Добрые друзья, и не только они, завели свою песню: «Ну зачем ты женился, и опять на молодой, наступаешь на старые грабли, и все закончится как в прошлый раз!» Ваше какое дело, что вы ко мне лезете? Это моя жизнь. Я в нее никого не звал и не зову.
— Я жизнерадостный по натуре. Люблю хорошие шутки, анекдоты — в памяти их сотни, крайне редко слышу такой, который не знал бы. У меня есть книга афоризмов, которые придумал в разные годы: «Я мужчина в полном закате сил», «Я сказочно небогат», «После меня хоть Потап».
Коллекционирую забавные истории, коих я сам был участником или свидетелем. Например такая. Израиль, центр Тель-Авива. Седой с бородкой дядька смотрит на меня, прищурив глаз, и говорит:
— А вы режиссер.
— Да, — подтверждаю.
— Хороший, — продолжает он диалог.
— Ну, эту реплику я, с вашего позволения, комментировать не буду — неловко себя хвалить.
— Мне нравится, что вы делаете. Я слежу за вашим творчеством. Не останавливайтесь, — говорит незнакомец.
Мы пожали друг другу руки. Я пошел своей дорогой, а он залез обратно в ящик с мусором и продолжал там ковыряться — вот какие интеллектуальные в Израиле бомжи.
Еще? Пожалуйста. Два поддатых молодых человека подошли ко мне, один протянул руку и замычал, дыша перегаром:
— А... а...
Говорю на всякий случай:
— Это не я!
Он поворачивается ко второму:
— Вот видишь, это не он, с тебя двести рублей!
В другой раз оказался я в санатории. Контингент сплошь пожилой. Меня никто не узнает, и слава богу. Мимо идет симпатичная парочка стариков, видимо супруги. Слышу, он шепчет ей, показывая глазами на меня:
— Я все-таки спрошу.
Она ему в ответ, так же тихо:
— Да неудобно!
Думал, он сейчас скажет, что они любят «Ералаш», я поблагодарю и пойду к себе.
А у меня в ухе была Bluetooth-гарнитура. И вот дед подходит, показывает на устройство и выдает:
— Хорошо работает?
Он подумал, что у меня слуховой аппарат. Смешно!
Меня называют «дедушкой «Ералаша». Но я себя ощущаю молодым. Да если б не моя больная нога, я бы с удовольствием скакал и танцевал! Для меня жизнь — это только солнечные страницы, остальные выбрасываю без сожаления. Наверное, что-то выкинул бы и из своей биографии, но еще никто не сумел прожить свою жизнь во второй раз, уже не совершая ошибок и не наступая на одни и те же грабли. Зато это мои грабли и ничьи больше!
А что там у меня в паспорте значится, какой год рождения — наплевать. У меня даже отличная фраза есть среди моих афоризмов: «Главное — не сколько тебе, главное — как тебе». Или вот еще одна: «Молодость всегда прекрасна, сколько бы лет тебе ни было!»
Хотя я начинал — страшно подумать — почти полвека назад! Целая жизнь за плечами! Мне повезло, ведь когда впервые пришел устраиваться на киностудию, кино и вправду было важнейшим из искусств. До этого успел получить образование техника-конструктора, побывать в армии и поработать на заводе, где однажды поймал себя на мысли: «И что, я каждый день годами буду сюда приходить и делать какие-то детальки для ракет?» От одной мысли стало так страшно, что волосы встали дыбом.
Моя сестра работала на «Мосфильме», а я пришел на Киностудию имени Горького устраиваться организатором кинопроизводства. В отделе кадров услышал: «Давай-ка сначала грузчиком, а там посмотрим». А мне грузчиком, полотером — неважно! Я будто в другой мир попал после своего скучного ракетного завода. Открыл рот и долгие годы не мог его закрыть от счастья, от радости того, что происходит вокруг.
На съемках картины «Преступление и наказание», где был подсобным рабочим, смотрел на актеров и думал: «Как же это режиссер Кулиджанов подобрал их всех на роли? Они словно со страниц книги сошли, просто один в один». Не мог заснуть — размышлял о фильме. До сих пор с трепетом отношусь к Его Величеству Кино. Ощущение того, что ты в творчестве, — оно удивительное, это и есть счастье.
