Мы вместе уже тридцать пять лет, и мне по сей день непонятно, почему режиссеры обращали так мало внимания на столь талантливую и красивую актрису. А Наташа объясняет: «Миша, тогда был востребован типаж Люды Зайцевой. Советское кино нуждалось в совершенно другом образе!»
Наталия: «Не виноватая я! Он сам пришел!» — знаменитая фраза Анны Сергеевны могла прозвучать в «Бриллиантовой руке» из моих уст. Когда Леонид Иович Гайдай утвердил меня на эту роль, я была счастлива. Едва переступив порог дома, поделилась радостью: «Буду сниматься у знаменитого режиссера!» — и принялась рассказывать улыбающейся маме подробности. Но узнав, что дочери придется в кадре раздеться, она пришла в ужас: «Ты с ума сошла, ни в коем случае! У тебя ни прописки, ни квартиры, а ты еще будешь проституток играть! Да нас вообще из Москвы выгонят!» И я отказалась. Гайдай был расстроен: «Наташа, одумайся!» В результате роль в культовой комедии прославила Светличную, можно сказать, стала ее визитной карточкой.
Со Светланой мы дружим, она, конечно, эпатажная, но молодец, держится! Это, наверное, непросто после того, как старший сын Алексей в интервью заявил, что не общается с ней. А младший сын Светланы Олег в свое время перебрался в Ивановскую область, купил там дом, где и умер. А на какие средства он его приобрел? Никто не вспоминает о том, что Светлана после смерти мужа Владимира Ивашова разменяла шикарную квартиру на Ленинском проспекте, помогла Олегу с квартирой и с домом. Она всегда старалась материально поддерживать детей, а другой возможности тогда не было.
Светличная и сегодня хватается за любую работу, в первую очередь чтобы поддержать сына, внучку и правнука. Как можно не сказать спасибо, не гордиться такой матерью?! А сама она после продажи элитной недвижимости поселилась на окраине Москвы. Мы приезжали к ней на день рождения. Крохотная однокомнатная квартирка не вместила всех гостей, и Светлана накрыла стол неподалеку от дома, на опушке леса. Она все очень трогательно организовала, чудесная атмосфера скрашивала все неудобства.
Но вернусь к своей истории, которая могла быть совсем другой, снимись я, а не Светличная, у Гайдая. Жалею ли об этом? Нет. Моя жизнь была очень насыщена событиями, встречами с уникальными людьми, о которых я и хочу вспомнить сегодня вместе с моим мужем Михаилом Цивиным.
Московский период жизни начался у меня с Щукинского училища. В столицу отправилась по наущению тети, ведущей балерины нашего Свердловского театра оперы и балета заслуженной артистки Клавдии Черменской, в свое время — однокашницы Майи Плисецкой, с которой мы позже подружились. Тетя считала, что актерское образование надо получать только в столице.
Поступала в Школу-студию МХАТ и «Щуку». Остановила свой выбор на «Щуке». Председатель приемной комиссии Цецилия Львовна Мансурова, увидев меня на пороге аудитории, всплеснула руками: «Ой, смотрите, это же молодая Целиковская!» Прошедших конкурс абитуриентов в тот год оказалось больше, чем мест в мастерской Марианны Рубеновны Тер-Захаровой, которая набирала курс. И было принято решение провести четвертый тур, где соискатели разыгрывали этюды. Мой будущий однокурсник Валера Фокин выступал в роли комсорга, готовившего праздничный вечер. А остальные импровизировали, отчитываясь перед ним о проделанной работе.
И вот настала моя очередь. Я вышла в желтеньком платьице со змейкой-молнией сзади (мамина работа, она потом обшивала половину училища: три рубля — короткое платье, пять — в пол), повернулась спиной к комиссии, наклонилась, облокотившись о стол, за которым сидел Фокин. Отклячив попу, я сказала: «Наборы шоколадные достала» — и удалилась, покачивая бедрами. Как Дрожжина поступала, показывали потом на всех капустниках!
Моими однокурсниками стали Ира Купченко, Люда Зайцева, Наташа Сайко, дочь нашего ректора Бориса Евгеньевича Захавы Татьяна, Володя Иванов — сегодня Владимир Владимирович, профессор Щукинского училища, ведущий режиссер Театра Вахтангова, Валера Фокин...
Купченко была закрытым человеком, держалась особняком. Ее родная тетя занимала высокий пост в Министерстве культуры, и Ира всегда чувствовала себя уверенно. При этом, надо отдать ей должное, самозабвенно занималась и вообще была не по годам серьезной. К ней очень хорошо относились преподаватели.
Наташа Сайко великолепно играла на гитаре, я ей немного завидовала и тоже хотела научиться, но у меня не хватило упорства. Наташа была душой компании, любила петь дуэтом с Леней Филатовым или Володей Качаном. Этот ее талант мы оценили в полной мере, когда нас отправили на картошку.
Могла поддержать компанию и Люда Зайцева. Посиделки в студенческие годы случались частенько. Но меня вскоре звать на них перестали: я не пила и не курила. И вообще в общежитии задержалась ненадолго — мама переехала в Москву с моим младшим братом.
Мы сняли на Красной Пресне шестиметровую комнатушку. Мама вместе со мной спала на кровати, брат — на полу, приходилось через него переступать. Но денег даже на такое «роскошное» жилье все равно не было. Решили устроиться уборщицами в местный ЖЭК. Студентам для этого требовалось разрешение из института. И я пошла к ректору.
— Чем собираешься заниматься? — для проформы спросил Захава: он всем отказывал в подобных случаях, считая, что нельзя отвлекаться от учебы.
— Буду мыть подъезд, — ответила я и тут же получила нужную справку.
Когда ректора спросили, почему вдруг такое послабление студентке, он ответил: «Вы Дрожжину видели? Если выйдет к «Интуристу», ей не нужны будут ни наша справка, ни наше училище. А она хочет уборщицей работать! Как я мог отказать?!»
На втором курсе Элем Климов и его жена Лариса Шепитько позвали меня в свою музыкальную новогоднюю комедию «В тринадцатом часу ночи», которую они снимали для телевидения. Я играла Русалку. У супругов подобрался звездный состав: от молодых Ширвиндта и Долинского до маститых Гердта, Папанова, Мишулина, Вицина... Помню, Ира Купченко подошла в училище:
— Как тебе удалось попасть в такой фильм?
— Прошла пробы, и меня утвердили.
Не знаю, поверила она или нет, но все именно так и было.
Конечно, это редкое везение — познакомиться еще студенткой с корифеями кино, наблюдать за ними, общаться. Работали по ночам, смена начиналась в десять вечера и продолжалась до пяти утра: днем звездные коллеги сниматься не могли, все были крайне востребованы в театре. Иногда после съемок меня подвозил домой Гердт, по дороге я засыпала на плече Зиновия Ефимовича.
Помню, назначили съемку, а Папанова нет. Климов сидит очень злой. Вдруг влетает Анатолий Дмитриевич: «Ребята, простите, давал концерт на ликеро-водочном заводе — зрители задержали. Но зато со мной расплатились продукцией. Разбирайте!» И выставляет ящик водки и ящик коньяка. В группе был праздник!
Вспомнила историю про Вицина. В училище знали, что я снимаюсь, а значит, зарабатываю. У нас преподавала жена народного артиста Николая Рыкунина. Был такой популярный эстрадный дуэт «Шуров и Рыкунин». И вот подходит она: «Наташа, привезли синтетическую шубу под норку, но мне маловата. Могу продать». Померила — чудо!
Пошла к директору съемочной группы просить, чтобы выплатил гонорар — именно столько шуба стоила. Он отказал: «Не могу, пока картину не примет телевидение. А ты одолжи у Вицина, он к тебе хорошо относится».
Георгий Михайлович слушал, как я расписываю шубу, и вдруг говорит: «Дай мне телефон дамы, которая ее продает». Я, наивная, подумала, что он хочет проверить, не обманут ли меня, и с легким сердцем продиктовала номер. На другой день Вицин сообщает:
— Я твою шубу купил.
— Как?!
— Для своей дочки. Правда, Наташе четырнадцать всего, так что обновка на вырост. Но если не я, кто ей такую подарит?
Мне стало обидно до слез. А Вицин, по-моему, даже не понял, почему я разрыдалась. Странный был человек, а актер — гениальный.
Когда в конце жизни Георгий Михайлович от всех отстранился, я ходила его навещать. Вицин на мой звонок едва приоткрывал дверь, просовывал в щелку руку, я вкладывала в нее пакет с продуктами, и дверь закрывалась. Все происходило в полной тишине. Он никого к себе не пускал, не хотел ни с кем общаться.
Несмотря на то что в титрах фильма «В тринадцатом часу ночи» режиссером значится Шепитько, большую часть снимал Климов. Лариса дружила с Ией Саввиной, их приезд на площадку всегда заканчивался веселым застольем. На меня выписывали водку для растирания, чтобы не замерзла в холодной воде, но использовали ее по традиционному назначению.
Однажды Климов спас мне на съемках лицо, а возможно, и жизнь. Я лежала в ванне, ноги были вложены в «русалочий хвост». Элем стоял рядом и рассказывал, как нужно играть в этой сцене. Вдруг за его спиной взрывается софит. Климов среагировал молниеносно, бросившись вперед, закрыл меня собой. Он носил шикарную кожанку шоколадного цвета — предмет всеобщей мужской зависти. Осколки стекла изрезали ее в клочья.
Когда фильм был готов, телевизионное руководство сочло шутки, звучавшие с экрана, слишком острыми, но авторы отказались их вырезать. Тем не менее картину не положили на полку. Климов пользовался особым расположением начальства: его отец был следователем в Комитете партийного контроля, в советские времена этот орган страшил сильнее прокуратуры.
В поисках новых лиц к нам в училище часто захаживал Ролан Быков. Он собирался запускать фильм «Внимание, черепаха!» и пригласил меня на роль классной руководительницы. Год был преддипломным, работать нам запрещали, о чем я ему и сообщила. Быков пошел к Захаве, тот сказал: «Пожалуйста, пусть снимается! Но защищаться будет через год, со следующим курсом». Мы с мамой подумали и решили: диплом важнее. Учительницу сыграла Ирина Азер. Быков просил меня ее озвучить — она не смогла с этим справиться. Но я обиделась, что роль прошла мимо, и отказалась. Сегодня об этом жалею.
Зато как повезло с «Драмой на охоте»! В ней снимался весь цвет Театра Вахтангова. А исполнительницу на главную роль Борис Ниренбург все никак не мог найти. На пробах побывали очень многие молодые артистки Москвы, в том числе Ира Купченко, — режиссер всеми был недоволен. Пришел к Захаве:
— Мне нужна девочка, чтобы каждый мужчина ей вслед смотрел.
— Есть такая — Дрожжина!
