В Пашкином падении виноваты многие. Почему медийные персоны такие деньги зарабатывают, что теряют всяческую связь с реальностью?
В тот осенний день московские друзья обрушили на меня шквал сообщений: «Посмотри, что натворил твой бывший!» Они то и дело сбрасывали мне ссылки на посты в соцсетях и видеоролики. Так я узнала о скандальной истории: два неразлучных друга-футболиста — Паша Мамаев и Саша Кокорин — сначала устроили драку на улице с водителем авто, а затем безобразный дебош в столичном баре.
Сейчас оба находятся в СИЗО, уже шестой месяц. Вернутся ли в профессиональный спорт — большой вопрос. Пашке тридцать, в этом возрасте спортсмены уже подумывают о том, чтобы заканчивать карьеру. А теперь еще шлейф этого дикого скандала... Мне, если честно, искренне жаль обоих. Но при этом считаю, что несчастье, приключившееся с парнями, — закономерный итог того разгульного образа жизни, который Паша и Саша вели в последние годы.
Я долго колебалась, прежде чем согласилась на это интервью. Не хочется выглядеть злорадствующей «бывшей», выбравшей удачный момент, чтобы добить оступившегося парня. Моя цель совсем иная — я хочу, чтобы мальчишки и девчонки, мечтающие о славе и больших деньгах, прочитав мою исповедь, сделали для себя правильные выводы. Бремя знаменитости — оно по силам лишь взрослым и ответственным людям. А Пашка — он был к этому просто не готов...
...Мы были вместе почти пять лет. Рвали отношения тяжело, «с мясом». Я страшно похудела, еле ходила, стала похожа на скелет. И бесконечно плакала. Родители боялись оставить меня одну — стоило закрыться в ванной, чтобы принять душ, мама и папа осторожно стучали в дверь:
— Доченька, с тобой все в порядке?
— Да. Не переживайте. Я ничего с собой не сделаю, не стоит он того.
Нет-нет, Паша Мамаев — тот, каким я его знала и любила, — не был плохим человеком. Совсем наоборот. Заботливый, внимательный и... набожный. Впервые оказавшись у него дома, обомлела: всюду были развешаны иконы, а на прикроватной тумбочке лежала Библия. Удивилась и даже чуть-чуть испугалась: непривычно видеть такую обстановку у молодого парня.
Мы познакомились, когда ему было всего восемнадцать. 2006 год, начало декабря. Мамаев тогда играл в московском «Торпедо», числился в перспективных — но до звезды футбола, конечно, было еще далеко. Не красавчик. Высокий, еще не сформировавшийся, по-мальчишески несуразный, с длинными руками и большим, как мне показалось, носом. Смешной прической — взлохмаченные длинные волосы — он напоминал французского комика Пьера Ришара. Совсем не мой типаж.
Я училась на первом курсе энергетического института в Москве, жизнь сияла всеми красками радуги, у меня была куча поклонников, как у всех симпатичных девчонок в девятнадцать лет.
Пашка прицепился ко мне в клубе Zona — было такое популярное заведение в районе метро «Автозаводская». Я не любитель злачных мест, подружка вытащила: пойдем да пойдем — что в пятницу вечером дома сидеть. Ну я и пошла, прихватив заодно старшего брата Женю.
А тут этот «Ришар» — на танцполе все время оказывался рядом. Смотрел и улыбался. В какой-то момент спросил, кивнув на Женьку:
— Парень твой?
— Нет, брат.
Когда мы уходили, он подошел и потребовал: «Диктуй свой номер телефона!» Растерявшись от такого напора, продиктовала. Позвонил на следующий день — пригласил погулять. Помню, что не хотела идти: он мне совершенно не понравился, я положила глаз на Артема — пятикурсника нашего института. Но подружка, с которой я поделилась, что звонил «этот кучерявый из клуба», сказала: «Да ладно, развейся». И я пошла. Раз, второй, третий... Это были обычные свидания, ни к чему не обязывающие, — погуляли по набережной, сходили в кино.
Ухаживал Паша красиво. Улетел в отпуск на Гоа с мамой и сестрой — оттуда слал бесконечные «скучаю», привез подарок — украшение на шею из белого золота с крошечными жемчужинами. С гордостью сказал: «Мама выбирала...» А мы к тому времени виделись четвертый или пятый раз! И я отказалась, родители внушали, что неприлично принимать от мужчины дорогие подарки.
