К Цымбалюк-Романовской у меня нет ни личного интереса, ни неприязни. Но с ее приходом в наш коллектив началось разрушение того, что создавалось годами и было мне так дорого.
— В моей жизни был очень хороший период. В нем присутствовала любимая работа, меня окружали близкие люди, движимые одним — служением искусству. И еще — уважение к человеку, объединяющему всех нас. Увы, о том времени теперь напоминают только фотографии.
Вот одна из них, подаренная Татьяной Сергеевной Власовой, женой Джигарханяна. Они там вдвоем где-то на отдыхе, в ярких растаманских одеждах, одинаковых шляпах. Армен Борисович седой и с бородой, как Хемингуэй. Оба такие прекрасные, с очень светлыми лицами. Это к вопросу, любил ли Джигарханян жену. Тогда он выглядел счастливым.
Несколько лет назад читала его интервью, где Армен Борисович говорил о Татьяне Сергеевне, что ради этой женщины пойдет работать дворником. Такие слова дорогого стоят. Конечно, в них была некая бравада, но и искренность — тоже. Откуда же сейчас такая злоба по отношению к ней? Я не знаю ответа. Но как человек, проработавший в Театре Джигарханяна более двадцати лет, считаю, что могу высказать свою точку зрения по поводу этой истории: некрасиво, нехорошо со стороны Армена Борисовича так поступать с женщиной, которая отдала ему большую часть своей жизни.
— Но ведь писали, что Татьяна Власова долгие годы жила в Америке, оставив немолодого супруга в Москве.
— Меня удивляют люди, которые, не зная ситуации изнутри, позволяют себе судить о ней с чьих-то слов. Все их домыслы основаны лишь на высказываниях молодой жены Армена Борисовича Виталины Цымбалюк-Романовской, уверяющей, будто она спасла народного артиста от одиночества. Не люблю обсуждать чужую личную жизнь и тут промолчала бы. Но вижу, как травят нечужого мне человека, и потому вынуждена объяснить: Виталина не то чтобы говорит полуправду, все гораздо хуже.
С Арменом Борисовичем я познакомилась в Театре Маяковского, куда пришла работать костюмером после декретного отпуска. Он был ведущим актером, а для меня, совсем молоденькой, еще и кумиром. Я слышала, что он создает свой театр, но подробностей не знала. В мае 1996 года режиссер Валерий Саркисов попросил меня: «Маргарита, мы с новым театром Армена Борисовича собираемся на гастроли, не могла бы ты поехать с нами в качестве костюмера?»
Как откажешь? И я отправилась во Владивосток. А уже осенью перешла на другое место службы. Тогда Театр Джигарханяна назывался просто «Театр «Д» и даже не имел юридического статуса. Труппа состояла всего из семи актеров. Большинство являлись выпускниками вгиковского курса Армена Борисовича. У него всегда было особое чутье на талантливых артистов, он собирал вокруг себя лучших. И эти — не исключение.
Сложностей, конечно, хватало. Например на гастроли мы ездили буквально как челноки — с огромными клетчатыми сумками, в которых лежали костюмы для спектаклей.
Помню, как Армен Борисович вместе с нашим актером Андреем Филиппаком отпиливал кусок декорации, которая никак не помещалась в машину. Устанавливали их на сцене тоже сами. Никаких монтировщиков, рабочих у театра еще не было. Только художественный руководитель, режиссер, артисты и зав. костюмерным цехом, то есть — я. Даже реквизитор появился позже. А пока реквизит разбирали мы с дочкой: Вике тогда исполнилось шесть лет и я часто брала ее с собой.
На гастролях Армен Борисович непременно интересовался, кто как устроился в гостинице, не нужно ли чего. Был всем родным, близким человеком. В театре его обожали и называли Дедом.
— Слышала, что характер у народного артиста не сахар — вспыльчивый, взрывной.
