«Меня не критикуют? Да вы что! Последние девять лет все только и делают, что изо дня в день меня безжалостно размазывают, но сам я пока никак не соберусь сесть и прочесть эти труды».
— Александр, человек, создающий такие легкие, остроумные тексты, как вы, сам, надо думать, должен много читать. В детстве, наверное, книгу из рук не выпускали?
— Нет, такого не было. Хотя в подростковом возрасте действительно читал много. При этом какой-то одной любимой книги не назову, ее просто не существовало.
С детских лет меня особо привлекала приключенческая литература. Плюс у нас дома было много разных энциклопедий, в том числе Большая советская. И вот как сегодня люди иногда зависают в Википедии, то есть читают в интернете одну статью за другой, приблизительно так же в свое время я зависал в энциклопедиях.
Как только узнавал некое новое слово или какой-то исторический факт, тут же лез в соответствующую энциклопедию и подолгу сидел в ней, стараясь узнать как можно больше об этом. Книги по истории, нашей и мировой, я тоже очень любил.
Последнее время читаю, к сожалению, гораздо меньше, чем стоило бы, — нет времени.
— Ну конечно, сейчас вы сами писатель!
— Это спорное утверждение. Понимаете, я никогда не писал рассказы для того, чтобы они существовали как рассказы. Я всегда занимался исключительно написанием текстов для их чтения со сцены. По сути, я пишу сценарии своих выступлений, которые потом собираются в книжки, и это, конечно, не может не радовать.
— А что вообще заставило вас взяться в 2015 году за написание «БеспринцЫпных историй»?
— Ничто не заставляло, просто мне нужно было раскрутить свои социальные сети, немного поднять их читаемость, потому что для пиарщика это важно, а я тогда занимал пост пиар-директора в крупной корпорации. Ну и в качестве, скажем так, презентации я разместил одну историю, чтобы было понятно, что у меня есть чувство юмора и прочее. А дальше — банальный дофамин, тщеславие. Ты пишешь пост, он расходится, тебе это нравится, ты думаешь: «Ничего себе!»
Ведь соцсеть дает нам бесконечное количество дофамина. Почему у людей возникает от соцсетей такая серьезная зависимость? Потому что, когда на человека обращают внимание — тем более хвалят, им восторгаются, — ему это нравится.
Дальше — больше. В какой-то момент мне стало жалко, что история пишется, а живет день, два, три от силы — как, впрочем, любая история в социальных сетях. Так совпало, что именно в этот момент меня познакомили с издательством, и мои истории в результате собрались в книжку, которая сразу стала бестселлером, что было не так сложно. Поскольку ее купили в магазинах все мои друзья, она вмиг попала на первые места в рейтингах этих магазинов, а об этом написали в прессе. Словом, ничего сверхъестественного.
— У вас так много друзей?
— Конечно! Я все-таки был достаточно известен как пиарщик, хотя бы в Петербурге, да потом уже и в Москве. На тот момент, когда книжка вышла, в социальных сетях у меня было тысячи две-три подписчиков. Они читали тексты в сети и решили купить сборник, который, по-моему, через три года стал самым популярным изданием в России на одном из сервисов.
— Каков сейчас общий тираж ваших книг?
— Честно говоря, не в курсе, не очень-то за этим и слежу. Думаю, приблизительно тысяч пятьсот, наверное, уже есть.
— Ваши книги вылились в литературно-театральный проект «БеспринцЫпные чтения», и рассказы оттуда сегодня читают со сцены многие известные российские актеры. Как это начиналось? Все, к кому вы обращались, всегда отвечали «да»?
— Это всегда носило ситуативный характер. То есть мы встретились — и «о, давай вот это сделаем!». Одним из первых, кто прочел со сцены мой рассказ, был, если не ошибаюсь, народный артист России Петр Михайлович Семак, потом это сделал Данила Козловский с моим рассказом «Томатный сок».
Очень важным для меня был момент, когда продюсер Аня Меликян сама предложила, чтобы мои рассказы в качестве некоего события, посвященного выходу комедийного фильма «Про любовь. Только для взрослых», прочли Ингеборга Дапкунайте, Вика Исакова и Аня Михалкова. Вот с этого, по сути, все и началось. С Викой и Аней, к слову, мы до сих пор втроем выходим на сцену. И разумеется, знаковая встреча с Константином Хабенским.
— Слышал, что, когда вы позвонили в 2016 году Константину Хабенскому с просьбой почитать ваши рассказы, он вас тогда с кем-то перепутал, верно?
— Я позвонил не ему, а его директору и просил передать Константину Юрьевичу мои рассказы. Да, Константин Юрьевич действительно тогда перепутал меня с другим человеком — со своим знакомым, который занимался торговлей машинами и вдруг написал рассказы. (Улыбается.)
Кстати, когда мы встретились с Хабенским, он уже вспомнил, что в 2008 году я брал у него интервью.
— Какое интервью?
— Дело в том, что с 2007 года я занимаюсь журналистикой, был в Питере редактором глянцевого журнала под названием «Интербизнес». Каждый месяц в течение нескольких лет у меня выходило в нем по пять интервью, включая интервью на обложку. Сколько я их взял у разных знаменитостей, и не сосчитать, наверное, около трехсот. Было много достижений, среди них, например, интервью с Михаилом Горбачевым, с мамой Илона Маска, Шарлоттой Генсбур. Так что у меня параллельно с основной работой — большой журналистский опыт.
— Вы окончили факультет международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета?
— Да, именно так.
— Но по специальности международника никогда не работали?
— Почему, еще как работал! Уже на третьем курсе я работал в представительстве Стокгольма в Петербурге. Работа со шведами продолжалась семь лет. Так что это достаточно большая часть моей жизни.
— Шведским языком, стало быть, владеете?
— Изучал его в университете, правда, не выучил. Ловко переходил на английский, который и правда знал хорошо.
— Насколько мне известно, вы не только сами читаете свои рассказы со сцены, но и выступаете с лекциями в России. О чем они?
— Да, в большом количестве, постоянно. У меня есть лекции и по личному бренду, и по социальным сетям, и по лидерству, и какие-то специально подобранные. Всем этим я тоже давно занимаюсь. А на факультете международных отношений у меня был целый курс по международному пиару.
— Лекции ведь тоже одна из статей вашего дохода?
— Безусловно. Лектор я дорогой и алчный. Отличная комбинация.
— Кому вы их читаете?
— Предпринимателям, деловым людям, сотрудникам компаний, бизнесменам. Но если меня приглашают выступить в вузах перед молодежью, студентами, то я делаю это бесплатно.
— Одно время вы работали бренд-директором в ряде компаний, даже раскручивали казино. Сами играли в блек-джек, в рулетку? Меня интересует, азартный ли вы человек?
— Нет, я спокойно отношусь к азартным играм, просто мне это не очень интересно. Я интересуюсь музыкой, путешествиями, но никак не азартными играми. Но в казино, конечно, играл. Мне кажется, нет человека, который хоть раз не хотел бы при случае это попробовать сделать.
— Раз вы человек неазартный, то, видимо, ведете размеренный, спокойный образ жизни?
— Я не сказал, что я неазартный. Я сказал, что не интересуюсь азартными играми. Это разные вещи.
— Да, разумеется. В какой же степени и в чем вы азартны?
— В той или иной степени, когда речь идет о моей работе: я вечно придумываю какие-то новые вещи, постоянно занимаюсь новыми видами деятельности...
— Иными словами, раскручиваете свой собственный бренд. Александр Цыпкин — это ведь нынче весьма успешный российский бренд. Сколько он, между прочим, стоит?
— Не знаю, оценки не проводил, реально не могу ответить на этот ваш вопрос.
— Причем в одном лице вы совмещаете, казалось бы, несовместимое — и автора, и продюсера, и пиарщика?
— Верно, потому что у автора по фамилии Цыпкин и бренд-директор по фамилии Цыпкин. Плюс, конечно, у меня очень хорошая команда, человек десять, каждый из которых занимается тем или иным направлением.
— Критику о себе читаете или вас в России не критикуют?
— Меня не критикуют? Да вы что! Последние девять лет все только и делают, что изо дня в день меня безжалостно размазывают, но сам я пока никак не соберусь сесть и прочесть эти труды. На критику в социальной сети я смотрю как на неизбежное зло. Я гораздо более остро реагировал бы на низкие продажи своих книг и низкие рейтинги спектаклей и фильмов. А пока на мои спектакли в барнаульском или московском театре билеты куплены на несколько месяцев вперед, я могу не волноваться. (Улыбается.)
Знаете, по поводу критики, точнее реакции на нее, я люблю повторять одну фразу действительно великого русского писателя Виктора Пелевина, который как-то сказал: «Вы, русские... все принимаете на свой счет, а на свой счет надо принимать только деньги».
— Именно так вы и стараетесь поступать?
— Да, потому что это единственное четкое доказательство того, что твое творчество востребовано. Со зрителем, пришедшим в зал, или с человеком, купившим твою книгу, никак не поспоришь.
— Каким образом вы нашли Пола Лазаруса? Или он вас нашел? Что этого американского режиссера заинтересовало в ваших рассказах?
— Меня познакомили с ним в одной общей компании друзья. Пол участвовал в таких громких проектах, как «Мелроуз Плейс», «Друзья». Познакомившись, я дал ему несколько своих рассказов, которые были плохо переведены на английский язык. Они ему очень понравились, мы подружились. Пол сам стал заниматься хорошим переводом. Он получал от меня грубый перевод на английский, а дальше редактировал, переписывал. Мы адаптировали рассказы к Америке. Для читателя из США это были рассказы, за редким исключением, о людях, живущих в Соединенных Штатах.
В итоге Лазарус спродюсировал альбом, вышедший в США, в котором достаточно значимые американские театральные актеры прочли мои рассказы. Для меня это, конечно, стало большим событием.
— Большое событие — почему?
— Ну потому что твои рассказы заинтересовали иностранного читателя. Люди с такими именами не стали бы читать, тем более запариваться и записывать аудиокнигу, если бы им эти рассказы не понравились. Я получил от них положительные отзывы. Значит, написанное тобой выходит за рамки одной страны, это важно для любого автора.
— Только что вышла ваша новая книга «Гуднайт, Америка, о!». О чем она?
— В новом сборнике я нахулиганил на большое количество жанров. Мне захотелось попробовать разное, там есть и фантастика, и антиутопия, и лирическая комедия, и драма.
Сама повесть «Гуднайт, Америка, о!» — это биографическая история моего товарища, выходца из Казани. Он как раз из того мира, который описан в сериале «Слово пацана». В 90-е годы он с друзьями, заработав огромные деньги, в очень юном возрасте попал в Америку. Там они быстро стали развиваться, купили лучшие ночные клубы Майами и перевернули с ног на голову ночную жизнь этого города. Чем, естественно, привлекли внимание ФБР, нарвались на конфликт с ними, и дальше у них произошла сага в стиле «Однажды в Америке»: с предательством, трагедиями, но и с большим количеством каких-то веселых моментов.
«Гуднайт, Америка, о!» — абсолютно невероятная история, и я очень рад, что главный герой мне ее рассказал и я сделал и повесть, и чтецкий спектакль. Для меня сейчас это очень важное произведение, потому что я впервые ушел от придуманных историй в некую летопись реальных событий.
— В вашей творческой жизни наступает новый этап?
— В определенной степени да. В этом сборнике также есть антиутопия «Децимация на Стиксе», которая будет экранизирована в ближайшее время. Антиутопии от меня точно не ожидали. Посмотрим, как отреагируют на эту вещь зрители. Театр, во всяком случае, принимает ее очень хорошо.
А еще, кстати, я сам начинаю понемногу пробовать себя в кино, пока роли небольшие. Хотя вот в фильме «Анна К», что должен выйти на Netflix, у меня роль больше, чем эпизод, и, по слухам, она не провальная. Кто знает, может, со временем уйду в эту сторону.
— Любопытно, где вы обычно пишете: за любимым столом из карельской березы, на салфетках в ресторане?
— При моем реактивном образе жизни все, что написано мной, написано в поезде, самолете и, как правило, накануне сдачи текстов в печать.
— Опишите мне своего читателя, своего зрителя. Кто эти люди?
— Это чрезвычайно разная аудитория. У меня нет некоего маркетингового портрета — это может быть абсолютно любой человек. Я очень рад, что на мои чтения приходит, допустим, бабушка с внуком. Это, мне кажется, самый главный показатель — то, что ты делаешь, популярно, раз тебя слушают разные поколения. Но, безусловно, все, кто приходит, люди с чувством юмора, несмотря на то что у меня сейчас уже много драматических произведений. Это люди, которые, наверное, хотят быть счастливыми независимо от того, что происходит в их жизни, ведь мои рассказы — они все равно про счастье, они заставляют человека любить другого человека.
— С коллегами-писателями общаетесь?
— Не то чтобы общаюсь регулярно, но я знаком с Евгением Водолазкиным, Евгением Гришковцом, Александром Снегиревым, Наринэ Абгарян, Мариной Степновой. Каждый раз, когда мы пересекаемся, очень рады друг другу.
— Из всех, кого вы перечислили, по духу вам ближе всего, видимо, Евгений Гришковец?
— Думаю да.
— Вас даже можно назвать конкурентами?
— В чем-то, наверное, да. Хотя не думаю, что здесь уместно слово «конкуренция», — мы все-таки работаем по-разному и в разных жанрах. Плюс Женя уже классик.
— Александр, все знают вас, как беспринцЫпного автора. А если без шуток, какие-то принципы у вас в жизни есть?
— А вы сами как думаете?
— Никак, я хочу услышать ваш ответ.
— Но, судя по вашему вопросу, вы предполагаете, что у меня нет никаких принципов, правильно я понимаю?
— Нет, я лишь пытаюсь уточнить, что это за принципы.
— Просто сам я не встречал ни одного беспринципного человека. Ну ладно, давайте не будем уходить в какие-то жизненные принципы. Я, допустим, не читаю свои рассказы ни за какие деньги, когда люди сидят за столами и едят.
— Вот как! Очень интересно. Значит, Александр Цыпкин никогда не будет читать перед жующей и пьющей публикой?
— Если у меня будет стоять вопрос денег настолько жестоко, что мне придется, — я сделаю это. Опять же, говорить «никогда» — абсурд нашей жизни. В данный момент времени я могу себе позволить не читать рассказы, когда люди сидят за накрытыми столами. А жизнь может измениться, и, разумеется, ради помощи близким я этот принцип нарушу. Но на данный момент пока я могу помогать им, не нарушая его.
— Спасибо за такую откровенность. Давайте сменим пластинку. Санкт-Петербург такой красивый город! Трудно найти того, кто не восхищался бы им. Почему в 40 лет вы, Александр, переехали в Москву?
— На то были исключительно личные причины.
— Хорошо. А что вы думаете о вечном споре питерцев и москвичей: кто лучше, кто красивее, кто, наконец, культурнее?
— Между бывшей и новой столицей всегда есть некая конкуренция. Менталитет жителей Санкт-Петербурга, их восприятие себя похожи, с моей точки зрения, на менталитет и восприятие себя французами, чья страна некогда была одной из самых могущественных в мире, а французский язык — чуть ли не самым главным. Но потом постепенно они потеряли свои лидирующие позиции, их язык уступил место английскому. В мире вообще стала преобладать англосаксонская культура. Таким образом, у французов осталась, с одной стороны, гордость, а с другой — возник комплекс неполноценности.
