— ...Он торгует оружием! Я совершенно точно тебе говорю! Год назад твой Эмир купил несколько сотен автоматов Калашникова…Философ Ален Финкелькраут втолковывал это Жанне Моро, председателю жюри Каннского фестиваля-1995. Та слушала его, полуприкрыв глаза. Финкелькраут ненавидел Эмира Кустурицу за «неправильные политические взгляды» и в своей статье, напечатанной в Le Monde, в пух и прах разнес его фильм «Андерграунд». Теперь же сербский режиссер считался фаворитом фестиваля и вполне мог получить «Золотую пальмовую ветвь»...
— Этот человек алкоголик, проходимец и отъявленный националист. Я уверен, у него на руках кровь. К нему и подходить-то страшно: кажется, что он тебя ударит, а то и ножом пырнет. Я не расист, на свете есть и приличные сербы, но Кустурица не из их числа…
Моро пожала плечами и заметила, что автоматы Калашникова к делу не относятся, к тому же доказательств у Алена нет, а когда появятся, пусть обращается в полицию. Все остальное — личное дело Кустурицы, а для фестиваля важно лишь то, что «Андерграунд» — прекрасный фильм. Финкелькраут ушел, кипя от злости и пообещав вывести Кустурицу на чистую воду перед всем миром, а Жанна Моро отправилась по своим делам. Впереди было итоговое заседание жюри, предстояло решить, кто получит главный приз Канн: драйвовый, слегка безумный «Андерграунд» или холодноватый, просчитанный до мелочей «Взгляд Одиссея» другого балканца, грека Тео Ангелопулоса.
Когда Жанна садилась в председательское кресло, расположившийся рядом с ней итальянский режиссер Джанни Амелио спросил, почему мадам улыбается. Моро ответила, что чокнутый Финкелькраут говорит о Кустурице всякую чушь — тот якобы покупает автоматы… Жюри посмеялось и взялось за работу: конкурсанты были сильными, судя по всему, придется спорить до утра. А Эмир Кустурица тем временем сидел в баре, поджидая безбожно опаздывавшего Джонни Деппа, и вспоминал, как год назад на рынке в Сараево ему предложили партию «Калашниковых». Человек расхваливал свой товар на все корки:
— Бери, братан, эти автоматы готовы взорваться, как спелые сливы! Уже через месяц они будут дороже! Покупай — все знают, что ты купаешься в золоте.
Интереса ради Эмир отправился вместе с торговцем, посмотрел на оружие, приценился — и обещал купить позже, когда будет при деньгах. Опыт оказался полезным, он пригодился во время работы над «Андерграундом», но сейчас Кустурица жалел, что у него нет ствола: пригодился бы во время объяснения с Джонни — разве можно опаздывать на сорок минут? Мобильник Деппа не отвечал — он валялся на полу, под креслом, и через секунду на него наступила подруга Джонни, манекенщица Кейт Мосс.
Скандал был в самом разгаре: отношения Джонни и Кейт давно катились под откос, и развязка приближалась с космической скоростью.
На этот раз все началось из-за того, что Джонни не захотел отправиться с подругой в ресторан — он-де пообедает с другом Эмиром. Кейт завелась: они и так постоянно напиваются с Кустурицей, ей это надоело. Депп возразил, что алкоголь все-таки лучше ее наркотиков, — и тут в него полетел его собственный мобильный телефон, до этого мирно лежавший около кровати. Скандал набирал обороты, Кейт визжала, что с Вайноной Райдер он, наверное, вел себя так же, и теперь понятно, почему она его бросила. Депп попытался ее унять, но Кейт зашлась от ярости: она кричала и топала ногами, помянула Джонни его поездку в Боснию, к Кустурице, — он-де вернулся оттуда насквозь проспиртованный и пропахший дешевым табаком, и если он ее действительно любит, то ему придется завязать с этой дружбой. Пока парочка переругивалась, Кустурица ждал и злился. В баре его узнавали: сперва автографы попросила немолодая немецкая пара, затем подошла худосочная девица в больших очках, оказавшаяся английской туристкой, любительницей этнического кино и его поклонницей. Получив автограф, прилипчивая девица не ушла, а стала приставать с вопросами. Почему десять лет назад, в 1985-м, он не приехал получать свою первую «Золотую пальмовую ветвь», полученную за «Папу в командировке»? Верно ли, что его фильмы запрещал сам маршал Тито, и отчего он всю жизнь живет с одной и той же женой, когда вокруг так много красивых актрис?..