— Что значит — «не сахар»? Он руководитель. Да, сложный, не каждого к себе подпустит. Может быть добрым, заботливым, но может и разозлиться, если что-то не понравилось. Иногда становится циничным и даже жестоким. Но я, например, несмотря ни на что, всегда относилась к нему очень искренне.
Как-то, помню, идет в театре Армен Борисович с незнакомым человеком и, кивнув в мою сторону, вдруг говорит своему спутнику:
— Вот она меня никогда не боялась!
— А почему должна бояться? Я вас уважаю!
Кажется, моя реакция Джигарханяну понравилась...
В Москве начинали с помещения, под театр не слишком приспособленного: совсем маленькая сцена, гримерок нет, обустроили их в подвале среди труб. Позже получили нынешнее здание на Ломоносовском проспекте, уже отремонтированное.
Татьяна Власова, супруга Джигарханяна, была его помощницей, можно сказать, правой рукой. И если мы, сотрудники, боготворя нашего худрука, служили искусству, то она служила в первую очередь мужу. Постоянно находилась рядом, обращалась к нему по имени-отчеству или Армен-джан — дорогой Армен. Татьяна Сергеевна сразу производит благоприятное впечатление: милое, красивое лицо, теплый взгляд, глаза чистые, без тени притворства. Воспитанная, интеллигентная, спокойная, она настолько располагает к себе, что уже при первой встрече возникает ощущение, будто ты знаком с ней сто лет. Мы подружились. Власова человек, который, знаю, никогда не позволит себе подлости.
— Почему, получив актерское образование, она не стала заниматься этой профессией?
— Татьяна Сергеевна всегда считала, что двум актерам в семье очень сложно, кто-то должен пожертвовать карьерой. И как любящая жена пожертвовала своей.
— Армен Борисович был ей благодарен?
— Думаю, да. Хотя она, по ее словам, никогда не задавала мужу этот вопрос. Но по тому, как Джигарханян и Власова общались между собой, по теплоте и уважению было понятно, что они умели ценить друг друга.
— По ее словам, Армен Борисович любил произносить фразу: «Дома я зализываю раны». Видимо, это говорит об атмосфере, которую ему создавала жена.
— Да. Но и в театре у нас было как дома. Даже пахло пирогами. Коллектив и должен походить на семью. Вместе отмечали праздники и дни рождения, ставили изумительные актерские капустники — Татьяна Сергеевна сама придумывала смешные конкурсы, и все с удовольствием в них участвовали. Да, тот период жизни был очень светлым. У меня сохранилось много фотографий.
До сих пор берегу и «репертуарки» с названиями спектаклей и фамилиями актеров. Рука не поднимается выбросить. Пролистываю, читаю, вспоминаю. «Три сестры» в постановке замечательного режиссера Владимира Ячменева. Показывали его, помню, на фестивале в Румынии — зал стоя аплодировал минут двадцать. Я видела много версий этой пьесы в разных театрах, наши «Три сестры», на мой взгляд, самые лучшие. Еще один прекрасный спектакль — «Требуется лжец!» того же Ячменева. «Ревизор» в режиссуре Сергея Газарова.
До этого он ставил Гоголя в Театре Табакова. Не в обиду Олегу Павловичу, но лично мне наша постановка нравилась больше. Публика всегда принимала ее с восторгом. Как и другие работы: «Али-Баба и сорок разбойников», «Маленькие трагедии» по Пушкину, «Велосипед с красными колесами» (кстати, его режиссером была Власова), «...А театр живет!», «Двенадцатая ночь, или Как хотите»... Когда в жизни Армена Борисовича и театра появилась Виталина Цымбалюк-Романовская, успешные кассовые постановки начали снимать с репертуара. Это уже новая и, к сожалению, довольно драматичная страница истории нашего театра.
— Объясните, почему все-таки Татьяна Сергеевна оставила супруга в Москве одного?
— Это была не ее инициатива. Армен Борисович плохо себя чувствовал. Человек свои силы как-то оценивает, вот он, видимо, и пришел к выводу, что ему пора уже строить планы на старость. А Джигарханян всегда хотел в Америку. Как сейчас говорит Татьяна Сергеевна: думал, его примет творческая элита. Но там мало кто знает артистов из России. К тому же — языковой барьер. Словом, не сбылась его мечта.
Жили они тогда на две страны. Когда в мае заканчивался театральный сезон, Армен Борисович улетал к жене. Возвращался в сентябре. Всегда в шикарном настроении, загорелый, довольный, и сразу же начинал репетировать спектакль. И Татьяна Сергеевна приезжала в Москву. Проводила здесь по два-три месяца осенью или зимой.
Надо знать эту семью, у них особые отношения. «Там дом — и ты будь там», — говорил ей Армен Борисович. И она летела в Америку, хотя и понимала, что мужу без нее сложновато. Когда уехала, Джигарханян пригласил в театр свою сестру по отцу Нару Борисовну, она ему помогала. Ну а потом возникла Виталина.
Мы долго не обращали на нее особого внимания. Ну взял Армен Борисович новую помощницу, чай приносит — и хорошо. До нее реквизитор приносил. Как-то поехала с нами на гастроли в Казань, мы с ней там даже пару раз от нечего делать в шахматы сыграли, она, кстати, обе партии выиграла.
Худенькая, светленькая, всегда улыбается. Тихий голос. По виду — прямо ангел. Всегда где-то поблизости от Армена Борисовича. Если ему нужно что-то — она тут как тут: принесет, подаст. Не нужна — снова исчезла. Но чем дальше, тем реже исчезала.
Меня совершенно не интересовала ее биография. Сама Виталина в своих интервью рассказывала про Киев и консерваторию, которую окончила.
— Сейчас Виталина говорит, что они живут как семья уже пятнадцать лет. Получается — фактически с момента отъезда Татьяны Сергеевны в Америку.
— Я в это не верю. А верю, знаете, во что? Цымбалюк-Романовская постепенно и целенаправленно шла к своей цели. Была у нас в театре одна актриса очень похожего поведения. Приходила к Джигарханяну в кабинет, гладила по спине: «Ой, Армен Борисович...» Он ее в итоге уволил — слишком уж назойливая. Многие хотели быть к нему поближе, но Джигарханян эти попытки пресекал: у него ведь жена! А у Виталины получилось.
На страницах «Коллекции Каравана историй» она рассказывала, как народный артист пригласил ее в ресторан. И дальше, со слов Виталины, все выглядело так: «...вечером мы пришли к нему домой попить чаю... Я почувствовала, что он очень одинокий человек. С этого момента начались наши отношения». Я не моралист, но, по-моему, это за гранью: прийти в квартиру к немолодому женатому артисту на чай и «начинать отношения».
Но это их дело — взрослые люди, сами разберутся. К Цымбалюк-Романовской у меня нет ни личного интереса, ни неприязни. Но с ее приходом в наш коллектив началось — с незначительных мелочей, казалось бы, — разрушение того, что создавалось годами и было мне так дорого.
Однажды шла по театру и услышала, как Виталина в бухгалтерии говорит радостным голосом, что «Армен Борисович не поедет к жене летом!» Это происходило весной, он вскоре должен был улетать, как делал и годом раньше, и пятью. А тут остался! И все шептались по углам: «Джигарханян не едет в Америку. С чего бы?! Только вы никому не говорите, это по секрету!»
Помню, я приготовила костюм — переодеть Армена Борисовича после спектакля (он к тому времени снова начал выходить на сцену), и вдруг Джигарханян говорит: «Марго, иди, Виталина меня переоденет».
Она переодела раз, второй, третий... Сказала ей:
— Знаете, даже неловко, вы выполняете мою работу...
— Ах, мне совсем не трудно — любимого человека переодевать, — ответила Цымбалюк-Романовская.
