В моих детских воспоминаниях папа — настоящий великан. Держу его за руку, бесконечно высокого. Приходится сильно задирать голову, и тогда где-то в небе промелькнут озорные глаза и улыбка. Он любил меня подкидывать, я делала сальто-мортале, в итоге оказывалась у него на закорках и оттуда, как с Эйфелевой башни, смотрела на мир.
Каждый год мы вдвоем ездили в поселок Качу под Севастополем. До одиннадцати лет я постоянно болела воспалением легких, и лето мы проводили на море — отец дружил с директором местного санатория. Жили в маленьком домике. Две койки и тумбочка, холодильник общий в коридоре, туалет и душ на улице — вот и все удобства.
Папа, конечно же, хотел, чтобы дочка на море зарядилась витаминами, и часов в шесть утра бежал на рынок купить у бабушек черешни. Самой свежей, первой, лучшей. Просыпаюсь, а передо мной огромная чашка помытых фруктов: гора черешни — и пурпурной, и алой, и желтой, клубника, персики. Он обожал со мной плавать. Называл себя «дельфинчик Лешенька». Помню, как сижу на широкой отцовской спине, он громко выпускает ртом воздух: «фрр», а я смеюсь.
Он был удивительно трогательным отцом и неуемным в проявлениях любви. Много лет спустя, когда у меня родился первый сын, мы слегка поспорили на тему воспитания. Я считала, что нужно быть строже, не баловать Артемия. Папа возразил: «Я же тебя баловал — и не испортил!»
Он часто ездил с БДТ, в котором служил, на гастроли. Кроме того, много снимался и колесил с концертами по области, поэтому дома подолгу отсутствовал, и я очень сильно скучала. Помню, дверь открывается, я бегу, обнимаю его крепко-крепко и плачу навзрыд от избытка чувств. Мне его так не хватало! А папа устраивает феерический праздник — достает из чемодана «гостинцы» для нас с мамой: платье такое, платье сякое, игрушки...
К Новому году клал под елку подарки якобы от Деда Мороза. Однажды появился «настоящий» Дед Мороз. Но я — театральный ребенок (меня в БДТ принесли в полуторамесячном возрасте) и хорошо знала, что такое постижерский цех, где делают бороды и усы. Дед Мороз усадил меня на коленки и просит: «Деточка, прочитай-ка стихотворение!» Его лицо близко-близко, и тут я замечаю сеточку вокруг усов. Сразу все поняла. Ему-то сказать постеснялась, отвела папу в сторонку и прошептала: «Знаешь, а Дед Мороз ненастоящий. У него усы и борода наклеены».
У отца было коронное новогоднее блюдо — утка с антоновскими яблоками. Традиция появилась, когда я родилась, поэтому сколько мне лет, такая по счету и утка. Отец торжественно вносил ее на блюде в комнату и объявлял номер: одиннадцатая, двадцатая, тридцатая... Над ней он колдовал на кухне часами, а после того как утка съедалась, на оставшемся соке готовил бигос из сосисок, нескольких видов колбасы и квашеной капусты с травами, которые привозил отовсюду.
Маленькой я не понимала, насколько отец популярен. Если показывали «Мачеху», в детском саду всех сажали перед телевизором на стульчики, потому что «у Поли Неведомской папа снимается в кино». Видя, как он на экране ссорится с Татьяной Дорониной и говорит «Все, не могу больше!», я рыдала со страшной силой. Думала — его обидели.
То, что являюсь дочерью известного актера, в полной мере ощутила в школе. Но повышенное внимание страшно утомляло. Доходило до того, что стеснялась называть свою фамилию и представлялась маминой: Дмитриева. Так же поступила, записываясь в театральный кружок, боялась, если скажу Неведомская, замучают расспросами. Ведь в любимом Зоологическом музее мы с папой не успевали подойти к первой витрине, как вокруг собиралась толпа. Я терпеливо ждала в сторонке, пока все эти люди получат автографы и разойдутся.