Мамаев обиделся, рассердился:
— Если не возьмешь, выброшу!
— Ну ладно, ладно, не кипятись.
В другой раз — уже весной — гуляли по Тверской, какая-то женщина продавала розы — Пашка скупил у нее все. Счастливый, вручил мне целую охапку! Я нет бы поблагодарить — давай снова ворчать: «Зачем столько, куда их сейчас дену?» Он психанул, выкинул цветы в мусорку и ушел. Подумала: ну и пускай, иди, раз такой нервный! Тогда я еще его не любила. Он, обнаружив, что не бросилась его возвращать, через полчаса позвонил как ни в чем не бывало: «Ты где? Стой на месте, я сейчас!»
Как-то проходили мимо фастфуд-кафе, предложила перекусить — он страшно удивился. Сказал: «Ничего себе! Мне было бы стыдно повести тебя в заведение такого уровня». Хотя что тут страшного? Может, считал меня зазнайкой, задирающей нос?
Он все-таки добился ответного чувства — наступил день, когда я поняла, что люблю. И дело не в подарках. И уж конечно не в деньгах. Повторюсь, он тогда был перспективным игроком, но никакой не звездой. Даже не знаю, сколько зарабатывал, но жил в съемной квартире с родителями и старшей сестрой Женей — она училась в институте, Паша оплачивал ее учебу. Мама Ольга Юрьевна занималась домом, у отца были какие-то сложности (не буду вдаваться в подробности) — в общем, Пашка один содержал всю семью.
У меня брат Женя, у него сестра Женя — это служило лишним поводом для шуток. Например, когда Мамаев уже стал знаменитостью, в прессе написали, будто у нас родилась дочь и Пашка назвал ее в честь Евгения Ленноровича Гинера — президента клуба ЦСКА. Мы смеялись: «Ну разумеется Женей назвали, у нас же в семье мало Жень...» На самом деле это утка: общих детей у нас с Павлом нет. Хотели, планировали — но не случилось...
Паша тогда еще не обзавелся машиной — мы передвигались на метро и были счастливы. И вообще жили скромно. А покорил он меня своей настойчивостью и уверенностью. Никогда не канючил, как некоторые парни: «Ну пойдем погуляем, пожалуйста». Просто звонил и говорил: «Я сейчас приеду, собирайся». Пришел, увидел, победил.
Да в спорте с другим характером и не получилось бы добиться высот. Мамаев вырос в небольшом подмосковном поселке Шишкин Лес. Рассказывал, что с детства ему нравилось лупить по мячу и мама каждый день возила его на тренировки чуть ли не с пяти лет. Позже отдали в спортивный интернат — закрытое заведение с жестким режимом.
Пашка вспоминал, как было непросто, ребята даже голодали: завтраки-обеды-ужины по расписанию, кормили небольшими порциями — но ведь организм-то растет, а сколько калорий съедают тренировки! Коротко делился — нет, никогда не жаловался нарочно, — как от голода и усталости шатало, в обморок падали. И это десяти-двенадцатилетние дети...
Но никто не гарантирует звездного будущего. Десятки тысяч мальчишек занимаются в секциях — а успеха добиваются единицы. Есть в этом элемент везения, но в первую очередь, безусловно, нужны упорство, настойчивость, воля к победе, некоторая даже безбашенная отчаянность. Таким был тогдашний Пашка. Я видела, как он приходил с тренировок и без сил падал на кровать. Но стремился вперед.
Паша стал моим первым мужчиной, близость случилась где-то через год после знакомства. Я выросла в Казахстане, в небольшом городе Усть-Каменогорске, в столицу с родителями переехали, когда окончила девятый класс. Семья у нас крепкая, традиционная, никто никогда не разводился. Бабушки-дедушки с обеих сторон всю жизнь вместе, и родители тоже. Мне с детства внушали, что замуж надо выходить один раз, первый мужчина должен стать единственным. И мысли не возникало, что однажды мы с Пашей можем расстаться. Нет, только вместе и только рядом, и у нас будут дети — трое или даже больше. Паша всегда говорил, что мечтает о большой и дружной семье. И мы оба хотели этого.
Наши родители познакомились и даже подружились, мы довольно часто вместе отмечали праздники. Моя мама тогда носила почти такую же, как у Мамаева, прическу, впервые увидев Пашку, расхохоталась: «Да ты еще кудрявее меня!» Мы потом часто шутили на эту тему.
И с моим братом у них было что-то общее — оба не слишком хорошо в свое время учились в школе. Я их иногда подкалывала: «Вы хоть помните, кто написал «Муму», кто она такая и что с ней случилось?» Пашка с Женькой чуть ли не в один голос отвечали: какая разница, кто там кого утопил в каком-то там девятнадцатом веке, — жить надо здесь и сейчас.
Как-то упросила Пашку пойти со мной в Театр на Таганке. Во время спектакля он шептал мне в ухо: «Когда уже это закончится?!» В антракте ушел в буфет, вернулся с двумя фужерами шампанского, сделав несколько глотков, сказал, что теперь жить стало веселее и можно дальше культурно развлекаться. Ну не его это конек — искусство. Он фанат футбола.
Ездили в Дубай с ним, его мамой и сестрой — впервые из московской зимы я улетела в лето, сменила шубу на шорты и топ, так было удивительно и непривычно. Пашка трогательно ухаживал. На пляже лежак принесет, спину кремом намажет, чтобы не обгорела. Заботился он и о маме, и о сестре. Мы часто ходили с ним по магазинам и покупали им подарки — Паша перебирал вещи с такой теплотой: «Вот это маме точно понравится...» Я любовалась им. Есть поговорка: как относится к маме, так будет относиться к жене. Глядя на него, думала, что не каждому на этой земле удается найти свою половинку, а вот нам повезло. Мы называли друг друга Роднуля. Никаких «зай» и «котиков».
В 2007-м Паша перешел в ЦСКА. Клуб снял ему квартиру, и он стал жить отдельно от родителей. Предложил переехать к нему. Дома грянул скандал — мой папа категорически не хотел отпускать:
— Моя дочь будет жить с мужчиной без штампа в паспорте?!
Я пыталась объяснить:
— Свадьба будет, но чуть позже. Паша сказал, что пока на пышную нет денег, а ему хочется, чтобы у меня было все самое лучшее.
Мамаев действительно так говорил. И как мне казалось, был искренен. В ответ папа мрачно заявил, что это все отговорки:
— Он тобой наиграется и бросит, и не говори потом, будто не предупреждал тебя.
Я все равно ушла из дома, отец некоторое время со мной не разговаривал.
Ну и стали мы с Пашей жить-поживать. Он подарил мне тойтерьера, назвали Тимошей. Малыш первое время плохо спал, поскуливал, его надо было поить из сосочки по чуть-чуть каждые два часа. Со щенками хлопот не меньше, чем с грудным ребенком. Пашка терпеливо вставал ночами — кормил, успокаивал, гладил, пока не уснет. А я думала с замиранием сердца: если он так относится к собаке, то каким же чудесным будет отцом...
Позже у нас появился вислоухий кот Персик, Мамаев и с ним возился. Шутила: «Ты прямо как курица-наседка». Могла ли тогда подумать, что пройдет немного времени и я увижу совсем другого Пашу?
Как-то приезжаем домой. Мамаев к тому времени уже хорошо зарабатывал, первым делом купил очень дорогой автомобиль, всегда ставил его на одно и то же место возле дома. И вдруг — о ужас! — на своем парковочном пятачке обнаруживает другую машину, за рулем сидит какой-то мужчина. Мамаев открыл окно и заорал трехэтажным матом. Парень из соседнего авто тоже молчать не стал. Дело шло к драке. Я выскочила, бросилась между ними: «Ребята, не ссорьтесь... — повернулась к «неприятелю»: — Извините нас, пожалуйста, был тяжелый день».
Парень успокоился, сказал, что он водитель одного бизнесмена, ждет хозяина — сейчас они уедут. То есть ситуация не стоила выеденного яйца. Потом ругала Пашу:
— Ну заняли твое место — можно просто попросить освободить, отъехать, сказать то же самое, но спокойно, зачем сразу срываться?
Пашка извинился:
— Прости, не сдержался.
Он, конечно, вспыльчивый, заводится с пол-оборота. В прессе часто писали, как Мамаев ругался с Леонидом Викторовичем Слуцким и другими тренерами, игроками. И при мне не раз психовал, сетовал, что держат «на банке» — скамейке запасных, а это было наказанием. Он снова психовал и высказывал все, что думает, — и снова его наказывали. И так по кругу. Вот ведь парадокс: успеха, как правило, добиваются волевые личности с сильным, неудобным характером, которые не желают подчиняться. Вместе с тем в спорте без железной дисциплины никуда. И как удержать золотую середину?