— Виталина утверждает, что когда Армен Борисович серьезно болел, перенес инсульт, жена даже не приехала навестить его.
— Вот тоже странная история. Не знаю, какой конкретно период она имеет в виду. Была такая ситуация: прошел слух, что у Армена Борисовича инсульт, и вдруг вечером вижу, как он в театре спокойно спускается по лестнице. Когда подобное происходит раз за разом, начинаешь задумываться. Ну не может человек после инсульта приехать на работу и находиться там весь вечер — в этом состоянии люди лежат! Я, может, грех на себя беру, но не верю в такие инсульты. А если это были лишь слухи, не знаю, кто и с какой целью их распускал.
Опять-таки надо учитывать семейные установки. Армен Борисович запрещал жене звонить в Москву самой во избежание лишних расходов. И о том, что происходит в его жизни, Татьяна Сергеевна узнавала, только если муж сам этого хотел. А когда Джигарханян на самом деле оказался в больнице, он велел ей не приезжать: «Не трать деньги, все в порядке, за мной есть кому ухаживать».
Но шесть с половиной лет назад, за несколько месяцев до его семидесятипятилетнего юбилея, в октябре или ноябре, Татьяна Сергеевна в Москве все-таки появилась. Она рассказывала мне, что едва зашла в арбатскую квартиру, сразу почувствовала присутствие там чужой женщины — кругом какие-то баночки со всяческими средствами, которыми муж никогда не пользовался. Потом вспомнила, что он собирался нанять домработницу, и успокоилась. Днем появился Армен Борисович, взял какие-то документы. Бросил всего лишь одну фразу: «Не слушай сплетни!» — и не объяснив, что имеет в виду, уехал. Больше она его не видела, домой муж не вернулся и на звонки не отвечал.
В тот свой приезд Власова впервые встретилась с Виталиной, которую лично не знала, но слышала о ней как о помощнице Джигарханяна. Татьяна Сергеевна приехала в театр и попросила ее позвать. Я присутствовала при этой встрече.
Помню испуганный вид Цымбалюк-Романовской. Видимо опасалась — вдруг Власова поймет, что она любовница ее мужа? Знает кошка, чье мясо съела! Но Татьяна Сергеевна из тех людей, которые и сами не способны на подлость, и в других людях видят только хорошее.
— Спасибо вам, Виталина, — сказала она искренне, — что в мое отсутствие помогаете Армену Борисовичу.
Та вдруг давай оправдываться:
— Вы только не подумайте ничего такого...
— А что я должна подумать? — простодушно переспросила Татьяна Сергеевна.
И тут Виталина, не сказав ни слова, внезапно выходит из кабинета. Мы удивились, но решили, что, видимо, сейчас вернется: мало ли какая срочная необходимость возникла? Но время шло, а Виталины все не было. Тогда я предположила, что она, наверное, на репетицию опаздывала: актеры уже пришли, а Цымбалюк-Романовская участвовала в постановке как концертмейстер, играла на фортепиано. Джигарханян уже и в штат ее оформил. Но все равно странно — почему не объяснила, что торопится, не попрощалась?
— У вас есть версия, почему Виталина стала так близка Джигарханяну?
— Трудно сказать. В одном из телеинтервью он рассуждал: есть, мол, в семье «самка и самец». Давно ли стал придерживаться таких взглядов Армен Борисович? Его ли это мысли? Вы только меня не уверяйте, что там любовь. Ей нет и сорока — ему за восемьдесят. В последние годы Джигарханяну даже обувь было сложно надевать самому.
Впрочем, его личная жизнь меня не касается. Мне больно за театр, из которого начали убирать людей. От молоденькой секретарши, которая, возможно, показалась потенциальной соперницей, до директора, чье место в итоге заняла сама Виталина, совмещая его сейчас с несколькими другими ключевыми должностями.
