, ты переиграла всех».
Съемки «Сцен из семейной жизни» проходили в том числе и в Тутаеве под Ярославлем — по сценарию героиня, которую играла Валентина Илларионовна, жила в провинциальном городе. Артистов размещали в Ярославле в гостинице на берегу Волги. Я заселилась раньше, и мы со сценаристом Валерой Строчковым в ожидании Талызиной пошли загорать. Но когда она приехала, он тут же собрался, и они отправились на местный рынок. Я тогда сильно удивилась: зачем им понадобился рынок? Нас же нормально кормят. Валерий вернулся восторженный, с восхищением рассказывал про Талызину: «Сколько же у нее темперамента! Сколько жизненной энергии!» Знала бы я тогда, что походы на рынок с Валентиной Илларионовной вскоре станут для меня традиционными…
Еще помню, в Ярославле Валентина Илларионовна распорядилась: «Так, ты играешь главную героиню — давай приглашай в гости». И я накупила местных пряников, караваев, сладостей, приготовила в гостиничных условиях, что смогла, и пригласила съемочную группу, чем заслужила расположение коллег. А все с легкой руки Валентины Илларионовны!
Из нашей экспедиции она уезжала на гастроли с Театром Моссовета во Владивосток. Спрашивает меня: «Маринка, вот ты у нас модная, современная. А что сейчас в моде?» А я себе одежду тогда шила сама — ночами по журналам мод, но никому в этом не признавалась. Очень уж мне хотелось иметь красивый гардероб — соответствовать статусу актрисы. И получалось! В каких-то своих вещах я даже снималась, в том числе в «Сценах из семейной жизни». И вот Валентина Илларионовна продолжает: «Посмотри, вот есть у меня такой костюм голубой, я его в «Березке» купила. Нормальный? Модный?» Я говорю: «Да, прекрасный, вам очень идет!» — «Ты понимаешь, — говорит, — хочу эффектно выйти из самолета. Нас же будут встречать. Пусть видят, что артистка прилетела!» Талызина по-настоящему уважала свою профессию и зрителя. И в том, как она выглядела, тоже проявлялось это уважение. Когда Валентина Илларионовна вернулась из Владивостока, я спросила: «Ну как костюм?» — «Ой, Маринка, фурор!» — подмигнула она. Потом прилегла в павильоне, в декорациях на кровать и запела: «Лето, ах лето…» Ну потрясающе! Непосредственная, теплая, уютная, живая!
— И ваше общение продолжилось после окончания съемок?
— По завершении съемок Валентина Илларионовна пригласила нас в шашлычную: меня, сценариста, который уже забыл про Самойлову и влюбился в нее саму, и Виктюка, который помогал ей с ролью. Было так хорошо, что не хотелось расходиться — тогда Валентина позвала нас к себе домой, и мы, прихватив вино и шашлыки, всей гурьбой пошли к ней. Было уже поздно, ее десятилетней дочке Ксюше надо было спать, и нас встретила не очень довольная мама Валентины Илларионовны. Она что-то ворчала, и я запомнила реакцию Талызиной: «Ну почему она меня не понимает? Как будто сама не была молодой!» В ее уютной гостиной за красивым антикварным столом мы просидели до ночи. И все мы были влюблены в Валентину Илларионовну!
Премьера «Сцен из семейной жизни» состоялась в Доме кино. Пришел руководитель моего курса Семен Ханаанович Гушанский и, посмотрев фильм, сказал: «Да, Марина, я понимал, что ты можешь расплакаться, когда на тебя повысят голос, или покраснеть от волнения, или начать заикаться, но, что ты такая стерва, я не ожидал!» Я часто эти слова цитирую на своих творческих вечерах, когда рассказываю, как Валентина Илларионовна сделала мне роль: буквально заставляла в кадре быть резкой, играть не себя.
«Сцены из семейной жизни» принесли мне счастье и в личной жизни, и в творчестве. На премьеру мы пришли за ручку с Андреем Ростоцким, который потом стал моим первым мужем. И Валентина Илларионовна присматривалась к нему, изучающе смотрела на нашу пару. А потом сказала: «У него очень мудрая мама» (актриса Нина Меньшикова. — Прим. ред.). После успешного дебюта на меня как из рога изобилия посыпались предложения сниматься. Работала я очень много, без остановки — у меня тогда семь неотгулянных отпусков накопилось.
— Да, в начале восьмидесятых у вас выходило по 4—5 картин в год, в 83-м году — 8 картин, а в 85-м — аж десять! Мне кажется, это рекорд!
— Да, и в некоторых мы пересеклись с Валентиной Илларионовной — она тоже много снималась. И вообще, труженицей была и в других это ценила. В театре у нее не всегда все складывалось благополучно, а надо было поднимать дочь, и она охотно соглашалась сниматься в кино. А мне приходилось отказываться от некоторых ролей — сценариев присылали очень много, и не хотелось повторяться. Помню, я отказалась от какой-то телевизионной картины про пионерский лагерь — сценарий мне показался слабоватым. А Талызина сыграла там, кажется, завуча. И потом, когда мы с ней встретились на съемках следующего фильма — «Утро без отметок», я ее наивно спросила: «Валентина Илларионовна, а зачем вы согласились на ту роль?» И получила простой ответ: «А как иначе? У меня же дочь». В фильме «Утро без отметок» Валентине Илларионовне предстояло сыграть бабушку одного из главных героев. И ей предложили самой утвердить юного партнера. Разложили перед ней фотографии ребят, и она выбрала: «Вот этот!» Им оказался Паша Гайдученко, они подружились. Я же в этой картине сыграла учительницу. А какие у нас были партнеры! Юрий Соломин, Вахтанг Кикабидзе, Игорь Кваша, Раиса Рязанова, Георгий Штиль, молодой Женя Герасимов.
«Утро без отметок» снимали в Днепропетровске. Валентина Илларионовна приезжала между спектаклями — такая родная, притягательная. Снимали в настоящей школе, и в качестве гримерки нам отвели какой-то класс. Я запомнила такую мизансцену: Валентина Илларионовна сидит за партой и вяжет шарф из ангорской шерсти. Я спрашиваю: «Хорошая шерсть?» — «Да, хорошая». — «Дорогая?» Она вздыхает: «Да все хорошее — дорого».
Потом мы еще снимались в картине «После дождичка, в четверг...». Я играла Жар-птицу, а Валентина Илларионовна — одну из главных ролей, но отрицательную — ключницу Варвару. И как же виртуозно она сделала эту роль! Очень запоминающийся персонаж! Только, к сожалению, у нас там не было общих сцен. Но все равно я очень благодарна режиссеру Михаилу Юзовскому за то, что в моей фильмографии есть еще одна хорошая картина с Валентиной Талызиной. А ведь он мог меня и не позвать, так как я у него отказалась сниматься в предыдущем фильме — «Там, на неведомых дорожках...» в роли Василисы Премудрой. Режиссеры обычно такого не прощают. Но добрый сказочник Юзовский не обиделся и снял меня потом еще в двух своих картинах.
— У вас там сложные грим, костюм…
— У нас замечательные были художница и гример. Для моей героини сделали костюм из перьев, черный парик, мне подтягивали глаза, чтобы получились раскосые — делали из меня восточную красавицу. И я даже в Бишкеке, тогда Фрунзе, получила приз за лучшую женскую роль! А все потому, что последовала совету Талызиной и поддерживала с гримерами и костюмерами добрые отношения.
— К моменту вашего знакомства за плечами у Валентины Талызиной уже были роли в популярнейших рязановских картинах. Она не «включала» мэтра на съемочной площадке?
— Надо отдать ей должное, нет! Больше того — она всю жизнь училась, никогда не почивала на лаврах. Не стеснялась попросить совета или помощи. И к отказам относилась с пониманием, не обижалась — что актерам с их эгоистичностью вообще-то не свойственно. «Марина, где ты взяла это боа?» Я рассказала. «Если у меня не получится купить — отдай его мне. Я в этом боа буду читать поэтов Серебряного века. А ты в нем выглядишь, как чеховская Мерчуткина!» — тут же пошутила она. Но боа она потом себе купила, так что я осталась при своем. Но дело тут не в боа, а в стихах! Как она читала! Талызина была одним из лучших мастеров художественного слова отечественной театральной сцены!