Пашкино бунтарство можно было пережить, но он, что называется, в какой-то момент берега попутал. До поры до времени как могла гасила этот огонь. Но однажды пожар устремился вперед, выжигая все на своем пути — я уже не могла справиться. Хронику его приключений можно проследить в Интернете. В 2013-м убрали из ЦСКА. В 2016-м Роман Широков дал ему в глаз: как говорили — за то, что совсем распоясался, хамил тренеру. Очевидцы рассказывали, что получив по лицу, Мамаев стал вести себя потише.
В том же 2016-м случился нашумевший скандал в Монте-Карло. Мамаев с Кокориным после вылета с Евро-2016 гуляли в ночном клубе и пили элитное шампанское, спустив за ночь, как писали, двести пятьдесят тысяч евро. Это был не единственный загул — просто тогда они попались: кто-то их сфотографировал и снимки попали в прессу. В другие вечера было то же самое.
И жить начал с размахом. Я помню, как, начав хорошо зарабатывать, зашел в магазин брендовой одежды, бросил на стол пачку денег: «Хочу крутые шмотки. На все!» Продавщицы принялись суетиться, бегать вокруг важного клиента. Из бутика вышел весь в вещах очень дорогой марки: от кепки до, извините, трусов.
Дома с гордостью продемонстрировал все до единой этикетки. Очень ему понравилось казаться крутым. Верхом шика когда-то считалось иметь телефон определенной фирмы, и конечно же, он сразу появился у Пашки. Стоил каких-то неимоверных денег. Проявилась в нем эта показушность. Или в ресторане выкладывал на столик, на самый центр, ключи от автомобиля. Чтобы и официанты тоже видели, какая у него тачка. На мой взгляд, все это — дешевые понты. Александр Кокорин, по-моему, совершенно такой же понтярщик.
Познакомившись в сборной, они стали друзьями не разлей вода. До их знакомства у нас сложился свой круг общения — семейные футболисты, с детьми. Дружили с Олей и Васей Березуцкими, Дианой и Жорой Щенниковыми, Наташей и Сергеем Игнашевич, Катей и Игорем Смольниковыми, с Катей до сих пор поддерживаем отличные отношения. Большой компанией ездили в Дубай отмечать Новый год. Загорали на пляже, играли в волейбол, а вечером в мафию. Тут же детишки бегают — все мило и по-домашнему.
У Кокорина тогда не было постоянной девушки, появлялись какие-то временные подруги. Молодой, борзый, ветер в голове. Мне он с первой встречи ужасно не понравился. Мы с Мамаевым, помню, сидели в ресторане, и приехал этот Кокорин. Подсел к нам за столик, развалился, ноги чуть ли не на стол положил. Гогочет как какой-то гопник. Стеб, шуточки дурацкие — как у пацанов, которые у подъезда семки щелкают и у прохожих мелочь отжимают. Знаете, как себя такие люди ведут: если пить — то до «синьки», чтобы в дрова... Только дворовая пацанва хлещет самогон или пиво, а звезды футбола — элитный алкоголь по паре сотен долларов за бутылку. Возможности-то разные, но это не меняет сути.
Был ли и Пашка гопником в душе или менялся под воздействием внешних обстоятельств? Сейчас сказать трудно. Но с Кокориным он стал совсем другим. И раньше любил проводить время в стрип-барах и ночных клубах. Я иногда отпускала, примерно раз в месяц, думала — пусть развеется, выпустит пар. Доверяла ему тогда. Если видела, что зачастил, могла попросить посидеть дома, и он меня слушался. Но теперь просто уходил и являлся под утро, еле стоя на ногах. Разумеется, тусовать они ходили с Сашей Кокориным.
Однажды попыталась выдвинуть условие:
— Выбирай — я или он!
И тут Паша говорит очень спокойно и холодно:
— Никогда — запомни — никогда больше не ставь мне ультиматумов! Выбор будет не в твою пользу!
И ушел. А я проплакала всю ночь.
Как-то напросилась с ним в ночной клуб:
— С собой не берешь, ты меня что, стесняешься?
Он хмыкнул:
— Ладно, поехали...
У Пашки был заказан ВИП-столик, места для избранных, так сказать. За этим столиком сидели несколько парней, девчонки модельной внешности рядом трутся. На сцене полуголые танцовщицы. Один наш общий приятель из сборной с какой-то красоткой обжимается, чуть ли не на диванчик ее завалил.