Да и как иначе, если по коридорам прямо рядышком с тобой запросто ходят великие и народные — актеры, режиссеры, операторы, композиторы?! Микаэл Таривердиев рассекал в твидовом пиджаке, водолазке, дымчатых очках и с трубкой — денди, для меня он был эталоном. На «Волге» ездил. Это как если бы сейчас кто-то на работу на вертолете прилетал. Вот кто женщин любил! И понимал в них толк. Видел вживую я и великих мэтров кино — Марка Донского, Сергея Герасимова, Станислава Ростоцкого, Илью Фрэза... А меня хлебом не корми, дай поговорить с приятными людьми. Да хотя бы рядом постоять, послушать, что они говорят. Наблюдал, впитывал.
Попал на съемки картины Василия Шукшина «Странные люди». Известный писатель казался мне небожителем. Помню как сейчас: на площадке возникла пауза, переставляют свет, а он вынимает тетрадку за две копейки и начинает писать буквально на коленке. Так рождались его рассказы. Словно нечаянно, мимоходом. Но какие! Потом работал на фильме «Я пришел дать вам волю» и уже непосредственно общался с самим Василием Макаровичем. К сожалению, картину закрыли. Он начал снимать «Печки–лавочки», и я помог ему организовать съемки в Ялте.
На картине «Варвара-краса, длинная коса» я работал администратором. И первым азам режиссуры меня научил великий Александр Роу. Его сказки знали все — «Василиса Прекрасная», «Королевство кривых зеркал», «Огонь, вода... и медные трубы», «Морозко»... Роу работал с постоянной командой, он очень не любил новых людей. И со мной поначалу не хотел даже разговаривать, лишь поглядывал исподлобья. Но потом как-то получилось, что он меня полюбил, приходил на площадку и спрашивал:
— А где же Боря?
Ему отвечали:
— Вы же сами послали Грачевского за реквизитом. Скоро приедет.
— А, ну тогда хорошо.
Трудно сказать, чем я ему приглянулся. Ничего специально для этого не делал, скажу больше — боялся Роу как огня. А он меня принял. Возможно, за мою любознательность.
Из тех лет историй — тоже десятки, хоть садись и книгу пиши. Вспомнилась неожиданно такая. При входе на Киностудию Горького дежурила мерзопакостная тетка-вахтер — маленькая, наверное метр сорок, в черной шинели и с пистолетом в кобуре. Попробуй забудь пропуск — она тебя размажет. И вот идет актриса-звезда Зоя Федорова. Охранница бросается наперерез:
— Пропуск!
— Вы что, меня не узнаете? — недоумевает актриса.
— Я не обязана никого узнавать! Мне нужен пропуск!
Вахтерша формально права и оттого чувствует себя хозяйкой положения. Я таких называю «театр одного вахтера». Федорова — народная любимица, к ней все относятся с пиететом, а тут такое. Она страшно расстроилась, что ее не узнают. А вахтерша и вправду не узнала. Орет, все больше распаляясь. Наконец появляется какая-то дама со студии.
— Извините, — останавливает ее Федорова, — вы меня узнаете?
— Конечно узнаю — вы Зоя Федорова, — отвечает та.
— Господи, какая старенькая! — всплеснула руками охранница.
На Ялтинской киностудии так же при мне привязались к Савелию Крамарову:
— Пропуск!
— Да у меня рожа — пропуск! — не растерялся он.
Задерживать не стали.
Еще история. На «Преступлении и наказании», о котором я уже упомянул, снимают сцену допроса Раскольникова Порфирием Петровичем. Играют Георгий Тараторкин и Иннокентий Смоктуновский. В конце Раскольников уходит. Долго мудрый Порфирий смотрит вдаль — зритель должен понять, что следователь уже догадался, кто преступник. В павильоне тишина гробовая. Но вот команда: «Стоп. Снято!» А Смоктуновский с тем же выражением мудрого следователя на лице идет к камере, за которой стоит съемочная группа: режиссер, оператор, художник по костюмам, гример, администраторы и остальные. Иннокентий Михайлович медленно движется сквозь толпу. Все расступаются, глядя на него с благоговением: «Гениальный Смоктуновский так вошел в образ, что никак не может из него выйти!» А позади всей команды стоит молоденькая аппетитная помощница режиссера. Смоктуновский останавливается перед ней, смотрит по-прежнему задумчиво... и вдруг как цапнет за грудь! Все так и охнули, а потом буквально полегли от смеха. Громче всех хохотал Иннокентий Михайлович. Он был человеком с особым юмором.