Эмир хотел было сразу послать ее ко всем чертям, но сдержался. Все-таки это Каннский фестиваль, тут надо быть вежливым: то, что ты зол и пьян, а собеседница — уродливая надоеда, в данных обстоятельствах значения не имеет. Кустурица ответил, что в 1985 году не поехал на Каннский фестиваль, потому что был молод и нечиновен: он в это время вкалывал в Сараево на телевидении и о том, что его наградили, узнал из новостей. Одна из французских газет написала: «На фестивале победил Никто» — тогда это было правдой... Тито ему ничего не запрещал, желающих хватало и без маршала. На третий вопрос Кустурица не ответил: задумался, напрочь забыв о поклоннице. Девица кашлянула, осторожно потрогала его за руку, немного подождала — и испарилась...
Эмир замер над стаканом с недопитым бурбоном, то ли думая о превратностях любви, то ли медитируя. Он стал знаменит, за его плечами «Золотая пальмовая ветвь», приз ФИПРЕССИ, номинации на «Оскар» и «Золотой глобус», его называли «главной надеждой европейского кино». Звезды его веса развелись уже не по одному разу, об их любовных авантюрах пишут таблоиды: Джонни Депп, к примеру, постоянно поставляет газетчикам новые темы. А сам Кустурица без малого 20 лет живет с одной женщиной: можно подумать, что Майя его приворожила. А ведь так оно, наверное, и есть, не зря говорят, что балканская любовная магия самая крепкая. Их роман был ни на что не похож, Майя удерживала его на расстоянии, он вернулся к ней через несколько лет, хотя за плечами у них было одно-единственное свидание, прошедшее не бог весть как…
Да какое там — оно было ужасно.
Сараево — город красивых женщин и горячих парней. Он считал себя крутым и не давал проходу девчонкам. Увидев длинноногую красавицу, Эмир подошел, заговорил, назначил свидание — а потом начались чудеса... С Майей они встретились в баре, который сараевская золотая молодежь считала лучшим, — сюда Эмир приходил со многими девушками, и все всегда было прекрасно! Но сейчас его будто сглазили — у него отнялся язык. И Эмир промолчал те полтора часа, что они сидели за столиком: судорожно искал темы для разговора и тут же их отметал, изобретал звонкие фразы, немедленно казавшиеся пошлыми, запутывался в предложениях и принимался сочинять новые — и все это в полном молчании. В итоге он хотел было распрощаться, но Майя ему не дала: «Куда это ты? Посидим еще…» — и молчание продлилось еще полчаса. В ужасе от самого себя, взмыленный и униженный, Эмир проводил ее до автобуса. Чтобы убить дурацкую историю в зародыше, на прощание сказал, что у него уже есть девушка, — и все же Майя его не отпустила...
Через несколько дней он уезжал в Прагу, его ждал факультет кино и телевидения Академии исполнительских искусств. Любительский фильм Кустурицы победил на конкурсе, в пражскую академию он поступил, несмотря на то что конкурс был 250 человек на место, Эмиру было чем гордиться. К тому же пражанки славились своей красотой на всю Европу, а нравы в общежитии академии были вольными — все считали, что в Сараево он вернется женатым человеком. Но все пражские романы заканчивались ничем, а из родного города то и дело приходили будоражившие душу вести.
Он созванивался с друзьями, некоторые из них знали Майю. Например, в Прагу часто приезжал старый приятель Эмира, после школы подавшийся в карманники и в совершенстве освоивший ремесло, теперь он гастролировал по всей Центральной Европе... Сперва Эмир пропускал все новости о Майе мимо ушей, а потом вдруг задумался...
В Праге он так никем и не увлекся, порой Эмиру даже казалось, что его сглазили. Меж тем из Сараево по-прежнему приходили вести о Майе, причем очень разные: «Эта девочка влюблена в тебя, старик… Нет, у нее роман с сыном хирурга Михайловича… Не слушай никого, она с ним играет…»
Это так его завораживало, что несколько раз Эмир срывался с места и мчался домой, — но безрезультатно: стоило ему появиться, как Майя исчезала из города, и увидеть ее не удавалось.
Он допил свой виски и подумал, что дело все же нечисто и без ворожбы тут не обошлось: приехав из Праги на каникулы и обосновавшись с компанией старых друзей в райском месте, на острове Млет, он случайно столкнулся с Майей и так завелся, что сразу же сделал ей предложение…
Эмир уже собрался расплатиться с барменом и встать, как появился растрепанный и запыхавшийся Джонни Депп и с ходу принялся ругать женщин.
Они выпили по первой, вспомнили съемки «Аризонской мечты», единственного американского фильма Кустурицы: он не уложился тогда ни в сроки, ни в бюджет, зато подружился с Деппом. Эмир ссорился с продюсерами и сбегал со съемочной площадки, а Джонни прикрывал его, как мог. Однажды две недели симулировал желудочный грипп: Кустурицы не было, а для того чтобы его не уволили, надо было остановить съемки. Когда же Эмир потребовал увеличить смету и отказался продолжать работу, Депп заявил, что уйдет с фильма вместе с ним: сниматься с другим режиссером он не будет. Съемки затянулись, в прокате «Аризонская мечта» провалилась, зато на Берлинском фестивале картина получила «Серебряного медведя» — и мечтавший об успехе в серьезном кино Джонни радовался этому как ребенок. Во время съемок роман Деппа с Вайноной Райдер был в самом разгаре: когда они выпили по второй, Эмир заметил, что ни за что не променял бы ее на злую ломаку Мосс.
— …Прости, если касаюсь слишком личной темы, но ведь мы друзья…
Депп ответил, что Эмир прав, но отношения с Вайноной выдохлись и будущего у них не было. Он вечный бунтарь, а она очень домашняя: когда первая страсть прошла, стало ясно, что вместе им не ужиться.
— Не все союзы заключаются на небесах. Тебе повезло, мне — нет...
Кустурица хмыкнул и промолчал: пожалуй, он счастлив, но порой так хочется разнообразия…
Выпили по третьей и заговорили о Боснии и Сараево: перед распадом Югославии и гражданской войной Депп был в гостях у Кустурицы, город его очаровал. Эмир начал рассказывать об узких сараевских улочках, о своем деде, похитившем бабушку, первую красавицу города, размахивая маузером, о том, как сараевские парни свистят вслед красавицам, о кафе и киношках, о том, как дружно жили горожане — и мусульмане, и православные, и католики, и как этому пришел неожиданный и кровавый конец... Джонни заказал еще порцию виски, Эмир не остался в долгу, и они загуляли на ночь и весь следующий день, так что Кейт Мосс закатила Деппу еще один скандал, а Майя Кустурица встретила мужа с сурово поджатыми губами.
На следующий день во время торжественной церемонии Эмир Кустурица услышал, что его «Андерграунд» получил главную награду, «Золотую пальмовую ветвь». Он сидел, крепко сжав руки, одурев от успокоительных таблеток, — и не верил своим ушам. Напечатанная в Le Monde статья Финкелькраута выбила его из колеи, он знал, что у «Андерграунда» много врагов, фильм Ангелопулоса не вызывал такой полемики… Эмир встал и направился за призом, Джонни Депп улыбался и махал ему рукой, его глаза блестели, как угли. В зале было много хорошо знакомых по Сараево лиц — он пригласил на церемонию вручения добрых знакомых и знакомых добрых знакомых, старых соседей и соседских друзей, и теперь парадный зал Дворца фестивалей и конгрессов отчасти напоминает его любимый сараевский кинотеатр, месяц назад не переживший прямое попадание 122-миллиметрового снаряда. А что тут делает Педья Д. Бой, рокер, 15 лет назад пользовавшийся популярностью в Югославии? Кустурица слышал о нем краем уха, но Педья — приятель Мики Хрсума, а Мики — ближайший друг его сына Стрибора, а Стрибор говорит, что Мики только что вернулся с сараевского фронта и он ни в чем не может отказать другу…
Эмир потер ноющие виски, думая, что это удивительно: сейчас он второй раз получит «Золотую пальмовую ветвь», его мечта сбылась, а он не чувствует ничего, кроме усталости. Он взял в руки «Пальмовую ветвь», сказал приличествующие случаю слова, обвел глазами зал и пошел обратно. Его мама Сенка прослезилась и сообщила соседке, что Эмир держится молодцом, только подстрижен плохо и узел галстука на рубашке ослаб и съехал набок, а потом принялась рассказывать о том, когда сын начал курить, как звали его первую любовь и сколько комнат было в их сараевской квартире на улице Каты Говорусич. Сенка гордилась сыном. Сидящие во Дворце фестивалей уроженцы Сараево чувствовали то же самое. Они росли вместе с Эмиром, вместе прогуливали уроки, потеряли невинность в одном и том же передававшемся из поколения в поколение месте — на Черной горе, в уединенном уголке с прекрасными видами на Сараево, а теперь, после распада Югославии, их мирок превратился в прах, стал легендой, которая дорога только им. И все же один из них показал чванным и зажравшимся европейцам, чего стоят уроженцы их города!
Друзья и приятели Кустурицы аплодировали, вскакивая с мест, и топали ногами, как это было на премьерах в сараевских кинотеатрах.
Эмир садится, а в зале между тем зреет мятеж: певец Педья Д. Бой полупьян, зол и еле сдерживается, чтобы кому-нибудь не врезать. Педья давно не у дел, у него кончаются деньги, месяц назад его бросила подруга, все это время у бедолаги не было секса. Педья голоден, жутко хочет напиться — на церемонию награждения он и пришел-то ради банкета, который должен состояться под открытым небом, на пляже отеля «Мартинез». Сейчас там, наверное, уже накрывают столы…
Потом был банкет: свежий ветер с моря, звездное бездонное небо, ломящиеся от угощений столы, хлопанье пробок от бутылок с шампанским. После нескольких бокалов Эмир Кустурица почувствовал, что он вот-вот взлетит, — алкоголь наложился на успокоительное, полученный эффект усилился многодневной бессонницей и волнением. Он то проваливался в параллельную реальность и никак не мог понять, где он и что, собственно, происходит, то чувствовал болезненный щипок под ребрами — и возвращался обратно. Майя была рядом: его щипала она, одновременно улыбаясь и раскланиваясь с гостями. Это помогало сосредоточиться, но не надолго, через несколько секунд он снова проваливался в прошлое и становился парнем из скромной семьи, неожиданно для всех снявшим фильм «Часть правды», получивший первый приз на фестивале любительского кино.
…Человек спешит на свидание, везущий его трамвай сходит с рельсов и везет парня туда, куда ему надо, — ха, это и в самом деле было неплохо!
Его отец, бывший партизан, после победы начавший делать быструю карьеру, разошелся с Тито во взглядах: друзей Мурата Кустурицы отправили в концлагерь; ему повезло больше: из Белграда его сослали с глаз подальше, в захолустное Сараево, и там задвинули по службе. Маленькое жалованье, крохотная квартирка — и множество верных друзей, среди которых оказался и кинорежиссер Сиба Крвавац, разглядевший в юном Эмире талант. Сиба познакомил его с оператором, научил, как вести себя на съемочной площадке.
Самое удивительное, что Эмиру удалось заинтересовать взрослых людей собой и историей, которая рождалась в его голове, — с парнем спорили, над ним посмеивались, но никто не отказался от работы. Такое могло случиться только в Сараево, захолустном городке, дышащем волшебством: первый фильм, успех — и возможность учиться в Праге, в Академии исполнительских искусств. Отец пытался выбить для него государственную стипендию, но сараевская номенклатура не любила недобитого оппозиционера Мурата Кустурицу, и ему пришлось оплачивать учебу сына из денег, полученных в наследство, неприкосновенного семейного запаса.
…Еще один щипок — и Кустурица опять вернулся на пляж отеля «Мартинез», оглядел его и подумал, что жить умеют только на Балканах. Будь этот банкет в Сараево, тут давно бы началась какая-нибудь интересная история: с танцами на столах и стрельбой в воздух. Празднуют у нас не так, как во Франции: на их с Майей свадьбе гулял весь квартал — и как гулял! От песен дрожали стены…
Он прожил в Сараево счастливую жизнь: вырос, влюбился, снял свои лучшие фильмы. Его безуспешно вербовали в осведомители госбезопасности — узнав об этом, отец устроил шумный скандал своему доброму знакомому, начальнику городской полиции, и тот долго извинялся.
Поначалу они с Майей ютились в жуткой дыре, новую квартиру им не дали даже после того, как его картина «Помнишь ли ты Долли Белл?» получила два приза на Венецианском фестивале. Местное начальство не любило ни Мурата, ни Эмира Кустурицу — и отец, и сын были чересчур шумными и мешали спокойно жить. Его фильмы не хотели финансировать, обсуждения сценариев длились годами. Редакторы придирались ко всему, что только можно, — они понимали, что приз на международном фестивале получит он, а неприятности могут быть у них. Но после того как «Папа в командировке» получил «Золотую пальмовую ветвь», Эмиру дали неплохую квартиру в доме, построенном еще во времена Австро-Венгерской империи: до них с Майей там благоденствовала известная в Сараево проститутка. Туда даже телефон провели: видно, посодействовала полиция безопасности, сообразившая, что так за Кустурицей проще следить...
...А на другом конце пляжа рыскал Педья Д. Бой: он плотно поел, влил в себя немереное количество дорогого спиртного и теперь искал женщину. Сперва Педья попытался снять Катрин Денев, затем подкатился к жене какого-то миллиардера, а потом начал клеиться ко всем подряд, быстро становясь проклятием праздника. На всеобщую беду, он наткнулся на увлеченно флиртующую пару: Пьер Эдельман, доверенное лицо спонсировавшего «Андерграунд» французского магната, и основательно напившаяся молодая актриса, держа друг друга за руки, растянулись на песке, и пьяный Педья решил принять участие в процессе.
Он подошел к лощеному Эдельману, присел рядом, хлопнул его по плечу и сказал на плохом французском:
— Дружище, давай не теряйся, трахни ее прямо сейчас! Знаю я этих штучек, с ними можно не церемониться, переходи прямо к делу.
При иных обстоятельствах благоразумный Эдельман отреагировал бы на это так, как приличествует культурному человеку: сухо улыбнулся бы, сказал: «Извините…» и отошел в сторону, бережно сняв волосатую лапу со своего дорогого костюма. Через полчаса он забыл бы о балканском хаме и его неуместной выходке… Но сейчас рядом с ним прекрасная женщина, он слегка влюблен, нахал оскорбил их обоих — и в Пьере проснулся бретер. Педья Бой ущипнул его спутницу за задницу, и Эдельман, вскочив, с размаху плеснул ему в лицо шампанским. Серб шумно выдохнул, вытер глаза тыльной стороной руки и широко улыбнулся.
Вот оно! Вечер, похоже, удался: начинается движуха, которой ему так не хватает во Франции! Педья (их разборка уже перекочевала к праздничному столу) нанес Эдельману мощный удар под ложечку, потом добавил левой под челюсть. Француз охнул, скрючился и рухнул прямо в блюдо с омарами, по пути снося со стола тарелки с холодными закусками и бутылки с шампанским. Звон стекла, грохот, женский визг... К Педье подходят охранники Джонни Деппа, заламывают ему руки. На помощь соотечественнику бросается сын Эмира Кустурицы, Стрибор. Следом спешит фронтовик Мики Хрсум — парни из Сараево не бросают друзей! Всех встречных французов он бьет головой, сопровождая выпады словами: «Получай, проклятый усташ!» Через несколько секунд чинный банкет превратился в ад, филиал гражданской войны в Югославии: увидев, что французы скрутили их парня, уроженцы Балкан бросились земляку на помощь и сцепились с галлами, безжалостно избивая актеров, продюсеров и банкиров.