Шепчу Паше: «У него ведь жена и дети!» Мамаев ответил, что в этих стенах все — холостяки. Официантка подходит — Пашка лезет в карман, достает бумажник, а из него пять тысяч рублей, кладет ей в карман: «Это тебе на чай!» Пацаны за столиком одобрительно гудят, «модельные» девочки буквально поедают Пашу глазами. Он, совсем уже захмелев, кричит: «Всех угощаю!»
Кому и что он хотел доказать? Как в Монте-Карло они с Кокориным поили шампанским посетителей клуба, так и в Москве Мамаев часто платил за всех. Наутро, случалось, не мог вспомнить, куда потратил очередную крупную сумму. Но не расстраивался.
Говорят, будто артисты — как дети. Так вот, думаю, спортсмены — дети в еще большей степени. Выросшие в спортивном интернате, в жестком режиме, полном лишений и ограничений, они вырываются на свободу. Да еще какие деньги получают! Там действительно космические суммы. И представьте, вы приходите в клуб и понимаете, что можете позволить себе что угодно. Выкупить ВИП-столик, заплатив депозит в тысячу долларов, — легко. Ты сидишь за этим столом, и все вокруг видят, какой ты классный, крутой, богатый и знаменитый. И девочки шикарные вокруг. Любую помани пальцем — и она твоя.
Мне писали школьницы в соцсетях, увидев наши общие с Пашей фото, спрашивали совета: «Где и как можно познакомиться с футболистом?» У некоторых была прямо идея фикс — зацепить именно футболиста. И что им ответить? Что я не охотилась за звездой, а влюбилась в простого парня, обычного спортсмена?
Этот «новый Паша» совершенно не вязался с собой прежним. При том что иконы и Библия по-прежнему в его жизни присутствовали — он перевез их из родительской квартиры в нашу. Лики святых расставил повсюду, а Вечная книга лежала на прикроватном столике, и он довольно часто читал ее перед сном. Я не могла понять: как можно верить в Господа и вести такой образ жизни?
Есть фильм «Движение вверх» — как члены сборной по баскетболу благодаря трудолюбию, настойчивости и дружбе добились высшего результата в спорте. Метаморфозы, происходившие с тогдашним Пашей, я бы назвала «движением вниз». Спортсмен, чья жизнь превращается в один сплошной загул, мало-помалу теряет форму. Ведь на том же матче с командой Уэльса, накануне которого Широков ударил Мамаева, тренер предложил Пашке выйти в стартовом составе и, раз он такой крутой, показать себя в игре. Он вышел, и... ничего не случилось. Ни одного мяча не забил, бегал вяло. А после игры улетел отдыхать в Ниццу.
У футболистов очень короткий спортивный век. Самый расцвет двадцать два — двадцать семь лет, а в тридцать — тридцать три уже наступает финал. Кто-то переходит в тренеры, но таких немного. После завершения карьеры никто им не платит бешеных денег. Паша не мог этого не знать.
В околофутбольную тусовку входят солидные бизнесмены, эти люди предлагают игрокам вкладывать средства в самые разные проекты, чтобы как-то обеспечить доход в будущем. Но Пашка отмахивался. Такое ощущение, что жил одним днем.
Еще и меня упрашивал бросить институт! «Зачем он тебе, я ведь хорошо зарабатываю и могу обеспечить нас обоих», — говорил он. У меня будто пелена была перед глазами, представляете, хотела согласиться. Спасибо родителям — не позволили. Как же сейчас им благодарна, что не дали совершить хотя бы эту ошибку.
Кстати, больших денег-то мне Паша не давал. Я не одевалась в крутых бутиках, в институт ездила, как и раньше, на метро. Как-то спросила:
— Может, пора купить мне машину?
Он расхохотался:
— Нет, детка, ты еще не доросла...
Однажды собрались на какой-то семейной вечеринке с футболистами и их женами. Мамаев стал привычно хвалиться брендовыми шмотками. Супруга одного из игроков вдруг говорит ему: «Как не стыдно? У тебя одни трусы стоят дороже, чем весь Юлькин гардероб!» Он надулся, ничего не ответил, но на следующий день принес в подарок дорогую сумку.
Почему же человек, позволявший себе за один вечер спустить в клубе пару десятков среднестатистических зарплат, не желал тратиться на свою девушку? Наверное, думал — а зачем? Ведь он меня уже завоевал. А может, я сама виновата: в самом начале наших отношений отказывалась от подарков и он понял, что готова любить «за просто так».
«Доброжелатели» все чаще доносили мне:
— А ты знаешь, что Мамаева видели с бабой?
Я всем говорила:
— Вы просто завидуете. Паша не такой, он самый верный мужчина на свете и вообще самый лучший.
Долго жила в этих розовых очках, не замечая очевидного. Как-то зашли с ним в элитный магазин на Лубянке — незнакомая девушка лет тридцати буквально повисла на нем. Ворковала:
— Как же я соскучилась! Нам обязательно надо встретиться!
Паша явно растерялся, сказал ей:
— Увидимся, — и потащил меня к выходу.
Я тут же его спросила, что это за мадам. Он отмахнулся: мол, знакомая знакомых, толком ее не знает и виделись они то ли один раз, то ли два.
Пашка очень классно умеет заливать в уши, то есть врать. А я ему верила. Однажды уехала на каникулы на неделю. И вот возвращаюсь, Мамаев встречает в аэропорту с букетом роз. Приехали домой. У нас в гостиной пол был выложен белоснежным кафелем, мебель тоже светлых тонов — вдруг замечаю везде черные волосы, прямо клоками валяются. У меня сердце упало. Спросила:
— У нас что, кто-то был?
Пашка начал юлить:
— Это же твои волосы, просто я не прибирался тут неделю!
Зашла в ванную — там на шампунях, маслах все крышечки открыты, духи мои наполовину использованы. И он сознался, что да, с ним жила девушка. А ведь в квартире повсюду наши общие с Пашей фотографии, мои вещи! Тем не менее тот факт, что мужчина не одинок, дамочку совершенно не смутил.
Позже общие друзья показали фото этой барышни. Некая Виктория, старше Пашки лет на десять. Рассказали, что она сопровождала Мамаева даже на сборы. При том, что меня-то он никогда не брал, говорил, что там спортивный режим, дисциплина.
Уже позже приятельница просветила меня, что за футболистами ездят так называемые охотницы. Во время сборов селятся в соседних отелях, знакомятся, приезжают по первому зову, готовые воплотить любые фантазии. Дисциплина — да, безусловно. На тренировках. Но ведь ночью никто не будет следить, чем занимаются взрослые мальчики.
Охотницы — это целое сообщество, можно сказать «клуб по интересам». Переходят как трофеи от одного футболиста к другому, третьему. Никто не брезгует, скажем так, использованным товаром.
Это я сейчас спокойно рассказываю об этом. А узнав, что у нас дома в мое отсутствие жила другая, собрала свои вещи и уехала к родителям. По дороге в истерике звонила тете Оле — Пашиной маме. Рыдала в трубку:
— Он мне изменял!
Он выслушала и сочувственно произнесла:
— Юленька, будь мудрой, делай вид, будто ничего не случилось, ну было и было.
Пашка приехал через несколько дней с цветами, просил прощения. И ведь я простила, вернулась. Стали жить как прежде. Ну или почти как прежде. Потому что я простила, но не забыла. Бесконечно проверяла его вещи, заглядывала в мобильный телефон. Прямо паранойя развилась. Было плохо и больно как никогда.
Интуиция не обманула — месяца через два Мамаев признался, что отношения с той Викой не прекратил. Сказал, что и со мной расстаться не готов, но и она ему тоже нравится. Так спокойно это произнес. Вроде того, что все мужчины по природе полигамны и если я хочу быть с ним, придется с этим смириться.
Кстати, позже Вика «перешла» к Пашкиному коллеге по клубу, женатому — и тот совершенно не парился, что до этого она была с Мамаевым. А Павел, в свою очередь, после нашего окончательного разрыва начал встречаться с Викиной ближайшей подругой. Я уже сказала, что для этой тусовки обмен партнерами в порядке вещей. Футболисты — те еще ходоки. Не говорю, что все, но за многими водится такой грешок. Есть, безусловно, среди них верные мужья и счастливые семьи.
Знакома и с несчастливыми — но все равно живут вместе. Некоторые футбольные супруги выкладывают в соцсети мусипусечные фотографии с мужем, а по ночам рыдают: любимый снова завис в клубе с очередной моделью. Но жены терпят...
Конечно, поняв, что я не единственная, закатывала скандалы. Совершенно не собиралась по совету тети Оли делать вид, будто ничего не случилось. При том что Пашкин отец Константин Арсентьевич как-то заявил мне открытым текстом: «Да, у моего сына много соблазнов. Он знаменитый спортсмен. Так будет всегда. А ты либо сидишь и помалкиваешь, либо валишь из его жизни».
Пашка со своим отцом, конечно, очень похожи. Прямо один в один. И такой же трехэтажный мат, если вдруг что-то идет не так, как им хочется. Вместо того чтобы отчитывать сына за непристойное поведение, отец закрывал на это глаза. А если тебе все разрешает собственный папа — ничто и никто не может удержать.
История Павла Мамаева гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Вина лежит и на его родителях, особенно на отце. Тетя Оля — Ольга Юрьевна — мягкая, добрая, мужу не перечит. Главный там папа — как скажет, так и будет. Он всячески поддерживал сына. Я ему категорически не нравилась, считал, что верчу Пашкой, пытаюсь поставить под каблук.
Как-то пришел, когда Паши не было дома, с порога заявил мне: «Сейчас я тебе кое-что покажу». Прошел на кухню, поставил на стол четыре стакана. Один по центру. «Это, — говорит, — Паша, — остальные расставляет вокруг: — Второй стакан — это я. Третий — Оля, Пашина мама, четвертый — сестра Женя. Мы семья, и всегда ею будем. А тебя в этой раскладке нет. Так что знай, девочка, свое место». И ушел.
Сейчас подруги из футбольной тусовки прикалываются: «Видимо, Господь наказал Константина Арсентьевича, послав Алану — Пашкину нынешнюю жену». Наверное, это шутка. Я с ней незнакома.
Мамаев-старший как-то при мне говорил сыну: «Запомни — каждая последующая баба хуже предыдущей, неизвестно, какая придет вместо этой твоей Юли, — потом добавил: — Только надо, чтобы она закрыла уже рот и не выступала».
«Добрые» люди пересылали мне общедоступные шокирующие видео из Интернета с участием Аланы, интервью, где она говорит, что после школы нигде не училась и не работала. Но это ее право — жить так, как считает нужным. Повторюсь: мы незнакомы. Мне даже жаль ее. Ведь в том клубе, где произошел скандал, Мамаев и Кокорин были не с женами, а с посторонними девицами. Видимо, из числа охотниц...
В Пашкином падении виноваты многие. Почему медийные персоны такие деньги зарабатывают, что теряют всяческую связь с реальностью? Не говорю, что они должны получать копейки. Футбол не только в России высоко оплачивается, за границей тоже, спортсмены отдают здоровье на поле. Но я считаю — везде нужен баланс. А большие деньги в спорте надо платить по результату: за забитый гол, выигранный матч, а не за «красивые глаза».
Парни с мышлением пятнадцатилетнего подростка ведь как считают: если ты знаменитость и у тебя в кармане лежит пачка денег, ты всех и вся можешь уговорить, купить. Член сборной мчит по встречке — его ловит сотрудник ГИБДД. Но узнав, отпускает на все четыре стороны, потому что тот звезда. А безнаказанность рождает вседозволенность.
Пашке нравилось быть бунтарем. Сколько нужно энергии, чтобы стать первым! Но когда эти самые «бабки» текут рекой, бунтарство перерастает в наглость, ты перестаешь видеть истинное положение дел. А ведь были предупреждающие знаки: стычка с тренером — скамейка запасных — второй состав. Будто Вселенная показывала: мальчик, посиди, успокойся, есть люди сильнее и могущественнее тебя. Думаю, Кокорин и Мамаев только сейчас начали понимать, что не все в мире измеряется долларами и звездностью.
Раньше-то деньги казались ему самым главным на свете! Помню, как-то ехали в машине, стоя в пробках, обсуждали свадьбу. Стали прикидывать, где устроить торжество, кого пригласить, каким будет платье невесты... Такой романтический момент.
И вдруг Паша говорит, что должен подготовить брачный договор.
— В смысле? — я даже не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Подпишем договор, что при разводе ты получишь не половину моего имущества, а по пятере тыщ баксов на каждого ребенка. Если детей будет четверо, получишь двадцатку, — и все на полном серьезе, никаких шуток. Еще не поженились, а он уже прикидывает, как бы при разводе меня подставить. Вот такая любовь. — Если не согласишься, я все перепишу на папу и маму, тебе в любом случае ничего не достанется.