У отца в сумке всегда лежала пачка открыток сантиметра четыре толщиной. В «Союзпечати» карточки с портретами актеров стоили копейку, папа покупал их сам. У каждого он спрашивал имя и писал к примеру: «Светлане, с любовью. Леонид Неведомский». Он был безотказным и негордым. На прощании многие говорили о папиной патологической скромности. Его любили миллионы, а ему все время казалось, что недостаточно хорошо сыграл и вот эту роль, и ту, и что в кадре был не слишком убедительным.
К его семидесятипятилетию в БДТ планировали бенефис, спрашивали — что поставить. Папа отказался от торжеств и чествований. Попросил, чтобы в этот день играли спектакль с его участием «Дама с собачкой», очередной, на Малой сцене. И благодарность от президента вручали в гримерке. Я поначалу даже обиделась за него, а оказалось — отец сам так хотел.
На юбилей банкета не устраивали. Валя, вторая папина жена, накупила пирогов, которые он любил, что-то принесла я. Приехал худрук БДТ Андрей Могучий, коллега отца Саша Куликова и дядя Жора Штиль, его давний друг. Посидели дома, попили чайку. Повспоминали какие-то забавные истории, например как Неведомский постоянно забирал женщин из роддомов: дочку Олега Басилашвили, который в самый ответственный момент приболел, или Нину Усатову с сыном. Если отцов по какой-то причине рядом не оказывалось, именно мой папа гордо выносил малышей за порог... Вечер получился необычайно теплым, отцу надарили море цветов, и ему этого было достаточно.
Он терпеть не мог официоза. Предпочитал посидеть в кругу семьи, обожал дом, дачу, рыбалку, любил собирать грибы, водить машину. Помню, много лет назад купил у Кирилла Лаврова старую «Волгу», которую по-хорошему нужно было сдать в металлолом. Каждые выходные они с дедушкой отправлялись в гараж «крутить гайки». Естественно, пропускали по рюмочке. Это был ритуал. Правда, в последние годы за руль не садился: плохо себя чувствовал. Кстати, из-за своей скромности народный артист России Леонид Неведомский долгое время ездил в театр на метро.
Папа считал: для человека должно быть главным счастье тех, кто рядом, и я стараюсь жить по его понятиям. Не то чтобы мне железными гвоздями это вбивалось в мозг, просто видела, как все в семье друг к другу относятся. Даже водопроводчика или почтальона, который принес телеграмму, не отпускали, пока не напоят чаем с баранками и вареньем. Накричать на человека, унизить его, задирать перед кем-то нос считалось неприличным и неприемлемым.
Я советовалась с папой, которого всю жизнь считала лучшим другом, по любым вопросам: и человеческим, и профессиональным, и женским. Вообще-то он хотел мальчика, даже придумал имя сыну — Артем. А на свет появилась дочка. Но папина мечта исполнилась, своего первенца я назвала Артемий. С его отцом мы прожили восемь счастливых лет, хоть и не были расписаны. Игорь не имел отношения к кино и театру.
Когда у меня случился первый серьезный роман, папа догадался сразу. Я в Сочи танцевала с концертной бригадой. Приехала домой, он посмотрел и улыбнулся: «Ты стала женщиной». Вскоре познакомила папу со своим избранником. Он предложил: «Ребята, живите вместе, можете даже у нас. Просто не спешите регистрироваться». И оказался прав. С тем парнем мы вскоре расстались.
Наверное, я долго не могла устроить свою личную жизнь потому, что папа всегда был идеалом мужчины — пловец, боксер, великолепно играл в теннис и футбол. При этом мастер на все руки. Сам построил дачу и привез нас туда, когда на столе уже чашечки и тарелочки расставил. На участке посадил яблони и тринадцать берез, каждой дал имя. С тех пор прошло много лет, деревья разрослись, перекосили своими корнями баню, но срубить рука не поднимается. Ведь они — часть папиной души.
