Известие о помолвке принцессы с безродным русским эмигрантом произвело в Европе эффект разорвавшейся бомбы. Экс-кайзер срочно вызвал Викторию. Кричал, что она превращает себя в посмешище и позорит древний род Гогенцоллернов. Но сестра, потерявшая голову от любви, была непреклонна.
Шестого ноября 1929 года в муниципальную клинику Бонна карета скорой помощи доставила из пригорода пациентку лет шестидесяти в жестокой лихорадке и с помутненным сознанием. Доктору Шульце ее лицо показалось смутно знакомым.
— Это ваша подруга? — спросил Шульце заплаканную женщину, сопровождавшую больную.
— Что вы, это моя госпожа!
Врач удивленно поднял брови, а затем строго поинтересовался:
— У вашей госпожи развилось воспаление легких. Что же так долго тянули?
— Она не велела звать врачей! Я не смела ослушаться, ведь моя госпожа — принцесса! Она такая властная, и если что-то не по ней...
В кабинет вбежала перепуганная сестра: «Вам звонит кайзер Вильгельм II, интересуется самочувствием своей сестры. Еще звонила ландграфиня Гессенская с тем же вопросом». Доктор распорядился, чтобы к пациентке никого не пускали, а сам поспешил к аппарату — сообщить последнему императору Германии, пребывающему после отречения в 1918 году в изгнании в Нидерландах, о крайне тяжелом состоянии пожилой дамы. Теперь он узнал ее, поскольку видел не раз на газетных и журнальных страницах. В палате муниципальной лечебницы боролась со смертью Фридерика Амалия Вильгельмина Виктория Прусская, принцесса из дома Гогенцоллернов и внучка английской королевы Виктории.
Осенью 1927 года русскоязычные газеты — парижские «Последние новости» и «Возрождение», берлинский «Руль» и рижское «Сегодня» — разлетались мгновенно. Эмигранты торопились прочесть об очередных похождениях Саши — никому не требовалось объяснять, о ком идет речь.
Безвестный Александр Зубков в одночасье превратился в знаменитость. Вся Европа ахнула, когда нищий эмигрант — по слухам бывший матрос и танцор из берлинского ночного дансинга, женился на сестре экс-кайзера, по возрасту годящейся ему в матери, и заполучил миллионы гогенцоллерновской принцессы.
Штатный сатирик «Последних новостей» Аминад Шполянский, известный как Дон-Аминадо, разразился по этому поводу целой серией фельетонов — в прозе и стихах:
Вот вам факт, а не реклама —
Он в штанах. Она же дама,
Пара нежных голубков —
Герр унд фрау фон Зубкофф.
Голубица вышла в дамки,
Голубь проживает в замке,
Каждый счастлив, каждый рад
И по-своему богат.
Недоволен, зол и хмурен
Только кайзер — брат и шурин —
Эмигрант и нансенист
Получил цивильный лист!
Утверждали, что экс-кайзер после многочисленных попыток образумить сестру проклял ее и не пожелал больше видеть. Эмигранты следили за «молодоженами» не без злорадства. То, что самому Вильгельму «натянул нос» простой русский парень, делало Зубкова воистину неотразимым в глазах бесприютных беженцев, а в его брачной авантюре проглядывала истинно национальная удаль.
В газетах писали, что стремясь выглядеть под стать жениху, принцесса Виктория, старше его на тридцать пять лет, прибегла к помощи доктора Сергея Воронова. Французский хирург русского происхождения находился в двадцатых на пике популярности благодаря экспериментам по пересадке половых желез обезьян пациентам, стремившимся омолодиться. Дон-Аминадо не преминул откликнуться новой главой «зубковианы»:
Вздымая свой бюст многолетний,
Принцесса сказала врачу:
— Ровесницей Саши Зубкова
Я сделаться срочно хочу!
И врач из мольеровской пьесы
Пошел по известной стезе
И в самую сущность принцессы
Воткнул железу шимпанзе.
И дивное диво свершилось,
Он взял Гогенцоллернов дочь
И корень квадратный извлек он,
А разницу выбросил прочь.
У Саши же чувство такое,
Как будто он в кассу попал
И целую тысячу марок
На тьму четвертных разменял.
