7days.ru Полная версия сайта

Максим Дрозд: «Я не знаю, как быть счастливым в браке»

«Не могу видеть, когда пятеро бьют одного, обязательно влезу. Актерская профессия — для...

Максим Дрозд
Фото: НТВ
Читать на сайте 7days.ru

«Не могу видеть, когда пятеро бьют одного, обязательно влезу. Актерская профессия — для сострадательных людей, которые чувствуют гораздо больше, чем все остальные. В принципе, нам за это чувство деньги и платят», — рассказывает актер.

— Максим, в кино вы предстаете перед зрителем брутальным, уверенным в себе мужчиной. Ваши герои — это бандиты, военные, олигархи. Не устали от своего амплуа? Никогда не хотелось сыграть романтического или комедийного героя?

— Мы исполняем те роли, которые нам доверяют. И зачем мне играть нейрохирурга, если я знаю, что есть актеры, которые сделают это более убедительно? Хотя, если бы мне предложили роль врача, я бы предпринял все возможное, чтобы моему герою верили: общался бы с хирургами, сидел в больнице и наблюдал за происходящим. Но пока режиссеры и продюсеры меня видят в амплуа военного или бандита. И что мне делать? Не роптать. Даст бог, еще получится показать себя с другой стороны.

— В новом боевике «Заповедный спецназ» для НТВ вы играете спецназовца. Известно, что съемки были тяжелыми, вы даже получили серьезную травму…

«Пока режиссеры и продюсеры меня видят в амплуа военного или бандита. Надеюсь, еще получится показать себя с другой стороны» С Екатериной Климовой в сериале «По законам военного времени». 2015 г.
Фото: Kino-teatr.ru

— Мой персонаж ведет войну с браконьерами, среди них бандиты и олигархи, которые уничтожают заповедную природу Забайкалья. Четыре месяца я провел в грязи, под дождем, в болотах, бегая по буеракам. Я все стараюсь делать сам, без помощи дуб­лера. Во-первых, это быстрее по производству, во-вторых, довольно сложно найти дублера, похожего на меня. Каскадеров, готовых скатиться с крутого обрыва, хватает, а вот с телосложением моего типа — мало. Поэтому многое приходится делать самому. И вот в одной сцене мой герой должен был ехать на мотоцикле. А я не умел его водить. Чтобы не выбиться из напряженного графика, прошел ускоренный курс вождения прямо на съемочной площадке без защитного снаряжения. Раз прокатился, второй, а на третий не вписался в поворот и врезался в забор, и тяжелый мотоцикл повалился мне на ногу. Сцену все же досняли, но нога оказалась повреждена, и процесс восстановления был не быстры­м.

— Есть роли, за которые вам стыдно?

— «Штрафбат». Я случайно снялся у Николая Досталя. Причем это потрясающее кино с потрясающими артистами. Но мой персонаж там изнасиловал девочку... Это было давно, 17 лет назад. Но до сих пор, когда я слышу про «Штрафбат», мне становится не по себе. Если Господь Бог увидит эти кадры, думаю, что безнаказанным не останусь. А так мне все мои роли дороги. Я всегда стараюсь выкладываться, не вижу смысла заниматься этой профессией с холодным носом, это просто недопустимо. Но от моего выкладывания мало что зависит. Больше от работы сценаристов, продюсеров, режиссера и всего актерского состава в целом. Если я один буду работать на разрыв аорты, этого просто никто не заметит. К счастью, в нашей профессии равнодушных людей мало. Я, например, не могу пройти мимо бомжей, у меня каждый раз сердце сжимается. Не могу видеть бездомных собак. Не дай бог, при мне кто-то обидит животное. И я не могу видеть, когда пятеро бьют одного, обязательно влезу. Актерская профессия — для сострадательных людей, которые чувствуют гораздо больше, чем все остальные. В принципе, нам за это чувство деньги и платят.

— На улице вас узнают?

С Аленой Хмельницкой в спектакле «Затянувшаяся вечеринка». 2019 г.
Фото: Personastars.com

— Да, узнают. Однажды мужик подошел и говорит: «Слышь, братан, два слова, вот ты там в сериале «Станица» сказал хорошие слова. Уважуха». Вот это приятно, а не когда прохожие показывают на тебя пальцем.

— Максим, поскольку ваши родители имели прямое отношение к актерству (папа — народный артист Украины Георгий Дрозд и мама — актриса Людмила Курортник), то ваш путь в профессию был предначертан?