Светское мероприятие обернулось сценой из фильма Кустурицы, кажется, что это продолжение получившего «Золотую пальмовую ветвь» «Андерграунда»: силы разрушения вырвались из подполья и превращают цивилизацию в первобытный хаос. Сражающиеся разделились по национальному признаку, и не важно, что на банкете много французских друзей Стрибора, — он лупил и их. Окончательно выпавший из реальности Кустурица тем временем вяло потягивает шампанское. Но его толкнули, и Эмир вернулся на землю. Разворачивавшееся вокруг действо было жутким и таким завораживающим, что у него зачесались кулаки.
Посуда летела на землю, женщины визжали, его жена Майя лупила стулом охранников Джонни Деппа, вцепившихся, словно клещи, в Стрибора:
— Это мой сын! Отпустите моего сына, идиоты!
На верхушке ведущей на пляж лестницы, оцепенев от недоумения, застыли французские жандармы: им еще не приходилось подавлять беспорядки на мероприятиях, о которых будет написано в светской хронике. Майя совестила жандармов, как могла:
— Вот так вы позволили усташам убить в Марселе нашего короля Александра в 1934 году!
Эмир подивился цепкости исторической памяти жены: короля Югославии Александра убили давным-давно — но Майя вспомнила именно это… Она кричала и жестикулировала, но жандармы стояли, как статуи, не решаясь спуститься вниз и пустить в дело дубинки. Они не хотели попасть в неприятную историю, боснякам и французам предстояла война на уничтожение. Тут Кустурицу толкнули второй раз, он ударил наглеца по носу и тоже принялся за обидчиков Стрибора. Тот, кто подвернулся для начала под руку, полетел на землю от первого же удара и так стукнулся головой, что Эмир испугался за его жизнь.
Это был прекрасный банкет, лучший из возможных, вошедший в историю фестиваля! Мужик, которого он приложил, очнулся, после того как его обрызгали водичкой. Джонни Депп, принявший живейшее участие в схватке, позже признался Эмиру, что в те минуты он был по-настоящему счастлив.
А потом была долгая жизнь, с бедами и радостями, новыми работами. Вот только любимого Сараево больше не было: новый, расколотый на несколько частей город больше не походил на тот маленький рай, которым из старости кажется детство.
Вскоре после потасовки на пляже Джонни Депп расстался с Кейт Мосс. Ее до смерти перепугала драка, она заявила, что человек, у которого такие неадекватные друзья, социально опасен, и предложила ему собрать вещи. Джонни сделал это с радостью, а потом перезвонил Кустурице и поблагодарил за то, что все так сложилось: если бы не банкет, его любовная история тянулась бы еще долго и попортила бы ему много крови. А брак самого Кустурицы по-прежнему был нерушим, и среди коллег он выглядел белой вороной. Говорили, что у Эмира роман с Ингеборгой Дапкунайте, что они встречаются и даже проводят вместе отпуска, но через несколько лет отношения сошли на нет, слухи стихли, а он по-прежнему жил с Майей — кинобизнесом и инвестициями в недвижимость они занимались вместе. Кустурица часто думал о том, что ученые отводят любви не больше 4—6 лет, но что-то не давало им разбежаться. То ли все еще действовал старый приворот, то ли их любовь оказалась какой-то особенной, но их юношеский брак держался до сих пор.
Философ Финкелькраут посвятил борьбе с Кустурицей много сил и времени. Первую статью об «Андерграунде» он написал, не видя фильма, в ней он ругал режиссера за неправильную политическую позицию. Потом картину все-таки посмотрел и разнес на все корки: написал, что фильм плох, а Кустурица бездарен. Режиссер так оскорбился, что поклялся уйти из кино и несколько лет ничего не снимал.
С годами обида прошла, и Кустурица вернулся в профессию. «Черная кошка, белый кот» получил «Серебряного льва» Венецианского кинофестиваля, «Жизнь как чудо» — получил в Париже премию «Сезар», и все же это была лишь тень былых успехов: Эмир Кустурица стал классиком, но время его триумфов прошло. Он занимается политикой, хозяйничает в собственном туристическом комплексе Дрвенград, а его сараевские земляки верят, что он еще всех удивит и снимет фильм, который опять покорит Канны, — ведь от непредсказуемого Эмира можно ждать чего угодно.
Подпишись на наш канал в Telegram