За молодоженом постоянно гонялись репортеры, и к их великой радости Александр никому не отказывал в интервью. При этом «герр Зубкофф», вспоминая о своей жизни «до принцессы», ни разу не повторился — что ни день появлялась новая версия биографии счастливчика. Публика не знала, чему верить, и в конце концов смирилась с тем, что история Саши сродни байкам о графе Калиостро.
Писателю Михаилу Каратееву Зубков, например, рассказывал, что в Гражданскую служил на флоте, а после, подобно многим русским, оказался на чужбине. Благодаря знанию немецкого устроился матросом на торговый пароход германской компании и несколько лет провел в море. Как-то в порту загулял с местной красоткой, опоздал к отплытию. Денег едва хватило на билет до Берлина, так что туда он прибыл без гроша в кармане. Там и встретил принцессу.
Буквально через несколько дней появлялись новые откровения шурина Вильгельма II. Теперь он утверждал, что в революцию якобы был арестован ЧК, но сбежал и примкнул к белым. Вскоре перебрался в Швецию, откуда его выслали. За что, впрочем, не уточнялось. Неунывающий Зубков переехал в польский Цоппот. Пристрастился к казино, но владельцы местных заведений быстро взяли его на заметку и перестали пускать — видимо методы игры гостя (о чем он не упомянул) оказались не совсем честными.
Следом судьба занесла Сашу в Марсель. Устроившись матросом, он сплавал в Западную Африку и на Мадагаскар, затем подался в Париж, водил за небольшую мзду жаждущих приключений иностранцев в злачные притоны... И вот, продолжал Зубков, судьба занесла его в Бонн: «В вагоне четвертого класса приехал я в город, где ждало событие, принесшее с собой решительный переворот в моей жизни». Речь шла, разумеется, об эпохальной встрече с будущей женой. Кстати, Зубков утверждал, что имеет дворянское происхождение.
Ныне здравствующий потомок рода Игорь Зубков-Жордан, занимающийся историей семьи, однако уверяет, что Зубковы — из купеческого сословия, им в свое время предлагали дворянство, но они отказались, заявив: «Лучше родовое купечество, чем жалованное дворянство». Начало династии положил некий Афанасий Зубков, крепостной графа Шереметева, который занимался торговлей ситцами, разбогател и к концу жизни был совладельцем фабрики. В Иванове сохранилось родовое гнездо. Дом из сорока шести комнат, походивший на Аничков дворец, украшали расписные потолочные плафоны, ажурное чугунное литье и широкая мраморная лестница.
Анатолий Зубков, отец Саши, окончил Императорское Московское техническое училище (сейчас МГТУ имени Баумана), и компаньоны отца предложили ему место директора в Иваново-Вознесенской мануфактуре, где трудилось уже две тысячи рабочих. Зубков согласился, но переживал, что фабричные живут в нужде. Анатолий предрекал, что когда-нибудь народу такое положение вещей надоест. Вероятно поэтому он недолго директорствовал, продал свою долю в мануфактуре компаньонам и купил имение Гусенёво неподалеку от Сергиева Посада.
В 1910 году на охоте Анатолий был ранен случайным выстрелом, и ему ампутировали ногу. Стало понятно, что надо менять род занятий. Продав имение, он в сорок четыре года стал студентом естественного отделения физико-математического факультета Второго московского университета. Окончив его, поступил работать на кафедру физиологии, которую возглавлял любимый ученик Сеченова профессор Шатерников.
Анатолий был женат на Мэри Фрикберг, шведке из небогатой дворянской семьи, приехавшей в Россию, чтобы поступить экономкой в какой-нибудь приличный дом. В 1900-м родился их первенец Анатолий, через год — наш герой Саша.
Мэри, в замужестве Мария Васильевна Зубкова, полагала, что сыновья должны приобрести разнообразные навыки, — неизвестно, что пригодится в будущем. Наравне с верховой ездой, иностранными языками и танцами мальчики умели косить и боксировать.
Александр в семье считался enfant terrible. Бросил медицинский факультет, пристрастился, подобно многим представителям декадентствующей молодежи, к кокаину. В 1925 году мать, с трудом выхлопотав у властей разрешение, отправила его в Швецию в тщетной надежде, что родственники выбьют из парня дурь. После этого и начались полубезумные зигзаги Саши по Европе, проследить которые не смог бы ни один биограф Зубкова, если б таковой имелся.