Наверное, нечто подобное случилось и с Санкт-Петербургом — городом, который два века был столицей империи, а затем этот статус потерял. Он, конечно, сохранил заслуженную гордость, но одновременно в нем появилась и некая, быть может, легкая обида на судьбу.
Тем не менее Санкт-Петербург — город, безусловно, великий, сыгравший огромную роль в жизни страны, своеобразный, в корне отличающийся от других городов России, созданный, по сути, искусственно, на месте болот. Ни для кого не секрет, что на долю Санкт-Петербурга выпало большое количество трагических событий, что тоже не могло не повлиять на менталитет его жителей. Словом, принимая все это во внимание, конкуренция между Питером и Москвой есть.
Мне не кажется, что Петербург — это культурная столица России. Если мы рассматриваем количество культурных событий, то в Москве их гораздо больше. Можно ли сказать, что средний уровень культуры петербуржцев выше, чем средний уровень культуры москвичей? Для подобного рода заявлений, мне кажется, нужны статистические данные. Возможно, это и так, но в чем измерять степень культурности? В количестве прочитанных книг среднего петербуржца и среднего москвича? Не думаю, что здесь Москва тоже уступает.
Но вот с точки зрения возможностей для развития, конечно, в Москве они гораздо больше, просто в силу того, что у нас страна так устроена. В Москве также значительно больше харизматичных и энергичных людей, а также людей невротического склада. А как говорил доктор Курпатов, «успех — это уровень твоего невроза».
Конечно, в Москве также куда оперативнее принимаются решения, поскольку все в этом городе движется много быстрее. У меня нет иллюзии, что если бы я остался в Петербурге, то все в моей жизни развилось бы с такой же скоростью. Может быть, вообще не развилось бы в таких масштабах. Для этого и нужно было переехать в Москву. Но с Питером я не расстался, езжу туда практически раз в неделю.
— Зачем?
— У меня там мама, папа, бабушки, дедушки, сестры. Значительная часть моей семьи по-прежнему живет в Петербурге.
— Вы правильно сказали: у нас так устроена страна, что по большому счету, если ты хочешь состояться, надо жить в Москве.
— Я бы, пожалуй, не говорил, что это обязательно так. Состоялся же Валерий Гергиев. А он из Петербурга. Поэтому все не совсем так. Но скорость, с которой происходит твое развитие в Москве, безусловно, выше.
Знаете, я сейчас снял целую программу под названием «#Непровинция» — уже сделал 25 серий о людях, которые живут за пределами Москвы и прекрасно себя чувствуют. Понимаете, для многих жизнь в Москве, наоборот, усложнила бы их существование, потому что в этом городе конкуренция гораздо выше. Они там у себя в регионе открывают, допустим, какое-то направление в бизнесе, которым никто не занимается, и очень хорошо чувствуют себя в нем, успешны. Но вот все, что касается шоу-бизнеса, то тут да: чтобы состояться в нем, точно нужно быть в Москве.
— Расскажите чуть подробнее о своем проекте «#Непровинция». Сегодня это чрезвычайно актуальная тема — развитие регионов, собственных отечественных брендов.
— Это серия документальных фильмов о российских городах. Я приезжаю и нахожу людей, которые живут там и достигают каких-то больших успехов. Необязательно становятся известными на всю страну, нет, — просто у них счастливая жизнь и какие-то есть успехи либо в бизнесе, либо в культуре, либо в спорте, неважно. Но самое для нас важное — что они живут там, не собираются никуда уезжать и говорят, что им там лучше.
Да, они там счастливы, это самое важное. В чем-то быть счастливым в провинции несколько проще, чем в Москве, потому что там у людей гораздо больше свободного времени остается на нормальную жизнь, а Москва забирает все твое время.
В Москве, например, я регулярно вынужден выкупать сам у себя время, чтобы побыть со своими близкими. Потому что Москва готова забрать все, что у тебя есть, все твое время, и задорого. Это радикально отличается от жизни в провинции, где просто нет такого предложения на твое время, за редким исключением. Плюс, когда ты живешь в небольшом городе, у тебя не уходит часть суток на передвижение, а это огромная часть жизни. Когда все встречи ты проводишь на одной и той же улице, то ты экономишь два-три, а иногда четыре часа в день. Вот умножьте это на количество дней — это же целая жизнь еще нарисуется!
— Вы сейчас произнесли интересную фразу, что у себя выкупаете свободное время. Это как? Объясните, что вы имеете в виду?
— Наступили, допустим, выходные дни, которые хочется провести с семьей. Но каждые выходные дни тебе поступают предложения поработать, почитать рассказы где-нибудь, допустим, за очень большие деньги по меркам среднего российского человека. И первая мысль: читать или не читать? А потом думаешь: «Ну как ты можешь отказаться, потому что на эти заработанные деньги ты сможешь еще что-то сделать для своих близких, для себя». И такие предложения есть постоянно. Но в какой-то момент ты говоришь: «Все, в эту субботу я не иду читать рассказы, или не иду писать что-то, или не иду читать лекции. Я остаюсь дома!». Однако при этом получается, что я недополучу, условно, 450 тысяч рублей. Таким образом, выходит, что я за 450 тысяч рублей выкупил у себя свою субботу.
— Понятно. А что вообще для вас деньги, как вы к ним относитесь?
— Я к ним отношусь без подобострастия, но и без пренебрежения. Я отношусь к ним с большим уважением. А работа двух благотворительных фондов быстро учит тебя тому, что в какой-то момент деньги становятся важнейшим элементом просто в обеспечении твоей безопасности. Под безопасностью я имею в виду здоровье близких и так далее.
Соответственно, деньги дают тебе возможность (мне, во всяком случае) писать то, что хочется. То, что я дорого стою, позволяет мне не соглашаться на предложения, которые мне неинтересны. Являются ли деньги самым главным в жизни? Нет. Самое главное в жизни — счастлив человек или нет. Но деньги позволяют в значительной степени убрать те аспекты, которые делают человека несчастным. Вот это да. Могут деньги делать человека счастливым? Безусловно. Но мне кажется, основная функция, которую они выполняют, это такое ощущение безопасности.
— Еще говорят так: ты свободен настолько, насколько у тебя денег в кармане.
— Это не так. Это неправда. Есть много людей, у которых миллиарды, но они сидят в тюрьме.
— Скажите, когда вы стали хорошо зарабатывать, у вас, что называется, пошли деньги, какой подарок вы сделали родителям — отцу и маме?
— Я стараюсь о таких вещах не говорить. Я много сделал подарков своим близким, и до сих пор основная часть моих денег уходит на близких для меня людей.
— Александр, поступая на факультет международных отношений питерского университета, вы определенно грезили стать дипломатом. Родители, наверное, вас тоже видели если не послом России в какой-то стране, то уж точно врачом, они ведь у вас оба медики. Словом, как родители сейчас относятся к тому, чем вы занимаетесь?
— Я не могу сказать, что кто-то там грезил, чтобы я стал дипломатом. Не стал врачом — и слава богу. Да, у меня вся семья — врачи. Знаете, все, о чем они грезили, так это чтобы я был счастлив. И у меня это получилось. Они рады, что мне нравится то, чем я занимаюсь. Но если я перестану этим заниматься, они скажут: «Ну хорошо, главное, чтобы ты был счастлив!» Мне в этом плане очень повезло с семьей, им ничего не нужно, кроме того, чтобы я был счастлив.
Подпишись на наш канал в Telegram