И Ниренбург меня утвердил. Может, показалась ему неиспорченной, провинциальной в лучшем смысле слова? По сюжету я снилась герою Юрия Яковлева обнаженной. Конечно, совсем уж оголяться тогда было нельзя, мне сшили капроновую ночную рубашку на лямочках, сквозь которую просвечивала грудь. Сидела на козетке, а Яковлев стоял передо мной на коленях и объяснялся в любви.
Нервничала страшно, но режиссер сказал: надо! Попросила, чтобы не занятые на площадке вышли из павильона, Ниренбург пообещал. Но когда прозвучала команда «Стоп!» и я, с облегчением вздохнув, подняла глаза, обнаружила перед собой не только нашу группу в полном составе, но и тех, кто работал в соседних павильонах!
Позже снимали сцену, где я признаюсь Яковлеву в любви и страстно его целую. Опять стеснялась, зажималась, но сыграла. Пришла в гримерную, а туда сбежались, кажется, все женщины со студии. Помню, стоит передо мной уборщица и спрашивает:
— Наташа, скажите, ну как, как он целуется?
— Да не знаю я, не поняла!
Дамы разочарованно удалились. А мне действительно нечего было рассказать, поскольку перед камерой больше всего боялась забыть громадный кусок чеховского текста, который произносила во время поцелуев.
Графа Карнеева в «Драме на охоте» играл красавец Кайдановский. Но никаких чувств между нами не возникло. Саша как раз ухаживал за Малявиной и постоянно просил: «Наташ, можешь одолжить денег, хочу купить Валечке цветы». Конечно, я давала.
Роль в «Поцелуе Чаниты» мне предложили в двадцать пять, а играть надо было восемнадцатилетнюю, так что срочно требовалось похудеть, иначе бы не утвердили. Ничего не ела, пила только воду. Спасало то, что в столице проходил Московский кинофестиваль. С утра до вечера смотрела фильмы, чтобы не думать о еде, возвращалась домой и ложилась спать. К началу съемок в Крыму удалось сбросить вес до нужных сорока восьми килограммов. Боясь поправиться, я съедала там два персика в день — и все, это была моя норма.
На картине началась наша многолетняя дружба со Спартаком Мишулиным. Прекрасный, добрый человек! Мишулин давал концерты по санаториям, на гонорары покупал еду и угощал всю группу. Он познакомил меня с чудесной женой и замечательной дочкой Кариной. А еще Мишулин являлся председателем знаменитого жилищного кооператива, в шутку называемого «Тишина»: дома его располагаются на самом шумном участке Садового кольца. Через какое-то время он меня туда принял...
Михаил: Настала пора и мне вставить пару слов, потому что в первый день нашего знакомства я оказался именно в этом доме на Садовой-Триумфальной. Впервые мы с Наташей встретились в Центре международной торговли на вечеринке, организованной компанией Nina Ricci. После показа мод все отправились на банкет. И вдруг вижу: одиноко стоит красивая девушка с пустым бокалом. Сразу был ею очарован, подошел и, не придумав ничего более умного, спросил:
— Это вы Нина Риччи?
— Нет! (Легендарного модельера уже лет десять как не было в живых. — Прим. М. Ц.)
— Хотите еще вина?
— Хочу.
Я решительно пробился к столу, потеснив сына тогдашнего председателя исполкома Моссовета, и вырвал пару бокалов. Разговорились. К нам присоединились мои знакомые, потом все вместе поехали провожать Наташу до дома. Она пригласила подняться. Входим в подъезд, а навстречу ее мама — ведет выгуливать спаниеля Джека. Увидела большую компанию и растерялась:
— Наташа, куда ж ты гостей ведешь? Я не успела пропылесосить.
— Мамаш, не волнуйся, мы сапоги снимать не будем! — пообещал я.
В то время я был практически свободен, да и Наташа, на мое счастье, тоже. Ее связывали многолетние серьезные отношения с польским дипломатом, работавшим в Москве. Но до свадьбы дело не дошло: у поляка была семья, которую ему не разрешили оставить. У меня рос сын, но брак с его матерью распался. Так что очень скоро я сделал Наташе предложение, и она его приняла. Когда пришел просить ее руки, понял, что своей неосторожной шуткой в подъезде испортил с Наташиной мамой отношения. Но потом нашел ключик к сердцу тещи, она стала моим лучшим другом.
Думаю, мне надо как-то представиться читателям. По образованию я юрист и сын юриста, профессиональные знания очень пригодились в годы перестройки, когда создавал совместные предприятия с иностранными бизнесменами и сам занялся бизнесом.
Моему сыну Петру тридцать четыре года. Когда ему было семнадцать, его мама скончалась от тяжелой болезни. Заботы о Пете легли на Наташины плечи. Сын окончил МГИМО — факультет политологии — и Иерусалимский университет, сейчас работает в Китае. А общих детей у нас с Наташей не случилось... Но у нее пять крестников и детский благотворительный проект «Хрустальный подсолнух». В День защиты детей премией с таким названием награждают тех, кто помогает детским домам, усыновляет сирот.
Мы вместе уже тридцать пять лет, и мне по сей день непонятно, почему режиссеры обращали так мало внимания на столь талантливую и красивую актрису. А Наташа объясняет: «Миша, тогда был востребован типаж Люды Зайцевой. Советское кино нуждалось в совершенно другом образе!» Но я все равно удивляюсь, как можно было не обратить внимания на девушку с огромными глазами, глядящими через решетку, с афиши фильма «Поцелуй Чаниты» — они месяц висели по всей Москве!
В Париже, где мы жили пять с половиной лет, потому что этого требовала моя работа, начали заниматься благотворительной деятельностью вместе с супругой нашего посла. Сотрудничали с благотворительными фондами Пьера Кардена, принцессы Монако Каролины, графа Шереметева, многому научились.
Тесно общались с мужем певицы Сильви Вартан продюсером Тони Скотти. Он мне говорил: «Привези Наташу в Голливуд, сделаю из нее звезду». Помню, еще на кинофестивале в Каннах Крис Бьялек, вице-президент студии Carolco Pictures, снявшей «Терминатора-2» и «Рэмбо», тоже обратил на Наташу внимание и пообещал: «Станешь второй Катрин Денев». Но поехать с женой в Голливуд, бросив бизнес, я не мог, а одну ее туда не отпустил, так что не срослось.
Наталия: Да, ролей у меня немного, зато посчастливилось поработать у замечательных режиссеров. Петр Тодоровский пригласил в «Интердевочку»: роль матери Ляльки хоть и небольшая, но значимая. Была безумно рада и решила, что с самого начала надо Петру Ефимовичу понравиться. Встала в шесть утра, накрутила волосы, накрасилась, нарядилась и вся из себя отправилась на съемки. Тодоровский входит в гримерную и видит меня: «Здрасте пожалуйста! Это что же такое?! Немедленно умыть, волосы растрепать, еще нарисовать фингал под глазом». Я в шоке — столько готовилась, а мне, оказывается, пьяницу играть! Но изобразила: как вылезла, как рявкнула! Получился очень запоминающийся эпизод.
Мы подружились с Леночкой Яковлевой, по-человечески друг к другу прикипели. Однажды пришли с Мишей к ней на спектакль, дарим цветы, а она говорит: «Ждите меня у служебного входа». Думаем: может, надо домой подвезти? А Лена выходит и сообщает радостно: «Ребята, я сегодня за «Интердевочку» деньги получила, едем в ресторан ЦДЛ, я плачу!»
Михаил: Наташа снималась у Александра Митты в фильме «Шаг». Но и по окончании съемок мы продолжали видеться с режиссером. Когда Александр Наумович работал над сценарием «Граница. Таежный роман», пожаловался мне, что дома совершенно невозможно сосредоточиться, негде уединиться:
— Хоть бы в медвежий угол какой-нибудь забиться, что ли!
Я предложил:
— Зачем куда-то забиваться? Вот ключи от нашей парижской квартиры, там у вас будет полное обслуживание — уборщица, водитель. И еду вкусную приготовят.
Митта просидел в Париже два месяца, написал сценарий и пригласил нас к себе домой отметить это событие. Его жена Лиля накрыла стол, гостей собралось множество. В конце вечера Митта подсел ко мне. Я спрашиваю:
— Как сценарий, получилось написать?
— Старик, уже снимаем в воинской части, за триста километров от Москвы.
— И кто занят?
— Рената Литвинова, безумно талантливая актриса, Леша Гуськов, Оля Будина, Марат Башаров...
— А какую роль будет играть моя жена?
Митта хлопнул себя по лбу:
— Извини, старик, забыл! Ну я ей какой-нибудь большой сочный эпизод напишу! Приедет в воинскую часть...
— Нет, не приедет, нам далековато ради эпизода.
После этого Александр Наумович стал с нами реже общаться.
Наталия: Вообще-то эпизод эпизоду — рознь. На мероприятиях в Кремле меня часто представляют как актрису, сыгравшую в «Семнадцати мгновениях весны». Говорят: «Это же она Штирлицу кофе подавала». А друг семьи, генерал-лейтенант внешней разведки, поздравляя с Днем чекиста, пишет мне по-немецки, обращаясь: «Дорогая фройляйн кельнер!..»
Должна сказать, эпизод тот получился не сразу, режиссер Татьяна Лиознова была недовольна:
— Кто так ходит с подносом? Ты что, в ресторане никогда не была?!
— Нет еще!
И схватив поднос, режиссер прошлась, виляя бедрами.
Михаил: У Лиозновой как раз перед началом работы над «Мгновениями» был роман с Арчилом Гомиашвили. Татьяне Михайловне казалось, что это серьезно: поклонник проявлял заботу, поменял в ее крохотной «двушке» на Звездном бульваре, где Лиознова жила с мамой, всю бытовую технику — купил новый телевизор, холодильник... Но в один прекрасный день наступил час икс. Арчил без церемоний потребовал «заработанное»: «Тана, я хочу сыграть Штырлица». Лиознова ему, естественно, отказала, и любовь закончилась.
Арчил Михайлович был одним из моих клиентов на станции техобслуживания, находившейся за Киностудией Горького. Ремонт его «вольво» я по дружбе сделал без очереди. Когда Гомиашвили пришел забирать автомобиль, попросил меня:
— Одолжи шестьсот рублей, а то нечем заплатить, дача сгорела.
Припомнив, что он играл Бендера, я сказал Арчилу примерно следующее:
— Сыграть Остапа ты не испугался. Остапом был, Остапом и остался.
С того дня перестали здороваться.
Наталия: Когда Татьяна Михайловна заболела, я хотела навестить ее в больнице, но, к сожалению, туда не пустили. И вдруг печальное известие: она скончалась. Для меня стало трагедией, когда артисты, снимавшиеся у Лиозновой, не пришли с ней проститься. На похоронах была я, сыгравшая в крохотном эпизоде, Борис Грачевский, одно время работавший у нее консультантом, киновед Вячеслав Шмыров, несколько каких-то женщин... Из ритуального зала больницы поехали в церковь напротив Рижского вокзала. Там прождали полтора часа в надежде, что кто-то не смог добраться в больницу и приедет на отпевание. Никто не появился...
Хочу сказать коллегам: не будьте такими циничными! Эта великая женщина подарила вам звездные роли. Да, у Лиозновой был не самый легкий характер. Но никакие размолвки не должны были помешать прийти и проститься с ней!
...Еще один мой эпизод — в сериале «Николай Вавилов» — интересен не столько сам по себе, сколько связанной с ним историей. Я снималась с Богданом Ступкой, играла его секретаршу, а он — академика Лысенко. Академик ругается с Вавиловым, а потом вымещает раздражение на моей героине: «Почему ты его ко мне пустила?! Чего губы накрасила?!» Тащит секретаршу в туалет и насильно умывает. В это время я должна была изловчиться, попасть точно на торчащий гвоздь, порвать чулок и рыдать не переставая. Вот и вся сцена.
Режиссер Александр Прошкин предупредил: «Сегодня будет долгий съемочный день. Сначала вас сделают красавицей, потом умоют, а после опять накрасят и накрутят. Так что работаем до темноты».
Богдан отозвал меня в сторонку: «Наташ, тут такое дело. Поскольку моя жена на гастролях, в Москву меня до утра провожали друзья. Мы много выпили, и я не помню, выключил ли чайник. Попросил взять билет на вечерний рейс в Киев. Что хочешь делай, но я должен на него успеть».
Когда актер гениальный, особо ничего играть не приходится, с ним просто надо находиться рядом. Сцену сняли быстро, рыдала я так, будто потеряла сразу всех близких. На самолет Ступка успел, и чайник, слава богу, не сгорел!
Не могу не вспомнить и замечательного режиссера Олега Бондарева. Его прославила мелодрама «Мачеха» с Татьяной Дорониной. Я у него снималась в «Алмазах для Марии», «Светике» и «Ваш выход, девочки...».
Михаил: Бондарев всегда влюблялся в своих героинь, начиная с Дорониной. Если симпатизировал актрисе, преображался: начинал светиться, каждый день менял галстуки, целовал ручки. Олегу Александровичу нравилась Наталия Кустинская, и он придумал для нее в «Светике» небольшую роль. Съемки проходили в Крыму, куда Наталия Николаевна прилетела с одним из своих мужей, профессором МГИМО. Прямо с самолета они отправились в ресторан праздновать прибытие.
Кустинская выглядела уже не так хорошо, как в «Три плюс два», но надо отдать должное, с ней невозможно было спокойно пройти по улице: тут же подбегали поклонники, просили автограф, в ресторане Наталии постоянно присылали шампанское с соседних столов. И вела она себя как звезда. Роль Кустинской в фильме заключалась в следующем. Они с Бондаревым, игравшим отчима второй героини, Веры, сидели и выпивали. Наталия Николаевна играла ее мать, которая, увидев Веру со Светиком, говорила: «Опять ты кого-то привела?..» Бондарев с Кустинской залпом опрокидывали рюмки и выходили из комнаты. Вот и вся роль! Но сцену не могли снять три дня, Наталия Николаевна, являвшаяся на съемку подшофе, была не в состоянии удержать рюмку в руке!
Наталия: Мое общение с Кустинской продолжилось совершенно случайно. Я пришла на Кунцевское кладбище, где похоронены мама и брат, зашла в церковь и там увидела Наташу. Она сказала: «А у меня тут Митя». И это сблизило нас больше, чем съемки, на которых мы познакомились. Вскоре она слегла. Иногда просила: «Поедешь на кладбище, купи две гвоздички, положи сыну». Узнавая, для кого покупаю цветы, торговки никогда не брали денег. Мне было жаль Наташу — красота не принесла ей счастья. Жизнь пошла наперекосяк...
Михаил: В свое время подруга Кустинской Наталья Фатеева, уезжая на съемки в Болгарию, попросила ее присмотреть за мужем. А та его увела. Космонавт Егоров, сын академика, Герой Советского Союза, обеспечил Кустинской красивую жизнь: в стопятидесятиметровой квартире, где они жили, был бассейн, стоял белый рояль. Банкеты, приемы, заграничные поездки... Он усыновил ее Митю. Родной отец мальчика, работавший во Внешторге, оправдывался: «Я подумал, для него так будет лучше». Но парень часто оставался без родительского надзора. Чем это обернулось, известно: изнеженный, избалованный сын Наташи пристрастился к наркотикам. Да, он был талантливым, снялся в фильме «Чучело», но дальше дело не пошло. Митя умер в тридцать два года.
Егоров и Кустинская прожили вместе двадцать лет и развелись. Наташа потом жаловалась: «Он мне изменял!» По большому счету, она не перенесла их расставания и остальных мужей заводила лишь для того, чтобы рядом кто-то был. Один из них оказался брачным аферистом, его, вероятно, искала милиция, поэтому он взял ее фамилию.
На старости лет Кустинская все же осталась в одиночестве. У Наталии Николаевны не было близких родственников. Когда умерла, права на наследство заявили двоюродные сестры и троюродные племянницы, с которыми она не общалась. В телепрограмме, посвященной Кустинской, солидный риелтор заявил, что двухкомнатная квартира актрисы стоит пятьдесят миллионов рублей. На самом деле продать за такие деньги крохотную «двушку», пусть и в центре Москвы, нереально. Даже если предлагать ее как мемориальную квартиру звезды кино. Так что четыре года седьмая вода на киселе делила наследство, теперь еще четыре будет продавать его.
А памятника Наташе на кладбище до сих пор нет. Мы не можем его поставить, потому что хозяева могилы — ее родственники. Дважды обращались к ним по телевидению, говорили, что нам не нужны их деньги, есть спонсоры. Архитектурная студия «Монарх» готова оказать помощь, бесплатно создать эскиз, даже проект надгробия. Люди, так много сделавшие для страны, ее культуры, достойны не абы какого камня, а авторского памятника. Но дело не сдвинулось с места.
Три года нет памятника Татьяне Самойловой на Новодевичьем кладбище. Ее брат утверждает, что не вправе решать вопрос с надгробием на могиле сестры без сына Татьяны Евгеньевны, а тот в Америке, очень занят и пока неизвестно, когда сможет приехать в Россию.
До сих пор не оформлена должным образом могила Марковой. Римма Васильевна оставила дочери квартиру, которую та сдает. Актриса вообще работала до старости, чтобы обеспечивать ее и внука. Но когда Наташа позвонила с вопросом, почему до сих пор на могиле Риммы Васильевны не стоит памятник, дочь Таня ответила: нет денег. Мецената, который мог бы полностью оплатить установку надгробий на могилах Татьяны Самойловой, Риммы Марковой и Наталии Кустинской, пока не нашлось. Но студия готова собрать деньги через благотворительный фонд, с которым сотрудничает. Уверен, поклонники наших звезд примут в этом участие.
Но вернусь к рассказу о кино. Мы жили в Париже, когда Олег Бондарев собрался снимать там фильм о русских моделях «Ваш выход, девочки...» с Ольгой Дроздовой в главной роли. Я взялся помогать.
Группа поселилась в маленькой гостинице у Эйфелевой башни. И тут грянул август 1991 года. Ельцин на танке, а мы весь день у телевизора. Но время шло, спонсоры не перечислили деньги на картину, за гостиницу платить нечем. Бондарев в ужасе, а ребята реально голодают. Я договариваюсь со знакомым иранским бизнесменом, который живет на барже: «Реза, пусти их к себе, твою маленькую дочь покажут в кино». Вопрос с жильем был решен. В общем, кое-как фильм доделали. И он даже хорошо получился. Не только Наташе, но и мне досталась в нем небольшая роль юриста.
Наступили лихие девяностые, и Бондарев не мог найти себе работу. Жена выгнала его из квартиры, жила там с дочерью и любовником. Олегу она выплатила небольшую сумму и взяла расписку, что он никакого отношения к этому жилью больше не имеет. Бондарев тогда часто приходил к нам в дом, жаловался, стал сильно выпивать. Я предлагал вернуть квартиру через суд. Отстаивать свои права Олег Александрович не стал: «Что же я буду судиться со своей дочкой?» Через какое-то время узнал, что он поехал к другу в Подмосковье, но не доехал, его нашли мертвым... Несмотря на то что журналисты писали о его убийстве, никто не знает, что в действительности случилось.
Наталия: Да, работа держит человека. Важно найти себе занятие. Когда ролей не предлагали, я занималась озвучанием. Попасть в эту команду было не так-то просто, режиссеру Клене Белявской удалось собрать под свое крыло настоящих зубров озвучки — Всеволода Ларионова, своего однофамильца Александра Белявского, Надежду Румянцеву, Наталию Защипину, Наталью Гурзо... С Кленой постоянно работала звукорежиссер Ирина Кириллова, жена легендарного диктора. И вот потребовалось однажды срочно сделать дубляж детектива «Дама из Амстердама», но вдруг выяснилось, что Румянцева за границей, Гурзо снимается в Болгарии, а Защипина в больнице. Тогда Клена вспомнив, что ее добрый приятель Цивин женат на артистке, сказала Кирилловой: «Вызови Дрожжину, может, она нам подойдет». Я тут же откликнулась. Пробовалась на все роли. А поскольку никогда не курила, могла озвучивать детей и юных барышень, а там как раз требовалась артистка на роль легкомысленной девицы.
Когда пришла в тон-студию, разнервничалась, во рту пересохло. Спрашиваю Белявского:
— Где тут можно попить?
— Далеко не уходи, мы уже начинаем. Вон на рояле стоит мой термос, налей из него.
Подхожу, отвинчиваю у термоса крышку, наливаю, и тут в студию врывается Клена, бьет по руке — крышка выскакивает и ее содержимое выливается на меня. Я в шоке, а она кричит: «Не смей! У него чай с коньяком, у тебя и так нет опыта, а тут вообще ничего произнести не сможешь, сорвешь смену!»
Белявский с Ларионовым стоят поодаль и хохочут. С таким боевым крещением я влилась в их команду. Озвучивала «Рабыню Изауру», «Спрута», «Телефон полиции — 110». Как только на экране появлялась девушка легкого поведения, Белявский кричал: «Это Дрожжина!»
Над «Рабыней Изаурой» бились полгода, работали через день с десяти утра до десяти вечера с часовым перерывом на обед. В это время нельзя было употреблять алкоголь, потому что на следующий день менялся тембр голоса. Но однажды мы с Мишей пошли на день рождения к кому-то из его друзей, и я подумала: пиво-то можно. На следующий день Клена кричала: «Ты бы лучше водки выпила, пиво вообще категорически нельзя!»
Михаил: Кстати, о «Рабыне Изауре». Я ведь имел некоторое отношение к появлению на нашем телевидении сериала, затмившего ее невероятную популярность. Это «Богатые тоже плачут». Его привез в Россию мой знакомый француз болгарского происхождения — владелец прав Дино Динев. Мы встречали Веронику Кастро со свитой в депутатском зале Шереметьево, долго ждали, пока найдут потерявшийся багаж актрисы. После показа двухсот сорока восьми серий пол-Москвы рвануло в аэропорт, чтобы выразить восхищение своему кумиру.
В программе визита значился обед в простой советской семье, каковую нам и выпало изобразить. В небольшую квартиру Наташи на Садовой-Триумфальной набилась тьма народу и несколько камер с наших и мексиканских телеканалов. Приехал главный продюсер сериала Валентин Пимштейн вместе со своей мексиканской аристократической женой. Агент Вероники Фанни Шац, родом из Одессы, говорила по-русски и почему-то решив, что я здесь самый главный, пожаловалась:
— Михаил! У меня к вам большие претензии.
— Что случилось?
— Спустилась тут в подземный переход и увидела, что там продают фотографии Марианны из сериала, как они могут? Все права у меня!
Я достал большую матрешку, подарил ей и успокоил:
— Фанни, мы же евреи, не волнуйтесь, как-нибудь договоримся!
Выпили по рюмке, сидим у нас дома, идет съемка в «простой советской семье». Мы решили снять сюжет, как Наташа учит Веронику делать пельмени. А у звезды длиннющие накладные ногти, она ничего слепить не может. В результате руки Кастро в кадре заменили руками нашей домработницы.
Я подошел к окну, выглянул на улицу, внизу — человек восемьсот! Когда Вероника вышла на балкон, поднялся такой рев! Эта толпа бросилась в подъезд, уж не знаю, как консьержка ее удержала. Вдруг раздается звонок в дверь, открываю, стоит буфетчица Дома литераторов с трехмесячной девочкой на руках и, обращаясь к жене, говорит: «Наташ, если сейчас моя внучка не увидит Марианну, ты мне больше не подруга!»
Ее отстраняет Спартак Мишулин: «Наташ, ты помнишь, что я тебя в кооператив принимал? Кариночка мечтает познакомиться с Марианной». Мы их впустили, дети посидели у Кастро на коленях. А взрослые распили несколько бутылок водки, после чего так и не добрались до «Мосфильма», где мексиканскую гостью ждал Никита Михалков.
Когда Вероника пришла в Большой театр, спектакль едва не был сорван. Нас с Наташей, звезду с охраной, ее мамой-костюмершей и братом-директором посадили в ложу бенуара. Две трети зала в антракте стояло спиной к сцене и аплодировало Кастро. В соседней ложе сидел тогдашний генеральный секретарь ООН, который решил, что приветствуют его, встал и начал кланяться.
После спектакля публика прямо по креслам кинулась к Веронике за автографами. Фойе театра было заполнено народом. Охранники врезались в толпу, как ледоколы. Люди висли на нас: «Дайте автограф!» Мне порвали новый костюм!
Замдиректора театра решил вывести нас через сцену. Только двинулись к выходу, бежит администратор: «Скорее, Уланова хочет познакомиться с Вероникой». Смотрю на Кастро и понимаю: она вообще не знает, кто это такая. Объясняю: «Это великая балерина с мировым именем». Галине Сергеевне было тогда восемьдесят два года. Уланова сказала: «Я смотрю все серии, это прекрасно! Чем там дело кончится?» Усталая Вероника вежливо улыбалась, но на ее лице читался вопрос: зачем я стою здесь и слушаю совершенно незнакомую мне женщину вместо того, чтобы ехать в отель?
В гостинице Центра международной торговли натерпевшиеся Вероника с охранниками опустошили весь бар. Помню, из соседнего номера сбежал маленький лемурчик и обнаружился в ее апартаментах, Кастро очень не хотела его возвращать, говорила, что увезет с собой.
Теледиву принимали на уровне глав правительств, понятно, что когда через пять дней ее проводили в аэропорт, все вздохнули с облегчением.
Наталия: Да, интересных историй у нас с Мишей множество, однако вернусь к своей. В кино я снималась не так часто, как хотелось бы, но никогда не сидела без дела. Однажды пришла в Союз кинематографистов заплатить взносы, а директор Гильдии актеров кино Валерия Гущина говорит: «Собрали в «Ролане» тридцать народных артистов в День кино, а поздравить их нечем». Я поехала, купила цветы, подарки, ветераны остались довольны.
Еще когда президентом гильдии был Евгений Жариков, меня избрали вице-президентом по социальным вопросам. Сегодня гильдия стала отделом в составе Союза кинематографистов России. Я начала заниматься благотворительностью и на родине, приняла участие в создании форума «Герои Отечества на экране и в жизни», меня поддерживали коллеги. Я узнала их с совершенно другой стороны — как же много среди артистов по-настоящему благородных людей!
Помню, под Новый год, тридцать первого декабря, Гоша Куценко прилетел со съемок из Новосибирска, но не поехал домой, а сразу же повез в госпиталь раненным в горячих точках солдатам в подарок две коробки, наполненные мобильными телефонами: «Я же им обещал!»
Игоря Верника принято считать гламурным персонажем. А я знаю про него другое: чтобы бесплатно выступить перед ветеранами, Игорь опоздал на озвучание, за что его оштрафовали на приличную сумму. Я попросила:
— Спой одну песню и беги.
— Гоша пел сколько хотел, а я всего одну?!
Вышел и как выдал — аж струны порвал! Зал был в полном восторге.
Михаил: Марат Башаров ездил с нами в реабилитационный военный госпиталь в Химках. Когда его пригласили, он засомневался:
— Но у меня нет никакого номера.