А ведь у него тогда еще никакого имущества толком не было: родителям только купил квартиру, а больше ничего не успел — все прогуливалось. Я отказалась подписывать такой документ. Ну и тема свадьбы как-то сама собой заглохла.
Потом я поссорилась с Константином Арсентьевичем. Даже уже не помню, по какому поводу. Что-то я не то ему сказала, как он говорил, «открыла рот». Меня обвинили, что не уважаю старших, а моих родителей — в том, что не сумели «нормально воспитать дочь».
В тот же день Пашка уехал на сборы перед игрой, прислал СМС: «Нам нужно расстаться». Видимо, не хватило смелости сказать это в глаза. И добавил, чтобы я забирала Тиму и Персика: «Мне они без надобности, некогда ими заниматься». Такой чужой и холодный тон...
Я вспомнила, как он возился с обоими — будто с малыми детьми. К горлу подкатил комок. Подумала: если ты растер все, что когда-то было дорого, значит, так тому и быть.
Что обычно в таких случаях делает обиженная женщина? Режет шторы, разбивает посуду. Я же собрала свои вещи, прибралась и даже полы помыла. Стояла в дверях — кот в переноске, собака на поводке, вещи в сумке — заходит Мамаев. В квартире чистота. А я уже была на успокоительных таблетках, в голове пусто. Отдаю ему ключи. И вдруг замечаю, что он... плачет. Сказал:
— Я тебя очень люблю. Но мы не можем быть вместе.
Отвечаю:
— И я тоже тебя люблю, — и ухожу.
Через две недели приехала забрать кое-какие оставшиеся у него мои вещи — в тумбочке вперемешку с моим лежало чужое женское нижнее белье. Свято место пусто не бывает... Общие друзья передали его слова: «Без Юли в доме стало грязно». Как будто не любимая девушка уехала, а домработница.
Я долго выбиралась из тяжелой депрессии. И ладно бы «с глаз долой — из сердца вон», но Мамаев меня не отпускал. Даже когда женился и стал отцом. Кстати, я удивилась, узнав, что состоялась свадьба и Алана ждет ребенка. Моя мама как-то пошутила: «Ты пять лет не могла забеременеть — а она за два месяца успела, надо же, какая шустрая...»
Вдруг Паша написал мне: «Юль, ты лучшая из всех мам». Нетрезвый, что ли? Откуда ему знать, какой я была бы мамой? Так ему и ответила. Предлагал снова начать встречаться: «Если хочешь, я сниму квартиру и буду тебе платить, только будь со мной». Какая прелесть! Несостоявшаяся жена становится любовницей, содержанкой?! Написала ему в ответ: «Ты, наверное, удивишься, но не все измеряется деньгами». Он писал: «Ты — лучшая». Хотелось ответить: «Это по сравнению с кем, с твоей женой?»
Когда-то мы вместе мечтали, что у нас будет загородный дом, конюшня и лошади. И тут он присылает мне фото коня и приписку: «Это я своей жене на день рождения подарил». Пишу в ответ: «А мне-то зачем об этом знать?»
Может, он садист? Энергетический вампир? Я шесть раз меняла номер телефона — но Паша каким-то непостижимым образом узнавал мои новые координаты и снова писал. Уезжала жить в Питер — словно убегая от воспоминаний и от себя самой. Потом устроилась работать стюардессой, облетела полмира. Сейчас учусь в США на дизайнера. Прошлое отпустило. Но друзья по старой привычке до сих пор пересылают ссылки с сообщениями: «Вот посмотри, что опять твой бывший отчебучил». Это грустно.
Когда увидела его татуировки, признаться, испугалась. Он и раньше, пока были вместе, делился планами — набить крест во всю спину. Отговаривала — это не кажется мне ни красивым, ни модным: «Зачем так издеваться над собственным телом? Ну уж если так хочется, набей небольшую».
Стал делать тату только после нашего расставания. Но столько набил, что даже страшно: руки, спина и даже шея. Как будто человек вернулся из мест не столь отдаленных. Это что — способ защиты, попытка спрятаться от всего мира? Или наоборот, показушность, как у подростка?
Эх, Пашка, Пашка. Желаю тебе обрести гармонию и свет в душе, научиться отделять мнимое от истинного. И быть счастливым, у тебя все для этого есть: семья — родители, жена, дети, — руки, ноги, голова. Добра тебе, Пашка! Прости и прощай.
Подпишись на наш канал в Telegram