Александр выдавал себя за Рудольфа Валентино, пользуясь сходством с актером, раздавал от его имени автографы, тянул деньги из доверчивых поклонниц звезды экрана, а потом пропадал. Когда оказывался без гроша, торговал фривольными открытками, подрабатывал в дансингах, мыл посуду в ресторанах.
Однажды, проигравшись накануне в пух и прах, Зубков оказался в Берлине. Рассказывал, что случайно на глаза попалась афиша авиашоу. Отдельным пунктом в ней сообщалось об изобретателе сверхнового парашюта, который совершит прыжок с двух тысяч метров. Саша решил пойти, он обожал всякие технические новинки.
На стадионе в окружении офицеров восседала одна из самых богатых женщин страны и почетная председательница Союза военных летчиков Германии — принцесса Виктория Прусская Шаумбург-Липпская.
Когда дошла очередь до испытания парашюта, объявили, что изобретатель неожиданно заболел и тот, кто отважится на прыжок, получит тысячу марок. Зубков рискнул. Волей случая он, как в кино, приземлился почти у самых ног принцессы. «Какой храбрец!» — воскликнула она. Александр, представившись русским дворянином и участником войны, поблагодарил за комплимент и добавил, что счастлив быть ей полезным.
Виктория спросила, чем вызван столь отчаянный поступок. «Пустым карманом, ваше высочество!» — улыбнулся Зубков. Принцесса велела приехать дня через три к ней в Бонн, пообещав подумать, куда устроить смельчака. Туда он и отправился в вагоне четвертого класса, взяв у приятеля напрокат приличные брюки.
Виктория предложила Зубкову место управляющего в своем замке Шаумбург, пригласила сыграть в теннис и была совершенно очарована партнером. Вскоре уже вся прислуга заметила, что хозяйка неравнодушна к новому работнику.
Когда Виктория намекнула на более тесные отношения, Зубков с видом оскорбленной добродетели заявил, что он из семьи весьма строгих нравов и для него близость вне брака неприемлема. Все дальнейшие попытки принцессы затащить управляющего в свою спальню успеха не имели. В конце концов охваченная страстью дама заявила Саше, что станет его женой, даже если весь мир перевернется с ног на голову! В тот день она записала в дневнике: «Я абсолютно счастлива. Сопротивление семьи не имеет значения. Преодолею все препятствия. Титул, деньги и мой ранг — все отдам ради своего счастья. Он любит меня, а я его. Передо мной открывается новая жизнь».
Известие о помолвке принцессы с безродным русским эмигрантом произвело в Европе эффект разорвавшейся бомбы. Экс-кайзер срочно вызвал Викторию в Дорн. Кричал, что она превращает себя в посмешище и позорит древний род Гогенцоллернов. Но сестра, потерявшая голову от любви, была непреклонна. Тогда Вильгельм потребовал, чтобы приехал Зубков. Разговор получился довольно нервным.
— Будьте откровенны, молодой человек, скажите, что именно побуждает вас к этому скандальному браку?
— Любовь, ваше величество, — не моргнув глазом выпалил Зубков.
— Чепуха! Любовь к старухе, которая вам годится в бабки?! Да вы бы на нее и внимания не обратили, если бы ее звали фрау Мюллер и у нее на счету имелось три тысячи марок. Чтобы покончить с этим не прибегая к более крутым мерам, предлагаю сто тысяч — и вы немедленно исчезаете.
— Я уже имел честь сообщить вашему величеству, что люблю принцессу и чувства своего не продаю, — уперся Александр.
— Двести тысяч!
— Ни двести, ни триста, ни миллион, — твердо сказал Зубков.
— Ну так убирайся вон, русская свинья! — воскликнул экс-кайзер. — И пеняй теперь на себя, увидишь, у меня длинные руки!
То, что Саша не согласился на отступные, предложенные Вильгельмом, сделало его в глазах русской колонии настоящим героем.
Церемония состоялась в мэрии Бонна девятнадцатого ноября 1927 года. Городскую ратушу наводнили полицейские — перед свадьбой принцесса получала письма с угрозами от германских монархистов, считавших себя оскорбленными. Королевские и княжеские дома Европы бойкотировали скандальное событие: из родных невесты не было никого. «С радостью поменяю свой титул на жизнь счастливой женщины», — заявила газетчикам Виктория.