— Просто поприсутствуй! Может быть, с кем-то сфотографируешься, поговоришь.
Однако во время концерта Леша Кравченко объявил его выступление. Марат вышел со словами: «Я не подготовил для вас стихов, можно, просто спою а капелла?» И начал: «Если б я был султан...» Санитарки сбежались, бросились его целовать, Башаров был весь в помаде. Он не отказался выступить в академии МВД, даже когда сломал ногу на «Ледниковом периоде»: «Дядя Миша, никаких проблем! Меня привезут!» Приехал, вышел на сцену: «Извините, что хромаю, поскользнулся, упал, очнулся — гипс!» Полтора часа зал валялся от хохота! Прощаясь, слушатели академии его умоляли: «Только приезжайте еще!»
Марат называет нас с Наташей мамой и папой. Да, он человек с непростым татарским характером. Но в скандале, который разразился между ним и Екатериной Архаровой, на девяносто процентов виновата Катя. Не стоило ей выносить сор из избы! За двадцать лет знакомства с ее отчимом Семеном Гольденбергом никогда не слышал, что он родственник Виторгана. Гольденберг — одессит, а Виторган родился в Баку, вырос в Астрахани. Насколько мне известно, они случайно познакомились в Италии. Родной отец Кати — священнослужитель. Она оказалась в Италии в четырнадцать лет, туда Гольденберг выехал на заработки и вывез жену и падчерицу. Когда Катя подросла, снималась в откровенных фильмах.
Архарова просто изводила Наташу:
— Познакомьте меня с Башаровым!
— У него роман, оставь его в покое!
Тогда Катя сама отправилась на спектакль Марата, прошла за кулисы, привела его домой. Утром он сделал ей предложение! Чем дело кончилось, все знают... Но немногие в курсе, что развод обошелся Марату в двести тысяч долларов. Он передал их Архаровой. Слава богу, сейчас у Башарова чудесная жена и сынок Марсель.
Помогал нам и Саша Дедюшко. Он побывал у раненых, когда по телевидению шел «Сармат». Планировали зайти в палаты как раз в тот момент, когда закончится показ очередной серии. Хватились — нет Дедюшко! Я обнаружил его в дальнем конце коридора, Саша стоял, уткнувшись лицом в стенку, и рыдал.
— Что случилось?
— Дядя Миша, не думал, что будет так тяжело.
— Быстро собрался! Тебя привезли сюда, чтобы поднять дух раненых, а ты сам раскис! Будь мужчиной!
И Дедюшко преобразился на глазах. Зашел в палату:
— Привет, мужики! Узнали?
— О-о! Сармат!
Там лежал парень, перенесший шесть операций. Уверенности в том, что врачи спасут ему ногу, не было. Саша спрашивает:
— Что тебе больше всего понравилось в фильме?
— Как Сармат встал и пошел на негнущихся ногах. Я тоже встану и тоже пойду!
Дедюшко с семьей бывали у нас в гостях. Помню, как его сынишка Дима с гордостью рассказывал: «Я теперь сам зарабатываю». Он снялся вместе с отцом в сериале. Саша был изумительным человеком: не пил, не курил, много работал, копил на отдельную квартиру, мечтал выбраться из коммуналки. Так и не успел купить. Он с женой Светланой и сыном ехал из Владимира со съемок. Автомобиль водил лихо, но тут, вероятно, от усталости заснул за рулем, выскочил на встречку. Удар был страшным: Саша с женой погибли мгновенно. Ребенок оставался жив, но его долго не могли вытащить из покореженной машины, пока ее разрезали автогеном, мальчик умер... Мы потеряли близкого человека, настоящего друга, который много времени отдавал людям, раненым солдатам, нуждавшимся в моральной поддержке.
Главный нейрохирург госпиталя Бурденко говорил: «Ваша терапия помогает ребятам больше, чем наша!» Слышишь такое и понимаешь — мы с Наташей не зря проживаем жизнь.
Много лет дружим с Баталовыми. Алексей Владимирович — президент форума «Герои Отечества на экране и в жизни». Находили издателя для его мемуаров «Сундук артиста», договаривались о презентации книги сказок дочери Алексея Владимировича Маши в галерее Александра Шилова.
Алексей Владимирович попал в беду — восемь лет судился с соседом по даче, который мошенническим путем оттяпал у него две сотки дачного участка в престижном Переделкине и построил на них баню. К слову сказать, участок принадлежит не самому Баталову, а его дочери Маше, инвалиду первой группы, больной ДЦП. Каким образом соседу удалось оформить межевание в свою пользу, остается только догадываться. Сегодня в этом разбирается Следственный комитет. Дело о незаконном межевании Мария Алексеевна давно выиграла. Ждем очередного решения суда о сносе бани.
И вдруг накануне этого события сосед Баталовых становится героем популярного телевизионного ток-шоу, где поливает грязью уважаемую семью, а заодно и нас с Наташей, заявляя, что у нас есть корыстное намерение и мы уже выставили эту дачу на продажу за сорок два миллиона рублей. Ненавижу склоки, скандалы, но стерпеть клевету не имею права. Баталовы суд выиграли, а я начинаю судиться. Сейчас готовлю документы, буду защищать честь нашей семьи.
За долгие годы не раз приходилось видеть, как кто-то вел себя недостойно и даже откровенно подло. Но позитивного взгляда на мир — ни моего, ни жены — это не поменяло. Мы точно знаем: добрых и порядочных людей куда больше. Именно они помогают претворять в жизнь наш с Наташей девиз — «Ни дня без добра».
Подпишись на наш канал в Telegram