Мне нравится вспоминать, рассказывать. Я люблю общение. Даже переделал известную фразу, в моем изложении она звучит так: «Я общаюсь, значит, я существую». Нравится рассказывать о прочитанных книгах, включать записи с любимой музыкой... Это наслаждение — отдавать то, что ты знаешь. Сам я о музыке, литературе, живописи могу говорить часами, интерес к ним мне привил отец.
Хотя с молодыми бывает непросто. Спрашиваю, например, недавно у одной девушки: «Милорада Павича читала?» Она хлопает глазищами: слышать не слышала о великом сербе и, стало быть, не знает его афоризм, который очень важен для каждой девушки: судьбу женщины всегда решает ее «да», а судьбу мужчины — его «нет». Да Павича надо в обязательную программу включить, он же перенял эстафету у Маркеса: какие сюжеты, глубина чувств!
Это тоже Павич: «Видишь, наверху, на горах, лежит снег. И ты думаешь, что там лишь один снег. Но это не так. Там три снега, причем это можно ясно увидеть и различить даже отсюда. Один снег — прошлогодний, второй, тот, что виднеется под ним, позапрошлогодний, а верхний — снег этого года. Снег всегда белый, но каждый год разный. Также и с любовью. Не важно, сколько ей лет, важно, меняется она или нет. Если скажешь: моя любовь уже три года одинакова, знай, что твоя любовь умерла. Любовь жива до тех пор, пока она изменяется. Стоит ей перестать изменяться — это конец».
Я никогда не жаловался на отсутствие женского внимания. Но ведь прожил тридцать пять лет с одной женой! Да, потом ушел. И не жалею об этом. Абсолютная неправда, будто «ушел от старой к молодой». Ушел, потому что любовь умерла, а умерла она оттого, что моей первой жене было глубоко безразлично то, чем я занимаюсь.
Как-то супруга одного очень известного режиссера спросила меня:
— Твоя жена что, никогда не говорила тебе, какой ты талантливый?
— Нет, — отвечаю, — не говорила.
Зато очень хорошо умела устроить скандал на пустом месте. Однажды уехал на дачу: захотелось побыть одному, сосредоточиться. Там за три дня написал сказку «Волшебник мастер Фло». Вернулся и получил гору претензий и вопросов: где и с кем ты шлялся?! Да не шлялся я, сказку писал! Но жена меня не слушала. Выплеснув свои эмоции, три дня со мной не разговаривала.
Зато что было потом! Вместе с композитором Ириной Грибулиной, написавшей музыку, мы выпустили эту сказку на пластинке. Роли озвучивали Геннадий Хазанов, Нина Архипова, сама Грибулина... Тираж раскупили очень быстро. Многие знакомые мне говорили смеясь: «Да чтоб ты провалился со своей сказкой! Дети до дыр заслушали диск, сначала одну сторону, потом другую — и опять по новой! Нам уже снится эта история, наизусть ее знаем!»
Конечно, было приятно. Да и жена Галина вдруг стала просить меня подарить сказку одному ее приятелю, второму, пятому... И хоть бы слово сказала, что была неправа, когда гнобила меня за трехдневное отсутствие. В такой атмосфере непонимания жить обидно. Равнодушие убивает. Горько осознавать, что самым близким людям неинтересно, чем я живу и дышу. А дышу я кино, литературой, музыкой.
В шестьдесят лет снял свой первый фильм «Крыша» как режиссер. Зрители до сих пор принимают картину очень тепло, с середины плачут, а в финале рыдают. Этот фильм не стареет, потому что он о вечных темах — о взаимоотношениях детей и родителей, о том, что если у сына или дочери жизнь не ладится, в этом взрослые виноваты.
Недавно я снял еще один фильм как режиссер и автор сценария — «Между нот, или Тантрическая симфония». На Первом канале он выйдет под названием «Любовь по нотам». Те, кто посмотрел полнометражную версию, делятся со мной своими впечатлениями, говорят: фильм очень искренний и тонкий, таких картин сейчас почти нет. История не столько о любви, сколько об одиночестве, о том, что многие разучились быть счастливыми.