Однажды прихожу к ней, а она говорит: «Марина, хочешь, я тебя стихи научу читать? У меня в подъезде жила профессиональная чтица, в свое время она меня научила». И я стала записывать ее советы: как правильно расставлять акценты в стихотворении и т. д. У Валентины Илларионовны было очень много чтецких программ. Она готовила их и сама, и с режиссерами, заказывала профессиональную музыкальную фонограмму. И всегда за все это платила свои деньги. Но больше всего любила выступать под живой оркестр или с хором. У нее было много разных программ: по Бродскому, Рождественская программа, Пасхальная и другие. И с дочерью Ксенией Хаировой у нее были программы — по женской поэзии, кажется, и поэтам Серебряного века.
А в зрелом возрасте она еще и петь начала. Как-то встречаемся, говорит: «Я сегодня песню записала из «Иронии судьбы…» «На Тихорецкую…» Послушай!» — И дала мне диск. Мне так понравилось! Говорю: «Валентина Илларионовна, хочу тоже песни записать, меня часто просят спеть на творческих вечерах». И она мне дала контакты своего звукорежиссера, аранжировщика — так я записала первую песню «Ежик». И не было у нее ревности, наоборот, она охотно помогала коллегам. Словом, советом, делом.
— А какие фестивальные истории вспоминаются?
— С Валентиной Илларионовной мы часто оказывались вместе в поездках, на кинофестивалях. Я очень люблю жанр творческих встреч и объездила пол Советского Союза со своими вечерами. И всегда я рассказываю эпизод, как Валентина Илларионовна работала со мной над ролью в «Сценах из семейной жизни». Талызина тоже очень много ездила по стране от Бюро пропаганды. Бывало, я приезжаю в город и вижу плакаты «Выступает Валентина Талызина» — значит, как раз передо мной приезжала. В общем, зарабатывали как могли. Валентина Илларионовна вспоминала, как уезжала на выступления с дачи, а мама и маленькая Ксюша выходили ее провожать. Дочка вставала на пенек и долго смотрела маме вслед. И, конечно, Валентине хотелось, чтобы доченька, которую она воспитывала без супруга, росла счастливой, не знала нужды.
Когда в России после распада СССР стало возрождаться фестивальное движение, Валентина Илларионовна подкинула продюсеру Сергею Новожилову идею сделать фестиваль на Дальневосточной земле. Так возник популярнейший фестиваль «Амурская осень», талисманом которого и стала Талызина. Она почти каждый год летала с Новожиловым в Благовещенск, а оттуда рукой подать до Китая. Валентина Илларионовна очень любила ездить в Китай. Там у нее были друзья, ей нравилась китайская медицина, она делала иглоукалывания, какие-то еще процедуры. Закупала красивые ткани: бархат, шелка, привозила в Москву и заказывала себе наряды у замечательных мастериц. Сценический гардероб у нее был великолепный.
Как-то раз после своего дня рождения пришла я к ней в гости. И Валентина достает из шкафа рулон изумительной материи (панбархата) — бархатные цветы на темно-синем шелковом шифоне: «Так, Марина, это тебе, и больше ничего дарить не буду». Кто вообще из артистов способен на такой подарок! До сих пор думаю, что же мне сшить из этой прекрасной материи… В другой раз она подарила мне брошь в виде перламутрового цветка. Потом какой-то кружевной воротник, шикарное платье — очень красивое, в блестках и люрексе, что сейчас снова стало модно. Но я его Саше Васильеву для музея отдала. Я тоже делала Валентине Илларионовне приятные подарочки. Она даже аметистовые бусы, которые я ей презентовала, надевала на вручение премии «Золотой орел», что было очень лестно для меня.
— Помимо совместных картин, которых у вас пять, был еще замечательный антрепризный спектакль «Госпожа министерша».
— У Валентины Илларионовны, когда ей было лет 70—75, наступил не очень счастливый период в родном Театре Моссовета. И она решила сделать антрепризу. Звонит мне: «Маринка, какая у тебя ставка?» И пригласила в спектакль «Госпожа министерша», в котором она была и швец, и жнец, и на дуде игрец. И главную роль играла, и тянула поначалу весь этот воз как продюсер, и репетициями руководила, и наряды заказывала, и даже задник для сцены шила. А он у нас изображал икону Божьей Матери. Из дома Талызина притащила запасы своих тканей, нашла мастерицу, и они вместе работали над этим гигантским полотном. Мне принесла какой-то корсет, кружева, говорит: «Вот, сшей белье для своей героини». В общем, она тратила свои силы, нервы и деньги на этот проект. И только спустя какое-то время у нас появился продюсер Евгений Зайцев.
На репетициях искры летели! Режиссером и исполнителем одной из ролей был Олег Лопухов. Но командовала все равно Валентина Илларионовна. Орала на коллег, которые не знали текста: «Что за самодеятельность!» На меня не кричала, но я, как и все, напрягалась, думала: «Ну что же она так кричит?» Она орет, а мы не заводимся — продолжаем любить друг друга. Талызина — еще пуще. Я не выдержала, подошла, обняла, уткнулась ей в грудь. А у нее там шовчик маленький — оказывается, ей щитовидку удалили. Вот такой сложный был у нее период: в театре проблемы, съемок нет, здоровье… И мне так жалко ее стало…
Этот спектакль мы нередко репетировали у нее дома. Она меня наставляла: «Марина, не части, тут играй крупнее. Давай, вот так, молодец! Смешно!» И благодаря ее советам действительно получилось смешно, потому что она нередко «раскалывалась» во время этой сцены, которую сама же мне и поставила. Отворачивалась от зрителя и давилась смехом, но иногда не сдерживалась и смеялась в голос.
В этом спектакле Валентина Илларионовна собрала своих любимых, кого хотела поддержать. Участвовали и Ксения, и Паша Гайдученко, который сыграл ее внука в «Утре без отметок», и Ксюшины друзья: Саша Тютин, Юрий Черкасов, Николай Орловский, Елена Любимова. Ксения очень хорошо играла в этом спектакле. Она вообще прекрасная артистка, красивая, с замечательной фигурой — такая сочная. А как она поет!
— Да, Валентина Илларионовна очень хвалила Ксению, когда они репетировали последний спектакль — «Пиковую даму» в Театре Моссовета.
— Она очень любила дочь. Но выдержать специфические проявления любви и заботы Валентины Илларионовны близким порой было трудно. Она обожала свою внучку Настю (которая, кстати, называла ее Валей). Ее восхищало, что внучка учится при Большом театре. Потом так же трепетно Талызина следила за успехами Насти, когда та училась на актрису в Щепкинском училище. Радовалась ее востребованности в кино. Но мечтала, чтобы Настя обратила взор и на театр.
— Знаю, с «Госпожой министершей» вы много гастролировали.
— Да. Валентине Илларионовне очень нравилось ездить на поездах. Это сейчас можно ехать в СВ — с едой, с райдером, а раньше нет, что взял с собой — то и ешь в дороге. Я всегда приносила пироги. Мы их с мамой пекли с разными начинками: со смородиной, с брусникой, с яблоком и корицей. Валентина Илларионовна очень полюбила эти пироги, говорила: «Маринка, чтобы без пирогов не приходила!» И я на всех пекла. И на все праздники Валентины Илларионовны приносила, а она с гордостью угощала гостей. А если о райдере говорить, то единственное, о чем просила Талызина организаторов, это: «Не надо никаких люксов, дайте мне маленький, теплый номер».
Яковлева и Талызина сыграли в пяти картинах: «Сцены из семейной жизни», «Утро без отметок», «Зловредное воскресенье», «После дождичка, в четверг...», «Ирония Судьбы. Продолжение». Марина Яковлева: «Валентина Илларионовна в 2019 году подарила мне свою книгу, написав очень дорогие для меня слова: «Дочка моя любимая, самая добрая, самая улыбчивая, давай организуем кафе «Всухомятку». Люблю, благодарю, что ты есть».
Когда мы на гастроли летели на самолете, она накупала разных газет. Это была картина: в лохматой шапке, как у ее героини из «Иронии судьбы…», Валентина Илларионовна сидела в ожидании вылета, обложившись прессой, и травила анекдоты. Все время шутила: «Так, Маринка, давай сделаем кафе, где будем продавать твои пироги. Назовем «Всухомятку». — «А давайте, — поддерживала я, — но тогда вы будете в нем директором!» Потом, когда у Андрея Малахова отмечали очередной юбилей Талызиной, я принесла в студию свои пироги, всех угостила, а Валентина Илларионовна повторила в эфире эту шутку про кафе «Всухомятку». Барбара Брыльска, которую тоже пригласили на юбилей, на ломаном русском спросила: «А почему «Всухомятку»?» — «Потому что в аэропорту или на вокзале запивать нечем», — ответила Валя.
Вообще-то за своим здоровьем и питанием она тщательно следила. Увидела на гастролях, что я за завтраком налегаю на шведский стол, и как закричит: «Ты что такое утром жрешь?» Она считала, что мясо нельзя с утра.
— Сама она утро в теплое время года начинала с ягод, которые прямо с куста приносила ее многолетняя помощница и подруга Нина.
— Да, Талызина без дачи жить не могла. Превратила ее в райский уголок. Построила баню, потом бассейн, потом телепрограмма по ремонту сделала ей роскошную спальню. Валя и меня агитировала: «Маринка, строй дачу». А с какой любовью она произносила: «Ой, малина…» И когда у меня появилась дача, я первым делом посадила там малину и назвала ее «малина имени Валентины Талызиной».
— Да, она обожала малину, которая у нее плодоносила до поздней осени. Это была главная культура в ее саду. И в последние пару лет она доверяла ее обрезку моим друзьям-садоводам.
— Она мне давала какие-то замороженные ягоды для пирогов. Но из замороженных ягод пирог получался водянистым. Талызина и сама любила угощать. Обожала грибы. Как-то она предложила нашим партнерам по спектаклю: «Давайте сделаем конкурс — каждый принесет по блюду». Наш звукооператор Гера, любимчик Валентины Илларионовны, до этого принес ей замороженные белые, и она пожарила или потушила их с картошкой. Ничего вкуснее я не ела! Она везде покупала сушеные грибы, перетирала их и добавляла в разные блюда — оказывается, это очень полезно. В общем, она знала толк в еде — и у нее всегда очень вкусно все получалось. А продукты она везла со всей страны — самые лучшие, натуральные.
Неотъемлемой частью нашего гастрольного быта, как я уже говорила, стали рынки. «Маринка, поехали на рынок», — слышала я, стоило только заселиться в гостиницу. И мы ехали. «Маринка, ну что ты покупаешь? — наставляла она. — Вот смотри, что беру я!» А покупала она деревенские масло, сметану, парное мясо, рыбу, грибы. Талызину часто узнавали по голосу, что-то дарили, скидки делали. Ее обожали, и Валентина Илларионовна охотно знакомилась с приятными ей людьми. Со многими потом общалась, перезванивалась, и поклонники присылали любимой артистке съедобные дары. Моя мама всегда говорила: «Вот, Марина, ты когда возвращаешься с гастролей с Талызиной — вся семья сытая».
Все, что Валентина Илларионовна покупала на рынке, в гостинице замораживала. А перед отъездом упаковывала в чемоданчик, который получил прозвище «полосатка». К окончанию гастролей эта «полосатка» туго набивалась продуктами, и наши парни по очереди с трудом ее таскали.
Помню, на Дальнем Востоке Валентина Илларионовна накупила сахалинских крабов, а потом, когда мы отмечали дома ее день рождения, я увидела этих крабов на столе. Отваренные, они лежали в огромной вазе, а рядом стояли розетки с черной и красной икрой, которую она тоже привозила с гастролей. Вот так! Не для себя Валентина Илларионовна везла деликатесы, а хотела порадовать друзей. Она не только людям, она и кошкам своим любимым везла рыночное мясо.
— У нее были бобтейлы — порода бесхвостых рыжих котов. Валентина Илларионовна наивно полагала, что произошли они от скрещивания кошки и кролика. А я говорил, что такое с точки зрения науки невозможно. Она со мной спорила…
— Сперва котиков было штук восемь. Потом осталось четверо. Красивые, пушистые, они шли ко мне на руки. И я так привыкла, что тоже завела кота. Когда кошек осталось три, Валентина Илларионовна сказала, что не будет больше новых заводить.
— Последние ее кошечки умерли года два назад. Одна, самая старая, уже была слепая, еле ходила. И Валентина Илларионовна жалела ее, разговаривала с ней, ласкала. «Я ее никогда не предам, — говорила, — она же мне котят носила».