— Да, родители служили в Одес­ском драматическом театре. А когда я учился в четвертом классе, мы пере­ехали в Ригу — родителей пригласил в труппу местный драматический театр. Позже мы перебрались в Киев. Конечно же я рос в театральной атмосфере, я тот ребенок, про которого можно сказать, что он вырос в кулисах. Но до поры до времени мне все это было чуждо. Дома часто бывали гости, которые сидели и рассуждали о каком-то великом польском театре, цитировали Анну Ахматову, Беллу Ахмадулину, обсуждали сюжеты современных книг. И мне было скучно. Казалось все ненастоящим, каким-то надувным шариком. Я тогда думал, что настоящая жизнь — это то, что происходит на улице, во дворе. Постоянно сбегал из дому. Занимался спортом, ходил в боксерскую секцию.

Не могу сказать, что блистал оценками в школе, да и ходил я туда не каждый день. Был период, когда меня предоставили самому себе: родители еще оставались в Риге, а я жил с бабушкой в Киеве. А времена начались веселые, страна разваливалась, можно было заниматься чем угодно, и не всегда законными вещами. В какой-то момент я понял, что нужно остановиться, что такая жизнь до добра не доведет. Как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров. И я решил поступать в институт. В какой? А почему бы не в театральный? Я знал, что это за профессия, и вполне себя в ней видел. Кино любил с детства. С другой стороны, я мог бы строить и спортивную карьеру. Спустя много лет я встретил своего тренера, и он признал, что из меня получился бы очень хороший боксер. Но я поехал в Москву поступать в театральный.

«Каждый день сомневаюсь. Бросить эту профессию? Но я наконец-то что-то начал в ней понимать. Это все равно что попрощаться с женщиной, с которой стали налаживаться отношения» Со Светланой Ходченковой в сериале «Мурка». 2016 г.
Фото: Ирина Середа

— Родители вас поддерживали?

— Если честно, мне кажется, в тот момент жизни родители больше сосредоточились на себе и на своих каких-то проблемах, чем на мне. Я рос самостоятельным ребенком. Но относился к ним с большим уважением. Папа для меня был авторитетом во всем: как он жил, как себя вел, как к нему относились люди и что он делал в профессии. Именно он в конце концов привил мне любовь к книгам. И знание литературы, персонажей и их характеров мне помогает в работе. В Москве я подал документы во все театральные вузы, но везде слетел с третьего тура. Расстроился не сильно, ушел в армию. После службы вернулся в Киев, встретился с товарищами, в материальном плане они процветали. Они собирались меня снова втянуть в авантюру, но я уже хотел совсем другого будущего. Мечтал жить и учиться в Москве. Я просто влюбился в этот город. Тогда Москва была другая, в ней еще не так много завелось машин, суеты. Она мне казалась огромной, красивой и гордой, и еще очень светлой. Поэтому я снова поехал поступать в театральный вуз, на этот раз целенаправленно. В тот период Роман Григорьевич Виктюк ставил спектакль в Киеве с участием моего папы. И отец попросил его послушать меня.

Я до этого очень выразительно прочитал папе стихи, ему понравилось. Виктюк послушал и сказал: «Парню надо поступать в театральный институт, но только в Школу-студию МХАТ. Это единственная школа на сегодняшний день, которая что-то дает». Я чувствовал, что на этот раз все получится. В тот год курс набирал Олег Павлович Табаков, но на прослушиваниях его не было, абитуриентов смотрел Авангард Николаевич Леонтьев. Во дворе Школы-студии он подозвал меня и спрашивает: «Хочешь здесь учиться?» Я растерялся, но ответил уверенно: «Конечно, хочу». Он продолжил: «Завтра в 12 жду вас на этом месте». На следующий день Авангард Николаевич подъехал на машине: «Садись». Отвез меня в больницу. В голове одни вопросы: «Зачем мы тут? Что происходит?» Авангард Николаевич позвал в палату, а там я увидел Табакова, сидящего на кровати. Леонтьев меня представил, Олег Павлович попросил что-нибудь почитать... Так решилась моя судьба: я стал студентом Школы-студии. После учебы режиссер Леонид Хейфец пригласил в Театр Российской армии. И я начал сниматься в кино.

— А потом вы неожиданно ушли из профессии на целых 15 лет…

«Счастья в браках я, может, и не нашел, но зато у меня родились прекрасные дети, которыми я очень горжусь. И со всеми хорошие отношения» С дочерью Марией. 2020 г.
Фото: из личного архива Максима Дрозда
«Сыну говорю: «Я в двадцать лет уже был старшиной разведроты, потом поступил во МХАТ, и папа был далеко. Поэтому, дружище, я тебя воспитывать больше не собираюсь. Свободен» С сыном Егором. 2020 г.
Фото: из личного архива Максима Дрозда

— Да, жизнь меня из профессии вытеснила. Появились семья, дети, ответственность. А зарплата в театре была небольшая. Пришлось думать о том, как зарабатывать деньги. Но я очень из-за этого страдал. Не было ни дня, чтобы я не вспоминал о кино, о театре. И в итоге, когда мне было уже 40 лет, я вернулся в профессию! Я везунчик, конечно. Думаю, отец подтолкнул меня к возвращению. В его глазах я видел сожаление, что сын не стал актером. А с другой стороны, мне самому очень хотелось обратно, в кино. Нами движет подсознание. У меня был комплекс невостребованного лидера, который не перепрыгнул эту планку. И вот спустя годы я осмелел, попробовал еще раз, и все получилось. Отец успел увидеть меня на экране, порадоваться.