Пострадали и артисты. Причем досталось самым талантливым. Скажем, в театре служили Леша Шевченков, Андрей Мерзликин, Стас Дужников, Елена Ксенофонтова, Александр Бухаров, Елена Медведева. Шикарные актеры! И вдруг спектакли с их участием снимают с репертуара один за другим. И «Ревизор», и «Безумный день, или Женитьба Фигаро», и «Три сестры», и «Требуется лжец!», и «Дон Жуан, или Каменный гость» — все исчезли! А ведь постановки эти были очень популярны, делали кассу. Формально артистов не увольняли — да и за что? Но их лишили ролей. Андрей Мерзликин мне сказал: «Я два года не занят, уже и зарплату неудобно в кассе получать».
Чем не угодили? Тем, что имели свое мнение. Скажем, во время спектакля, где главную роль играл Шевченков, произошла серьезная накладка со звуком. Профессионалы поймут — когда «сцена выпадает». А кто отвечает за это? В нормальном театре — завзвукоцехом. А у нас это направление курировала Виталина. Алексей спектакль доиграл, но потом очень возмущался непрофессионализмом, говорил, что за такое нужно увольнять.
Виталина тогда промолчала. Но вскоре подсунула Джигарханяну заметку в газете, где сообщалось, что Шевченков репетирует новый спектакль в Театре Табакова. Алексей потом мне говорил: «Сам еще не знал, буду играть или нет, все было на уровне договоренностей. Если бы сложилось, хотел пригласить на премьеру Армена Борисовича. Журналисты написали раньше времени».
Виталина представила нашему худруку его поступок как предательство — актер в другом театре репетирует, никому ничего не сказав... Если она, по ее же словам, так оберегает Армена Борисовича, зачем провоцировать ссору? Но все произошло как произошло — Джигарханян вызвал актера к себе: «Ты меня обманул!!!» А Шевченков взрывной. Они, кстати, в этом с Арменом Борисовичем похожи, неслучайно Алексей был у него одним из любимых артистов — родственная, так сказать, душа. Шевченков не считал себя виноватым, да он им и не был. Написал заявление и ушел.
Другой пример. Вместо прежних успешных спектаклей по классике вдруг стали выпускать музыкальные. Почему? Потому что Цымбалюк-Романовской нужно работать — музицировать. Некоторые актеры открыто возмущались тем, что часть постановок бездарна, страдает репутация труппы. Именно эти люди впоследствии были вынуждены ее покинуть.
А Виталина ничего не теряет с уходом очередного актера, пусть даже очень талантливого, на которого ходит зритель. Театр же бюджетная организация, его финансирует государство.
Однажды прихожу, в фойе приказ, смысл которого сводится к следующему: если вас что-то не устраивает, хотите — пишите заявление об уходе, а хотите — жалуйтесь в Министерство культуры. Получается: даже разговаривать с вами никто не будет. Ну прямо театр Карабаса-Барабаса!
Я прекратила с Виталиной здороваться. Есть известное выражение «После общения с некоторыми людьми хочется вымыть руки» — тот самый случай. Конечно, это не осталось незамеченным. Ко мне подошла одна из сотрудниц:
— Рита, Виталина хочет, чтобы ты уволилась.
— Кто она такая? — отвечаю. — Цымбалюк-Романовская меня на работу не брала. Есть художественный руководитель — Армен Борисович. Если хочет, чтобы я ушла, пусть скажет, тут же напишу заявление.
Виталина тогда была просто концертмейстером и ничего сделать со мной не могла. Такая возможность представилась ей через год, когда она стала замдиректора, а чуть позже, через месяц, — директором. Вызывают меня в отдел кадров и говорят:
— Маргарита Григорьевна, заберите трудовую книжку. Мы вас уволили.