Он коптил рыбу в собственной коптильне. Для папы это было целым ритуалом: утром набрать в лесу ольховых веточек, внутрь каждой рыбки положить особую травку... Потом кладет на поднос и всех соседей угощает: рыбку — другу Гене Богачеву, рыбку — Аде Андреевне, дяде Саше, Лиде, дяде Севе. Ну и нас, конечно, не забывает.
Была всего пара недоступных ему вещей, по поводу которых переживал: «Жаль, сам не могу сложить печку и сделать проводку». Сетовал, что рос без отца, поэтому никто и не научил. Детство у папы выдалось тяжелым. Он 1939 года рождения и обрывками помнил войну. Семья жила в Белоруссии, потом эвакуировалась на Урал.
— Папа, как это было?
— Рядом танки, мы бежим с мамой через поле, они стреляют. И кроме дикого ужаса ничего не испытываешь.
Его отец, известный врач, ушел на фронт, там нашел «военную жену» и в семью больше не вернулся. Бабушка Маша, которую я никогда не видела, поднимала двоих сыновей одна. Папа устроился дворником в четырнадцать лет. Вспоминал: «Вставал в четыре утра, разгребал снег, а сугробы — в два раза меня выше».
Уже тогда он знал, кем хочет стать, и все свободное время пропадал в ТЮЗе. Взбирался на галерку и смотрел репетиции. Отца разглядел Владимир Мотыль — режиссер, снявший «Белое солнце пустыни». После войны он работал в Свердловске и пригласил Леню Неведомского в театр еще школьником. Играл отец мальчика-хулигана Гришу Ремешкова в спектакле «Я тебя найду» по пьесе Успенской и Ошанина.
После армии он приехал в Ленинград и в 1963 году поступил в ЛГИТМиК. Стипендии на жизнь не хватало — всего-то двадцать восемь рублей, подрабатывал ночным сторожем в Русском музее. Учился на курсе Владислава Андрушкевича и Розы Абрамовны Сироты, которая была вторым режиссером у Товстоногова в БДТ. Самой заветной мечтой отца было играть в этом театре, и на третьем курсе он попал по рекомендации Розы Абрамовны в массовку. Ближе к распределению стало понятно, что Неведомского возьмут в труппу. Кстати, институт он окончил с красным дипломом.
В ЛГИТМиКе отец познакомился с мамой. Часто рассказывал, как впервые ее увидел на уроке физкультуры. Хотя ведь они поступали вместе, но сразу папа почему-то ее не заметил. «Играли в волейбол, смотрю — девушка невысокая, коса ниже попы... Смешная. Прыгает, и ей кажется, что очень высоко взлетает», — этой фразой отец точно обрисовал мамину натуру. Она уникальный, творческий человек и на самом деле летает всю жизнь, причем высоко. Актриса Наталия Дмитриева пишет стихи, рисует, потрясающе поет. Бабушка когда-то отдала ее в детский хор при консерватории. Молодежный театр на Фонтанке, где мама служит, активно реализует все ее дарования. Она до сих пор снимается. А кинокарьера началась с главной женской роли в фильме «Бумбараш».
...Когда родители развелись, я переехала к отцу. Училась тогда в пятом классе. Это не какой-то подростковый бунт или вызов. Просто на тот момент у папы уже умерли почти все родные и он остался один, а мамины родители были живы. Прямо почувствовала, как у отца отлегло от сердца, когда я сообщила о своем решении.
Бытовых трудностей у нас не возникло. Говорила уже, что папа потрясающе готовил, вот я и стала потихоньку учиться варить супы, даже печь пироги. Меня это очень увлекало. Потом приехал папин старший брат с женой Олей, я многое переняла у нее. Отец с Мариком (Леомарком) были очень дружны. Дядя был главным тренером женской команды по гандболу Ростова-на-Дону.