— И с тех пор вы ни разу не усомнились в правильности выбора профессии?

— Каждый день я разочаровываюсь и говорю себе: «Не ропщи». Каждый день сомневаюсь. Бросить эту профессию? Нет, точно не брошу. И я, мне кажется, уже что-то начал в ней понимать, наконец-то. Это то же самое, что попрощаться с женщиной, с которой все стало налаживаться, у вас появилось взаимопонимание.

— Кстати, насчет женщин. У вас за плечами три развода. Как говорится, не женат и счастлив?

«Есть моменты, за которые мне стыдно. Где-то не сдержался, сказал лишнее — за это мне просто неудобно перед людьми. А жалеть о чем-то — последнее дело. Надо жить сегодняшним днем»
Фото: Андрей Корень

— Это правда, сейчас я не женат. Но я всегда влюблен. (Улыбается.) Если бы я точно и четко знал, как быть счастливым в браке, я бы завтра же пошел с девушкой в загс. Счастья я, может, и не нашел, но зато у меня в этих браках родились прекрасные дети, которыми я очень горжусь. Старшая дочь Дарья живет в Риге, работает психологом. К сожалению, видимся редко. Во втором браке у меня родились сын и дочь. Егор учится на втором курсе Школы-студии МХАТ. Посмотрим, что из этого получится. Я в любом случае всегда поддержу. Мария учится на дизайнера, она художник. Думаю, она своим видением мира отличается от всех остальных молодых девушек. Маша придумывает свой стилистический язык, ни на что не похожий, и в интерьерах, и в одежде. Младшей дочери Софии 11 лет, она учится в школе, занимается художественной гимнастикой. И со всеми детьми у меня хорошие отношения. Конечно, стараюсь воспитывать, делиться опытом. Хотя в этом деле надо уметь вовремя остановиться. Вот я сыну говорю: «Слушай, не знаю, как дальше тебя воспитывать. Тебе двадцать, я в двадцать лет уже был старшиной разведроты, потом поступил во МХАТ, и папа был далеко от меня. Поэтому, дружище, я тебя воспитывать больше не собираюсь. Свободен».

— Ну, в двадцать лет уже какое воспитание...

— Ну да. Но до этого Егор шесть лет со мной провел, мы жили вдвоем. Так решили, от меня ему было удобнее добираться до школы, да и в подростковый период проще и лучше жить с отцом. У нас была такая мужская берлога, в которой мы пытались навести порядок, но это оказалось невозможно. (Улыбается.) Потом он сказал: «Пап, хочу пожить у мамы, ты на меня давишь». А Маша, восемнадцатилетняя его сестра, попросила: «Пап, оставь Егора в покое. Все, он ушел в свое плавание». Когда я его не вижу, переживаю. Но надо себя переучивать. Он взрослый человек, а я ему все еще подсознательно ногти стригу. (Улыбается.) Главное, не терять контакта с детьми.

— Вы о чем-нибудь жалеете?

«Софии 11 лет, она учится в школе, занимается художественной гимнастикой» 2020 г.
Фото: из личного архива Максима Дрозда

— Нет, я ни о чем не жалею. Есть моменты, за которые мне стыдно, где-то я не сдержался, сказал лишнее, а мог сдержаться и не сказать. За это мне просто неудобно перед людьми. А жалеть о чем-то — последнее дело. Надо жить сегодняшним днем, ощущать жизнь. Есть Вера, Надежда, Любовь. Надежда — это наше будущее. Вера — это наше все. И Любовь — это то состояние, без которого мы не можем жить. Любовь к жизни, к пространству, к Богу, к людям, к России, к небу, к рассвету, к наступающей весне.

— Максим, у вас недавно был день рождения, и вы провели этот день в монастыре…

— Последние годы все свои дни рождения я провожу вдали от дома. В прошлом году — в Риге, играл спектакль. В позапрошлом году — в Иерусалиме, побывал на Святой земле. А в этот раз уехал в Оптину пустынь, причем даже не в сам монастырь, а в скит. Я прожил 53 года, мне надо было Создателю сказать: «Господи, спасибо. Я жив, здоров, мои близкие живы, здоровы, и в целом все хорошо».

Подпишись на наш канал в Telegram

Статьи по теме: