Уже больше полугода не утихает скандал между Джигарханяном и его женой Виталиной, развязанный «друзьями» артиста. Вокруг этой истории много откровенной неправды. Я нахожусь в центре событий и хочу рассказать, как все было на самом деле.
Лет восемь назад пресса наперебой стала обсуждать, что это за блондинка рядом с народным артистом Джигарханяном. То они на морском курорте, то в ресторане, то на каком-то концерте. Все знали, что жена Армена Борисовича уже десять лет живет в Америке. Блондинка интервью не давала, а разменявший восьмой десяток актер от назойливых журналистов отбивался довольно грубо: «Не ваше собачье дело!»
Как-то мне позвонили из одной такой газеты и попросили: «Вы дружите с Джигарханяном. Можете выяснить, что за девушка с ним?» Мы не виделись с Арменом Борисовичем долгое время, поэтому я не ведала, что происходит в его личной жизни. И не захотела, зная закрытость артиста, идти к нему с этим вопросом. Получила телефон «роковой блондинки», как ее прозвали журналисты, и позвонила Виталине. Представилась хорошей знакомой Джигарханяна, дала гарантии, что интервью будет приличное, и она согласилась встретиться. Это было четыре года назад.
А за несколько лет до этого, когда я брала интервью у Джигарханяна, в кабинет заходила девушка с чашкой чая для него. Я еще подумала: «Заматерел мэтр, секретаря завел». Обычно ему никто чай не подавал. И теперь, когда увидела Виталину, сразу ее узнала.
Через две недели Армен Борисович тоже встретился с журналистом. Тайна была раскрыта: у Джигарханяна есть любимая женщина, они живут под одной крышей.
С самим Арменом Борисовичем я познакомилась еще в 1995-м — это была беседа для глянцевого журнала о его любимом коте Филе. Через год Джигарханян открывал театр на улице Кооперативной (сейчас там Малая сцена, а Основная на Ломоносовском проспекте). Я пришла и вижу, что по фойе гуляет... ньюфаундленд. Спрашиваю Армена Борисовича:
— Зачем вам собака в театре?
— Ой, Наташенька, мы же его нашли, теперь не знаем, куда девать. В плохие руки нельзя, хороших нет. Скоро открытие, а пес может на репетиции на сцену выйти. Бухгалтера невзлюбил, ложится у служебного входа под дверью и на работу не пускает.
Я сказала, что взяла бы с удовольствием потеряшку, потому что у меня полтора года назад умер ньюф. Джигарханян сразу согласился. Наутро приезжаю за собакой, жена Армена Татьяна Власова говорит: «Полночи не спала от радости, что Эльф дом нашел, а наши безбашенные артисты отправились с ним гулять и потеряли! Выхожу на «Спортивной», он там один ходит, клянчит булочки у палатки».
Как известно, дети и животные сближают больше всего. Так завязалась наша многолетняя дружба. Недели через две Татьяна и Армен Борисович приехали навестить Эльфа. И потом еще не раз бывали у меня дома на «родительских днях».
Джигарханян любую проблему, даже серьезную, любил вышучивать. У него нельзя было появиться без свежего анекдота. Армен предпочитал острые, сам всегда шутил на грани фола, вгоняя, бывало, в краску присутствующих дам. Только войдешь — сразу вопрос: «Анекдот принесла? Давай!» — и уже предвкушал, как будет смеяться. А однажды всех так разыграл!
Приезжаю в театр. Армен Борисович на репетиции, его ждут уже человек пять. Он выходит из зрительного зала и первым делом — ко мне: «Золото мое, здравствуй!» Приглашает всех в кабинет. Меня сажает напротив себя, остальные занимают стулья вдоль окна. И начинается у нас с ним такой диалог:
— Как там наш маленький?
— Хорошо.
— К врачу ходили?
— Да, полоскание прописал.
У Эльфа был пародонтоз. Краем глаза вижу, что присутствующие недоуменно переглядываются, не понимают, о ком речь. Держусь из последних сил, чтобы не рассмеяться, а дивертисмент продолжается.
— Поцелуй его в нос за меня!
— А когда приедете? Скучает!
— Скоро, вот только разгребусь с делами. Купи ему что-нибудь вкусненькое, — отвечает на полном серьезе Джигарханян и лезет в карман за бумажником. У посетителей глаза совсем круглыми стали и на лицах немой вопрос застыл...
Журналисты валили к нему толпой. Никому не отказывал. Я однажды поинтересовалась:
— Армен Борисович, как вы нас всех перевариваете? Нас много — вы один.
