Алла заняла позицию за стойкой гардероба, бросив ошалевшему служителю: «Любезный, отойди, пожалуйста, в сторонку», — и начала обслуживать гостей. Я стою и гадаю в тревоге: «Что же дальше-то?» Посетители, увидев Пугачеву, замирают в нерешительности. Она командует: «Ваш номерок, пожалуйста. Зонтики есть? Шляпу сдавали? Та-а-ак... Получите! С вас двадцать копеек. Следующий!»
Алла пригласила меня на свое тридцатилетие. Торжество проходило в ресторане «Баку» на Тверской. Вошла в зал, и дыхание перехватило! За бесконечным столом в форме буквы «П» — буквально все корифеи советской эстрады: артисты, поэты, композиторы. Прибыл Кобзон в белом костюме, в руке — роза на невероятно длинном стебле. Нес он ее имениннице словно хрустальную, мне даже показалось, что цветок искусственный. Кто-то шепнул: «Странно, почему только одна?» Все почтительно притихли. «Ты уникальная и единственная, как эта роза», — произнес Иосиф Давыдович, вручая цветок. Я от входа помахала Алле своим скромным букетиком. Она крикнула:
— О, Малина! — Все обернулись. — Ну, Малина, запевай.
Сердце ухнуло в пятки, но я не стушевалась:
— Алла Борисовна, солнце вы наше, что ж запеть-то?
— Давай мою любимую — «Из-за острова на стрежень...»
И я дала! Сначала робко, а потом «грохнула» во всю мощь. Даже получила несколько комплиментов от знаменитых композиторов: «Ну и голосина у вас!»
На тот момент мы с Аллой были однокурсницами и я работала у нее в коллективе ведущей. Познакомились в ГИТИСе. В 1976 году я поступила на факультет эстрадного искусства. Была актрисой Московского театра кукол, но решила получить режиссерское образование. Когда осенью пришла на первую лекцию, просто оторопела: среди однокурсников — Алла Пугачева, Екатерина Шаврина, Павел Слободкин, эстрадный конферансье Сергей Дитятев, Толя Елизаров — талантливый мим, которого сравнивали с Марселем Марсо. Курс наш оказался звездным. Почти никто из нас не имел высшего образования, а популярным артистам по условиям советской системы оно было необходимо. Увидев столько знаменитостей, на всякий случай подошла с вопросом к руководителю курса, туда ли попала. Он успокоил: «Туда, туда, не волнуйся».
Все мы поступили на заочное отделение и когда встречались на лекциях и сессиях, искренне радовались друг другу. Курсы нам читали в ускоренном темпе, в очень плотном режиме, в том числе и по таким «важным» предметам, как диамат и политэкономия. Алла порой отказывалась идти на экзамен без поддержки:
— Одна не пойду, давай вместе, Малина! (Она так меня называла, сократив фамилию Малинкина.)
— Конечно, — отвечала я, — правда и сама мало что понимаю в предмете.
— Прорвемся, — не унывала Пугачева.
Помню, преподаватель по фамилии Эренфельд задает вопрос:
— Чем отличается капиталистическая экономика от плановой советской?
Пугачева с серьезным видом отвечает:
— Ну, нам, конечно, далеко до их экономики. Капиталистическая резко отличается от нашего планового хозяйства. У них заработал — получи, много заработал — много получи. А у нас много заработал — получишь столько, сколько положено.
— Да-а-а! — удивляется преподаватель. — Больше тройки за такой ответ поставить не могу.
— А нам больше и не надо, — радуется Алла. — Малина, пошли в кафе — отметим это дело!
Выпустились мы в июне 1981-го. Окончание госэкзаменов пошли праздновать всем курсом в ресторан «Берлин». Чтобы защитить диплом, я поехала в Иваново организовывать фестиваль «Молодые — молодым». А мои звездные коллеги защищались своими концертными программами, в частности Пугачева представила «Монологи певицы».
Когда в институте стали общаться с Пугачевой более тесно, она предложила: «Тамара, переходи из театра ко мне — будешь вести мои концерты, ездить с нами на гастроли». И я была зачислена в Росконцерт на две ставки: как актриса разговорного жанра получала девять с половиной рублей и еще семь с половиной как ведущая. Поскольку Алла тоже работала в Росконцерте, оформила меня в свою группу — ВИА «Ритм». Ставка Пугачевой, к слову, была всего сорок семь рублей с копейками. Когда увидела цифры в зарплатной ведомости, поразилась, почему артистка, собирающая стадионы, получает такие мизерные деньги.
Моей задачей было выйти на сцену и объявить Пугачеву. Безусловно, она сама могла прекрасно провести свой концерт, ведь Алла блестяще общалась со зрителями. Но в советские времена присутствие конферансье — обязательная часть любой программы госколлектива. Также я представляла музыкантов и читала монологи о женщинах Михаила Жванецкого и Лиона Измайлова. В это время Алла уходила за кулисы и меняла сценический костюм. По регламенту концерт из двух отделений с антрактом длился полтора часа, но Пугачева обычно не укладывалась в положенное время — публика ее не отпускала и требовала бисов. Если выступление затягивалось, Алла просила, например, меня прочитать на один монолог больше или музыкантов дополнительно сыграть пару композиций.
На самом первом выступлении я, можно сказать, провалилась. Объявила начало концерта, а на словах «Встречайте — Алла Пугачева!» дыхание перехватило и я впала в ступор. Иногда такое случается от волнения: набираешь воздух в грудь, а выдохнуть не можешь. Увидев, что у меня слова застряли в горле, вышла Алла: «Тамарочка, не волнуйся, все знают, что петь сегодня буду я. Тамара впервые выходит на сцену, — обратилась певица к публике, — и конечно, очень волнуется. Давайте ее поддержим!» Зал зааплодировал.
С ВИА «Ритм» Алла работала с 1977 года, из «Веселых ребят» она тогда уже ушла. Познакомилась с коллективом на своих зимних гастролях в Харькове. Насколько мне известно, ребята тогда ее очень выручили. Билеты на Пугачеву были распроданы, но тут выяснилось, что певица еще не прошла аттестацию у худсовета Москонцерта и не имеет права на полноценные сольные выступления. Она могла работать только как солистка какого-нибудь коллектива. Вот Аллу Борисовну и выручил местный ВИА «Ритм», за несколько дней выучивший ее репертуар. После тех гастролей Алла предложила коллективу постоянное сотрудничество и вскоре получила разрешение на сольные концерты. Музыкальным руководителем был Александр Авилов, Миша Соболь работал администратором, а директором с 1978 года — Евгений Болдин.
В Харькове жила родственница Пугачевой — тетя Муся работала в сфере культуры. Она и познакомила ВИА с Аллой. Тетя Муся была невероятно обаятельным и теплым человеком. Когда мы приезжали в Харьков, всегда устраивала нам хлебосольные встречи после концертов. А гастролей было огромное количество, я даже вела дневник поездок. Расскажу о нескольких — самых интересных.
У Пугачевой был масштабный тур по Сибири: мы выступили в Омске, Прокопьевске, Новокузнецке, Новосибирске, других городах. Зима, холод страшный. Я хотя и утеплилась как могла, сильно мерзла. Уже на месте купила кухлянку и пимы — национальную одежду оленеводов. Алла посмотрела на меня и заметила с иронией: «Ну, ты даешь! Тут и оставайся — выглядишь как своя».
В Омске после концерта пошли в баню — Алла, Болдин, Резник и я — и прямо в парилке нас настигло радостное известие. Стефанович (на тот момент муж Пугачевой) то ли послал телеграмму из Москвы, то ли позвонил, но к нам примчался гонец: Алле дали звание заслуженной артистки РСФСР! Конечно, все безумно обрадовались, сразу и обмыли. Весь Омск на следующий день поздравлял Пугачеву. Оставалось одно но — официально информация не подтвердилась ни в одном центральном органе печати, только газета «Вечерний Омск» поспешила опубликовать заметку. Стали выяснять, и оказалось, что никакого звания тогда певице не присвоили (она его получила несколько месяцев спустя). Мы так и не узнали, что случилось, но та ситуация стоила Алле огромных нервов.
Сами гастроли прошли с аншлагами, Пугачева заработала хорошие деньги. В Омске или Прокопьевске, сейчас уже не помню, говорит:
— Малина, пойдем, я себе подарок сделаю. И тебе заодно.
Я насторожилась:
— Какой подарок?
— Да по колечку, что ли, купим.
Зашли в ювелирный. Она смотрела-смотрела и выбрала золотой перстень в форме усыпанного бриллиантами ромба с изумрудом в центре. Модель называлась «Маркиз».
— Ну, Малина, выбирай и себе, — говорит Алла. — Будет мой тебе подарок.
Попыталась отказаться, но она настаивала. Я увидела на витрине серебряный перстенек точно такой же модели, только с белым агатом.
— Вот это...
— Сколько стоит? — уточняет Пугачева у девушки-продавца.
— Пятнадцать рублей.
Алла выразительно смотрит на меня:
— Думала, выберешь что-нибудь посолиднее.
— Посолиднее тебе, — отвечаю, — а меня и это устроит. Белый агат — мой камень.
Перстеньком я очень дорожу и надевая на палец, всегда говорю: «Здравствуй, Аллочка».
На летние гастроли мы старались брать с собой детей. Когда собрались в Минеральные Воды, Алла предложила:
— Бери своего Батона (так она называла моего Иннокентия), а я возьму Кристину. Будут играть вместе.
Они почти ровесники, мой сын всего на два года старше.
— Ты чего Кешу Батоном-то зовешь? — спрашиваю.
— Ой, он у тебя такой упитанный, хорошенький, как пирожок!
Эти гастроли едва не закончились трагически. Воздействие Пугачевой на зрителей было магнетическим, поэтому на стадионах выставляли заслоны из милиции и солдат. Во время выступлений на таких больших площадках Алла бегала по кругу (так работали многие артисты эстрады), чтобы все зрители могли увидеть кумира близко. В Минводах на концерте присутствовало примерно семьдесят тысяч человек, и в финале возбужденная толпа прорвала милицейский кордон, отделявший публику от артистов. Это было настоящее сумасшествие. Алла мгновенно сориентировалась, приподняла полы хитона и бросилась в коридор, располагавшийся под ближайшей трибуной. Я побежала следом. Не знаю, как Алле, а мне было в тот момент очень страшно, я понимала: огромная толпа как лавина легко раздавила бы нас.
Но самой эмоциональной и запоминающейся стала поездка с Аллой в Баку, и все благодаря Муслиму Магомаеву. Свою дружескую симпатию к Пугачевой он распространял и на весь ее коллектив. Концерт проходил в огромном зале, на сцене постелили красную ковровую дорожку, по которой в ложу проследовал Гейдар Алиев. Магомаев лично открыл концерт, а затем расположился рядом с Гейдаром Алиевичем, который всю жизнь по-отечески опекал Муслима. В партере сидели все нефтяные магнаты Азербайджана, зал искрился и переливался блеском драгоценных камней, которыми были щедро украшены их жены. После выступления устроили банкет в честь гостьи. Алла взяла на прием Резника, Болдина и меня.
Банкет проходил не во дворце, как я предполагала, а в каком-то ресторане странного вида. Когда нас привезли на место и я увидела неприметный вход с ведущими вниз ступеньками, напряглась:
— Алла, тут что-то не то, нас в заложники не возьмут?
— Да-а, Тамара, твоя правда, странное место, — задумчиво отозвалась Пугачева. Но отступать было поздно. Спустились...
Нашему взору открылся большой зал с огромным накрытым столом. Во главе посадили Аллу и Муслима. По бокам расположились магнаты с женами, детьми, внуками и родственниками до пятого колена, которые уговорили отцов семейств взять их на ужин с Пугачевой. Я хотела примоститься где-нибудь с краю, но Алла велела:
— Малина, ты сидишь рядом. Я их знаю — сейчас будут заставлять каждый тост выпивать. Будешь палочкой-выручалочкой.
— Хочешь, — говорю, — чтобы я здесь и упала?
— Все пройдет как по нотам: сиди и следи.
Столы были сервированы чрезвычайно щедро, многоцветие и изобилие яств могло конкурировать только с украшениями присутствовавших дам. По залу носились официанты с гигантскими блюдами — так в фильмах показывают царские пиры. Они тщательно следили, чтобы бокалы не пустовали. Женщины по восточной традиции сидели безмолвно, они были лишь украшением стола — бриллиантовыми куклами. А вот мужчины без остановки произносили заздравные тосты. Алла почтительно выслушивала, благодарила и кивала в мою сторону: «Малина!» Я послушно выпивала. Муслим деликатно, соблюдая традиции, вел стол. При этом сам не пил и почти не притрагивался к еде, официант подносил ему только отварную курицу — такая у него была диета. Попраздновав, наша компания во главе с Магомаевым встала и попрощалась, дальнейшее веселье продолжилось уже без нас. Алла оказалась права: все прошло замечательно.
Следующая встреча была у Муслима дома, причем Магомаев пригласил весь коллектив Пугачевой — от водителя и рабочих сцены до директора. В просторной гостиной стоял рояль, было тепло, окна распахнуты. Кто-то расположился на полу, кто-то на подоконнике. Я, ужасно смущаясь, спросила:
— Муслим, вы позволите помочь на кухне?
— Нет, — улыбнулся Магомаев. — У нас заведено, что хозяин сам принимает своих гостей.
Правда, никаких разносолов он и не подавал: чай, кофе, соки. Помнится, даже алкоголя на столах не было.
Алла с Муслимом много пели дуэтом, в том числе романсы, аккомпанируя себе в четыре руки. Хозяин пел по нашей просьбе на итальянском, а Алла — те композиции, которые особенно нравились Муслиму. Вечер получился волшебным.
Вообще, благодаря Алле я имела счастье встречаться со многими выдающимися личностями. Например с Клавдией Ивановной Шульженко.
Пугачева выступала в Театре эстрады. С Аллой в те годы в основном работал Вячеслав Манешин — фотохудожник «Мосфильма». Вячеслав делал ей роскошные студийные фотографии и снимал все ее московские концерты. А тут по какой-то причине в зале его не оказалось, не было и других фотографов. Я, как всегда, выхожу в начале первого отделения, говорю приветственные слова, и вдруг взгляд выхватывает во втором ряду с краю лицо Клавдии Шульженко, она сидела с букетом красных гвоздик. Увидев легенду эстрады, даже запнулась. Возвращаюсь за кулисы и шепчу Алле:
— По-моему, в зале — Шульженко.
Алла удивилась:
— Не может быть, ну-ка, беги уточни!
Помчалась к капельдинерше:
— Шульженко на концерте?
— Да, тихонечко зашла, когда все зрители уже сидели.
Я бегом назад, доложила Алле обстановку. Концерт шел своим чередом, пока не наступило время исполнить новую песню Марка Минкова «Эти летние дожди». Алла садится за рояль и обращается к зрителям: «Не представляете, какое волнение я сейчас испытываю, потому что в зале присутствует Клавдия Ивановна Шульженко. У меня сегодня премьера песни, и я хочу, уважаемые зрители, посвятить ее своему кумиру».
Зал грохнул аплодисментами и восторженными криками. Алла просит: «Тамарочка, пригласи Клавдию Ивановну на сцену». Проходя мимо кулисы, кричу в темноту: «Стул! Быстро!» Спустилась в зал, помогла Шульженко подняться. Посадили мы Клавдию Ивановну возле рояля, Пугачева играет вступление, но от волнения не может начать, перехватывает дыхание. Пробует второй раз — и снова не может взять ноту. Только с третьего раза запела. Закончила, встает из-за рояля, одновременно поднимается и Клавдия Ивановна, и они идут навстречу друг другу. Тут Шульженко веером рассыпает охапку своих гвоздик перед Аллой. Затем обращается к зрителям: «Уважаемые друзья, моя эпоха на эстраде прошла, и я спокойна за то, что передаю эстафету такой достойной актрисе».
Зал встал и устроил двум певицам овацию, у многих на глазах выступили слезы. Алла была тоже растрогана до слез, приобняла Клавдию Ивановну, и они вместе ушли в кулису. Там Алла спросила: «Где фотограф? Скорее снимите нас!» А фотографа нет... К великому сожалению, никто не запечатлел этот уникальный момент.
Не знаю, с этого ли дня началась дружба Шульженко и Пугачевой, но Алла навещала пожилую болеющую Клавдию Ивановну и незаметно оставляла деньги под кружевной салфеткой на столе или рояле, чтобы своей помощью не унизить великую женщину. Алла умеет дружить и быть благодарной.
Я ценила ее доброе отношение и участие в моей жизни. Алла это чувствовала, говорила:
— Малина, ты чистая шерсть.
— Почему шерсть? — недоумевала я.
— Ну, в смысле ты без примесей, Тамар, — такое вот образное мышление.
Обычно она просила администраторов, чтобы на гастролях нас селили рядом. Пугачева в любое время дня и ночи могла постучаться или позвонить в мой номер, и я всегда была готова выслушать ее или помочь советом. Иногда просто сидели и вспоминали какие-то истории, порой Алла могла и поплакаться — поделиться душевной болью или тоской.
По собственной инициативе со своим мнением я никогда не лезла, но если уж Пугачева обращалась, отвечала прямо что думаю. Был такой случай: когда Алла репетировала песню «Балет», Евгений Болдин купил пуанты, балетную пачку и предложил исполнить композицию в этом «маскараде». Представляете, что значит для человека, не имеющего хореографической подготовки, встать на пуанты? Изначально проигрышный, неуместный вариант. Но Алла все-таки из любопытства примерила пачку и вышла на сцену:
— Тамар, ну как тебе?
Я в ответ хмыкнула:
— Зачем дублировать текст песни внешним дополнением? Если хочется балетного антуража, пусть профессиональная танцовщица будет на заднем плане или на экране например.
Евгения мои слова покоробили. Алла же с облегчением откинула пуанты и пачку в кулису и сделала номер в роскошном белом хитоне.
После развода с Александром Стефановичем Пугачева несколько лет прожила с Болдиным в гражданском браке, ее мама была категорически против их союза. Расписались они только в 1985-м, незадолго до смерти Зинаиды Архиповны. Как-то я заехала к Алле забрать Кристину, чтобы отвезти на хореографию, а вечером к бабушке. Алла предупредила: «Тамара, только, пожалуйста, не проболтайся маме, что я вышла замуж за Женю».
Если уж Пугачева влюблялась, была готова ради человека на все. Когда у нее случился роман с Владимиром Кузьминым, я уже не работала с Аллой в концертах, но дружить мы продолжали. В 1986 году на итальянском фестивале в Сан-Ремо она спела с Кузьминым «Две звезды», в 1987-м — «Надо же». Обе песни стали хитами и обеспечили Кузьмину стремительную успешную карьеру.
Она могла позвонить, к примеру, с просьбой: «Тамар, надо Володиных детей покрестить. Сама понимаешь, я крестной быть не могу». Мы с мужем живем рядом с Елоховским собором. Николай договорился со священником, Кузьмин подъехал с детьми, и быстро чин по чину провели обряд.
Проезжая мимо моего дома, Алла забегала и просила: «Поедем на 9-ю Парковую (там жил Кузьмин), вызови Володю». Эра мобильных еще не наступила, а городским телефоном она воспользоваться не могла, у певца была семья. Я поднималась и звонила в дверь. Если открывал Кузьмин, сообщала: «Володь, Алла подъехала». Если супруга, представлялась поклонницей, которая хочет взять автограф, и просила позвать мужа. Алла мучилась ужасно, я спрашивала: «Зачем это тебе? У них трое маленьких детей!» Жену Кузьмин все-таки оставил, но и с Аллой они через пару лет тоже расстались.
Когда сейчас вижу фотографии Аллы с Максимом Галкиным* и их детьми, понимаю: наконец она обрела то, о чем мечтала всю жизнь, — крепкую семью. Увы, раньше мужчины часто использовали ее популярность ради достижения своих целей.
Яркий пример тому — Челобанов. Алла сделала Сергею карьеру, снимала клипы, в которых он выглядел мачо и красавцем. При этом в жизни, по крайней мере на меня, никакого впечатления не производил. Челобанов употреблял наркотики, сегодня это ни для кого не секрет, сам открыто признавался в интервью. Алла же, по-моему, долго ни о чем не догадывалась... Как-то вечером позвонила и расплакалась в трубку.
— Что случилось?! — испугалась я.
— Быстро прилетай!
Хватаю такси и мчусь к ней на Тверскую. Дверь в квартиру не заперта, в прихожей — компания одурманенных молодых людей, музыкантов Сергея. В гостиной Алла в расстроенных чувствах... Стала жаловаться, что Челобанов ее не любит. А я его раньше ни разу не видела. Спросила, выглянув в коридор:
— Который из них?
Вместо ответа опять всхлипывания:
— Сережа меня не любит!
Я не выдержала:
— С ума сошла?! Посмотри на них! Как ты можешь убиваться из-за пустого человека?!
— Пойдем отсюда, — сказала Пугачева.
Прикрыла заплаканные глаза темными очками, и мы отправились в ресторан Дома кино. Но чаще я все-таки видела Аллу счастливой.
Был у меня знакомый художник-авангардист Эдуард Дробицкий, мечтал написать портрет Пугачевой. Я рассказала об этом Алле, и она пригласила нас на Новый год. Собрались Илья Резник, мы с мужем и Дробицкий с женой. Аллина помощница по хозяйству Люся накрыла стол. Ели, пили, пели, шутили. Ближе к полуночи мой Николай потихоньку выскользнул на лестничную клетку, переоделся в Деда Мороза, позвонил в дверь и завалился в квартиру с поздравительными возгласами. Его даже не узнали! Читал детские новогодние стихи — все хохотали.
Портрет Пугачевой Дробицкий в итоге написал и надеялся, что Алла его купит. А «модель» считала, что художник должен ей работу подарить. На том и разошлись. Где сегодня портрет, не знаю, Эдика уже нет с нами.
Дробицкий возглавлял секцию живописи при Московском горкоме профсоюза художников-графиков, а заместителем у него был Владимир Немухин. Секция выросла из неофициальной «двадцатки авангардистов», среди которых много наших знакомых. Их выставочный зал находился на Малой Грузинской улице, Пугачева там бывала.
Однажды звонит: «Тамара, прилетай, я купила картину». Приехала, осмотрела прихожую, гостиную, спальню, кабинет и не обнаружила на стенах ничего нового.
— Не понимаю, — удивилась я, — ты же сказала «новая картина»...
— Войди опять, — говорит Алла.
Вернулась к входной двери, снова оглядываю прихожую. Все это время за мной, едва сдерживая смех, наблюдал Илья Резник. Закралось подозрение:
— Алла, ты меня разыгрываешь?
— Как это разыгрываю?! — возмутилась она. — Неужели не видишь картину? Подними голову!
И тут я наконец заметила над дверью загрунтованное белое полотно в раме, довольно внушительных размеров. Холст как бы изрезан, точнее даже исполосован или изодран — будто зверь яростно рвал его когтями. Спрашиваю удивленно:
— Вот это?
Пугачева на полном серьезе отвечает:
— Вы с Резником что, издеваетесь надо мной?
Илюша расхохотался в голос — видимо, до моего прихода ходил тем же маршрутом в поисках картины.
— А изображение-то на картине где? — пытаюсь уточнить. — Я вижу только загрунтованный холст.
— Не узнаешь руку Немухина?! — заводится Алла.
— Я знакома с некоторыми его работами, — отвечаю, — но с этой — нет.
— Вы с Резником ничего не понимаете в искусстве! — восклицает Пугачева. — Это же моя израненная, истерзанная душа! Я заплатила за нее такие деньги!
Осторожно интересуюсь:
— А какие «такие»?
— Не скажу, коли не оценили мою «израненную душу»! — и выдержав паузу, примирительно предлагает: — Ладно, пойдем чай пить, раз вы такие неискушенные в искусстве.
Владимир Немухин уже тогда был знаменит, сегодня же считается классиком авангарда. Так что заплатив за его работу кругленькую сумму, Алла точно не прогадала.
В тот период Резник был близким другом семьи и постоянным автором Пугачевой. Илья начал сотрудничать с Аллой еще до моего прихода в коллектив. Они работали очень тщательно: в любой песне все скрупулезно выстраивалось, подбиралось и выверялось — Пугачева тонко чувствовала любые нюансы. Поэтому в создании каждого хита ее вклад как соавтора значителен. Не говоря уже о том, что многие песни написаны на Аллину музыку.
Она часто брала Резника на гастроли. В Омске, например, состоялся первый полноценный бенефис Ильи. В одном отделении он читал свои стихи, в другом выступала Пугачева. Я должна была вести вечер и представлять Илью Рахмиэлевича. Когда все собрались за кулисами, Алла принялась меня готовить и подбадривать:
— Тамара, только не волнуйся! Главное, не скажи, что зрители пришли на встречу с Ильем Резником.
В основном ведь мужские имена в творительном падеже заканчиваются на «м»: Владимиром, Иваном, Алексеем. Я отмахнулась:
— Алла, русский язык знаю. Дай лучше сосредоточусь! — и ушла в другую кулису.
Там меня поджидал музыкальный руководитель «Ритма» Авилов. «Тамара, будь внимательна, — зашептал заговорщически, — не перепутай: нельзя говорить «с Ильем», правильно — «с Ильей». Запомнила?» Тут уж я поняла, что они сговорились, однако перед тем как выйти к публике, еще раз десять услышала наставление.
И вот я на сцене. «Дорогие друзья, — объявляю, — сегодня вы пришли на встречу с Ильем...» — и замерла. Следом из обеих кулис услышала гомерический хохот. А у меня глаза от растерянности по блюдцу, продолжить не могу, слова застряли в горле. На подмогу вылетела довольная Пугачева: «Дорогие друзья, Тамарочка с нами первый раз на гастролях, поэтому волнуется. Похлопаем ей, поддержим! — и торжественно произнесла: — Встречайте, Илья Резник!»
Творческое трио Пугачева — Паулс — Резник появилось в 1981-м, после премьеры «Маэстро». А ведь могло образоваться и раньше, но Алла почему-то поначалу отказывалась от сотрудничества с Раймондом. В Прибалтике он уже был популярным композитором и музыкантом, но российского слушателя еще не завоевал и хотел поработать с Пугачевой, даже караулил ее у ГИТИСа. Алла просила:
— Тамара, сходи на разведку, посмотри. А я пока посижу в классе.
— Стоит возле входа, — докладываю.
— Тогда через черный ход выйдем! — И мы сбегали.
Но так или иначе Паулс своего добился, и сложился прекрасный творческий союз.
Звонок Аллы: «Прилетай». Прилетаю. «Сейчас смешно нарядимся и пойдем к Илюшке Резнику в «Пекин», разыграем его. Он там с женой». А Пугачева устраивать сюрпризы мастак. Надевает на меня какой-то плащ с фиолетовой подкладкой, широкополую шляпу. Сама тоже во что-то нелепое нарядилась, воротник подняла, на нос большие очки водрузила. Позвонили Резнику, чтобы встречал, и направились такие экстравагантные пешком к «Пекину».
Вход в гостиницу охранял «самый главный» человек в отеле — швейцар, одетый по форме в длинное пальто. Илюши нет. Подхожу к швейцару, Алла стоит в сторонке:
— Здравствуйте, у нас встреча с поэтом Ильей Резником. Он здесь проживает.
В ответ:
— Вас тут знаете сколько шляется? Идите отсюда!
Я не отступаю:
— Иду не одна, а с Аллой Борисовной Пугачевой — вот она, — киваю в ее сторону.
— Ага, — громко не поверил швейцар, — тут любая нарядится и будет мне рассказывать, что она — Пугачева. Я знаю, как певица выглядит.
Прошу:
— Пожалуйста, не надо шуметь, позовите метрдотеля, — я очень боялась, что оскорбленная Алла пойдет вразнос.
Вышел администратор, повторила, что с Пугачевой пришли на встречу с Резником. Нас пропустили. Тут поняла, что сюрприз не состоится, настроение у Аллы испорчено. Попросили, чтобы Резнику по телефону сообщили: мы в холле. Илья спустился.
«Ты со своей Мунирой совсем голову потерял, почему не встретил? Нас в гостиницу не пускали! — негодовала Пугачева. — Вот и сиди с женой, а мы с Тамарой пойдем». Но направилась не к выходу, а к гардеробу, который обслуживал посетителей ресторана.
Время — около одиннадцати вечера, люди постепенно расходятся. Алла уверенно заняла позицию за стойкой гардероба, по-свойски бросив ошалевшему служителю: «Любезный, отойди, пожалуйста, в сторонку», — и начала обслуживать гостей. Я стою прислонившись к колонне и гадаю в тревоге: «Что же дальше-то?» У соседней колонны — растерянный Илюша.
Посетители, увидев в гардеробе Пугачеву, замирают в нерешительности. Она командует: «Ваш номерок, пожалуйста. Зонтики есть? Шляпу сдавали? Та-а-ак... Получите! С вас двадцать копеек. Следующий!» Конечно, сбежалась вся администрация гостиницы:
— Алла Борисовна, извините, пройдемте, пожалуйста!
— Не мешайте работать! — отрезает Пугачева, бойко выдавая одежду.
Я так поняла, что Резник в итоге позвонил Болдину, потому что скоро тот влетел в фойе «Пекина». Евгению удалось уговорить Аллу наконец покинуть гостиничный гардероб.
Была я свидетелем еще одного случая, когда Аллу не узнали. Пугачева давала сольный концерт в Ватутинках, в воинской части. Музыканты и звуковики приехали на репетицию на служебном автобусе пораньше, а мы с Аллой — ближе к началу концерта. Никто нас у входа не встретил, на КПП находился лишь дежурный.
— Вы куда? — строго спросил солдатик.
— На концерт, — отвечаем.
— Концерт закрытый, вам сюда нельзя.
— Так мы участники.
— Все давно на месте, так что вертайтесь назад!
Я, кивая на Аллу, объясняю:
— Перед вами Алла Борисовна Пугачева, она для вас петь приехала.
Алла стоит такая скромненькая, худенькая, пока еще без сценического макияжа, девочка девочкой, в модном джинсовом костюмчике. На сей раз она проявила завидное смирение.
— Ага, рассказывайте, — смеется постовой, — так и поверю, что это Пугачева!
А мы даже без паспортов приехали. Алла грустно усмехнулась:
— Вот видишь, Малина, что ты популярная, что непопулярная, все равно не узнают и не пропускают! — и уже обращаясь к дежурному: — Уйти-то мы, конечно, можем... А петь кто будет?
Препирались минут двадцать, пока не прибежал старший по званию и не надавал солдатику по шапке.
В определенный момент я решила с Пугачевой расстаться. Она уже была мегазвездой и блестяще вела концерты сама. Кроме того, все годы работы с Аллой я готовила собственные музыкально-поэтические программы. Наступил день, когда сказала:
— Аллочка, всегда к твоим услугам по первому звонку. Концерты свои ты ведешь прекрасно. А я подготовила две сольные программы по Сергею Есенину, вот только не знаю, какое к его стихам платье подобрать... Рязанский костюм — прямолинейно. Если делать стилизацию, то какую?
Она оживилась:
— Знаешь, не надо ничего придумывать! У меня есть кое-что подходящее.
И достала из шкафа платье в этническом стиле: по подолу, воротничку-стоечке и груди орнамент. Увидев его, я ахнула, сразу все выстроилось — костюм ведь очень многое определяет в сценическом образе.
Своим подарком Пугачева благословила меня на сольную карьеру. Я читала есенинские программы в этом платье, и всегда оно приносило удачу. Совсем недавно передала его историку моды Александру Васильеву в коллекцию.
Закончив работать вместе, с Пугачевой общаться мы не перестали. Однажды в конце восьмидесятых прихожу в ее студию в спорткомплексе «Олимпийский» и вижу там интересного юношу: высокого, худенького, с кудрями до плеч, в драных джинсиках. Спрашиваю:
— Алла, что за цыганенок такой симпатичный бегает?
— Это сын Бедроса Киркорова. Просится выступить, а я пока не знаю, думаю...
Родители Филиппа дружили с родителями Аллы — про это я была в курсе.
— Да все ты знаешь, — говорю, — пусть споет, тем более друг семьи. Тебе концерт только украсит.
Ну вот они и «спелись»...
В середине девяностых, уже после свадьбы Аллы и Филиппа, я побывала у них на улице Чкалова. Моя дочка, ей было лет шесть-семь, очень хотела увидеть Пугачеву. Звоню Алле, в ответ, как обычно: «Прилетай!» Дома она была одна. Посидели, поговорили, чаю попили. Вдруг открывается дверь и входит Киркоров — уже знаменитый артист.
— Вот познакомься, это Филипп, — обратилась Алла к моей Василисе.
Дочка испуганно поежилась и, глядя на него снизу вверх, выдала:
— Ой, какой-то старый!
Почему так сказала, понять не могу. Алла заулыбалась:
— Слышал, Филиппок? Старый ты для меня уже. Устами младенца глаголет истина!
Шутки шутками, а следующий муж Пугачевой, Максим Галкин*, еще моложе Филиппа. Но с ним я незнакома.
К началу нулевых общение с Аллой постепенно прервалось. Я звонила Кристине, пока та жила в бывшей Аллиной квартире на Тверской и городской телефон оставался прежним. Поздравляла с днем рождения: Кристина родилась в один день с моей дочкой — двадцать пятого мая.
В январе получила от Аллы неожиданный привет. На одном из телеканалов шла программа с участием Пугачевой, посвященная юбилею творческой деятельности Игоря Николаева. Игорь, вспоминая приход в «Рецитал» в 1980 году, упомянул в эфире обо мне. И тогда Пугачева рассказала историю моего первого выхода на сцену в качестве ведущей ее концерта и помахала в камеру: «Тамара, если нас видишь, слышишь, привет тебе большой! Мы тебя помним!» Было очень приятно. Я тоже помню каждый день, проведенный с ней, и благодарна судьбе за работу и дружбу с Аллой.
Подпишись на наш канал в Telegram