— Как-то мы пришли к ней домой репетировать, а кошка как раз родила котят — маленьких, рыженьких. И Валя присела на полу, возле их лежанки, оборудованной в шкафу, и с таким умилением смотрела, как эти котята молочко сосут. Подкладывала их поближе к мамке, гладила. Она и чужих котят пристраивала — такой вот добрый, сердобольный человек.
— Когда вы узнали о ее болезни?
— Я узнала о том, что у нее рак, незадолго до Нового года, но не от нее, сама она мне не сообщила. Я молчала, ничего никому не рассказывала — это был секрет. Честно говоря, я сперва боялась даже ей звонить, потому что не знала, уместны ли слова в такой ситуации. Но когда Валентина Илларионовна на сцене отметила свой 90-летний юбилей и выглядела блистательно, я поняла, что звонить можно и нужно. Это было в январе. Я набрала номер, Талызина ответила бодрым радостным голосом: «Маринка, ну и где твои пироги?» Мы выбрали дату для встречи в начале февраля. Я купила подарок — теплые мягкие валеночки для дома, испекла пироги… Но в назначенный день Валентина Илларионовна позвонила: «Марина, что-то плохо себя чувствую с утра. Нина побежала за лекарством. А ко мне Настя сейчас пришла. Давай перенесем». И тогда я, чтобы не беспокоить, отвезла свой подарок и пироги к ней домой, но подниматься не стала, передала через консьержку.
А весной мы встретились случайно на съемках передачи «Кафе Эпоха», которую ведут Валентин Смирнитский и Янина Студилина. Я снималась в паре с Юрой Черновым, а Валентина Илларионовна — с Ольгой Науменко. И в перерыве мы, наконец, увиделись и бросились друг к другу в объятия. «Давай сфотографируемся!» — скомандовала Валя. Потом стала всех веселить анекдотами. Я еще подумала: «Надо же, сейчас ей идти в кадр, а она тут столько энергии расточает». Валентина Илларионовна была уже похудевшая, но еще крепкая.
— Талызина без анекдотов была бы не Талызина — рассказывала их виртуозно! Причем у нее всегда были припасены свежие и с перчиком.
— Да, сама болела, но другим продолжала поднимать настроение... В июне звонят мне с НТВ, приглашают сняться в программе «Секрет на миллион» в бенефисе Валентины Талызиной. Я много лет увиливала от этой программы, но Валентина Илларионовна — это святое, и я пошла. В день съемок я возвращалась с кинофестиваля, специально попросила организаторов поменять мне билеты на более ранний рейс. В студию влетела прямо из аэропорта в последний момент: «Ой, моя любимая, моя красавица, вы самая лучшая!» — бросилась я к Талызиной. Она меня давай целовать, обнимать. Организаторы подготовили от меня вопрос-викторину для Валентины Илларионовны: «Какие заповеди успешная артистка дала начинающей?» Те самые, о которых я рассказывала в начале этого интервью. Она не отгадала, я напомнила — все смеялись. Но я видела, как ей было тяжело на этих съемках, она сидела совсем худенькая, смотрела на нас всех каким-то нездешним взглядом: мудрым, добрым, всепонимающим… Через несколько дней ее не стало.
С юности мне повезло сниматься со многими великими артистами. Но когда я сталкивалась с некоторыми кумирами детства на съемочной площадке, открывала для себя, что нет никакой тайны. Например, муж-режиссер, мизансцены выстраивают вокруг главной героини, свет, свита, капризы… И мне эти артисты становились неинтересны. А Валентина Илларионовна — другая. Она все делала сама: и роли свои режиссировала, и жизнь, и даже уход. Она сумела влюбить меня в себя, восхитить широтой души и таланта, и при этом не раскрыть главной тайны — актерской магии. Спасибо богу, что в жизни моей была эта великая женщина, большая актриса! И пусть она бывала резкой в отношении людей, которых любила. Но тех, кто прощал ей эту слабость за ее талант, она щедро одаривала. Она дала мне очень многое. И обязательно я буду учить стихи по ее методике. И наряд сошью из ткани, что она мне подарила. И буду помнить ее и молиться за ее душу.
Подпишись на наш канал в Telegram