— Это же ваш хлеб, — услышала в ответ.
Власова стала работать у мужа в театре, и у них начались скандалы. Джигарханян не терпел, чтобы жена вмешивалась в его политику в труппе. Произошел раскол. Создались «партия Армена Борисовича» и «партия Татьяны Сергеевны». Ее за глаза называли серым кардиналом.
Власова начинала актрисой в Калининградском театре. Потом стала работать завлитом в Ереванском русском драматическом театре, где и познакомилась с Джигарханяном. Когда они переехали в Москву в 1967 году, она к профессии актрисы не вернулась, осела дома. И вот много лет спустя, когда Армен выпустил курс во ВГИКе, где Татьяна Сергеевна тоже преподавала, и открыл театр, Власова решила, видимо, взять реванш. Мне кажется, вообще идея открытия театра принадлежала ей, а не Джигарханяну. Неслучайно в недавнем интервью она сказала, что назначение Виталины директором стало для нее ударом: мол, Цымбалюк-Романовская хозяйничает «в моем театре».
После отъезда Власовой в Америку в кругу журналистов и артистов стали ходить упорные слухи, что Армен Борисович с женой разошелся. Со мной Татьяна рассталась нехорошо, хотя мы дружили. Часто бывали в арбатских кафе. Или шли в гости к моим друзьям-художникам. Или к ее друзьям Наде и Саше, которые жили в знаменитом поселке художников на «Соколе». У них был Театр зверей и в доме много животных. Саша готовил роскошный шашлык. Мы сидели в саду, а вокруг стола ходила и просила кусочек чудесная лама по кличке Амиго с глазами как маслины. Однажды звоню, Татьяна говорит, что уезжает. Спрашиваю:
— Куда?
Она:
— В Америку.
На вопрос:
— Зачем? — ответила резко:
— Некогда объяснять! — и бросила трубку. Больше мы не виделись.
После отъезда жены Джигарханян стал быстро сдавать. Он страдал диабетом, и через три года на этом фоне случился микроинсульт — в самолете, когда возвращался с гастролей из Одессы. Выхаживала его сестра Нара, сама тяжело больная. Потом он позвал на помощь Виталину. Цымбалюк-Романовская еще училась в консерватории и жила в Киеве. Они с Арменом уже несколько лет встречались. А Татьяна не приехала...
Спустя какое-то время я пришла к нему на интервью, Джигарханян прямо с порога огорошил: «Все бабы — стервы!» Сразу догадалась, что Татьяна чем-то его достала. Разговор у нас получился тяжелым. Он жаловался: «У меня уже ноги плохо двигаются. А все еще надеюсь, что роль появится и я сейчас побегу». И страшно матерился. Мне было его очень жаль.
Девять лет назад Джигарханяна разбил второй инсульт, куда серьезнее первого. Слава богу, это случилось при Виталине, она и вызвала скорую. В то время Вита училась в Москве в Академии имени Маймонида в ассистентуре. Уже получила российское гражданство. Родители ее, продав квартиру в Киеве, купили «двушку» в Павшинской пойме. Виталина ночевала у Армена Борисовича в реанимации, а после выписки осталась с ним жить, потому что врачи сказали: сам себя он теперь обслуживать не сможет. Требовался постоянный уход, а рядом никого не было.
На Арбате, в своей прежней квартире, Джигарханян оставаться не хотел. Придя домой из больницы, сразу снял с пальца обручальное кольцо. Вскоре они с Витой приобрели однокомнатную квартиру в Глухово.
Я обрадовалась, когда узнала, что Армен Борисович больше не одинок. После выздоровления к нему вернулся прежний кураж: те же чертики в глазах, тот же мурлыкающий баритон, шутки на грани фола. «Я на тебе женюсь!» — так любил смутить кого-нибудь из актрис или подруг. И опять его любимый вопрос: «Анекдот принесла?» Виталина своей самоотверженной заботой добилась не только выздоровления Джигарханяна, но и его возвращения на сцену. Он стал два раза в месяц играть в спектакле «Театр времен Нерона и Сенеки». У него в кабинете по-прежнему собирались друзья и толпились журналисты.