Причем, как оказалось, по статье. После двадцати лет служения театру вдруг «выяснилось», что я не соответствую занимаемой должности! Думаете, почему Цымбалюк-Романовская меня с такой формулировкой убрала? Потому что с Татьяной Сергеевной дружу, а с ней, Виталиной, даже не здороваюсь. Кадровичка протягивает абсолютно чистый лист:
— Подпишите!
— А где приказ Армена Борисовича о моем увольнении? — интересуюсь.
Выясняется — его еще не напечатали и нет подписи художественного руководителя. Приходит Виталина. Объясняю ей, что увольнение незаконно. Дальнейший разговор я записала на диктофон, в суде пригодится.
Цымбалюк-Романовская заявляет:
— Что за тон?! Для вас нет понятия субординации. С Арменом Борисовичем вы, кстати, разговариваете так же!
— Это неправда. Я знаю его давно и очень уважаю.
И вдруг слышу от нее:
— Я найду свидетелей — они подтвердят, что вы его оскорбляли и когда, проходя мимо с костюмами, задели по лицу, даже не извинились.
И ведь нашла «свидетелей»! Появились три докладные на меня — от режиссера, помрежа и швеи. Будто бы не переодеваю Армена Борисовича и он до двенадцати ночи сидит, бедный, ждет, когда же я к нему соизволю зайти. Якобы оскорбляла его, ругалась матом. И продолжается это целый год!
Представляете, народный артист терпит нахалку-костюмершу, которая возит ему по лицу вещами?! Да кто знает Джигарханяна, даже на минуту не поверит, что он позволит такое к себе отношение.
Завхоз — новая сотрудница — влетела, орет:
— Вон отсюда!
Спрашиваю:
— А вы кто?
— Конь в пальто!
Джигарханян был на репетиции, я прошла к нему в зал:
— Извините, что отвлекаю, но в отделе кадров говорят, вы меня уволили. Проработав в театре столько лет, я, наверное, имею право услышать это от вас лично?
Он вдруг закричал актерам, с которыми репетировал:
— Вот — учитесь у Черес, как надо играть!
Меня это задело.
— Вы думаете, я играю? — Армен Борисович молча отвернулся, а я сказала: — Вы позволяете Виталине лить грязь на Татьяну Сергеевну Власову — как не стыдно?! Вы недостойны своего имени!
И тогда он начал вопить:
— Вон отсюда! Кто-нибудь, вызовите полицию!
Хотела ответить словами Раневской — «вон из искусства!» Но сдержалась и ушла.
Так закончилась моя служба в Театре Армена Джигарханяна. Кстати, ни швея, ни режиссер, написавшие доносы, через два месяца там тоже не работали, уволили и их. Из троицы в театре осталась лишь помреж, которая безумно боится Цымбалюк-Романовскую.
А тот самый режиссер мне звонил и просил прощения, сказал, что готов пойти в суд свидетелем и подтвердить, что Виталина на него надавила, велев написать докладную. Обиды я не держу. А суды в процессе.
Поймите правильно: не собираюсь никому мстить, но хочу справедливости. Сейчас работаю в другом театре. Цымбалюк-Романовская пишет в соцсетях, мол, Маргариту Черес уволили потому, что она не профессионал. Хотела ей ответить: в чем я не профессионал, так это в умении залезать в постели к чужим мужьям, и интриговать тоже не умею. Потом махнула рукой — пусть пишет что хочет.
О сегодняшней атмосфере в нашем некогда уютном театре-доме мне недавно поведала сотрудница, которая там пока еще служит: «Так хочу в соцсети Шевченкову написать! Но боюсь, вдруг Виталина прочтет — она же меня выгонит». Вот о чем человек думает — не как лучше выполнить свои служебные обязанности, а как бы директор не узнала, что она дружит с опальным артистом.
Часто вспоминаю наши театральные посиделки при Татьяне Сергеевне. Жаль, что это время ушло безвозвратно. Уже нет и некоторых людей, которые были и остаются мне дороги, — из той, прошлой жизни. Причем уверена, что их здоровье подкосили именно интриги. Например Нара Борисовна. Я уже о ней упоминала — сестра Джигарханяна. Настоящая красавица, добрейшая, искренняя. Она пришла работать в театр, когда Татьяна Сергеевна уехала в Америку. Помогала Армену Борисовичу.