Повзрослев, я пыталась понять, почему мама с папой расстались. Думаю, была любовь, которая их объединяла в семье и творчестве. Эта любовь родила меня, а потом куда-то улетела. Так случается... И прекрасно, когда люди находят силы освободить место для нового чувства, сохранив при этом хорошие отношения, не разрушая друг друга. С родителями так и произошло.
Когда папу приняли в БДТ, одной из первых его работ стал спектакль «Четвертый». Он подменял Павла Луспекаева — у знаменитого актера уже тогда отказывали ноги — и безумно волновался: «Как могу его заменять? Это же глыба, талантище. Ну а я смогу лишь что-то сыграть... Не больше».
Тем не менее справился, Товстоногов его хвалил. А с Луспекаевым папа подружился. Мама рассказывала, как вместе с Павлом Борисовичем снималась в какой-то телепередаче. Он сидел на скамейке, а мама за кадром пела. Мужчина безумного обаяния, Луспекаев с ней всячески заигрывал и после записи пригласил ее в ресторан.
— Боюсь, муж будет против, — улыбнулась мама.
— А кто он?
— Леня Неведомский.
— О, тогда ухаживания отменяются!
Для папы Луспекаев был кумиром, как и Доронина, с которой снимался в «Мачехе». Рассказывал, как попал в картину. С актрисой столкнулся в коридоре БДТ. Татьяна Васильевна была для него звездой такой величины, что заговорить не посмел, только поздоровался. Но видимо, произвел впечатление и через три дня получил приглашение на пробы.
Прочтя сценарий, где было написано, что герой сразу полюбил девочку, папа заметил: «Такого быть не может. Он ее не видел, не знал. У него всю жизнь другая семья. Нужно показать процесс принятия дочери отцом». Сначала поделился с Дорониной, актриса согласилась. Обсудили идею с режиссером, и в итоге драматургия заиграла совершенно другими красками.
В «Мачехе» есть эпизод, когда герой, простой комбайнер, дает интервью журналисту и ужасно стесняется камеры. Сыграть такое сложно. Потому что подобного зажима у опытного актера быть не может: он чувствует себя в кадре легко. У отца сцена вышла так органично, что веришь на двести процентов. Его Паша долго подбирает слова, чуть ли не заикается.
Папа забавно рассказывал, как снимался с Элизабет Тейлор в «Синей птице». Актриса не говорила по-русски, а он — по-английски. При этом они в сказке муж и жена.
— Как ты с ней общался?
— Очень просто! У меня сценарий на русском, у нее на английском. Она свои слова произносит и под столом пихает меня ногой. Я вступал. А я пихал Элизабет, когда ей нужно реплику подавать. Вот и весь секрет.
На тех съемках случилась история, ставшая уже байкой. В кадре папа, помогая Тейлор подняться по лестнице, погладил актрису по спине между лопатками. Режиссер замахал руками:
— Стоп, стоп! Ноу секс!
Папа пошутил:
— Я же ее муж, как без этого? — и снова нежно положил звезде руку на спину.
Кстати, отец утверждал, что вблизи актриса не так хороша, как на экране. Все-таки ей тогда было уже за сорок, плюс сумасшедший макияж.
К ролям папа всегда готовился серьезно. Когда снимался в фильме «По данным уголовного розыска...», упорно тренировался в тире. Сохранилась мишень, где написано: «Леониду Неведомскому, официально подтверждаю, что показанный результат 28 очков из 30 возможных. Начальник УВД Горисполкома, полковник милиции Качалов. 13. 06. 1979 года».
Кстати, из-за своего перфекционизма во время работы на «Семене Дежневе» он едва не расстался с жизнью. Эпизод в ледяной проруби переснимали три раза. На площадке сидел в боевой готовности каскадер, но папа настаивал: «Сам в воду полезу». В итоге у него отказали почки. Спасли военные медики — буквально вытащили с того света.
