Некоторые считают, что роль Фрола Курганова в сериале «Тени исчезают в полдень» чуть ли не сгубила карьеру Валерия Гатаева, «стала его проклятием». Конечно, это не так. На самом деле она открыла публике этого актера — красивого, статного, фактурного, с мощной мужской харизмой. А вот почему кинематограф таким «царским подарком» в полной мере не воспользовался — большой вопрос. Об этом и о многом другом мы поговорили с вдовой Валерия Закировича — актрисой МХАТа имени Горького Ольгой Дубовицкой.
— Ольга, в свое время в Валерия Закировича была влюблена прекрасная половина страны. Но о нем самом известно крайне мало — в основном «мифология». Вам приходилось читать о муже откровенные небылицы?
— Ничего негативного, слава богу, не было. Может, потому, что народ его любил. Помню, незадолго до смерти Валере стало плохо, я «скорую» вызвала. И когда врач узнала, что это Гатаев, воскликнула: «Господи, это же Фрол!» То есть люди его помнят. До сих пор слышу: «В СССР было два артиста с мужской харизмой, с мужским началом — это Вадим Спиридонов, который играл в «Вечном зове», и Валерий Гатаев».
— Вы согласны с этим?
— Естественно!
— Давайте по порядку. Муж что-нибудь рассказывал о родителях, детстве, о своих корнях?
— Старший сын Валеры от первого брака — Артем (он много лет был командиром Тверского СОБРа, воевал в Чечне), с которым у меня всегда были очень хорошие отношения, говорил, что фамилия Гатаев — чеченская. Валера рассказывал, что их семья сначала жила в Гурзуфе, затем переехала в Казань. И он родился в Казани. Его
мама, Александра Павловна Болгарская, несмотря на свою фамилию, — русская, православная. Отец — татарин. Валера говорил, что бабка по отцу втихаря обратила его в мусульманство, а потом уже мама крестила сына в православной церкви. В результате Валера и мусульманские, и христианские праздники отмечал. Курбан-байрам и Пасху — он вообще очень любил праздники.
— По национальности кем себя считал?
— Татарином.
— Везде написано, что его отец погиб на фронте...
— Нет, это неправда. Его папа действительно был военным и очень рано умер — в сорок с небольшим лет. По словам Валеры, ему стало плохо в бане. Это было уже после войны. Еще у Валеры есть младшая сестра Римма, у них лет десять разница.
— Что вы знаете о его пути к актерству? После школы Гатаев якобы работал на заводе, даже в самодеятельности не участвовал.
— Гатаев в молодости — судя по фотографиям — внешне хорош был невероятно. Высокий, статный, красивый… И как-то он отдыхал в Гурзуфе. Там его случайно на улице встретил режиссер Марк Донской, снимавший одну из своих картин, и уговорил сняться в эпизоде. Эта встреча перевернула всю жизнь Валеры. Вернувшись, он поступил в Казанское театральное училище, затем окончил Калининский филиал Школы-студии МХАТ.
Народная артистка РСФСР, его однокурсница по Школе-студии МХАТ и затем многолетняя партнерша по Калининскому (Тверскому) театру драмы Наина Хонина рассказывала, что в драмтеатр его взяли «за красоту». Но Валера был скромный, застенчивый и при всей своей яркой внешности поначалу не мог раскрыться до конца. А потом его прорвало. И все — пошло, пошло... Мне кажется, в «Тенях…» это проявилось во всем блеске — его первая по-настоящему звездная роль и звездный час. В Калинине все ходили «на Гатаева». Толпы поклонниц на служебном входе, огромные очереди в кассы — в театр было не попасть…
— Как его нашли режиссеры «Теней…» Усков и Краснопольский?
Роль Фрола в киноэпопее Ускова и Краснопольского сделала Гатаева звездой. Но перед началом съемок худсовет долго не хотел утверждать молодого артиста, ссылаясь на то, что пробы Валерий провалил. Режиссеры отстояли кандидатуру Гатаева. «В результате он сыграл блестяще, — рассказывал Владимир Краснопольский. — Хотя и подпортил себе карьеру. Другие режиссеры потом побаивались приглашать Гатаева, думая, что тот не сможет уйти от своего амплуа. Получилось, что Фрол прилип к Валере, как Штирлиц к Славе Тихонову».
— Мы никогда об этом не говорили. Много лет спустя Валерий Иванович Усков ставил спектакли во МХАТе, и однажды он подошел к нашей дочери Тане и сказал: «Спасибо твоему папе. Если бы в «Тенях…» артисты так не сыграли, не было бы у фильма такой народной любви. Наша режиссерская работа оценивается только актерской игрой».
— Гатаев что-нибудь интересное рассказывал об этих съемках?
— Единственное помню из его рассказов, что они жили в деревнях, в обыкновенных деревенских домах. И эти же люди, у которых они жили, играли в массовых сценах. Очень все было по-человечески, по-доброму.
Валера смешно рассказывал, как играл Котовского в «Последнем гайдуке». Там его наголо обрили, специально для него сшили паричок с коротенькой стрижечкой — как у Кобзона, и из-за этого было множество комических ситуаций. Еще рассказывал, что на съемках в Молдавии жил в маленьком деревенском домике, из-за жары все окна были настежь, и ночью лошадь, с которой он в фильме снимался, приходила к нему. Морду просунет в окно, и он полночи с ней разговаривает… Говорил, что глаза у нее были добрые и какой-то неземной красоты.
Валера ведь вообще безумно любил лошадей и собак. На даче всех дворняжек постоянно подкармливал, они собирались вокруг него стаями. На лошадях был просто помешан — дружил с Мухтарбеком Кантемировым и другими цирковыми артистами. Прекрасно держался в седле, все трюковые сцены со скачками делал сам. И цирк любил. В Калинине жил рядом с цирком, и директор, зная эту его любовь, дал ему ключи, чтобы Валера мог в любое время приходить на конюшню, даже ночевать там. Отношение к животным — это же тоже характеристика человека.
— Поклонницы его сильно донимали?
— В 1985 году у нас на даче, на реке Тверце, несколько мешков стояло с письмами. То есть после фильма более десяти лет прошло, а Валере по-прежнему пачками приходили письма — со всего Советского Союза. Валерий Иванович Усков вспоминал, что и Вельяминову писали, и многим актерам из «Теней…», но больше всех — Гатаеву.
— Что писали?
— Объяснялись в любви, предлагали встретиться, свои фотографии высылали.
— Наверное, любвеобильный был?
— В молодости, может быть. Но когда мы с ним начали жить вместе, для Валеры, мне кажется, семья была важнее. Он был очень домашний. Прекрасный отец — и сына своего Артема от первого брака, и наших дочек очень любил.
— Вам в любви признавался?
— Очень редко. Все наши друзья, знакомые артисты меня уверяли: «Он тебя так любит!» А мне казалось, что я люблю больше. В этом отношении Валера сдержанный был. Правда, на застольях, поднимая тост, говорил: «За нее на любую амбразуру пойду, на любой танк». Эти его слова до сих пор у меня в памяти.
— Как вы познакомились?
— Когда в 1984 году я окончила ГИТИС и меня пригласили в Калининский драмтеатр, Валера там уже был ведущим артистом, звездой. Конечно, как и все, я смотрела «Тени исчезают в полдень», знала, что это «тот самый Фрол». Но мне тогда было 22, ему — 46. К тому же он был грузным, весил больше 100 килограммов и выглядел старше своих лет. А потом на полгода уехал сниматься в фильме Сергея Никоненко «Корабль пришельцев» и вернулся из киноэкспедиции совсем другим человеком. Пришел в театр стройный, загорелый, похудевший на 25 килограммов. Конечно, я сразу обратила на него внимание.
В 1985 году театр поехал на трехмесячные гастроли по маршруту Витебск — Минск — Могилев. Вот с этих гастролей мы уже с Валерой не расставались. 26 лет — как один день.
Попасть во МХАТ имени Горького Гатаеву помог случай, а именно конфликт Татьяны Дорониной со своим партнером по спектаклю «Скамейка» Олегом Табаковым. Не желая расставаться с любимой ролью, она стала подыскивать нового партнера. Валерий играл в Калининском драмтеатре по той же пьесе, и Доронина, посмотрев спектакль с его участием, пригласила артиста во МХАТ.
— Очаровал?
— Да, как-то прямо вот сюда. (Показывает на сердце.)
— Как на ваш роман отреагировали коллеги по театру?
— На эту тему была интересная история. В Витебске широко отмечали День города. Это мои первые гастроли, в городе праздник, июньская жара. Мы с Валерой, держась за руки, идем по огромному мосту над Западной Двиной в гостиницу. Он в белых брюках, белоснежной рубашке, я тоже вся в белом. Он только что подарил мне цветы — белые колокольчики. Все так романтично — как в кино. Поднимаемся в номер… Вдруг звонок: главный режиссер, Вера Андреевна Ефремова, царствие ей небесное, просит, чтобы я зашла к ней. Мы оба, естественно, догадываемся, о чем будет идти речь. Валера нервничает, курит, сидя на подоконнике. И Вера Андреевна предложила мне выбрать: либо Гатаев, либо театр.
— И?
— «Театр», — ответила я. Даже не могу объяснить почему. В голове моментально пронеслось: личная жизнь — это личная жизнь, а театр — это Театр. К тому же не хотелось публичного скандала, разборок, обсуждения на собраниях… Тут же пошла к Валере и пересказала наш разговор. Кстати, он потом очень долго обижался, что я выбрала не его. «Как ты могла?!» (Смеется.) Расписались мы в 1988-м. В 1989-м родились наши двойняшки — Таня и Маша. Валера уже работал у Дорониной во МХАТе. Жил в театральном общежитии, рядом с театром, а я из Калинина к нему приезжала.
— Свадьбу красиво отметили?
— До сих пор этот день — 27 августа — перед глазами... Я была на даче. Вдруг из Москвы приехал Валера: «Завтра идем в загс». А у нас в трехстах метрах от дачи река Тверца. Я взяла его рубашку, сходила на речку, постирала, утром он ее надел, и мы поехали расписываться. Потом пришли соседи по даче, принесли большую кастрюлю борща. Валерин друг, которого все звали Боцман, на своем белом концертном аккордеоне сыграл нам «Свадебный марш» Мендельсона. Приехали артисты из Калининского драмтеатра — с шампанским, с закуской. И в этой дружной компании мы отпраздновали нашу свадьбу. Пели одну из любимых песен мужа «Гляжу в озера синие»… И только потом узнали, что 27 августа — это День кино.
Съемки сериала «Тени исчезают в полдень» были очень масштабными. Сюжет ленты охватывал целую эпоху — почти 40 лет, поэтому, чтобы уложиться в сроки, телефильм снимали параллельно две съемочные группы, следуя строгому графику. Сериал мог так и не увидеть свет, худсовет нашел в картине 111 моментов, которые не устраивали комиссию. Спас работу Ускова и Краснопольского первый заместитель председателя Гостелерадио Энвер Мамедов, который просто-напросто порвал список претензий и заявил, что вопросов к фильму нет.
— Как вы оказались в Москве, во МХАТе?
— В 1986 году Валеру пригласил в Театр имени Пушкина главный режиссер Борис Морозов. Сейчас, наверное, это из области фантастики, чтобы главный режиссер московского театра поехал посмотреть на артиста в провинциальный город. Но Морозов приехал в Калинин, посмотрел спектакль «Скамейка» и пригласил Валеру играть с Верой Алентовой в спектакле «Я — женщина».
И в это же самое время как раз начинался раздел МХАТа. Татьяна Доронина играла с Олегом Табаковым в «Скамейке», но понимала, что Табаков уйдет, — ей нужен другой партнер. И она пришла на спектакль «Я — женщина». Мне Гатаев потом рассказывал: «Слышу, за кулисами все шепчут: «Доронина… Доронина…» И в щелочку выглядывают в зал, где она сидит в первом ряду». После спектакля Татьяна Васильевна, а она уже знала, что Валера играет «Скамейку» в Калинине, предложила ему перейти во МХАТ.
— То есть пришла на спектакль ради Гатаева?
— Да.
— МХАТ — это яркая страница его жизни?
— Не то слово! Ведущий актер. Герой. Главные роли. Первые лет десять, наверное, просто жил в театре. Тем более, когда мы обитали в общежитии, это пять минут пешком. Каждое утро бежал на репетицию. Там же все наши любимые места рядом — и МХАТ, и ресторан ВТО, и гостиница «Московская». Очень веселое время — 1980—1990-е годы. Валера же был очень компанейский — натура широкая. Бывало, у нас собиралось по 20—30 человек, я все время что-то готовила, накрывала стол. Друзья приходили, знакомые, коллеги. Даже Татьяна Васильевна Доронина не один раз к нам приезжала, с гитарой сидели, песни пели. Выйдем на улицу и до утра гуляем по Тверскому бульвару. Мне кажется, сейчас так не живут. А у нас весело было...
— Ходили слухи, что Доронина влюблена в Гатаева и у них роман...
— Не знаю, кто запустил эту байку. Возможно, она возникла потому, что они в «Скамейке» играли много лет. А этот спектакль — про любовь, спектакль на двоих, и они на гастроли ездили вдвоем. Но Татьяна Васильевна же — крестная мать нашей дочки Танечки, нам не чужой человек. Мы крестили ее в красивой церквушке в деревне Городня недалеко от Завидово. Потом отмечали крестины два дня.
— Валерий Закирович с кем-нибудь из актеров близко дружил?
— В начале — с Борей Щербаковым. Боря часто в общагу к нам приходил, на дачу вместе ездили, мы к нему в гости приезжали. А из последних ближе всех был Аристарх Ливанов, они очень близко дружили.
— Ваш супруг, с его-то темпераментом, наверное, драчун был?
— Если считал, что он прав, мог легко врезать… Валера же был безумно ревнивым человеком. С одной стороны, мне это нравилось. Ревнует — значит, любит. Но с другой... Отелло! У нас был случай во МХАТе, когда Говорухин поставил спектакль «Контрольный выстрел». Станислав Сергеевич вообще был очень хлебосольный — часто после спектакля всех артистов приглашал в ресторан, накрывал столы, поил, кормил.
А премьеру спектакля «Контрольный выстрел», где Валера сыграл большую роль, мы отмечали в фойе. Я сидела недалеко от Говорухина, и он рукой ко мне потянулся — хотел что-то спросить. А Гатаев сидел напротив. «Так! Руки от нее убери!» Наступила гробовая тишина. Все знали Валеру: он мог и «голову оторвать». Несмотря на то что это Говорухин. И таких историй было немало.
— Многим не дает покоя вопрос: почему после такого успеха Гатаев так мало снимался?
— На самом деле снимался он не так мало. У Валеры — более сорока ролей в кино. Другое дело, что «Тени исчезают в полдень» — один из первых отечественных сериалов, и он «выстрелил» очень мощно. Но были и другие знаковые роли. Например, Гатаев снимался в «Каменской» — со своим старым другом Сергеем Никоненко. Лично для меня одна из знаковых — главарь мафии во французском комедийном боевике «Один шанс на двоих», где его партнерами были Ален Делон, Бельмондо, Ванесса Паради.
— Как он туда попал?
— Прошел кастинг, его утвердили. Специально приезжала продюсер из Парижа заключать договор. Потом к нам переводчица приехала, Беата. Такая смешная полька, плохо говорила по-русски. Много курила, учила Валеру французским фразам. Так вот, она предупреждала, что Ален Делон — высокомерный, все время держит дистанцию и близко ни с кем не общается. А Бельмондо — более контактный, попроще. Но когда Валера приехал после съемок, сказал, что все наоборот. Делон ему симпатизировал. Все время: «Валери, Валери…» Однажды на съемочной площадке кто-то сзади Валере закрывает ладошками глаза — типа, отгадай, кто это. Оборачивается, а это Делон. Стоит улыбается. То есть никак не показывал, что он звезда мировая, а ты, мол, русский артист.
— Валерий Закирович любил этот фильм?
— Думаю, да. Три летних месяца провести в такой компании в Монте-Карло, затем в Каннах, Тулоне, по Франции поездить. К тому же фильм очень весело снимался, там было много забавных приключений.
— Переживал из-за того, что кинорежиссеры «не рвут его на части»?
— Ну, может быть, и переживал, но он был такой человек, что никогда вслух об этом не говорил. Как-то про себя все. Покурит, выпьет рюмочку, и все.
— Помимо работы, чем-нибудь всерьез увлекался, что называется — для души?
— Валера в юности учился в школе живописи и потом всю жизнь писал картины. У нас дома всегда было много холстов, тюбиков с красками. Особенно любил писать маслом цветы, природу. Еще у Валеры была страсть — резьба по дереву. Он много лет этим увлекался. Вырезал какие-то коромысла, ложки, уток деревянных — у него была большая коллекция, и у нас до сих пор дома штук сорок ложек его работы. Сам их красиво расписывал разноцветными красками.
В Москву из Твери Валерий Гатаев переехал вместе с женой Ольгой Дубовицкой. Сначала семейство поселилось в общежитии недалеко от МХАТа. Но вскоре Ольга забеременела, и в 51 год Гатаев снова стал отцом. Когда дочки-близняшки Таня и Маша появились на свет, Татьяна Доронина выбила для семьи артистов трехкомнатную квартиру.
— Обычно, говоря о Гатаеве, на первое место многие ставят его внешность, брутальность. Что бы вы назвали в нем главным?
— Доброту. Валера был очень добрый. Полное отсутствие звездности даже на самом пике популярности. Он уже был в возрасте, болел, и какие-то малознакомые люди приходили, поздравляли с праздниками, заезжали просто поговорить. Предлагали даже на море свозить на машине: «Дядя Валера, хоть отдохнете!» Соседи гордились, что живут в одном доме с Гатаевым. То есть люди его знали и любили. Вот это для меня дорого.
— Последние годы были тяжелыми?
— Болел он сильно. Началось это, когда ему 65 исполнилось — в начале 2000-х. Валера уже плохо ходил, с палочкой. Сам отказался в спектакле «Вишневый сад» играть Лопахина (которого до этого играл десять лет), потому что у него там большой монолог в конце, а ему уже было тяжело стоять. Жаловался, что немеют ноги: «Я их совсем не чувствую». Сначала поставили диагноз «атеросклероз нижних конечностей», затем — «церебральный атеросклероз». У него сонная артерия была закупорена на 70%, в двух местах тромбы. Делали операции — не помогло. В результате из театра ушел. Лежал дома...
Журналисты придумали легенду о том, что судьба всех актеров сериала «Тени исчезают в полдень» сложилась трагично. На самом деле их жизнь мало чем отличалась от жизни других советских артистов, заставших 90-е годы, когда даже звезды вынуждены были перебиваться случайными заработками. Валерия Гатаева, как и Петра Вельяминова, никак нельзя отнести к неудачникам — их актерская судьба сложилась счастливо. Как и у Льва Полякова (на фото), сыгравшего более чем в 70 картинах.
— У такого «букета болезней» была причина?
— Валера очень любил жизнь. Любил, чтобы был праздник каждый день, чтобы вокруг были друзья, застолье, веселье. Как какой-нибудь повод — день рождения, именины, премьера, свадьба, все молодые артисты, монтировщики, водители шли к Гатаеву. Конечно, все эти застолья ему вышли боком и в итоге погубили. Плюс курение — Валера курил по две-три пачки в день. Но по-другому он жить не мог и не хотел.
— Театр в трудный момент помогал?
— Очень. Благодаря театру его лечили в Красногорском военном госпитале. Ну и потом Татьяна Доронина полностью взяла на себя похороны Валеры. Только ее стараниями он похоронен на Троекуровском кладбище... А какое устроили прощание в театре! Я не ожидала, что будет так пышно, что придет столько народу. Человек пятьсот! Из Тверского драмтеатра много приехало артистов. Такие теплые слова о Валере говорили, так хлопали. Потом все поехали на кладбище и там еще раз попрощались.
— Можете эти 26 лет назвать счастливым временем?
— Было по-разному. И тяжело тоже. Особенно в 90-е годы: дети маленькие, зарплата нищенская… Но наши с Валерой отношения иначе чем страстью я не назову. Любовь, семья, дети, обязанности — это все понятно. Но все эти годы я испытывала чувства какие-то сумасшедшие. Расставания, ссоры, примирения… Бывало, придет сильно навеселе, я сразу: «Все, подаю на развод!» Потом опять миримся, и так без конца...
У нас была «итальянская семья». Как мы не поубивали друг друга, не знаю. (Смеется.) Страсти бурлили. А когда Валера умер, я своей маме сказала: «Я счастлива, что испытывала эти чувства». Ведь миллионы людей живут, вообще ничего не испытывая. А нам было что вспомнить.
— Что чаще всего вспоминаете?
— Когда мы совсем молодые были, нынешних скоростных «Ласточек» не было, электрички от Москвы до Калинина шли долго — по три с половиной часа. И мы частенько с Валерой ездили на электричке в Москву. Сядем с ним рядом, я положу голову на его плечо, усну. И он все эти три часа едет и боится шелохнуться. Меня это так всегда трогало — до слез. Много было ярких моментов за 26 лет, но эти поездки часто вспоминаю...
Еще вспоминаю, когда первую машину — вишневую «восьмерку» — купили в 1990-м. Детям был год. И вот мы три часа едем до Тверцы. Ой, это время, пока до дачи едем, — самое веселое было. Дети спят на заднем сиденье. Мы впереди, я песни пою. Остановимся где-нибудь в поле с ромашками, мы с дочками выйдем, ромашки собираем, венки плетем. Валера встанет около машины, курит. Смотрю на него и вижу: счастлиивый...
Подпишись на наш канал в Telegram