Джигарханян называл Виталину «лапа» и «девочка моя». Постоянно подначивал ее, шутил, обнимался. Я никогда не слышала от Татьяны, что у Армена Борисовича есть родные. Оказалось — три единокровные сестры. Кроме покойной уже Нары, Гаяна, которая живет в Америке, и Марина — директор питерского Музея искусства XX — XXI веков. Еще сводный старший брат в Ереване, с которым он очень дружен. Виталина их всех собрала вокруг него. И они ее признали. Признали Цымбалюк-Романовскую и друзья Джигарханяна. При ней восстановились прерванные из-за болезни дружеские связи с Александром Калягиным, Владимиром Наумовым и Наталией Белохвостиковой, с драматургом Эдвардом Радзинским и его женой Еленой Денисовой, с Марком Захаровым, с режиссером Аллой Суриковой.
Армен Борисович с Витой стали часто появляться на публике. Они ходили на премьеры, ездили в Петербург на концерты Валерия Гергиева, с которым Армен Борисович давно дружен. И в театре почти каждый день собирались гости, цветов всегда было как на премьере.
Джигарханян развелся с Татьяной и в феврале 2016 года официально оформил отношения с Виталиной. Власова, по ее собственному признанию, все время пристально следила за мужем и его новой избранницей по социальным сетям. Хотя позже в интервью утверждала, что не догадывалась об измене Джигарханяна.
Мне Армен Борисович объяснил свой развод так: «Всю жизнь только и слышал от нее, что шляюсь. Надоело! Ты ведь понимаешь, что я таким не был?»
У него сложились очень плохие отношения с пасынком Степаном. Несмотря на высшее образование, тот не мог найти, чем заниматься, и в девяностые увлекся светской жизнью в ночных клубах. Джигарханяну такой образ жизни не нравился. Он не одобрял страсти Степана к игре в покер. Татьяна рассказывала: неприязнь между ними зашла так далеко, что к матери сын приходил, только если Армена не было в Москве. И Таня металась между ним и мужем. Когда Джигарханян выгнал Степана из театра, где тот пытался стать артистом, мать открыла для него модельное агентство, и однажды мы ходили с ней на кастинг в какой-то арбатский переулок. Потом Степан уехал в Штаты. Игорный бизнес он не бросил.
С Америкой у Джигарханяна какой-то особый роман. Он со мной делился: «Десять лет я летал в США два раза в год и был там счастлив. Пытался зацепиться, и имелись варианты. Но я понял, что буду там чужим. Ментальность другая. И те, кто остались, все равно эмигранты». Но спустя лет пять говорил уже обратное — что стоило уехать. Приводил в пример свою землячку-армянку, у которой там успешный бизнес. «Ты была в Нью-Йорке? — часто спрашивал меня. — Нет? Даже не представляешь, как много ты потеряла!» Хотя после инсульта врачи запретили столь дальние перелеты, он все-таки повез Виту в Америку. В последние два года эта тема стала просто навязчивой.
— Надо было раньше уезжать, — говорил мне Армен Борисович.
— А почему не уехали?
— Дурак был потому что!
Незадолго до развода Татьяна продала их американский дом. Актер Василий Борисович Ливанов, друг Джигарханяна, в интервью предположил, что дом ушел из-за карточных долгов Степана. Если так, то для Армена Борисовича это было большим ударом. Он занял на дом у Олега Табакова и отрабатывал долг несколько лет.
...Еще в 2015 году в театре у Джигарханяна была выявлена задолженность по налогам двадцать шесть миллионов рублей. Его вызвали в Департамент культуры, который является учредителем театра. Они приехали с Виталиной, и ей предложили занять пост директора и отработать задолженность. Не хотят, дескать, позорить Армена Борисовича, заводить на него уголовное дело. Пианистка Цымбалюк-Романовская заведовала в театре музыкальной частью и чтобы освоить новую должность, пошла на курсы театрального менеджмента в Школу Константина Райкина. Полагаю, ее назначили директором с определенной целью: жена сор из избы не вынесет. Она теперь тоже считает, что это была подстава. За два сезона Виталина вернула двадцать с лишним миллионов рублей в казну государства.
Джигарханян хоть и смирился с назначением жены на пост директора, в душе согласиться с этим не мог. За годы руководства он привык к волюнтаризму. Кого хотел — миловал и приближал, кого хотел — гнал в шею. Практически ни один режиссер с ним не сработался, особенно те, кто обладал индивидуальностью. Многие артисты ушли. Своих звезд он не вырастил. И даже учеников, из которых составил первую труппу, не смог сохранить — разбрелись по разным театрам. Уцелел, по-моему, только Петр Ступин.
В театре сложилась непростая обстановка. Не все актеры поняли ситуацию правильно. Некоторые к Виталине были изначально настроены враждебно, считали ее выскочкой. Когда Армен Борисович подарил жене машину, кто-то сразу накатал в департамент анонимку: мол, Цымбалюк-Романовская на бюджетные деньги купила себе автомобиль. Всегда считалось и считается, что если супруги работают в одном театре, то жена обязательно вертит мужем — художественным руководителем и третирует актеров. Так было, например, в Театре сатиры при Валентине Плучеке.
Армен любил Виталину. Он возил ее в Ереван, чтобы показать дом, где вырос. Считай, маме представил, если бы та была жива. Жалел только, что свою женщину встретил очень поздно. Буквально год назад сказал мне: «Вот Табаков Олег Павлович старше меня на два месяца, а у него от второй жены двое детей! А я?..»
Ни разводиться, ни убегать из дома Джигарханян не собирался. Они с Виталиной давно хотели купить жилье в Москве. Далеко было ездить в театр из Подмосковья, да и квартира хоть и была в хорошем доме бизнес-класса, все-таки однокомнатная. Армену Борисовичу нужно отдыхать, а Виталине готовиться к выступлению (она давала концерты в Доме музыки). К тому же она как гостеприимная хозяйка хотела, чтобы почаще приезжали родственники Армена Борисовича и останавливались не в гостинице или у знакомых, а у них. Ремонт в новой трехкомнатной квартире шел больше года. Джигарханян с нетерпением ждал новоселья. Даже отказался прошлым летом уезжать в отпуск. К началу театрального сезона они переехали, хотя не успели купить кухню и обставить гостиную. Но была в спальне кровать и можно было уже ночевать. Как-то вечером Виталина мне звонит и смеется: «Представляете, Армен Борисович сидит и обзванивает Захарова, Калягина, Радзинского. Приглашает на новоселье! А мне их даже сажать не на что!» Это было за месяц до исчезновения Джигарханяна.
В тот злополучный день, восьмого октября прошлого года, ничего не предвещало беды. Вечером была премьера спектакля «Звали меня Марина», поставленного к юбилею Цветаевой. С утра Армен Борисович находился в театре. Потом Виталина отвезла его домой, покормила обедом, и он лег отдыхать. Последнее время страдал бессонницей, поэтому нередко спал днем.
Виталина вернулась в театр — участвовала в новой постановке, которая шла всего час с небольшим, без антракта. Она практически не оставляла мужа дома одного. Прежде всего Армен Борисович сам ее от себя не отпускал. Например, Вите стоило большого труда приучить его спокойно дожидаться и не нервничать, если она отлучалась в магазин. Джигарханян постоянно нуждался в ее помощи, потому что сам не мог даже разогреть себе еду, вовремя принять лекарство.
После спектакля я зашла за Виталиной, а она говорит: «Армен Борисович едет сюда». Мы ждали его до позднего вечера, хотя от их дома до театра всего минут сорок, если без пробок. Раньше Джигарханян водил сам, но последний год стал ездить очень неаккуратно, поэтому Виталина его возила. Я забеспокоилась: «Армен на такси? Вдруг авария?» Вита ответила, что везет его Айро. Мне это имя ни о чем не говорило.
Цымбалюк-Романовская позвонила Джигарханяну. Я, стоя рядом, услышала, что кто-то в трубке произнес, мол, мужа своего больше не получишь и все отдашь: и театр, и квартиры, и деньги.
Виталина закричала: «Куда вы его повезли без лекарств, вы убьете его?!» И зарыдала.
Она была в панике — пропуск укола инсулина чреват диабетической комой. Виталина делала Армену Борисовичу инъекции несколько раз в день.
Я поняла, что случилось нечто экстраординарное. Тот, кого Виталина назвала Айро, увез ее мужа к себе домой. Я предложила вызвать скорую, полицию, прессу и ехать выручать Джигарханяна. Но Виталина не знала куда. «Позвоните лечащим врачам, — предложила я, — попросите о срочной госпитализации. Пусть везет его в больницу прямо сейчас». Виталина так и сделала, но Айро отказался наотрез, пообещав, что это произойдет утром. Однако привез он Армена Борисовича не в клинику, а в театр. К этому времени у того так повысился сахар, что случился приступ.
