Павел вел себя как тайный поклонник, его внимание не было навязчивым. Я жила с молодым человеком, которого уважала и не хотела ранить. Но когда поняла, что у меня к Паше сильные чувства, решила — сейчас нужно остаться одной.
Мы с Павлом Трубинером не были знакомы, пока одновременно не вошли в кадр на съемках сериала «Грач». И именно тогда поняли, что такое любовь с первого взгляда. По сюжету герои находились на грани развода, а нас невероятно тянуло друг к другу. Я параллельно снималась еще в одном проекте, уезжала туда в перерывах между сменами, ждала новой встречи с Павлом и возвращаясь, чувствовала, что он рад мне. Через некоторое время Паша сказал: «Когда я был маленьким, все время снилась одна девочка. Увидев тебя, понял — это ты. Так сошлось». Меня тоже наполняло ощущение, что наша встреча не случайна. Казалось, что в предыдущих жизнях мы уже были вместе. Просто какая-то магия...
Паша отмечал, что во мне есть невероятные нежность и ласка, но при этом — сильный характер. Такое сочетание возникло от того, что выросла в семье настоящих амазонок: бабушка, мама, сестра, я и кошка — в нашей пятерке каждая могла постоять за себя. В самом начале отношений с Трубинером я была еще и осторожной, потому что и у мамы, и у бабушки очень сложные женские судьбы. Сейчас мне кажется, что в своей истории я смогла переломить этот сценарий.
Бабушка Мария Ивановна сыграла свадьбу в двадцать лет. Вскоре ее муж ушел на войну, а она в надежде встретить его стала фронтовой медсестрой. В поезде, перевозившем раненых, Мария ухаживала за солдатом, который был в очень тяжелом состоянии — весь обгоревший. Спасти его не удалось, а когда посмотрела документы, оказалось, что это ее муж. Страшно представить, что она пережила тогда. После войны бабушка осталась в медицине — окончила институт и работала окулистом. Жила в небольшом городке под Екатеринбургом, где встретила своего второго мужа — моего деда Филиппа Бутакова, который был старше ее на шестнадцать лет. Их первая дочь Танечка умерла от аппендицита, наверное поэтому вторую они любили с удвоенной силой и так и назвали — Любовью. Дед обычно ждал ее из школы у окна и частенько встречал шуткой: «Шуба нова, шаль пухова, идет Любка Бутакова!» Он обожал дочку, окружал ее заботой и нежностью. Потом дед умер, и у бабушки осталась только Люба. Даже когда уже появились внучки, она волновалась за маму больше, чем за нас, места не находила, если та хоть немного задерживалась на работе. Мы с сестрой и то могли гулять дольше.
Мама, как и ее родители, стала врачом — училась в мединституте в Омске. Переехала в этот город после того, как разрушился первый брак. На руках у нее была маленькая Оксана — сестра старше меня на девять лет. Долгое время мама оставалась одна, а потом у нее случился роман с моим папой Александром Васильевичем. Невероятно красивый высокий брюнет с вьющимися волосами покорил ее сердце. Мама говорит, что актерские способности явно передались мне от него — всегда был на кураже, веселый, яркий, жизненные сложности воспринимал с юмором. Но папа трагически погиб, когда мне было всего три года. Несмотря на то что он ушел от нас так рано, я всегда чувствовала его присутствие, ощущала с ним незримую связь. Отчетливо помню несколько моментов из детства, когда он был еще жив. Вот мы лежим, обнявшись, все вместе, папа говорит маме, что она очень красивая, и гладит ее длинные локоны. Он хотел, чтобы у меня были такие же, и мама потом очень следила за этим.
У нее до сих пор слезы стоят в глазах, когда вспоминает о муже: их любовь жива, хотя человека уже много лет нет на земле. Испытав такое сильное чувство, она оставалась верна ему и больше ни с кем не сошлась. Справлялась сама: сутками работала в больнице и каким-то чудом еще находила время водить нас с сестрой в кружки и секции.