Молодые поселились в Шаумбурге. Утверждали, что принцесса перешла в православие под именем Вероники и они с Сашей обвенчались в русском храме. Кайзер прислал новобрачным подарок с намеком — трактат по истории Германии под названием «Революция сверху — несчастие снизу».
Имена супругов снова замелькали в прессе после того, как в Германии неизвестный писака выпустил под псевдонимом сочинение о принцессе и Зубкове непотребного содержания. Чета через суд потребовала запретить продажу книги.
Не исключено, что к этой истории косвенное отношение имел Вильгельм. Неспроста в окружении Саши вдруг появились немецкие офицеры, которые втягивали родственничка экс-кайзера во всевозможные кутежи и провоцировали его на скандалы, стремясь всячески опорочить в глазах жены... А вскоре прошел слух, что брат пытается признать принцессу недееспособной и наложить опеку на ее имущество.
Зубков в долгу не остался. Приобрел пачку почтовых открыток с карикатурами на кайзера, издававшихся во Франции, и ежедневно отправлял по одной в Дорн с ехидными приписками: «Любезный шурин, я очень обеспокоен. Сегодня видел во сне, что вас скушали русские свиньи. Умоляю, берегите себя ради любящих родичей Зубковых», «Дорогой Вилли, шлю братский привет и пожелания наиболее полезных для вас качеств — ума и вежливости. Да здравствует семейный союз Зубковых и Гогенцоллернов!» Нетрудно представить, как бесился Вильгельм.
Между тем с подосланными офицерами или в своей компании, а гульнуть с истинно русским размахом Зубков любил. Деньги принцессы таяли на глазах, говорили, за вечер он мог оставить в казино целое состояние.
В начале 1928 года Сашу выслали из Германии — спьяну он избил кельнера в ресторане и отец юноши подал в суд. Виктория увезла мужа в Люксембург, она дружила с первой леди герцогства. Сашу здесь именовали не иначе как графом и относились с почтением. Однажды начальник станции в Вильце, впервые в истории городка, на несколько минут по просьбе «графа Зубкова» задержал отправление поезда — чтобы супруг принцессы успел выпить по кружке пива со своими русскими провожатыми.
...Десятого ноября 1929 года у доктора Шульце не осталось сомнений: принцесса не выкарабкается. Лихорадка усиливалась, больная не приходила в себя. Буквально накануне врач прочел в газете: экс-кайзер обмолвился, что его гнев на непутевую сестру улетучился, едва он узнал о ее моральных и физических страданиях. Врач всматривался в лицо умирающей. Шульце знал таких пациентов — они не борются с недугом, сознательно приближая неизбежный конец, потому что им больше незачем жить.
Принцесса родилась в апреле 1866 года в Потсдаме. Она была пятым ребенком будущего короля Пруссии Фридриха III и дочери английской королевы Виктории. Девочку назвали в честь бабушки, но в семье именовали Мореттой. К восемнадцати годам это была удивительно высокая, рыжеватая, довольно миловидная барышня с крайне независимым характером. Если что-то взбредало Моретте в голову, сладить с ней не мог никто.
В 1881 году Пруссию посетил наследный князь Болгарии Александр Баттенбергский. Виктория влюбилась без памяти. Мать и бабка не возражали против их союза, и уже через два года состоялась помолвка. Однако дед Моретты император Вильгельм I запретил внучке выходить за Александра.
В 1888 году, не дожив двух недель до своего девяностооднолетия, он скончался. На престол взошел его смертельно больной сын, отец Моретты, правивший империей всего девяносто девять дней. После кайзером стал ее двадцатидевятилетний брат, который заявил Виктории: положение Александра в правящих кругах Болгарии весьма ненадежно, в интересах Германии помолвку необходимо разорвать.
Впавшую в глубокую депрессию девушку решили отправить к бабушке в Англию, чтобы сменила обстановку и какое-то время не видела брата, сломавшего ей жизнь. Тот же вознамерился поскорее выдать сестру замуж, а узнав об интрижке с капитаном корабля и попытке сбежать с ним «на край света», утроил старания. В 1889 году он сообщил сестре, что та выйдет за Адольфа Шаумбург-Липпского, считая брак политически выгодным.
Девятнадцатого ноября 1890 года Виктория и Адольф обвенчались в лютеранской часовне в Берлине. Именно на эту дату в 1927 году она назначит свою вторую свадьбу. После медового месяца молодожены обосновались в Бонне. Моретта довольно быстро забеременела, но случился выкидыш. После этого она больше не могла стать матерью.
В один прекрасный день Виктория приехала к брату и заявила, что бросает мужа, поскольку влюбилась в его племянника. Разразился грандиозный скандал. Кайзер кричал, что давно устал от эксцентричных выходок сестры и развод состоится только через его труп. «Хорошо, — прошипела Моретта, — но однажды я выйду за того, кого люблю, и ты меня не остановишь!»
В 1916 году князь Адольф погиб на фронте. Его титулованная вдова, выглядевшая в свои пятьдесят вполне моложаво, вознамерилась наверстать упущенное. Беда была в том, что несмотря на возраст, Виктория оставалась неисправимо романтичной особой, безоглядно влюблялась и всякий раз жестоко разочаровывалась в избранниках. Последним стал Александр Зубков.
...Через несколько месяцев после свадьбы Саша перестал являться домой. Его интересовали исключительно бильярд, кутежи и рулетка. После высылки Зубкова из Германии возмутился даже Дон-Аминадо, опубликовав открытое письмо: «Ваше имя стало притчей во языцех, и стоит вам слегка поскандалить, как по всей Европе подымается рокот возмущения «Опять эти русские!» Выходит, два миллиона русских, рассеянных по всему миру, должны невольно нести ответственность за какого-то одного неуравновешенного молодожена».
В феврале 1928 года в прессе промелькнула новость, что принцесса разводится, но тут же последовало опровержение фрау Зубковой: «Эти слухи — происки людей, которые хотят непременно расстроить нашу семейную жизнь». Более того, она заявила, что если мужа вышлют из Европы, она без колебаний последует за ним на другой континент. Вскоре Виктория выпустила книгу мемуаров, которая заканчивалась словами: «Чувствую, что милостью Провидения мне открывается новая жизнь, которая будет полна счастья. Мы хотим жить простой спокойной жизнью, мирно трудиться и путешествовать, встречаясь с друзьями».
В это самое время у ее дверей уже стояли кредиторы: Саша пустил на ветер ее состояние — более чем два миллиона долларов! Но принцесса упорно не желала видеть правду.
Только к октябрю, наконец осознав, куда завели ее романтические иллюзии, Моретта подала на развод. Покинув замок, Виктория была вынуждена выставить на аукцион свои ценности и личные вещи, до последней минуты наивно веря, что брат или другие родные придут на помощь и отменят торги. Старый слуга застал ее рыдающей в саду: выручка от распродажи покрыла лишь треть долгов. Она перебралась в пригород Бонна и поселилась в скромном домике, который делила с бывшей горничной.
Саша по примеру Моретты тоже издал на немецком языке мемуары под названием «Мой роман с принцессой Викторией», где с редким цинизмом описывал свою супружескую жизнь, досталось и «дорогому шурину Вилли». Вильгельм распорядился скупить и уничтожить весь тираж. Вскоре имя Зубкова исчезло со страниц европейских газет.
Виктория умерла в больнице Бонна тринадцатого ноября 1929 года. Брат на похороны не приехал. Что же касается Саши, то по некоторым сведениям он скончался через семь лет от туберкулеза. Кажется, в Люксембурге...
Каратеев вспоминал, как случайно встретил Зубкова года через три после кончины принцессы на ярмарке в заштатном бельгийском городке. Его неожиданно привлек крик балаганного зазывалы: «Заходите, господа! Всего за один франк вы услышите интереснейший рассказ о романе и семейной жизни принцессы Виктории, сестры императора Вильгельма II, и русского матроса — вот он стоит перед вами! Заходите, господа, он поведает такие подробности, каких вы нигде не услышите, и ответит на любой вопрос!» Саша стоял на высоком помосте в матросской робе. Увидев эту картину, один из спутников Каратеева не выдержал: «Вот же мерзавец!» Пожалуй, этот пассаж мог бы стать достойной эпитафией Александру Зубкову.
Подпишись на наш канал в Telegram