Это был тщательно разработанный план. Утром в театре находилась доктор Людмила из пятьдесят седьмой больницы, где за год до произошедшего Виталина лечила мужа у пульмонолога. У Джигарханяна подозревали заболевание легких. Тогда Цымбалюк-Романовская пригласила этого врача в театр на договор. Когда Армену Борисовичу стало плохо, та попросила у Виталины дозу инсулина и глюкометр. Но измерив уровень сахара в крови и убедившись, что он высок, инъекцию не сделала. Вместо этого, оттеснив Виту от мужа и воспользовавшись общей паникой, они с Айро подхватили Джигарханяна под руки, вывели на улицу, посадили в машину и исчезли. Я думаю, это было сделано специально, чтобы констатировать: Цымбалюк-Романовская не оказала помощи мужу. И потом ее в этом обвинить. «Все случилось так быстро, — рассказывала мне Виталина, — что никто не успел ничего предпринять».
На следующий день она заявила в полицию, и Армен Борисович нашелся в пресловутой пятьдесят седьмой больнице. В телехронике происшествий мелькнула Татьяна Власова со словами «Она знала, что мы его в больницу везем, зачем ей это писать: «Его похитили»!»
Как и было обещано, больше мужа Вита не увидела. Джигарханяну поменяли номер телефона, жену к нему в палату не пускали, якобы Армен Борисович не хочет ее видеть. Я настаивала на огласке в прессе, но Виталина была напугана: «С этими людьми надо договариваться, у них высокие покровители». Эти люди — из окружения Джигарханяна. Одного из них по имени Артур я тоже знаю. Еще в девяностые встречала его в кабинете Армена Борисовича. Татьяна с Джигарханяном часто между собой о нем упоминали: надо, чтобы Артур это сделал, пусть Артур позвонит, попросим Артура съездить. Думала, речь идет о каком-то родственнике или, например, о личном шофере.
В полиции выяснилось, что на руках у Артура Согомоняна уже имеется генеральная доверенность от Армена Борисовича и он будет представлять его интересы против Виталины. Через неделю «друзья» выставили Джигарханяна в телеэфире, где тот опозорил жену на всю страну, обозвав воровкой. А следом был затеян бракоразводный процесс.
Через две недели эти же люди привезли Армена Борисовича из больницы в театр, остались там с ним ночевать, а наутро по заведенному ими уголовному делу о якобы пропавшем паспорте Джигарханяна при помощи сотрудников ОВД Юго-Западного округа произвели обыск в бухгалтерии театра, вынесли компьютеры с документами. И сразу Артур Согомонян перевел стрелки на Виталину: дал информацию в СМИ, что, мол, это она украла деньги из бюджета театра и вывела их в офшор.
Джигарханян пошел у своих «друзей» на поводу и предал Виталину. Он двадцать лет связан с Артуром Согомоняном, о котором деловая пресса давно пишет, что тот причастен к банкротству Саратовского авиационного завода и «МАСТ-банка». По обоим эпизодам сейчас ведутся уголовные дела.
Как только начался публичный скандал, Виталину вызвали в Департамент культуры и с кислой миной предложили уволиться по собственному желанию или ее уволят по статье. А вскоре возникло и само уголовное дело по 137-й статье УК «Нарушение неприкосновенности частной жизни». Дело в том, что когда Виталина, чтобы защититься от угроз и преследований «друзей», стала ходить на программу «Прямой эфир», на одной из передач была показана съемка скрытой камерой в кабинете Джигарханяна, где ночью накануне обыска в театре они обсуждают между собой, как станут возбуждаться уголовные дела и пощады не будет. По версии стороны Виталины, видео могло попасть в эфир благодаря Элине Мазур, которая первоначально выступала ее представителем по доверенности, а потом призналась, что перешла в другой лагерь. Сторона Цымбалюк-Романовской предполагает, что видеокамеры установлены теми, кому выгодно завести под этим предлогом уголовное дело на Виталину. В кабинет Армена имели доступ все, в том числе Согомонян и Мазур. Виталина уволилась из театра за неделю до событий. Согомонян и Мазур имели техническую возможность для установки видеокамер. Выгодоприобретателями в этой ситуации были все со стороны Армена Борисовича, но только не Виталина. Ее явно подставили.
Уголовное дело заведено в том же Юго-Западном округе. Были произведены обыски в квартире Виталины и у ее родителей. Артур Согомонян говорил, что будет возбуждено еще пять уголовных дел на Виталину.
Предполагаю, что Согомонян, видимо, еще больше Джигарханяна был озабочен назначением Цымбалюк-Романовской директором. Раньше все бумаги подписывал Армен Борисович, теперь департамент назначил его президентом театра без права подписи. Наверное, от «близкого друга» Джигарханян сильно зависел, поэтому и нервничал, и все вымещал на жене. Однажды я стала свидетелем такой сцены: Виталина подошла к нему с чашкой чая, любимыми бутербродами с рыбкой и лекарствами на тарелочке, а он, сидя насупившись на диване, вдруг оттолкнул ее руку и заорал: «Вон отсюда!» Потом вскочил, запустил в жену стулом (она едва успела увернуться) и грязно обозвал. Режиссера и завтруппой из кабинета как ветром сдуло. Я осталась защитить Виталину — на случай, если Армен Борисович распустит руки.
Через минуту Джигарханян вытолкал нас с ней из кабинета и заперся изнутри. У Виты слезы катились градом от обиды и испуга, она все время спрашивала: «Наташенька, что случилось, кто у него был?» Да черт его знает, кто был! Вроде бы все свои.
Виталина тоже чувствовала, что кто-то Армена периодически накручивает против нее. Уж слишком резкие перепады настроения стали у него случаться после назначения жены директором и свадьбы. А потом с него все сходило как с гуся вода до следующего раза. В тот вечер он сидел запершись до рассвета. Виталине пришлось ждать, когда муж придет в себя. В четыре утра он отпер дверь и сказал как ни в чем не бывало: «Отвези меня домой».
Джигарханян как будто не помнил, что у него проблемы, а если Виталина объясняла ему, что тот или иной спектакль нужно поставить, чтобы заработать и отдать долги по налогам — «иначе тебя посадят», бесился: «Кто меня посадит?!» и хватался за телефон, чтобы министру звонить.
Новые постановки приходилось вводить, потому что на скудном текущем репертуаре было не заработать, кассовых спектаклей — два-три. Артисты сидели на нищенских зарплатах. Джигарханян привык репетировать подолгу. Он уже восемь лет пытался взяться за «Мольера», мечтал сыграть короля Людовика. Но все ограничивалось разговорами.
Виталина же горы свернула за два сезона. Открыла Малую сцену, которая простаивала целое десятилетие, отремонтировала Основную. Благодаря тому что инициировала новые постановки — мюзикл «Белая ворона», детские сказки и моноспектакли, смогла повысить актерам зарплату. Джигарханян ругался: халтуру, мол, делает, портит театр. Но наш куратор в Российском авторском обществе сказала мне, что при Виталине театр ожил, было видно, что идет работа.
Виталина хотела выпустить спектакль «Игра в джин». Пригласила в труппу народную артистку Наталию Белохвостикову. Ставить согласилась ее дочь режиссер Наталия Наумова, она училась у Джигарханяна во ВГИКе. Год Армен Борисович не давал нам подобрать Белохвостиковой партнера. Многие известные актеры сами отказывались, ссылаясь на занятость, про других Джигарханян не хотел слышать. Ответ был один:
— Плохой артист!
— А кто хороший?
— Я!
В какой-то момент он сам изъявил желание играть, начались репетиции. Но вскоре понял, что большой текст ему не осилить, и сорвал злость на Наталии Николаевне, да так, что та оказалась на больничном.
Армен Борисович часто закрывал новые спектакли. Посмотрит прогон и скажет: «Плохо». К театру никого близко не подпускал. Каждому режиссеру, желавшему что-то поставить, сначала разрешал работать, а потом проект закрывал и режиссера выгонял, иногда с таким напутствием, что хоть святых выноси.
Однажды Виталина звонит мне поздно вечером и говорит, что Армен Борисович посмотрел сегодня «Кафе «Жизнь в розовом свете» и сказал, что спектакль плохой и нужно его снимать. А это одна из лучших постановок, давно идет с неизменным аншлагом. Слава богу, вскоре забыл о своем намерении. Но нынешний сезон начался с крупного скандала. Он решил уволить двух исполнителей главных ролей в премьерном спектакле «Трамвай «Желание». Актера мы отстояли, но он все равно ввел дублера. И зрители сразу проголосовали кошельком. Как только узнавали, что в этот вечер Стэнли играет не Анатолий Кот, сдавали билеты в кассу.
С прошлой весны мы с Виталиной стали замечать, что Армен Борисович чем-то угнетен, у него часто менялось настроение. Джигарханян все чаще нервничал, все охотнее срывался на крик. Она жаловалась мне, что муж стал плохо спать, возила его к врачам, но те ничего серьезного не находили.
«Друзья» держали Джигарханяна в театре больше двух недель. Он ночевал там без горячей воды, не брился, спал на коротком диванчике. В прессе они раздули скандал, что сбежавший от «жены-воровки» Армен Борисович стал бездомным: она присвоила всю его недвижимость. Почему-то не упоминалось, что обе квартиры — в Красногорском районе и на Молодогвардейской улице — Джигарханян лично оформил на Виталину еще до их женитьбы, потому что не хотел делить имущество с Татьяной при разводе. Этот факт публично признал и адвокат Власовой Олег Баранов. Вероятно, Армен Борисович потому не пожелал делиться, что нажитое им в браке с Татьяной — две квартиры в Москве помимо той, в которой они раньше жили, дача — куда-то пропало. Со слов Цымбалюк-Романовской, имущественные вопросы супругов решал тогда по доверенности Артур Согомонян. Неизвестно, что стало и с подаренной Джигарханяну в 2005 году президентом Армении элитной квартирой в Ереване.
Армена Борисовича несколько месяцев таскали по съемным квартирам, он не раз побывал в больнице и больше не выходит на сцену. Кстати, в начале прошлого лета Виталина возила мужа к офтальмологу. Он жаловался на белое пятно, которое стоит перед глазами. Выявили катаракту, на осень была намечена операция. Если ее не провели, ему грозит слепота.
На телепрограмме, куда Армена привозили из больницы, он выглядел совершенно потерянным и больным, едва говорил. Жаловался тихонько: «На мне пиджак чужой...» Всегда был брезглив. Оттого и сбегал с каждой съемной квартиры, куда его селили. Это очень жестоко — лишить старого человека домашней обстановки, ухода и любящей жены. Виталина окружала его не только заботой, но и красивыми вещами. Возила на мировые курорты. Заказывала ортопедическую обувь в Баден-Бадене, по вечерам делала массаж больных ног. Одевала дорого и с большим вкусом.
Она только и делала, что ходила вокруг: «Золо, скажи, что ты хочешь?» Это сокращение от любимого Джигарханяном обращения «золото мое». Он требовал жену по каждому пустяку: «Вита, подай! Вита, принеси! Сделай мне чай!» Я ни разу от нее не слышала, чтобы она говорила, как устала или до чего он надоел.
Цымбалюк-Романовская умеет держать удар. А ведь на ее долю за последний год выпало множество испытаний. Помимо прочего тяжело заболела мама. Онкологию у Лидии Ивановны обнаружили еще в 2016-м, но после лечения наступила ремиссия с хорошим прогнозом. Однако удар в спину, который ее дочь получила от любимого человека, подкосил. Пошли метастазы. Но Виталина заботливо лечит маму, держится мужественно. Вообще, я лишь раз услышала от нее слова, похожие на жалобу: «Наташенька, зачем Армен Борисович на мне женился?»
Накануне скандала Джигарханяну исполнилось восемьдесят два. Дни рождения всегда оборачивались стрессом не только для него, но и для всех в театре. Юбилеи он смолоду не любил. Виталина рассказывала мне, как отмечали семидесятипятилетие. Подготовили вечер, пригласили важных гостей, но в последний момент Армен сел за стол в своем кабинете и заявил: «На сцену не пойду». Виталина уговаривала, мол, приехал сам министр культуры. Он ни в какую: «А ты включи трансляцию, я отсюда послушаю». Все же праздник удался, на публике виновник торжества после долгих уговоров показался.
Восьмидесятилетие, уже при мне, тоже не прошло гладко. Я работала в театре завлитом и выполняла обязанности пресс-секретаря с марта 2015 года. К юбилею приурочили переиздание его мемуаров, и нам с ним нужно было написать новую главу. Несколько раз договаривались об интервью, но Джигарханян капризничал: «Что с тобой говорить? Ты же не актриса!» Однажды приезжаю к назначенному времени и сталкиваюсь на пороге с Арменом Борисовичем и двумя его друзьями-армянами. Сделал мне ручкой и был таков. Спросила у Виталины:
— Как это понимать?
— Поехал обедать в ресторан. Что я могу поделать?
Последнее время мы стали дозировать встречи Джигарханяна с журналистами — не было уверенности, что он что-нибудь не выкинет. Помню, на премьеру спектакля «Трамвай «Желание» приехали телевизионщики. Армен Борисович находился в бодром состоянии, шутил, согласился на интервью. Но когда уже выставили свет и я пошла его звать, неожиданно послал всех на три выразительные буквы. Так неудобно было перед коллегами...
Но ему все прощали. И прежде всего Виталина. Она считала, что не нужно спорить. Муж сам успокоится и примет решение, единственно верное. Никогда не отмечала его ошибки, напротив, отдавала пальму первенства, даже когда Джигарханян какую-нибудь ее идею выдавал за свою.