Если уж отец брался за материал, то основательно. В «Цыгане» его роль председателя колхоза поначалу была чисто функциональной. Ходит персонаж Неведомского в кадре: дров кому-то надо привезти, коровник починить, в общем, все по хозяйству. Отцу этого было мало.
«Проснулся в четыре утра, — рассказывал мне потом, — и озарило. Что, если председатель тоже влюблен в главную героиню — Клавдию?»
Папа решил обсудить это с Кларой Лучко: «Не против, если тебя будут любить двое?»
Актрисе идея понравилась. В фильме есть поразительные сцены: председатель вроде бы молчит, но его мощное чувство видно без слов. Как и боль от того, что Клавдия увлечена Будулаем.
Отец часто вспоминал те съемки, проходившие в потрясающем месте — на родине автора романа Анатолия Калинина. На хуторе Пухляковском в Ростовской области до сих пор стоит курень, в котором жила героиня. Ведь декораций в «Цыгане» практически нет, все настоящее. Во время работы в съемочный процесс активно включились местные жители: привозили мебель, обустраивали интерьеры, давали полезные советы.
Как оказалось, по сценарию цыган должен был умереть в конце первой части. Но актер Михай Волонтир умолял: «Не убивайте моего Будулая!» Автор романа посмотрел отснятый материал и согласился. Финал оставили открытым. Популярность вышедшего на экран в 1979 году телефильма оказалась так высока, что режиссер Александр Бланк решил сделать вторую часть, и в 1986 году зрители увидели картину «Возвращение Будулая».
На съемках папа очень сдружился с Кларой Лучко. С ней он работал еще на одном проекте — сериале «Разведенные мосты», уже в зрелом возрасте. Там тоже — любовный треугольник, его соперника играл Кирилл Лавров. «Мосты» стали последним проектом в жизни Клары. Серии, где ее героиня выходит замуж, так и недосняли. Накануне актриса отлично себя чувствовала. На площадке пела, танцевала, шутила с коллегами. Вечером уехала домой... Говорят, она умерла в одно мгновение — оторвался тромб. Для папы ее внезапная кончина стала потрясением.
Он довольно много снимался, но главной папиной страстью всегда оставалась сцена. Пусть по большому счету в БДТ и не случилось больших работ за исключением спектакля «...Правду! Ничего, кроме правды!!!», где отец сыграл американского журналиста Джона Рида, но и от маленьких ролей он получал громадное удовольствие. В знаменитой «Хануме» был торговцем мацони. Ему досталось всего-то два слова — буквально «кушать подано». И он придумал смешной ход — с заговорщицким видом вполголоса говорил: «Мацони... Мацони...» Будто продает дефицит из-под полы. Товстоногов на репетиции хохотал как сумасшедший.
В перестройку, когда для кино и театра наступили мрачные времена и залы опустели, у папы, по счастью, не было простоя — он записал диск «Милый друг», играл моноспектакль «Очи черные». С дядей Жорой Штилем они давали шефские концерты в воинских частях. Иногда по четыре, а то и по шесть в день (долгие годы папа был председателем Военно-шефской комиссии).
Вскоре в его жизни возникла Валентина Гоголева. Узнав ее поближе, я поняла: отец в надежных руках, появился человек, который будет о нем заботиться, лечить, кормить, оберегать. Хотя кто кого оберегал — еще вопрос... Однажды ночью возвращались от друзей, и их на улице попытались ограбить. Обычно он одевался скромно, а тут Валя попросила принарядиться. Видимо, отец произвел впечатление на бандитов. Причем у одного был пистолет. Папа сжал кулаки и пробасил: «Я тебя сейчас удавлю вот этими руками!» Налетчики испугались и разбежались.
Хорошо помню, как они с Валентиной пришли ко мне в театр — знакомиться. (К двадцати трем годам я окончила школу-студию при Мюзик-холле и играла главную роль в детском мюзикле.) Я увидела молодую элегантную женщину, они даже немного не сочетались, папа ведь у меня деревенского склада. Не зря же у него и писатели любимые — Шолохов с Шукшиным.
Папина избранница легко вошла в нашу семью. С отцом они познакомились в Железноводске, на курорте Кавказских Минеральных Вод. Валя рассказывала: «Столкнувшись на прогулке первый раз с любимым актером, деликатно прошла мимо. Затем увидела его на скамейке. До сих пор помню картину: солнечные лучи струились сквозь деревья и он весь был словно в золотых блестках... Тогда уже поздоровалась. Потом сталкивались у источника, однако ничто не предвещало более тесного общения. Но у меня в номере имелся телевизор, а у Леонида Витальевича — нет. В это время проходил чемпионат по футболу, и друг Коля Чачуа, страстный болельщик, напросился посмотреть матч и привел с собой Леню. Вот так благодаря футболу мы и стали общаться. Уезжая, обменялись телефонами.
Он позвонил через месяц и пригласил на дачу. А я была очень занята, завершала работу над диссертацией. «Ну и ничего. Поработаешь у меня на веранде», — ответил Неведомский. Поехала. И вот сижу на воздухе, пишу, в какой-то момент он говорит: «Не хочешь передохнуть? Прогуляйся к реке, там красиво». И я вдруг поймала себя на мысли, что никуда не хочу уходить от этого человека, даже ради красивой речки. Леониду Витальевичу шел пятьдесят первый год. Тогда он отметил юбилей и шутил: «Уже взрослый...»
Валентина моложе на тринадцать лет. По ее словам, у них сразу возникли отношения, полные доверия и восторга. Наверное, так бывает, когда для обоих партнеров сходятся ожидания будущего и свобода от прошлого. Поженились они тихо тринадцатого октября 1992 года — в день рождения отца. К Вале тогда приехала в гости мама. После ЗАГСа чудесно по-семейному посидели.
Я помню этот день. Заходят красиво одетые папа с Валентиной в комнату.
— Куда собрались? — спрашиваю.
— Сейчас сходим распишемся.
Кстати, мы с мужем Михаилом после одиннадцати лет совместной жизни тоже просто поставили штампы — и никаких маршей Мендельсона. У нас уже подрастал Степан, теперь есть еще дочь Ясения. Муж балетмейстер, работает с фигуристами разных возрастов, ставит программы, преподает в известном питерском коллективе «Эдельвейс».
Когда родился старший сын Артемий, я пригласила Валю в крестные. Тёму папа обожал до бесконечности, постоянно о нем рассказывал коллегам. Через одиннадцать лет появился Степан, еще через пять Ясения, которых он любил не меньше. Внучку, как впервые увидел, сразу нарек Асисяйчиком.
...В девяностые папа начал сниматься в сериалах. Где-то внутри он переживал, что время диктует свой спрос, с экранов пропал «настоящий человек», а ему на смену пришли бесконечные менты и бандиты. Как и многие петербургские актеры, отметился в «Улицах разбитых фонарей». Конечно, не все роли приносили удовлетворение, но некоторыми отец гордился. Например в «Империи под ударом» сыграл министра внутренних дел Силягина. Помню, пятилетний Артемий, увидев на экране, как деда убивает народоволец, закатил настоящую истерику! Мы долго ему объясняли, что в дедушку стреляли холостыми пулями, он просто в кино снимается. Но сын все равно с месяц не мог успокоиться, все вспоминал ту кровавую сцену.
В нулевых отец, не оставляя БДТ, активно сотрудничал с театром «Русская антреприза имени Андрея Миронова». Играл в «Из жизни сумасшедшего антрепренера», «Обломове», «Отверженных». Очень обрадовался, когда предложили сыграть Жана Вальжана в спектакле по Гюго. Я была режиссером, хореографом и личным тренером папы. Мы сочиняли инсценировку с нуля. Выбирали сцены из огромного романа, что-то по ходу меняли, репетировали, снова переписывали. Отец принимал во всем активное участие. В финальной сцене, где герой произносит монолог, зал рыдал. Актеры, стоявшие за занавесом, тоже плакали. За эту роль папа получил Премию имени Николая Симонова.
А в «Смерти Тарелкина» в Большом драматическом он выходил в образе рыжего дворника, который попадает в полицейский участок и старается выкрутиться, чтобы не сесть в тюрьму. Многое в своем персонаже отец, как обычно, придумал сам: у его дворника хитрые глаза, всклокоченная борода, смешные ужимки. А поскольку это мюзикл, папин бас, звучавший как иерихонская труба, комично выбивался из общего хора.
Он долго не чувствовал свои годы. До последнего играл в футбол: буквально на валокордине ездил на традиционный матч между командами БДТ и журналистов Петербурга. (Помимо папы в нем участвовали Кирилл Лавров, Жора Штиль, Юзеф Мироненко — тоже далеко не мальчики.) Несмотря на приличный возраст, проделывал порой головокружительные трюки. В «Обломове», играя слугу Захара, проползал в полной темноте под сценой и являлся перед зрителем из-под кровати. С его комплекцией это было непросто, отец каждый раз ударялся обо что-то головой и громко чертыхался.
Увы, он не относился к людям, следящим за здоровьем. На даче сто раз обрежется, обожжется, налепит на руку подорожник — и ладно. Привык, что организм справляется сам. Обнаружили межпозвоночные грыжи, он не обращал на них внимания. Сколько раз Валя уговаривала лечь в больницу, но в ответ слышала одно и то же: «Ничего не надо, у меня все нормально».
Дотянул до того, что попал в реанимацию. Врачи подняли папу на ноги, он выписался, начал восстанавливаться. Медики давали хорошие прогнозы. Но снова воспалились грыжи. Любое движение вызывало дикую боль. Валя позвонила в неотложку, чтобы приехали и сделали обезболивающий укол. После укола папа уснул и не проснулся. Остановилось сердце. Ему было семьдесят восемь лет.
Он умер в воскресенье третьего июня. Мы с детьми поехали в тот день на залив. Было жарко, солнечно, и вдруг подул какой-то ледяной ветер. Наверное, это был знак. Накануне в субботу я пришла к нему в гости со Степой и Ясенией. Видела, сколько в нем физической силы. К тому же Валя рассказывала, что какая-то гадалка напророчила ему сто лет жизни. Я поверила. И хотя у меня мощнейшая интуиция, на сей раз она не сработала.
Обидно: сейчас в театре уверяют, что Неведомский несколько лет не выходил на сцену. Ложь. Папа не смог сыграть лишь в январской «Марии Стюарт», он только что выписался из больницы, был еще слаб и боялся подвести партнеров. Коллеги признавались, что отец — единственный, кто в этом спектакле ни разу не перепутал ни одной реплики. А пьеса Шиллера ведь очень сложная.
Его похоронили на Литераторских мостках Волковского кладбища. Я рада, что на погребении не было посторонних — зевак, журналистов, только друзья и коллеги. Папу по традиции проводили аплодисментами.
В маленькой церкви, где его отпевали, в одном из окон я увидела памятник Николаю Симонову, стоящий рядом с храмом. Он будто смотрел на отца, говоря: «Здравствуй, Леня, вот мы и встретились».
...Если честно, пока не осознала до конца, что больше не услышу его голос по телефону, не обниму, не смогу посоветоваться. И список того, чего мне не хватает без отца, постоянно будет расти. Вспоминаю папу каждый день: Новый год, елка, запах запеченной утки с яблоками, его смех. Но папа не одинок даже после смерти. Все мы храним в себе частицу его любви.
Подпишись на наш канал в Telegram