Мама была для меня настоящей подругой, я делилась с ней всеми переживаниями. Как-то пришла из школы расстроенная: «Мальчишки обзывают меня длинной!» — я действительно была на голову выше всех в классе. Мама не стала меня утешать и переубеждать, а поступила мудрее — просто привела в модельное агентство. Оказавшись среди высоких длинноногих красавиц, я поняла, что это мое достоинство, а не недостаток.
Впервые участвовала в конкурсе красоты в четырнадцать лет — «Мисс Омск» вел Сергей Крылов. За кулисами меня трясло, казалось, не смогу сделать и шага. Но на сцене почувствовала невероятный кайф, который ощущаю до сих пор, когда играю в театре. И зрители стали скандировать мой номер: «Двадцать один! Двадцать один!» Я вышла в финал. Крылов произнес в микрофон: «Посмотрите на эту девочку. Она на два года младше моей дочери и на два сантиметра выше меня. Считаю, что у нее большое будущее!» Мама потом всегда показывала видеозапись нашим гостям. Люди даже не успевали разуться, как она уже рассаживала их перед телевизором и включала кассету, потому что очень гордилась мной и хотела, чтобы все знали, какая у нее дочь.
Я тогда заняла второе место, и мне дали денежный приз. Мама спросила:
— Что ты собираешься на него купить?
— Новый телевизор для бабушки!
У нас был старый, а хотелось современный, с пультом. Бабушка была в восторге!
После этого конкурса меня пригласили в столичное модельное агентство. Увидев в иллюминаторе самолета целое море огней, я пришла в невероятный восторг. Сразу почувствовала, что Москва — мой город по духу, энергетике, ритму. «Хочу здесь остаться!» — пронеслось в голове. Так началась моя взрослая жизнь. Я стала часто летать из Омска в Москву на съемки и показы, зарабатывала свои первые деньги и помогала семье.
Успеваемость в школе понизилась, что греха таить! А маме, конечно, хотелось, чтобы я получила хорошее образование. У нас же все медики: сестра тоже окончила институт и стала ветеринаром. А меня всегда влекло творчество, поэтому в семнадцать лет я поступила в Омский государственный университет на режиссуру. Но до этой профессии еще не доросла и вскоре все же склонилась к модельному бизнесу, забрала документы и уехала в Москву. Заработков от показов хватало, чтобы снимать квартиру и жить в дорогом мегаполисе. Познакомилась со многими известными людьми, помню, оказалась на одной вечеринке с Клаудией Шиффер. Меня восхитила эта женщина — такая белокурая лань, очень высокая и очень красивая.
Видимо, я вела себя довольно артистично, потому что девчонки-модели говорили: «Тебе надо идти на актерский!» Решила попробовать. И мама поддержала: когда начались отборочные туры в театральные вузы, приехала из Омска и везде ходила со мной. А я заметила, что когда она, мой ангел-хранитель, рядом, многое получается! Даже сейчас иногда прихожу на пробы и предупреждаю режиссеров: «Я с мамой» — и в таких случаях часто утверждают!
Очень хотела поступить на курс Константина Аркадьевича Райкина. Во МХАТе познакомилась с актером Александром Моховым — среди моих друзей оказался человек, который его хорошо знал. Попросила: «Может, Саша согласится послушать?» Мы встретились, Мохов сказал: «Ну, давай читай». Что-то промямлила, а он в ответ стал декламировать Маяковского. И тут я просто с ума сошла — почувствовала энергетику, ритм, слово. Подумала: «Господи, куда я вообще собралась?» Саша успокоил, дал советы по программе.
И вот стою перед комиссией. Константин Аркадьевич спрашивает:
— Волнуетесь?
— Ужасно! — вдруг отвечаю басом.
— Может, вам воды?
Подошла, схватила бутылку со стола приемной комиссии и начала жадно пить. Райкин улыбнулся такой непосредственности. Когда объявляли списки поступивших, рядом стояла еще незнакомая мне Марина Дровосекова. От радости буквально вцепились друг в друга и с тех пор так крепко и дружим. Недавно сыграли с Мариной в сериале «Мама» для телеканала «Dомашний».