Как-то сказала Виталине в шутку:
— У вас золотой характер. У меня бы Армен давно стоял в углу и просил прощения.
А та призналась:
— Мне его жалко. Однажды попробовала надавить, а он заплакал.
Виталине присуща эмпатия, чего почти не встретишь у молодых. Она понимает, что такое возраст.
Армен Борисович — человек рефлексирующий. Он чувствовал, что уже никогда не будет играть как прежде, но не мог с этим смириться. Однажды говорит мне: «Думаю, театру я больше не нужен». Что было ответить? Он очень тяжело старел. Переживать по этому поводу начал давно. «Ты понимаешь, что мне уже шестьдесят?» — спрашивал меня. А если я пыталась отшутиться, раздражался: «Ты ничего не смыслишь!»
В 1996 году Джигарханян поставил моноспектакль «Последняя лента Крэппа». После премьеры я спросила:
— Армен Борисович, зачем вам играть немощного старика? Вы же по-прежнему герой!
Он сказал:
— Понимаешь, я хочу знать, как это будет.
Джигарханян панически страшится смерти и никогда не ходит на похороны. Делился со мной, что боится умереть от онкологии, как его отец, поэтому каждый год просит врачей проверить его на наличие раковых клеток. Но временами в нем просыпалась мужественность: «Ты понимаешь, я иногда по утрам не хочу вставать. Думаю, зачем? Потом полежу-полежу и все-таки встаю. И еду в театр, потому что будет так, как ты себя уговоришь. Уговоришь, что все плохо, — будет плохо. Если наоборот — будет наоборот. Это надо знать. Именно как себя уговоришь. Поэтому я себя уговариваю».
И Виталина его уговаривала. Понимала, что долголетие зависит не только от лекарств, но и от психологического и творческого самочувствия. Поэтому при ней он дважды в месяц выходил на сцену и собирал аншлаги.
Вита всегда говорила: Армен Борисович имеет право жить так, как хочет, потому что он — Джигарханян. Я, правда, советовала все-таки нагружать его какими-то домашними поручениями, пусть хоть цветочек в горшке поливает, что ли. Но жена оградила народного артиста от всех бытовых проблем. Он понятия не имеет, сколько стоят его лекарства, и на кассе в магазине всегда расплачивалась Виталина. Освоила армянскую кухню — Армен стал гурманом. Отделывая новую квартиру, учла все риски. Окна сделали открывающимися выше, чем обычно: вдруг Джигарханян потеряет равновесие при открытой раме? Следила, чтобы не было порожков, плитку выбирала нескользкую... К сожалению, два года назад уже был прецедент. Виталина привезла мужа в театр, на минуту замешкалась у машины. Просила Джигарханяна подождать, но он не послушал, пошел в кабинет сам. По дороге зацепился за ступеньку и упал. Пол-лица потом было лиловым. Вита всегда водила его за руку. И мы все тоже его страховали.
Невозможно было представить, что он вдруг добровольно обречет себя на одинокую унылую старость, ведь за Виталиной Армен был как за каменной стеной. Или все-таки эту ситуацию создали «друзья», чтобы под видом семейного скандала отжать у него последнее?
Мне рассказывали, Армен Борисович, когда жил в театре, пожаловался одному из администраторов, что гастарбайтерша, которую к Джигарханяну приставили «друзья» в качестве медсестры и домработницы одновременно, дала ему грушу. А груша жесткой оказалась. Виталина все резала на кусочки, чтобы мог прожевать. А эта заявила: «Порежь да и ешь. Груша — она и есть груша!» Администратор посоветовал:
— Армен Борисович, может, вам Виталину тогда вернуть?
Джигарханян подумал секунду-другую и говорит:
— Я бы вернул... Но ведь она — вор...
Виталине так и не удалось увидеться и поговорить с мужем. Адвоката ее Ларису Широкову Согомонян в театр не пустил. Она хотела бы решить с Арменом имущественные вопросы, если таковые на самом деле имеются, но только с условием, что он сам их озвучит. И Виталина, и адвокат имеют серьезные основания подозревать, что «друзья», манипулируя старым больным человеком, преследуют свои корыстные цели.
Где сейчас живет Армен Борисович, точно неизвестно. Театр кассу не собирает. В последнем интервью, которое Джигарханян дал мне, он сказал: «Я людей не люблю. И чем дальше, тем серьезнее. Потому что любить — это ответственность, а не набор каких-то слов».
Благодарим Гранд Отель Эмеральд и Петро Палас Отельза помощь в организации съемки.
Подпишись на наш канал в Telegram