И вдруг он резко ее увольняет. Думаю, причиной стала Виталина, которая уже появилась в его жизни.
— В январе прошлого года наш журнал опубликовал интервью Марины Джигарханян — другой сестры Армена Борисовича. По ее убеждению, брату очень повезло с Виталиной. У Нары, получается, было другое мнение?
— Для Нары Борисовны семейные ценности и родственные узы всегда были очень важны. Я это видела и знала. Теперь представьте: Татьяна Сергеевна — законная жена брата, посвятившая ему жизнь, почти четыре десятка лет вместе... И как, вы думаете, сестра Джигарханяна могла относиться к Виталине, которая бесцеремонно втерлась в чужую семью?
А Марина Борисовна, видимо не желая ссориться с братом, ответила на вопрос так, как сочла нужным, — будто Нара уехала к детям в Ростов-на-Дону, не упомянув, что на самом деле сестру уволили.
Помню телефонный звонок Нары Борисовны и ее упавший голос: «Риточка, мне велено освободить жилплощадь».
Сестра Джигарханяна занимала одну из комнат служебной квартиры театра. Перед отъездом через соседку-актрису она передала мне две книги Нового Завета и записку. Читаю и плачу: «Дорогая Риточка... Живите дружно, берегите и любите друг друга... Здоровья, терпения, любви, милосердия. Благослови вас Господь. Обнимаю и целую, всегда любящая Вас Нара Борисовна. Один Новый Завет для вас, а другой Вашей дочке». Она была верующим человеком.
Звоню в конце декабря — месяцев шесть спустя — Наре Борисовне, поздравить с Новым годом, а в трубке голос ее дочери: «Мамы больше нет...» Ей было всего-то чуть за пятьдесят.
— Но вернемся к Татьяне Сергеевне. Что было после того, как она прилетела в Москву накануне семидесятипятилетнего юбилея мужа? В дальнейшем они как-то общались?
— Последующие пять лет Татьяна Сергеевна жила в своей арбатской квартире, периодически улетая в Америку — убедиться, что дом в порядке, и оплатить счета. В Москве она искала встречи с мужем, не раз приходила в театр — ее туда не пускали. Пыталась звонить, но Джигарханян сменил номер.
— Знаешь, а я сегодня в театре была, — сказала она мне однажды по телефону.
— Куда ходили? — спрашиваю. — Что смотрели?
Мы часто с ней бываем на премьерах, например в ее любимом «Ленкоме». Я и подумала, что сходила, так сказать, отдохнуть и отвлечься от мрачных мыслей.
— Я не на спектакле была, — отвечает, — а у Армена Борисовича. Ждала его возле входа...
Рассказала, что он, выйдя с Виталиной, ее сначала даже не узнал, а потом вместо разговора вышел скандал. По словам Татьяны Сергеевны, некрасивую сцену наблюдали актеры театра, стоявшие возле служебного входа. В конце концов Виталина и Армен Борисович уехали.
Вскоре Татьяну Сергеевну вызвали в полицию. Виталина подала заявление, будто бывшая жена народного артиста наняла киллеров, чтобы убрать соперницу. Да Татьяна Сергеевна и слова-то такого не знает — «киллер»!
А вот сама она, между прочим, при непонятных обстоятельствах упала на ровном месте, разбила лоб, лежала вся в крови. Прохожие вызвали скорую. Когда я узнала, что она в институте Склифосовского, помчалась туда. Зашла в палату и обомлела: ужас! Сидит Татьяна Сергеевна вся синяя, отек в пол-лица, будто ее били ногами. «Рита, — рассказывает она мне, — хирург спросил:
— Вас точно никто не толкнул? Очень странный характер повреждения головы.
Я ответила:
— Нет, — но как споткнулась, не помню, хотя до этого момента была в сознании».
Никто никого не обвиняет. Но падение и вправду странное. Как мгновенное затмение: ни дождя, ни снега не было, ничего, на чем можно поскользнуться.
Кстати, мы-то с ней долго думали, что на Джигарханяна затмение нашло. Бывает, знаете, человек совершенно неосознанно, вопреки своей воле, совершает какие-то поступки, будто под гипнозом. Словно потусторонние силы заставляют. Не смейтесь, но я, например, верю в колдовство. Может, Армена Борисовича приворожили? Ну не бывает, чтобы человек так изменился и жену, с которой собирался быть вместе в старости, забыл!
Но потом припомнилось: он и раньше, задолго до встречи с Виталиной, когда заходила речь о чувствах (в театре любят поговорить о высоком), мог обронить: «Чушь все это собачья — любовь». Или так: «Любовь придумали люди, которые не хотят платить». Не он автор этой циничной фразы, но повторял ее с удовольствием.
В 2015 году, накануне восьмидесятилетия Джигарханяна, Татьяна Сергеевна неожиданно узнала, что муж подал на развод. Сам он на разбирательство не явился. Думаю, стыдно было смотреть в глаза человеку, который отдал ему всю жизнь. Почему тянул так долго, если у него уже была новая любовь? И зачем спустя несколько месяцев после развода стал судиться с Татьяной Сергеевной? Она к тому времени продала дом в Америке, и Джигарханян потребовал половину от вырученной суммы. И все же Бог есть: нынешней зимой Татьяна Сергеевна выиграла этот суд — все средства от продажи особняка принадлежат ей!
Теперь предстоит делить арбатскую квартиру — Джигарханян претендует на половину. Не верю, что разделят по справедливости и купят Татьяне Сергеевне отдельную жилплощадь. К слову, недавно в телешоу сказали, что он завещал свою часть квадратных метров на Арбате Виталине...
Думаю, Джигарханяну можно только посочувствовать, что Господь на закате лет послал ему такую женщину. Заметила, насколько изменились фотографии, которые Цымбалюк-Романовская выкладывает в соцсети. Раньше на снимках Армен Борисович всегда был впереди, а она за его спиной. А теперь Виталина на первом плане. Думаю, еще покажет себя во всей красе.
Но Армен Борисович сам во всем виноват. Ладно — расстался с женой, встретил другую. Но зачем же позволять лить грязь на женщину, которая тебя любила, и ты любил ее? Ведь чувство было, раз прожили вместе столько лет!
Люди же не знают, что у их кумира не одна квартира... Шила в мешке не утаишь, в театре ведь, как в деревне, ни одно событие не остается незамеченным. Я не считаю чужие деньги — но мне обидно за Татьяну Сергеевну.
Поверьте, народный артист отнюдь не нищий. Видимо, он просто ничем не хочет делиться с бывшей женой. И ему совершенно безразлично, как и на что она будет дальше жить. Пенсия у нее всего восемь с половиной тысяч рублей. Сейчас прибавили, было шесть. Посоветовала ей: «Вы должны защищаться, обратитесь к хорошим юристам и правозащитникам, возможно, они помогут». А Татьяна Сергеевна ответила, что не хочет скандала и войны, потому что... Армен Борисович будет волноваться, а у него и так проблемы со здоровьем. Она искренне считает, что Джигарханян из-за перенесенных болезней не может здраво оценивать свои поступки. А я думаю, все Армен Борисович прекрасно знает и понимает, иначе не было бы этой сцены возле театра.
Татьяна Сергеевна рассказывала, что муж ей никогда не признавался в любви. Такой характер. Он всегда поступал так, как удобно ему. Сейчас, видимо, удобно жить с Виталиной. Пусть живут. Бог им судья.
Подпишись на наш канал в Telegram