Наш курс был первым набором Константина Аркадьевича, и он относился к своим студентам трепетно и с большой нежностью. После полугода обучения предложил всем вместе встретить Новый год. Мы собрались в театре, а когда пробило полночь, Райкин сказал: «Поднимитесь на сцену». Мы взялись за руки и стояли в полной тишине. Мастер смотрел на нас с улыбкой, как папа, который смог удивить и порадовать детей тем, что больше всего любит сам, — своим театром, своей сценой. Это было незабываемое чувство!
Константин Аркадьевич очень требовательный и фанатичный в своем деле человек. Всегда добивался от нас максимального результата, не упускал ни одного нюанса. У меня был омский говор. Мы дополнительно занимались речью, и мастер интересовался:
— Как там мои говорники?
— Это не говор, а мелодика речи, — убеждала я.
В ответ на такое упорство Константин Аркадьевич даже написал эпиграмму:
Взгляд у нее сибирской рыси,
А темперамент покорит
Все, даже гибельные выси,
Но пусть пока не говорит...
Я очень старалась исправиться и надеюсь, у меня получилось.
Наш дипломный спектакль «Страна любви» сразу планировался и как репертуарный для «Сатирикона». У меня была одна из главных ролей — Купава. Весь день мы продолжали учиться в Школе-студии, поздним вечером ехали в театр на репетиционную сцену и работали до самого утра. Уставали страшно. Как-то ночью выбежали на улицу — стали умываться снегом, прыгать в сугробы и играть в снежки. Константин Аркадьевич удивился: «Вы же полчаса назад падали от усталости на сцене — откуда берете силы?» А мы просто были очень счастливы.
Когда перед премьерой пришла коллегия из МХТ имени Чехова, меня переклинило от волнения прямо на сцене. Это был шок. После спектакля Райкин при всех сделал мне очень жесткие замечания. Хотелось просто провалиться сквозь землю, исчезнуть! Я всю ночь не спала, бродила по квартире, не понимала, что со мной произошло и как теперь появиться в театре. Но набралась смелости — сыграла следующий спектакль, после чего Константин Аркадьевич зашел и обнял меня: «Ты справилась, молодец!» Я расплакалась.
После выпуска практически весь наш курс продолжил работу в «Сатириконе». Я оказалась в одной гримерке с Агриппиной Стекловой, Марьяной Спивак и моими однокурсницами Глафирой Тархановой и Мариной Дровосековой. Когда мы собираемся все вместе, из-за двери доносится дружный хохот.
Хотя художественный руководитель фанатично подходит ко всякой постановке, для разрядки атмосферы у нас есть игра «в гномов». На бумажках пишутся имена актеров, участвующих в спектакле и репетициях. Каждый вытаскивает из шапки одну и держит в секрете, чье имя ему досталось: на десять дней перед премьерой он становится гномом для этого человека и должен делать ему тайные подарки. Например покупать сладости или рисовать открытки — и все это для вдохновения.
Однажды Марина Дровосекова вытянула бумажку с фамилией Райкин. «А-а-а! Что теперь делать?!» — заволновалась она, все-таки художественный руководитель. Марина попросила меня: «Постой в коридоре на шухере» — а сама стала приклеивать к двери Константина Аркадьевича маленького арлекина на присосках и с посланием на бумажке «Твой гном». Вдруг дверь открывается: «Кто здесь скребется?» — спрашивает Райкин. Мы кинулись бежать в разные стороны, а он сделал вид, что не увидел нас. Признался Марине только перед премьерой: «Я знал, что это ты, но не хотел разрушать игру!» В момент разоблачения мы все становимся немного ближе друг к другу.
Когда актеры на сцене, Константин Аркадьевич часто садится за окошко в конце зрительного зала и оттуда наблюдает за действием. Каждый чувствует его взгляд, а если что-то идет не так, Райкин там мечется, мычит... Мы знаем об этом и ощущаем любую эмоцию мастера. Он никогда не пускает спектакль на самотек, всегда пристально следит за тем, как развивается каждая история.
Для меня Константин Аркадьевич значит гораздо больше, чем художественный руководитель. Он — наставник, второй папа, ведь мой погиб, когда я была совсем ребенком. Могу прийти к Райкину за советом или просто обнять. Отношусь к нему с огромной любовью, а он в ответ меня называет Юлькой Эйфелевой и целует в плечо, дальше не достает — я высокая, особенно на каблуках.
Помню, пришла к нему со сценарием фильма «Одна война», куда меня пригласила на главную роль режиссер Вера Глаголева. Мастер всегда очень ревностно относится к кино. Еще во время обучения, если однокурсников звали сниматься в сериалы, он неизменно говорил: «Сначала научитесь чему-то, потому что это останется навсегда». И очень переживал: а вдруг мы будем выглядеть на экране плохо? Но на этот раз понял по моим глазам, что не уйду, пока не получу разрешения. Нужно было на два месяца уезжать в Карелию, и мастер дал добро.
И вот в руках билеты, можно сказать, на мою первую главную роль! Поезд отходил в 00:01 минуту девятого мая. В День Победы я собираю чемодан, раздается звонок: «Юля, а ты где? — спрашивает Вера Витальевна. — Мы все на площадке». У меня практически останавливается сердце: понимаю, что поезд ушел в ночь с восьмого на девятое мая! Не помню, как добежала до вокзала, купила новый билет и всю дорогу боялась, что после такого опоздания меня не возьмут, хотя я уже и была утверждена.
Слава богу, обошлось. Первая сцена — с Александром Балуевым. Перед началом съемок было обсуждение, я стою, и меня не то что трясет саму — трясется даже ведро, которое держу в руках. Но мое нервное состояние удачно сработало: герой Балуева говорит самые сокровенные слова, а у меня испуганный взгляд — таким он и должен быть по сюжету.
На пробах Вера Витальевна говорила: «Юля, ты мне очень нравишься, но тебе бы немного набрать в весе — руки стали бы более женственными, округлыми. А ты такая девчушка совсем!» И я специально поправлялась к съемкам. Так вошла во вкус, что никогда не отказывала себе в лишнем бутербродике, тем более что снимали на Ладоге. Свежий воздух, вкусная вареная колбаса, сыр, белый хлеб — ну как тут устоять? Во время перерыва мы с Наташей Кудряшовой, Ксюшей Сурковой и Аней Нахапетовой постоянно что-то жевали.
Однажды к нам подходит Глаголева:
— Девочки, у нас военное время! Куда вы столько едите?
Я с набитым ртом:
— Вообще-то, Вера Витальевна, вы мне велели поправиться!
Она строго:
— Да, но только тебе!
Как-то раз прямо на съемочной площадке для сцены застолья закоптили рыбу. Запах стоял невероятный. Вера Витальевна предупредила: «Рыбу не есть!» А мы с девчонками начали по чуть-чуть ковырять ее снизу. Когда рыба сверху заветрилась, режиссер говорит: «Переверните!» А с другой стороны — кость! «Та-а-ак!» — обвела она группу подозрительным взглядом и остановила его на нас... Мы опустили глаза, было очень стыдно. Но всерьез Глаголева не злилась.
Она буквально благословила меня, когда я отучилась на Высших режиссерских курсах и сняла свой первый короткий метр «Элизиум». Презентовала фильм на сцене — и вдруг Вера Витальевна подмигнула из зала. А во втором моем фильме «Люба» снялась ее внучка Полина Симачева, и Аня Нахапетова прислала фото, как дочка готовится к роли, читая сценарий вместе с бабушкой. Когда защищала дипломную картину, на нее написали очень теплые рецензии два режиссера, с которых началась моя актерская карьера, — Вера Глаголева и Николай Досталь. Очень благодарна им за это.
У Николая Николаевича сыграла главную роль боярыни Морозовой в историческом сериале «Раскол». Пробы были серьезными — в костюмах, чтобы сразу создать атмосферу времени и посмотреть, насколько органично буду выглядеть в предлагаемых обстоятельствах. Мы сделали дубль, и я услышала от режиссера:
— Ну, хорошо.
— Давайте еще раз! — заволновалась я.
— Не надо, на съемках сделаешь.
После этих слов осознала, что меня утвердили и впереди очень интересная работа.
Мне вообще везет на режиссеров и увлекательные проекты. Этой осенью выходит сериал Бориса Хлебникова «Обычная женщина». Сюжет нестандартный: Аня Михалкова играет мать семейства, которая тайно работает сутенершей, а я — сотрудницу отеля. И у наших героинь была тяжелая смена, во время которой мы прятали труп в матрас. Аглая Тарасова в роли мертвой проститутки нас безумно «колола». В какой-то момент у меня руки застряли в матрасе, не могла их вынуть — съемочная группа легла от смеха. Но не буду раскрывать всю интригу.
А в ноябре на телеканале «Dомашний» стартует новый сериал «Мама», где мы с моим мужем Павлом Трубинером сыграли главные роли. Для меня он самый лучший партнер на площадке. Моя героиня Вера — учительница. Муж-иностранец увез ее ребенка, и чтобы достать денег на поиски, она решилась стать суррогатной матерью для молодой бездетной пары. У Веры возникает роман с отцом будущего малыша — героем Паши, но она не хочет рушить счастье другой женщины. После нескольких лет разлуки судьба снова сводит наших героев. Вот такой закрученный сюжет, за развитием которого, я уверена, зрители будут следить с большим интересом.
Все действие происходит в школе, директора которой сыграл Борис Щербаков, а завуча — Галина Польских. Когда нам с Галиной Александровной случалось оставаться на площадке до десяти вечера, я видела, насколько она стойкая и профессиональная, никаких капризов и намеков на усталость. Часть сцен снимали у Бориса Васильевича на даче, и было очень приятно, когда он позвал выпить чаю с пирогами, которые заботливо испекла его супруга.
У режиссера Гузэль Киреевой на площадке жесткая дисциплина, но при этом она всегда готова выслушать предложения артистов по поводу их персонажей. У нас было много эмоционально тяжелых съемок, и Гузэль очень бережно обращалась с исполнителями. Однажды меня позвали на грим после сложной сцены в роддоме, а режиссер говорит: «Не трогайте Мельникову, она сегодня дважды родила». Гузэль трепетно относилась к кастингу актеров на роль Кирилла, но когда увидела меня вместе с Пашей, сразу же сделала свой выбор.
Режиссеры вообще любят нашу пару. После «Грача» мы сыграли вместе в проектах «Смерть шпионам. Ударная волна», «Тихая охота». И если вы думаете, что с мужем проще, чем с другими актерами, играть любовные сцены, то это не так. Ведь передо мной не Павел, а его персонаж — Кирилл. И отношения у него с моей героиней совсем не такие, как между нами в семейной жизни. Эти чувства нельзя смешивать. Во время постельных сцен мы даже смотрим друг на друга иначе, чем когда остаемся наедине в реальности. Ведь вокруг столько людей: сбоку стоят оператор, режиссер, тут же хлопушка, а еще думаешь, как сделать, чтобы свет лучше лег. Да чего уж там — в кадре мы целуемся и то по-киношному: я совсем не хочу, чтобы кто-то видел, как мы делаем это по-настоящему. Разумеется, иногда идешь на уступки — все-таки рядом, как ни крути, родной человек. Я, например, могу снять верхнюю часть белья, потому что в кадре это будет выглядеть эстетичнее. Но ничего более.
Когда Паша снимается с другими актрисами, я его никогда не ревную, а он, в свою очередь, не подает вида, хотя знаю, что переживает. Конечно замечает, что на меня обращают внимание мужчины и в обычной жизни, но относится к этому спокойно, потому что считает свою жену самой красивой женщиной. Между нами нет разбирательств и истерик. Убеждена: если в отношениях много скандалов — они не совсем здоровые. Мы, конечно, не святые и тоже порой ссоримся, но стоит мужу подойти и обнять меня, как я сразу таю и забываю, из-за чего начинали ругаться.
Взаимопонимание у нас возникло с того самого первого кадра в «Граче». Хотя мы очень долго не проявляли своих чувств — общались как партнеры по съемочной площадке. Но он заботился обо мне чуть больше, чем просто о коллеге, окружал вниманием инкогнито. Однажды уехала на другой проект и слегла с ангиной. И вдруг мне доставляют букет, а в нем — записка от Трубинера: это цветы от всей съемочной группы. Чувствовала, что он рядом, однако при этом Павел вел себя как тайный поклонник, его внимание не было навязчивым. Я жила с молодым человеком, которого уважала и не хотела ранить. Но когда поняла, что у меня к Паше сильные чувства, решила — сейчас нужно остаться одной. Сняла для себя другую квартиру. Какое-то время спустя Трубинер понял, что мое сердце открыто для новых отношений, и мы начали встречаться.
Но вскоре он уехал в Таиланд сниматься в проекте «Остров ненужных людей». Эта разлука оказалась настолько невыносимой, что мы каждую ночь созванивались по скайпу. Иногда засыпали с включенными ноутбуками — прямо на клавиатуре. И когда я просыпалась, видела в мониторе Пашину макушку. По возвращении он сразу сделал предложение, но речь шла не о ЗАГСе:
— Давай повенчаемся!
Я говорю:
— А когда мы это сделаем? У нас ведь столько съемок и нет времени на подготовку.
— У меня выходной двадцать девятого июля, — отвечает он.
Я открываю свой ежедневник и вижу, что это день святых Юлии и Павла! Поняла: знак, данный нам свыше.
Мы хотели, чтобы праздник был только нашим. А у меня еще была девчачья мечта — свадьба у моря, я в белом платье! Поэтому поехали вдвоем на очень красивый остров в Таиланде. Всю дорогу в самолете я мучила Пашу вопросами:
— Ты подготовил для меня важные слова? А на пляже вокруг будут люди в купальниках? Мы пойдем к алтарю, перешагивая через шезлонги?
— Спи уже! Еще девять часов лететь! — смеялся жених.
У нас была отдельная вилла, и казалось, весь остров принадлежит только нам. Церемония проходила на берегу моря. Павел очень долго ждал меня около свадебной арки. И вот пошла ему навстречу и вдруг увидела на торте сладкие фигурки жениха и невесты. Но ведь я просила организаторов заранее: «Не хочу, чтобы какие-то чужие женщина с мужчиной стояли на нашем свадебном торте». Мне пообещали вместо них двух сахарных морских коньков. В Таиланде они символизируют крепкую семью, потому что выбирают себе пару на всю жизнь. И вот — вижу вместо коньков двух человечков!
Паша сжал мою руку и сказал: «Я тебе потом все объясню». Оказалось, что пока я готовилась к выходу, от жары коньки растаяли. Но это было уже неважно, ведь мой будущий муж держал меня за руку и говорил слова любви: «Спасибо судьбе за то, что мы встретились...»
Он говорил, говорил, а я думала: «Боже, ведь сейчас очередь дойдет до меня, что отвечу?!» В самолете была уверена, что Павел просто скажет: «Я тебя люблю» или забудет подготовить речь, а в результате забыла об этом сама! Пришлось выкручиваться. Уверена, Паша этого даже не заметил, но после церемонии я призналась сама. У нас нет друг от друга секретов, мы открыто обсуждаем все, что нас волнует, и думаю, это правильно.
После церемонии выпили шампанского, а вечером был очень красивый ужин в белом шатре на берегу. И мы не могли друг на друга насмотреться.
С того дня прошло уже восемь лет, но мои отношения с Пашей только крепнут, становятся более взрослыми, зрелыми. Нас теперь трое — дочка Лиза очень гармонизирует семью.
Когда я забеременела, долго думала, как преподнести новость Паше, а потом решила: «Ну что, мне на дирижабле прилететь с этим известием, что ли?» Просто сообщила, когда он вернулся домой. И услышала очень спокойное: «Да? Молодец!»
Муж стал еще нежнее. Когда я на шестом месяце снимала короткометражку «Люба», вырвался из Питера на полчаса ко мне на площадку — просто чтобы поддержать. Устроил сюрприз. Я стою в его свитере — и вдруг он подходит сзади и просто меня обнимает. «Ты здесь?!» — закричала я от радости. Он побыл со мной немного и на такси поехал обратно — на вокзал, а потом «Сапсаном» до Петербурга.
Предварительную дату родов ставили на двадцать девятое октября, но дочка не спешила. «Ну почему ты не рождаешься?» — разговаривала я с животом. Когда Лиза все-таки появилась на свет, Павел сказал: «Понимаешь, она ждала именно этого дня, потому что мы впервые встретились первого ноября!» Теперь одновременно отмечаем две прекрасные даты: день нашего знакомства и день рождения Лизы.
Когда выписывались из роддома, муж со своими сыновьями от первого брака Пашей и Сашей ждал нас внизу. У меня от волнения хлынули слезы. По пути домой все с любопытством разглядывали малышку. Ребята очень любят свою младшую сестричку — ей сейчас два годика. У Лизы разное отношение к братикам: Сашу, который учится в старших классах, она воспринимает как ребенка — они играют, обнимаются, он катает ее на подушках. А когда приходит Паша, который уже на втором курсе института физкультуры, ведет себя как девушка — кокетничает, заигрывает. То прячется, то обнимет брата — за этим очень приятно наблюдать.
Лиза растет открытым ребенком, поскольку у нас дома царит любовь. И ей кажется, что на детской площадке тоже можно подойти с самыми искренними чувствами ко всякому малышу, но случается, что кто-то агрессивно ее оттолкнет или отберет игрушку. Тогда у меня сердце кровью обливается и слезы на глазах. Приходится объяснять, что нужно быть немного сдержаннее, хотя мне очень нравится Лизино дружелюбие.
Мы с Пашей просто млеем от дочки: она очень красивая, зеленоглазая. Папа ее постоянно целует, тискает, носит на руках. За воспитание у нас в семье отвечают бабушки: мама мужа Татьяна Васильевна, моя мама и его бабушка Ираида Сергеевна.
Паша очень взрослый и ответственный с юности, в двадцать лет он уже стал отцом. Хоть и говорил во многих интервью, что ему было странно тогда слышать «папа» — сам-то еще пацан. Павел — прекрасный отец: на связи с ребятами каждый день. Они, как и папа, любят спорт. Саша занимается картингом, а Паша — мотокроссом, даже выступал на чемпионате России.
Забавно, вскоре после знакомства Павел меня спросил:
— Кем бы ты хотела видеть своего мужа? — и я почему-то ответила:
— Ну не знаю! Хоккеистом!
Ляпнула я абсолютно не подумав, но когда мы стали жить вместе, Паша действительно встал на лед. А это бесконечные баулы, шлемы, поздние тренировки, на которые не хотелось его отпускать... Но Трубинер припоминал: «Милая, я все желания твои выполняю. Помнишь, ты сказала мне восемь лет назад, что твой муж будет хоккеистом?» И главное — возразить нечего!
Играет Паша в актерской хоккейной сборной, ни одной тренировки не пропускает, дружит с Александром Овечкиным и Павлом Буре. Смотрит матчи по телевизору, даже если игру показывают ночью, а я на самых ответственных состязаниях болею за него на трибунах. И ловлю себя на мысли, что не столько слежу за счетом, сколько размышляю, как мужу идет форма.
Не все наши увлечения совпадают. К примеру, я люблю авторское кино, чтобы покопаться в себе, поразмышлять, а Паша предпочитает развлекательный жанр: «Пираты Карибского моря», «Трансформеры»... Иногда мы идем на компромисс, а можем и разойтись по комнатам, чтобы каждый посмотрел то, что ему хочется.
И оба мечтаем, что когда у нас появится уютный и большой дом, обязательно сделаем кинозал. В нем всегда будет много детей, друзей, и мы все дружно станем смотреть романтические фильмы о большой любви — такой, как в нашей семье!
Подпишись на наш канал в Telegram