Друзья в один голос говорят, что в этой картине я показал историю взаимоотношений со своей второй женой. Это не так. Сценарий я вынашивал почти десять лет, даже финал был написан задолго до того, как мы с ней расстались. И в этом я нашел повод для радости — хорошо, что она предала не через годы, когда стану дряхлым стариком. Это было бы куда печальнее. Но сейчас, к счастью, я не один. Со мной рядом человек, который любит меня, понимает, сопереживает, и я сам очень ее люблю.
— Но после развода с Анной вы говорили, что никогда больше не женитесь.
— Есть старый анекдот: «Утро после свадьбы. Молодой муж предъявляет жене претензию:
— Ты говорила, что девственна, но это оказалось не так!
— Я говорила? Кому?!
— Мне.
— Когда?
— Перед свадьбой.
— Так и сказала?!
— Так и сказала.
— Ой, как нехорошо получилось!»
Добрые друзья, и не только они, снова завели свою песню: «Ну зачем ты женился, и опять на молодой, наступаешь на старые грабли, и все закончится как в прошлый раз!» Ваше какое дело, что вы ко мне лезете? Это моя жизнь. Я в нее никого не звал и не зову. С лихвой хватило той грязи, которую вылили на меня все кому не лень, когда я разводился. Тяжело, если о твоих проблемах знает весь белый свет, а имя склоняют на каждом углу. Сыт всем этим по горло.
Вообще хватит клеить людям ярлыки — «умный», «глупый», «псих», «наивняк»... Если человек зашел на твою территорию, то да, ты вправе возмутиться, осудить его. А если он живет своей жизнью, тебя не трогает — ну так и на здоровье! Как говорил Набоков: выслушай критиков, улыбнись и забудь.
Я снимал «Между нот...» в том числе и о том, что общество терпеть не может разновозрастную любовь, осуждает такие отношения. Каждый должен быть «на своем месте» — считают все вокруг. Но кому решать, где мое место, — обществу или мне самому?! Сильный человек плюет на чужое мнение и живет так, как ему хочется и нравится. А слабый или прячется, скрывая свои истинные чувства, или мучается — что тоже нечестно. Я и об этом хотел сказать в своем фильме. Потому и вынашивал его долгие десять лет. Знаю, что все нормальные мужики думают так же, как мой герой. И могут влипнуть так же, как он. Не случайно на просмотрах этой картины и у мужчин, и у женщин глаза на мокром месте. Кто-то из зрителей сказал мне: «Знаешь, а это кино — не исповедь, а проповедь для всех мужиков, которым за полтинник».
Я-то раньше наивно думал: мир должен радоваться всякой любви, в том числе и такой. Ведь если мужчина значительно старше женщины, много знает, много испытал — такие отношения обогащают. Обоим интересно: одному — рассказывать, другому — слушать. Идет обмен энергиями, а это и есть жизнь. Но я ошибался. Мир пытается навязывать свои стереотипы. Да ну их к лешему, этих советчиков! Потому и говорить подробно о своей третьей жене не собираюсь. Скажу лишь то, что ее зовут Екатерина Белоцерковская, она актриса и певица. Сейчас снимается в кино, у нее интересная роль. В моем фильме «Между нот...» она сыграла певицу в ресторане, песни записаны ею самой. Мы знакомы давно и наконец-то вместе. Она очень хороший человек. И на этом давайте закроем тему. Захочет — пусть сама о себе расскажет.
Пишу ей стихи. Иногда нежные, иногда «с хулиганкой». Я ведь могу пошутить так, что все вокруг покраснеют, а могу так, что заплачут. Во мне как в слоеном торте — вот один слой, следом другой, третий, а дальше и четвертый проглядывается. Сейчас я один, а через пять минут — другой. Катя хранит все мои послания. Показывать мы их, конечно, никому не будем, это глубоко личное.
— Вы меняетесь с годами: характер, привычки, ценности?
— Наверное. Хотя сам человек обычно этого не замечает — со стороны виднее. Но, например, в детстве у меня был исключительный нюх. Как у собаки. Все личные истории были окрашены запахами. Однажды в метро, уже в зрелом возрасте, я вдруг уловил аромат девушки, с которой у меня в юности был сумасшедший роман. Я аж подскочил, стал судорожно принюхиваться и подошел к какой-то тетке — от нее пахло ровно так же, как от моей давней любви. Больше ничего общего, конечно, не было.
Помню как сейчас и чуть сладковатый запах из моего детства. Я приезжал к дедушке, а он жил в Бауманском переулке (сейчас — Бауманская улица) в Москве. Классическая коммуналка, полуподвал, за окном ходили ноги, в пять утра начинал звенеть трамвай. Посреди двора стояла огромная голубятня, играли доминошники. А в доме за соседним забором нередко бывал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I. Я его видел, этого удивительного старика. Белоснежные волосы, белая борода. И глаза! Выцветшие, но добрые и мудрые. Нас, мальчишек, ни в какого бога не веривших, охватывало какое-то волшебное состояние: открыв рот, мы в изумлении зависали. Чудо. Явление. В нашем сером скучном узеньком переулке и такой же унылой жизни.
Великий старец не разговаривал с нами. Он чуть улыбался и доставал из кармана конфеты «Снежок». Я карамель никогда не любил, просто терпеть не мог. А тут ел, сам не знаю почему. Это был год 1956—1957-й. Шестьдесят лет назад! А я не могу по сей день забыть его лицо, глаза. И тонкий запах ладана, исходивший от этого удивительного человека, про которого мне позже много рассказывали. Хотя не могу назвать себя верующим, я агностик. Но память хранит и время от времени выдает как одно из ярчайших событий моей жизни.
Сейчас ощущать запахи я почти перестал... Обожал бильярд и рыбную ловлю — теперь лень и неохота. Никогда раньше не ел мед, а сейчас могу.
Был период — лет двадцать назад — вдруг стал говорить людям, которые совершили подлость: «Я вам не подам руки, вы — негодяй!» Но я по натуре добрый, скажу — и вот мне уже жалко человека. Думаю: вдруг не нарочно гадость сделал, а нечаянно вышло? Может, и не подлец вовсе. А теперь даже разбираться не стану. Просто отойду в сторону и не буду общаться. Перестал свирепеть и раздражаться.
Зато научился не лениться звонить и писать дорогим мне людям: «Посмотрел передачу с твоим участием — шикарная», «Прочитал твою замечательную книгу», «Видел фильм, где ты играешь»... Как-то после спектакля «Морковка для императора» с Марией Ароновой я позвонил ей и поблагодарил за блистательную роль. Маша растрогалась: «Борь, я шла по перрону, уезжала на гастроли — и тут твой звонок. Это так приятно!»
Такие качества вышли у меня на первый план — стараться быть внимательнее к дорогим мне людям. Совсем не люблю устраивать разборки, даже по делу. Вот сейчас мне портит жизнь одна неприятная дама, пытается делать гадости. Зачем — понятия не имею. Слава богу, у меня хватает ума не реагировать на все ее провокации.
В связи с этим вспомнил один давний случай. Как-то мой близкий друг режиссер Иван Киасашвили снимал фильм «Привет с фронта». Получилась теплая милая картина, где главную роль играла начинающая актриса — симпатичная девочка. Мне рассказали ее историю. Она влюбилась в артиста балета из Большого театра, вышла замуж, родила. Однажды звонок в дверь. На пороге женщина в белом халате: «Я ваша новая медсестра. Мне нужно осмотреть ребенка, принесите ложку». Та пошла на кухню. Когда вернулась, все полыхало огнем — «медсестра» оказалась бывшей любовницей мужа и пришла отомстить за то, что тот ее бросил. Мальчик погиб. Чудовище это отправили в психиатрическую больницу, но трагедия уже произошла. Меня настолько это потрясло! Ни одному мужику в голову не придет так мстить, какой бы сильной ни была обида: погоревал и стал жить дальше. А женщины бывают очень жестоки. Некоторых опасно подпускать к себе близко.
— Ну а любовные раны время лечит?
— Лечит. Хотя вспоминать о них — радости мало. Я с большим нежеланием, но вынужден звонить второй жене, потому что у нас общая дочь — а общение с Василисой приносит мне огромную радость. Дочке скоро четыре. Уже проявляет характер. Пришли с прогулки, предлагаю ей помыть руки. В ответ упрямое:
— А я не хочу!
Пытаюсь выстроить логическую цепочку:
— Ты же хочешь есть?
— Хочу.
— Тогда надо руки помыть, они же грязные.
Вася непреклонна:
— Мыть не буду!!!
Уговаривал-уговаривал, а потом взял под мышку, отнес в ванную и насильно помыл. Дочка упала на пол и кричит:
— Я хочу грязные руки!!!
Поплакала, но быстро успокоилась, еще раз помыла руки, сказала:
— Ладно, теперь пойдем кушать, а потом и спать.
Умненькое дите, все понимает. К счастью, у Василисы с Катей замечательные отношения. Звоню дочке и слышу:
— Папа, я занята, смотрю мультики!
Спрашиваю:
— А с Катей будешь разговаривать?
— С Катей буду.
Катя Василису очень любит и переживает за нее. Дни, когда мы вместе, втроем, случаются нечасто — жаль, потому что это большое счастье. Недавно хотел свозить дочь на Фестиваль визуальных искусств в детский лагерь «Орленок» под Туапсе. Там ведь море, солнце, дети... Но ее мать не пустила. Хочется почаще видеть Василису, это чудное создание, и по возможности научить ее тому, что сам знаю и понимаю. Когда ее долго не вижу, при встрече у меня глаза на мокром месте. Сентиментальным стал. Она хорошенькая, такая трогательная, худенькая...
— Со старшими детьми не наладили отношения?
— Ксения, старшая дочь, со мной по-прежнему не разговаривает. Иногда мне кажется: она в далекой Австралии и связи нет. Наверное, самое страшное, что я вдруг смирился, привык к этому — к плохому тоже привыкаешь. А с сыном общаемся. У Максима, конечно, своя жизнь.
В фильме «Между нот...» есть сцена, где к главному герою приезжает сын — редкий гость в его жизни, заскакивает буквально на минуту. И герой говорит ему с горечью: «О моей смерти ты узнаешь из средств массовой информации». Так вот мой сын, посмотрев эту сцену, сказал мне: «Папа, я все понял». Да ничего он не понял! Как и раньше, звонит, чуть поговорили, потом слышу: «Извини, через пять минут тебе наберу».
Назавтра я ему сам перезваниваю:
— Что-то затянулись твои, Максим, пять минут.
— Ну извини, так вышло...
Максим — в большом серьезном бизнесе, хотя окончил ВГИК, продюсерский факультет. Но сказал однажды: «Кино — хорошее дело, однако больших денег тут не заработаешь».
— Вы боитесь одиночества?
— А я не одинок. Вот чего боюсь, так это мертвого телефона — страшно, если он вдруг совсем замолчит. Всегда хочу быть нужным кому-то. Был период в девяностые: внезапно прекратились все концерты, а прежде у меня их было много. Я не голодал, начал зарабатывать на рекламе, деньги были. Но по ночам стали сниться зрители, полный зал. Это трудно объяснить.
Нет, я не держусь за прошлое, хотя ничего никогда не забываю. Боюсь ли будущего? Тоже нет, мне интересно, что ждет впереди.
Хотя ждать может всякое. Вот мы дружили с Сергеем Николаевым. Он в «Варваре-красе...» играл царского сына Андрея. Помните — «упитанный, а невоспитанный»? Недавно он лежал в больнице. Шунтировали сердце, заодно нашли и вырезали онкологию. Встретил его на открытии мемориальной доски Татьяны Лиозновой. Спросил:
— Ты как?
Улыбается:
— Да уже получше.
И буквально через несколько дней умер. От старухи с косой не застрахован ни молодой, ни старый — в любой момент можешь оказаться в ее объятиях.
Когда мне поставили страшный диагноз, я вдруг обнаружил, что мыслю как Николай Ростов из «Войны и мира» перед смертью: за что меня, я же такой хороший?! Пока обошлось — перенес все операции, живой, а это главное.
Самое важное для меня — оставить добрый след на земле. Гениально сказал все тот же Павич: «Уши и нос растут при жизни, а волосы и имя — и после смерти». Жизнь — она короткая. У Высоцкого есть строчки:
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.
У меня тоже есть. Но я хочу успеть сделать как можно больше.
И еще одна фраза мне очень нравится — у Анны Андреевны Ахматовой:
Я притворюсь беззвучною зимой
И вечные навек захлопну двери,
И все-таки узнают голос мой,
И все-таки ему опять поверят.
Я хочу, чтобы мой голос слышали, чтобы ему верили.
Подпишись на наш канал в Telegram